Регистрация нового пользователя

Гермиона проснулась утром в понедельник раньше обычного. Было еще больше двух часов до начала рабочего дня, но девушка была слишком встревожена, чтобы заснуть снова. Зная, что вчера вечером из Франции должна была вернуться Корделия, Гермиона отменила воскресный обед с родителями, чтобы провести день с Северусом. Они расстались незадолго до пяти и девушка провела остаток вечера, занимаясь бумажной работой, которой у нее накопилось в избытке, стараясь забыть о гложущем ее чувстве вины и беспокойства.

Она не врала, когда сказала Северусу, что не испытывает сожалений о том, что они теперь вместе. Никогда еще в ее жизни не случалось ничего подобного. Во время обучения в университете у нее были пара приятелей, с одним из которых она провела почти два года. В то время ей казалось, что она влюблена, да и физическая сторона их отношений вполне ее устраивала, однако происходящее с ней сейчас было совершенно иным. Это была сметающая все на своем пути волна страсти. И хотя эта волна не унесла с собой чувство вины и ощущение собственной безответственности, Гермиона чувствовала себя абсолютно беспомощной перед притягательной силой этого наслаждения. И это лишь усиливало ее стыд.

По отношению к Тео Гермиона практически не испытывала вины. Он сам создала эту ситуацию. Это он бросил ее, не дав развода, и он первым нарушил их брачные обеты. Девушка никогда не сожалела, о том, что ударила Драко кулаком в лицо на третьем году обучения в Хогвартсе, так же как не сожалела и о том, что Мариэтта Эджкомб несколько месяцев безуспешно пыталась избавиться от слова "доносчик" на своем лице. И муж конечно она не испытала ни единого укола сожаления, когда кентавры утащили в Запретный лес Долорес Умбридж. Поэтому Гермиона просто послала своему мужу бутылку с муртлаповой эссенцией, хотя, по ее мнению, он и этого то не заслуживал. Источником ее беспокойства, таким образом, был никак не ее невесть где пропадающий супруг.

Гермиона натянула одеяло себе на голову, и закрыв глаза попыталась разобраться в том, что именно вызывало эту тревогу. Несомненно, что частично это было связано с Корделией. Девушка искренне считала, что Северус не должен испытывать вины перед своей женой. Корделия, в конце концов, состояла в любовной связи с другим мужчиной еще до их брака, и с тех пор продолжала эти отношения, не говоря уж о том, что у нее хватило наглости пригласить своего любовника на свой благотворительный бал. Но факт оставался фактом: свекровь Гермионы никогда не сделала ей ничего плохого, и поэтому девушка чувствовала, что обманула ее доверие. Она даже завидовала Северусу, который совершенно не чувствовал своей вины перед пасынком.

Кроме того, ее беспокоило, что все нужно было держать в строжайшем секрете. Умом девушка понимала, что обстоятельства вынуждали их к этому, но при этом она также понимала и то, что ей будет невероятно сложно скрывать такую значительную часть своей жизни от друзей. Гермиона покраснела от одной только мысли о том, что подумает о ней Падма, не говоря уж о Гарри и Джинни. Она боялась представить себе, что сказал бы Гарри, узнай он правду. Конечно, его ненависть к Северусу исчезла, но девушка знала, что они тем не менее по-прежнему недолюбливают друг друга. Дополнительной сложностью было то, что Северус любил мать Гари. Очевидно же что это обстоятельство все усложняет, не говоря уж о том, как оно подчеркивают разницу в их возрасте.

Гермионе было плевать, что Северус почти на двадцать лет ее старше; она не могла поверить, почему до сих пор у нее еще ни разу не было отношений с человеком, старше нее. Во многих отношениях она всегда чувствовала себя значительно старше своих друзей и поэтому его зрелость прекрасно ей подходила. Проблема была не в том, что она моложе, проблема была в том, что она была его любовницей. И это было одним из обстоятельств, которое беспокоило ее больше всего. Поскольку, в конце концов, она была всего лишь любовницей. Изменницей. А понимание того, что несмотря на все это, она совершенно не собиралась от него уходить, заставляло ее чувствовать себя еще хуже. Что же она за человек такой? Похоже, ей пора менять представления о себе.

Выходило, что чувство вины терзало ее совершенно обосновано, и девушка была готова нести эту ношу и дальше, не жалуясь, как и обещала. Но источник ее беспокойства был в другом. Гермиону волновало будущее . Прошла всего неделя, и в каком-то смысле было глупо обдумывать все на месяцы и годы вперед сейчас, когда их отношения находились в зачаточном состоянии. Однако Гермиона ничего не могла с собой поделать и невольно задавалась вопросом, куда их это заведет. Они находились в совершенно невозможной ситуации, но не может же она длиться вечно? Стоит ли ждать возвращения Тео с требованием о разводе? Когда Корделии исполнится пятьдесят и она перестанет попадать под действия закона о браках потребует ли она от Северуса развода? А даже если и так, захочет ли Северус чего-то большего от отношений со своей бывшей ученицей?

Им уже удалось разделить свои отношения на две непересекающиеся части. В лаборатории они были друзьями и коллегами. В спальне они были любовниками. Но эти части были настолько разными по своему содержанию, что Гермиона сильно сомневалась, что эту разницу когда-либо удастся сгладить. Особенно учитывая, что это зависело не только от ее усилий, но и предполагало ответные шаги такого человека как Северус Снейп: скрытного и окружившего свои чувства неприступной стеной. Слова «любовь» не было произнесено ни разу. На такой ранней стадии отношений наверное необоснованно было ожидать такого от любого мужчины, но девушка ничего не могла с собой поделать и постоянно задавалась вопросом, что он чувствует к ней.

Гермиона и в своих чувствах не могла никак разобраться. Любила ли она его? Она не была в этом уверена. Северус был объектом ее уважения, восхищения и симпатии, а с того памятного дня, когда он воспользовался ее помощью для приготовления экзостразерума, у нее не осталось никаких сомнений в том, что ее отчаянно тянет к нему и физически тоже. И теперь, когда они были любовниками, она желала его ежесекундно, каждой частичкой своего существа. Разве это была не любовь? Или же это была лишь страсть? Гермиона понимала, что по крайней мере, она могла бы любить его.

Поведение Северуса с другой стороны, тоже в чем-то было обнадеживающим. Она знала, что он желает ее не меньше, чем она его, но не понимала было ли это лишь физическое желание или нечто большее. Очевидно, что Северус привык обособлять свою жизнь, изолируя ее от проникновения всего нежелательного. Возможно, он умел делать то же и со своими чувствами. В рабочее время, он казалось искренне наслаждался ее обществом, особенно если она не изводила его вопросами или мычанием под музыку. А когда они были в спальне, он становился страстным, сосредоточенным и невероятно умелым любовником. Но это были два разных человека. Случались интимные моменты, мгновения взаимной симпатии, которые возникали между этими двумя ипостасями, То, как он обнял ее прежде чем они вышли из спальни в тот первый раз; то как он гладил ее руку после секса; то, что он позволил ей ужинать с ним каждый вечер, обсуждая с ней различные зелья и отношения с заказчиками.

Но если когда-нибудь они вдруг окажутся свободными от своих брачных обязательств, захочет ли он тогда ее? Не испугается ли он отношений с кем-то, кто мог бы действительно его полюбить? Единственное, что главное, чего в глубине души хотела Гермиона, это любить кого-нибудь. Да, она хотела иметь семью, но тот, кто по настоящему полюбит ее, конечно же согласится на это со временем? Воспоминание о дискомфорте Северуса, в тот день когда он застал ее с детьми Падмы, беспокоило ее, и кроме того, он никогда не упоминал о своем желании иметь ребенка. Глубоко вздохнув, она откинула одеяло и отправилась в душ. Не в том она была положении, чтобы строить планы на будущее; пока ей приходится жить настоящим.

Приняв душ и одевшись, она пришла на кухню, где застала Ланца. Стол был накрыт к завтраку, но Мо видно не было.

- Доброе утро, Ланц, - настороженно поздоровалась с ним девушка. Еще не было семи и она ни разу не видела его на кухне в такую рань. - Что вас так рано подняло?

Он обернулся и улыбнулся ей.

- А, то да се. Решил дать Мо выходной, - пробормотал Ланц, пытаясь сделать чай.

Гермиона подозрительно прищурилась. По своему опыту она знала, что последнее, чего хочется домовым – это выходного дня.

- Хотите, я сделаю чай?

- Нет, нет! - решительно отверг Ланц ее предложение, насыпая заварку в чайник. - Все под контролем. Присаживайся, девочка. Тосты на столе.

Гермиона села. Ланц тем временем левитировал чайник на стол, после чего проковылял через кухню, постукивая тростью по плиточному полу. Подойдя к столу, он с трудом присел на стул, напротив девушки.

- Итак, - начал он, наливая себе чашечку некрепкого чая. - Мо говорит, что на прошлой неделе вы отлично ладили с Северусом.

Гермиона нахмурилась.

- Вы что заставили несчастную домовую за нами шпионить? – спросила она, намазывая маслом тост.

Ланц усмехнулся.

- Ах, так, значит теперь это «за нами»?

Гермиона красноречиво покраснела.

- Мы это «мы» уже не первый месяц, Ланц. Вы знаете, что он мой работодатель и друг!

Старик снова усмехнулся.

- Ну, хорошо, вчера вечером мы с ним пропустили по стаканчику на крыше, и он мне сказал, что вы сошлись.

Гермиона задохнулась. Северус сказал, что им не стоит беспокоиться о Ланце, но она не могла поверить в то, что он так быстро рассказал ему об всем.

- Он вам сказал? – потрясено переспросила она.

Ланц лучезарно улыбнулся.

- Ну, он почти мне сказал, судя по тому невероятному упорству, с которым он оборонялся от моих расспросов, а ты сейчас подтвердила мои подозрения.

Гермиона открыла рот, пораженная тем, как просто он вывел ее на чистую воду.

- Ах вы, коварный, - произнесла она не зная злиться ей или смеяться. - Спорю, что вы были в слизерине.

Ланц изобразил оскорбленный вид.

- Вообще то, в пуффендуе. Шляпа склонялась в пользу слизерина, но я выбрал пуффендуй назло своей мамочке.

- Да. Что же, шляпа была права, - сказала Гермиона, качая головой и наливая себе чая.

- Ну, расскажи, - спросил Ланц, понизив голос. - Как он ниже пояса? Хорош? Я всегда подозревал, что очень.

Гермиона немедленно подавилась тостом.

- Ланц! Поверить своим ушам не могу. Я ничего вам не скажу.

- Послушай, - начал он, внезапно посерьезнев. - Девушкам всегда нужен кто–то, с кем можно было бы поговорить, и я просто хотел тебе сказать, что если у тебя возникнет такая потребность, ты можешь поговорить со мной. Думаю, что большая часть твоих друзей это все не одобрит, при этом ты прекрасно знаешь, что я уже не первый месяц надеюсь услышать, что вы с Северусом, наконец, вместе.

- Но почему, Ланц? Откуда у вас такое желание, учитывая, что мы оба состоим в браке с членами вашей семьи?

- Потому что Коредлия никогда не заслуживала такого мужчину, как Северус, а Тео никогда не заслуживал такую умницу как ты. К тому же, - продолжил он, направив на нее узловатый старческий палец. - Вы двое прекрасно друг другу подходите; поверить не могу, что никто этого раньше не замечал.

Это замечание заинтриговало Гермиону.

- Думаете, мы друг другу подходим?

Ланц коротко кивнул.

- Никогда не видел, чтобы Северус так молодо выглядел. Ты делаешь его счастливым: он просто еще этого не понял, - собеседник Гермионы задумчиво сделал глоток чая. - Вчера вечером из Франции вернулась Корделия.

Гермиона кивнула.

- Да, я знаю.

- Я знаю, что вы оба твердо намерены старательно скрывать происходящее, но подобные вещи всегда удивительно просто обнаруживаются, как бы не старались заинтересованные стороны. Корделия всегда лает страшнее, чем кусает, и все же как бы отвратительно лицемерно с ее стороны это бы ни было, вполне возможно, что она может вам доставить неприятности. Особенно Северусу.

Гермиона задумчиво посмотрела на Ланца.

- Вы очень его любите, так ведь?

Ланц сдержано кивнул.

- Он заинтересовал меня с нашей первой встречи, а когда стало известно о его деятельности в период войны, то это буквально взорвало магическое сообщество, после того как Министерство Магии признало его заслуги. За прошедшие шесть лет я неплохо узнал его, и он заслужил мои глубочайшие уважение и восхищение. Он герой, причем из тех, которые отказываются считать себя героями. Более того, он отказывает себе в обществе и любви хорошей женщины. Отчего же мне не желать ему счастья?

Гермиона зачаровано слушала его, она так мало с кем могла поговорить о Северусе.

- Вы знали Альбуса Дамблдора, Ланц?

- Лично знаком не был. Мы много раз встречались, но наше общение ограничивалось рукопожатиями.

- Северус когда-нибудь говорил вам что-нибудь о нем?

Ланц покачал головой.

- Никогда ничего серьезного. Также как он никогда не упоминал о Лили Эванс.

Гермиона удивленно посмотрела на Ланца.

- Вам известно о Лили Эванс?

- Минерва рассказала мне о том, что стало известно после поражения Лорда Волдеморта. Не волнуйся, насколько я могу судить, это знают только присутствовавшие и те кто находился в пределах слышимости. Не думаю, что это широко известный факт.

- Он и со мной не говорил о них, хотя, наверное, для такого скрытного человека, он довольно много рассказал мне, - девушка вздохнула. - Вы правда думаете, что я могу сделать его счастливым, Ланц?

- Я знаю, что ты можешь, - ответил с улыбкой он. - И я собираюсь сидеть и смотреть как ты это сделаешь.

ssSss

Ровно в восемь Гермиона перешла через Кенсингтон сквер. Сегодня ей будет ужасно не хватать Северуса. Был понедельник, тот день, который он проводил за пределами лаборатории, встречаясь с клиентами. Она провела почти весь день в пятницу перемещаясь по стране, но благодаря отсутствию Корделии она смогла встретиться с Северусом вечером. Сегодня этого ждать не приходится.

Гермиона уныло прикоснулась палочкой к входной двери и толкнула ее внутрь. Не успела она войти, как навстречу ей из гостиной вылетела Корделия. На свекрови был красиво запахнутый вышитый халат из синего атласа, при этом она была уже безупречно накрашена и причесана.

- Гермиона! – воскликнула она, улыбаясь девушке одной из своих несколько фальшивых, сияющих улыбок, с которой она обычно приветствовала гостей.

- Здравствуйте, - тихо ответила девушка изо всех сил стараясь улыбнуться в ответ.

Корделия пересекла холл и заключила ее в объятия, едва коснувшись губами ее щеки.

- Вы буквально разминулись с Северусом! Он, судя по всему, отправился в Амстердам.

- Да, - неуверенно пробормотала Геримона. - А я иду в лабораторию.

- Ну, - заговорщицким тоном начала Корделия. - Почему бы тебе не воспользоваться его отсутствием и не подняться ко мне в одиннадцать, чтобы выпить чашечку кофе со мной и моими друзьями.

Улыбка сползла с лица Гермионы.

- Это так великодушно с вашей стороны, но у меня так много работы ...

Корделия закатила глаза.

- Он настоящий тиран! Ну что же, если ты передумаешь, мы будем очень рады.

Гермиона пробормотала слова благодарности и с трясущимися руками начала спускаться вниз. Сойдя с последней ступеньки, она начала рыться в складках своей мантии в поисках волшебной палочки и наконец нащупав ее, достала и приложила к замку. Девушка быстро вошла внутрь и захлопнув дверь, прижалась к ней спиной и медленно сползла на пол. Она выронила свою тетрадь и спрятав лицо в ладонях, почувствовала как по щекам потекли слезы вины и отвращения к себе. Гермиону затрясло.

Она провела одну восхитительную неделю в маленьком закрытом мирке с Северусом. Но возвращение в обычный мир оглушало. Вот та реальная ситуация, в которую она сама сознательно поставила себя. Она притворяется и обманывает женщину, чей муж стал ее любовником. Никакие смягчающие обстоятельства не помогут оправдать такую жестокую ложь. Радуясь тому, что Северус не видит ее слез, она от души проревелась, зная, что все равно не сможет уйти от него, но в полной мере впервые осознав бремя, которое ей придется нести.

Весь следующий месяц Гермионе удавалось избегать встреч с Корделией и вскоре их отношения с Северусом вошли в колею обычной рутины. В будни они вели себя как и прежде как работник и работодатель. Иногда Гермиона с трудом удерживалась от того, чтобы не прикоснуться к нему, видя как он проходит мимо. Ей хотелось хотя бы положить ему руку на плечо, или коротко поцеловать в щеку. Но они договорились, что будут соблюдать строгую границу между их личной профессиональной жизнью, и Гермиона хотела сдержать слово. В выходные они всеми силами старались восполнить недостаток телесной близости, и девушка вскоре обнаружила, что субботы, которых она раньше так страшилось, теперь стали смыслом ее жизни.

До сих пор сложностей с тем, чтобы скрывать происходящее от друзей не возникало. Она старательно избегала любых задушевных бесед с Падмой, стараясь встречаться с ней тогда, когда ее подруга была занята с детьми. Гермиона не раз замечала на себе пристальный взгляд Падмы, но все ограничивалось только этим и подруга не устраивала ей допросов с пристрастием. С Гарри и Джинни все было еще проще. Хотя они и проявляли некоторое любопытство к ее дружеским отношениям с Северусом, им ничего не было известно о ее чувствах.

В конце августа Невилл пригласил ее пообедать на Диагон аллее и Гермиона согласилась. Она заранее начала мучить себя раздумьями о том, что сказать ему, если он прямо спросит ее об их отношениях с Северусом. Гермиона мысленно составила список тем для их беседы, которые помогут ей избежать перевода разговора на ее личную жизнь. В конце концов оказалось, что ей не о чем волноваться. Таким подавленным видеть Невилла ей еще не приходилось , и единственное, что ему было нужно - это родственная душа, которой можно было бы довериться. Это было в четверг днем и Гермиона вернулась в лабораторию в совершенно подавленном настроении.

Северус заметил выражение тревоги на ее сразу как только она вошла.

- Что-то случилось? – спросил он, нахмурившись.

Она глубоко вздохнула.

- В обед я встречалась с Невиллом.

- О, да. Это все объясняет. Мистер Лонгботтом имеет свойство оказывать на людей такое воздействие, - пробормотал Северус, ухмыляясь.

- Северус, не говори так о Невилле, - сердито воскликнула Гермиона, шлепнув своей тетрадью по столу. - Ты ведь просто не можешь удержаться от того, чтобы на него не наехать?

Ухмылка моментально исчезла с лица Северуса, и он изогнул бровь, удивленный такой реакцией на его замечание.

- О, Северус, прости, - пробормотала Гермиона, потирая лоб. - Я знаю, что ты просто пошутил. Просто он действительно очень подавлен и меня это очень расстраивает.

Северус молча продолжил свою работу, но недовольное выражение с его лица не исчезло.

Глаза девушки наполнились слезами.

- Ты принимаешь мои извинения?

Он посмотрел на нее, пытаясь понять, что произошло меду ней и Невиллом, что погрузило ее в такую печаль.

- Конечно, принимаю, - негромко сказал он. - Ты не хочешь объяснить, что тебя так расстроило?

Она присела на табурет и глубоко вздохнула.

- Ну, он и Хана официально расстались. Она теперь работает в Дырявом котле, а он, естественно, остался в Хогвартсе.

- Ну это вряд ли должно тебя шокировать, - пробормотал Северус. - Всем и так было совершенно понятно, что они были несчастливы практически с самого начала их брака.

- Да, но я думала, что после того как они расстанутся, он станет счастливее. Это только усугубило его депрессию. Теперь он чувствует себя еще более одиноким, и у него есть масса времени, чтобы переживать по поводу того, куда катиться его жизнь.

Северус едва заметно пожал плечами.

- Сложно назвать его единственным пострадавшим от закона о браках. Он должен сам позаботиться о своем счастье.

- Но он не может, - с нажимом произнесла Гермиона. - Он здесь в ловушке, а женщина, в которую он влюблен за границей. И это так несправедливо – его жизнь была так ужасна.

Гермиона прикусила нижнюю губу, захваченная переживаниями о своем друге.

- Я хочу сказать, что ты только представь себе! Он рос рядом со своей бабушкой, которая все его детство, пока ему не исполнилось пятнадцать, только и делала, что принижала его и его заслуги. Он был все равно что сирота, хотя он никогда не мог по настоящему скорбеть о своих родителях, поскольку они были живы. А они даже хуже чем просто мертвы! Он никогда не сможет их узнать, и при этом он вынужден смотреть на то, как они влачат свое существование в этих оболочках, которые называются их телами, и он будет вынужден наблюдать за этим до самой их смерти.

Северус как завороженный смотрел на лицо Гермионы, на котором отражалась вся гамма ее эмоций.

- Но он, как ты правильно сказала, жил так всю свою жизнь. Он, конечно, был постоянным объектом насмешек на моих уроках Зельеварения, но я полагал, что он значительно изменился в последние годы своего обучения в Хогвартсе. Из невнятно бормочущего дурачка он превратился в отважного уверенного в себе человека. Что изменилось с тех пор?

Гермиона вздохнула.

- Отчасти причина в Законе о Браках. Большинство из нас все таки имели выбор. Если кто-то не хотел подчиняться закону, он мог покинуть страну. Невилл же такой возможности не имел. Обязанности по уходу за его родителями взвалила на себя его бабушка, однако она уже очень стара и слаба, и поэтому теперь это фактически его обязанность. Его мать регулярно болела в последние годы. По мнению Невилла, за ней не очень хорошо ухаживают в Больнице Св. Мунго. Он навещает их каждые выходные, плюс старается внезапно появляться среди недели, просто, чтобы не давать персоналу расслабляться.

- Почему он не переведет их в платную клинику? - нахмурившись, спросил Северус. - Насколько мне известно, в стране есть несколько частных учреждений.

- Он рассматривал этот вариант, но, к сожалению, он не может себе его позволить. Он не может продать их дом пока жива его бабушка, а его заработок никогда не сможет покрыть таких расходов. К тому же, если он решит уехать, то он совсем потеряет доход.

- Понятно, - пробормотал Северус, помешивая содержимое своего котла. - Твое беспокойство о нем очень трогательно.

Гермиона вскинула голову, но не уловила следов сарказма ни в его тоне, ни в выражении лица.

- Мне всегда нравился Невилл, - объяснила она. - Когда он сделал мне предложение в доме на Белгравия Сквер, мы говорили об этом. Тогда мне казалось, что это просто уныние. Но с тех пор мы много раз обсуждали сложившуюся ситуацию, и я просто не вижу никакого выхода из нее. Мне ничего бы так не хотелось, как увидеть отъезд Невила, отправляющегося на поиски Луны, но он любит своих родителей, и никогда их не оставит без достойного присмотра.

Они оба замолчали, и Гермиона вернулась к своему зелью.

- Северус? – спросила она, улыбаясь. - Ты знаешь, что ты был боггартом Невила, когда мы были на третьем курсе?

Северус заворчал и кинул сердитый взгляд на девушку.

- Всей школе было известно об этом, - пробурчал он.

Гермиона усмехнулась.

- Ну, ты ведь и правда был с ним чрезмерно крут.

- Я был чрезмерно крут с вами двумя; полагаю при этом я не был твоим богартом?

Он умолк, вглядываясь в содержимое своего котла.

- И знаешь, что больше всего меня в тебе раздражало. Тебе всегда непременно нужно было шептать на ухо Невиллу Лонгботтому свои подсказки вместо того, чтобы дать ему самому во всем разобраться.

Гермиона сузила глаза.

- Он не мог ни в чем разобраться сам, потому что каждый раз, когда ты входил в класс, Невилл становился сам не свой!

Северус отмахнулся.

- Не понимаю, как мне удалось так долго тебя выносить. Ты определенно была худшей ученицей из всех, кого мне к великому моему сожалению пришлось учить.

У Гермионы буквально отпала челюсть.

- Худшей ученицей? Да я хоть раз сварила зелье, которое было сварено хуже, чем на «отлично»? Хоть раз я сдала эссе, которое было бы неудовлетворительным?

Он усмехнулся.

- Твои работы были вполне адекватными. Проблема была в постоянных вопросах, которые ты задавала. И я уже не говорю о том, что ты весь класс с ума сводила, своим постоянным всезнайским размахиванием рукой.

И Северус довольно похоже изобразил Гермиону, размахивающую поднятой вверх рукой, чем немало ее развеселил. Стараясь спрятать улыбку, она схватила связку корней и кинула в него. Он легко поймал их левой рукой и перебросил их обратно на ее рабочий стол, улыбнувшись уголком рта.

- Как ты жесток, - пробормотала она с улыбкой.

Он снова попытался вернуться к работе, однако через несколько минут вновь заговорил.

- Гораздо более жестока ситуация в которой я нахожусь, оказавшись в долгу перед двумя самыми своими нелюбимыми учениками.

Гермиона нахмурилась.

- Северус, тебе известно, что ты ничем мне уже не обязан. Ты сполна вернул мне все своей добротой, которую ты проявлял ко мне весь этот год. И с чего ты вдруг считаешь, что ты в долгу перед Невиллом?

Он пристально посмотрел на нее, удивленный тем, что ей это никогда раньше не приходило в голову.

- Разве ты не догадываешься, почему я чувствую себя ему обязанным?

Она также внимательно пострела на него, размышляя о его словах, и когда наконец ответ был найден Гермиона поразилась тому, что ни разу не задумывалась об этом.

- Он же убил змею!

Северус коротко кивнул и отвернулся. Гермиона продолжала смотреть на него, наконец осознав, почему он был так необъясним мягок с Невиллом с первого же дня их встречи на Белгрейв сквер.

- Ты больше не его боггарт, - сказала она, не зная почему вдруг ей показалось важным это произнести.

Северус ухмыльнулся.

- Рад это слышать.

- Он сказал мне, что теперь его боггарт это он сам: старый, одинокий и нелюбимый, - девушка вздохнула. - Грустно, не так ли?

- Да, - пробормотал Северус, явно чувствуя себя неловко. - Бесспорно, это печально.

ssSss

В субботу Гермиона встретилась с мамой, чтобы пообедать и пройтись по магазинам. Вернувшись домой и распаковав покупки, она направилась через площадь к Северусу. Остановившись на крыльце, девушка быстро пробормотала заклинание, чтобы проверить, что Корделия уехала в Щотландию, и убедившись, что в доме находится только один человек, она тихо вошла и поднялась по лестнице в кабинет. Коротко постучав, Гермиона толкнула дверь и заглянула в комнату.

- Привет, - сказала она, улыбаясь Северусу, сидевшему за столом, на котором возвышалась гора бумаг.

- Добрый вечер, - ответил он, опуская на стол перо и откидываясь в кресле. - Как твоя вчерашняя сделка в Белфасте?

- Все в порядке – не о чем рассказывать. Я тут обнаружила, что Ланц уехал на пару дней к друзьям в Венецию и прихватил с собою Мо, - Гермиона внезапно смутилась. - Не хочешь поужинать у меня?

Он приподнял бровь.

- Собираешься готовить?

- Да, - ответила она, надувшись. - Может, я и не так хороша как Мо, но я достаточно умелая повариха, знаешь ли.

- Что ж, скоро увидим, - протянул он. - Да, я с удовольствием поужинаю у тебя, особенно учитывая, что винный погреб Ланца гораздо более впечатляющ, чем здешний.

Гермиона просияла.

- Тогда, жду тебя через час.

Девушка закрыла за собой дверь и проворно сбежала вниз, довольная тем, что Северус согласился провести вечер у нее. Пока они все уикенды проводили в его доме, и учитывая, что обычно они удалялись в спальню еще до ужина, у нее еще не было повода остаться с ним на всю ночь, и пока ничто не предвещало, что это когда-нибудь случится. Вполне возможно, что для него спать рядом с ней это слишком интимный момент, а возможно была какая-то другая причина, о которой она не догадывалась. Она собиралась приготовить обильный ужин и надеялась, что полный желудок вкупе с бутылкой вина сработают и ей удастся оставить его в своей спальне на всю ночь. Гермионе несомненно нравились страстные дни и вечера, которые они проводили в спальне Северуса, покидая его постель лишь тогда, когда их вынуждал голод, но ей не терпелось узнать каково будет проснуться с ним рядом, спать в его объятиях, и она была твердо намерена это выяснить.

Когда Северус вернулся спустя час, Гермиона уже накрыла стол, зажгла свечи и еда была уже почти готова. Зная о том, что он предпочитает красное мясо и красное вино, она приготовила стейк и овощи на гарнир. Она услышала его спускающиеся шаги и когда он вошел на кухню, приветливо улыбнулась.

- Пахнет многообещающе, - пробормотал он, заглядывая через ее плечо.

Девушка притворно нахмурилась.

- Сомневаешься в моих кулинарных талантах?

- Уже нет. Позволишь мне выбрать вино?

Гермиона кивнула.

- Да, пожалуйста.

Северус спустился в подвал и к тому моменту, когда он появился обратно с бутылкой вина, которое он счел подходящим, Гермиона уже подавала еду на стол.

Когда они доели десерт, уже стемнело, а Северус откупорил вторую бутылку вина. Как всегда, расслабившись под воздействием вина, Северус стал более разговорчивым, однако ему по прежнему удавалось обходить стороной все нежелательные для него темы. Однако же сегодня он был необычайно разговорчив, и так и сыпал историями про преподавателей Хогвартса.

После того как часы пробили десять, Гермиона встала и безо всяких предупреждений села к нему на колени. Дыхание ее перехватило, когда она почувствовала его руки на своей спине.

- Мне стали ужасно нравиться субботы, - пробормотала она ему на ухо.

- Как и мне, - ответил он, притягивая ее к себе для поцелуя.

Гермиона отвела его в свою комнату. После всего она лежала, уткнувшись носом в его грудь, чувствуя как он медленно поглаживает ее руку, что превратилось уже в обычай. Девушка мысленно улыбнулась, довольная тем, что ужин и вино оказали желаемый эффект. Обнявшись, они лежали в дремотной тишине, убаюкиваемые звуками дождя, стучавшего в маленькое подвальное оконце.

Северус смотрел на нее, освещенную мягким светом свечей, в который раз за последние несколько недель восхищаясь ее волосами, живописно рассыпавшимися по подушке. Глаза девушки были закрыты, мышцы расслаблены, но он знал, что она еще не спит. Взгляд его медленно спустился вдоль ее шеи, переместился на плечи с легкой россыпью веснушек и на выпуклость ее груди, прижатой к его боку.

Ему всегда было так просто делить свою жизнь на разные, несвязанные эпизоды, в каждом из которых он играл самостоятельную роль. Когда он учился в школе, у него было четыре роли: прилежного ученика; студента из слизерина и заклятого врага Поттера и Блэка; друга Лили Эванс; и, когда на каникулы он возвращался домой, отвергнутого сына. До падения Темного Лорда, когда ему приходилось служить двум хозяевам, его игра многократно усложнилась, но даже сейчас, каждый час его существования был раздроблен: муж Корделии Милл и один из членов высшего света магического сообщества; успешный бизнесмен и зельевар; любовник женщины, которая сейчас лежала рядом, закинув на него ногу и руку.

Последние две его роли в особенности стали доставлять ему в последнее время проблемы. Все чаще он ловил себя на том, что ему хочется протянуть руку и коснуться ее, когда она проходила мимо него в лаборатории, или прикоснуться губами к ее лбу, прежде чем уйти из лаборатории вечером. Но в будние дни ему нужно было быть одновременно и мужем и ответствнным профессионалом, поэтому ему удавалось не поддаваться этим моментам слабости.

Он разглядывал лицо Гермионы в приглушенном свете свечей, спрашивая себя, почему для него было гораздо проще просто заниматься с ней сексом на выходных, чем позволить себе пустить в их отношения какие-то интимности. В редкие моменты абсолютной честности с самим собой, он понимал, что ничего ему не хотелось бы так сильно как остаться на всю ночь здесь в тепле ее постели, чувствуя ее обнаженное тело. Каково это проснуться рядом с ней?

Презирая себя за такую нежелательную сентиментальность, он покачал головой и начал осторожно освобождаться из ее объятий. Было уже заполночь , время вернуться к себе. Прежде чем он успел встать с кровати и взять одежду, ее пальцы обвились вокруг его предплечья.

- Северус, - прошептала она. - Останься.

Медленно он повернулся к ней.

- Это было бы глупо.

Она приподнялась на одном локте.

- Почему? Почему это будет глупо?

- Так нас будет легче раскрыть, - пробормотал он отворачиваясь.

- Северус, это ерунда. Корделия уехала, и она никогда не возвращается раньше вечера воскресенья. Ланц не вернется еще несколько дней, но он и так про нас знает.

Он знал, что она права. У него не было причины уходить. Как мог он ей объяснить, что просто боялся отдаться тому, что стало уже его настоятельной потребностью? Что он опасался того, что это сделает его более уязвимым, и что его приводила в ужас мысль о том, что он проснется кричащим от одного из своих повторяющихся кошмаров?

Гермиона встала на колени и обвила его сзади руками, нежно прикоснувшись губами к его плечу. Северус непроизвольно прикрыл глаза.

- Пожалуйста, Северус. Мы так мало времени проводим вместе. Останься со мной.

Ощущение ее обнаженного тела, прижатого к его спине не оставляло сил сопротивляться. Зная, что оставшись, он обрекает себя на бессонную ночь, Северус обернулся к ней. Нежно поцеловав ее макушку, он положил девушку в постель и лег рядом, не зная точно что он почувствовал, услышав ее удовлетворенный вздох. Взяв в руки палочку и потушив свечи, он сжал Гермиону в своих объятиях.

- Спасибо, - прошептала она, обнимая его.

- Спокойной ночи, Гермиона, - пробормотал он.

Северус уставился в темноту, слушая как дыхание девушки постепенно становится глубоким и ровным, подумав о том, что ее волосы, так кстати щекочущие его нос, вряд ли позволят ему заснуть. Он не мог позволить себе заснуть.

Это всегда начиналось одинаково. Почти каждую ночь с тех пор как он впервые пришел в сознание в больнице Св. Мунго, стоило ему заснуть, как к нему во сне являлся Альбус Дамблдор.

Вот и сейчас он увидел себя сидящим за директорским столом в Хогвартсе с пером в руке. В следующую минуту в дверь тихо вошел Альбус. Северус удивился, увидев его, несмотря на то, что Дамблдор навещал его таким образом практически каждую ночь.

- Альбус? – выговорил он потрясено. - Я думал… Я думал ты мертв?

Бывший директор ухмыльнулся той особой усмешкой, которая выводила Северуса из себя на протяжении семнадцати лет.

- Несомненно, Северус. Ты убил меня, если память меня не подводит.

Альбус уселся напротив и сплел пальцы.

- Я лишил тебя жизни только потому, что ты мне так приказал, - ответил Северус нахмурившись.

- И ты не испытал совсем никакого удовольствия, когда это сделал, Северус? - спросил Альбус, наклоняясь вперед и пристально глядя на Северуса поверх своих очков. - Разве ты не извлек, когда пришел тот час, некоторого удовлетворения из этого деяния?

- Нет! – с нажимом произнес Северус, оттолкнувшись от стола и вскочив. - Это не доставило мне удовольствия. Я чувствовал … - он замолчал и принялся расхаживать туда-сюда по кабинету, - гнев. Гнев на тебя, на темного лорда, на себя за то положение, в котором я оказался. Возможно, ненависть ко всем нам троим. Но не удовольствие.

- Я как то сказал тебе, что только ты будешь знать о том, причинит ли вред твоей душе помощь, которую ты окажешь старому человеку, чтобы дать ему возможность избежать боли и унижений, Сверус. И только тебе известна правда. Ты уверен, что не было не малейшего мгновения удовлетворения, затерявшегося в твоем гневе и отвращении к себе?

Северус остановился и пронзительным взглядом посмотрел на сидящего перед ним старика.

- Нет. Удовольствия я не испытывал… Я…

Он остановился, чтобы отыскать в себе правду, но в следующую секунду он закричал, ощущая как его душа разрывается надвое.

- Нет! – закричал Северус, хватаясь за стол и падая на колени.

Дамблдор смотрел на него и его голубые глаза поблескивали, но Северус не видел в этих глазах ни следа сожаления или сочувствия. Альбус безумно захихикал, глядя на то, как Северус отчаянно пытается вздохнуть.

- Я так и думал.

Северус упал. Одна рука его продолжала сжимать край стола, вторая была прижата к груди, которая разрывалась на части. И в этот момент все вокруг изменилось. Боль внезапно исчезла и он обнаружил, что стоит на коленях на траве перед астрономической башне рядом с разбитым безжизненным телом Дамблдора. Они были одни, не считая феникса Фоукса, кружившего над ними и оплакивавшего своего ушедшего хозяина.

Северус смотрел на безжизненное тело человека, который был его начальником, его коллегой, его исповедником, и иногда, его другом. Да, Дамблдор его использовал. Да, он манипулировал им. Но он доверял ему безоговорочно, ни разу не усомнившись, и уж конечно это чего-то стоило? Боль, которая только что разрывала его существо, исчезла и на смену ей пришло ноющей чувство утраты. Северуса охватило отчаяние, при мысли о том, что это его рукой был сражен этот великий человек.

И он позволил нахлынувшему горю затопить все уголки его души. Северус снял свой плащ и завернув в него тело Альбуса Дамблдора, поднял его на руки. Во сне эта ноша казалась легкой и Северус, выйдя с территории хамка через ворота, ведущие в Хогсмид. пошел в сторону Визжащей Хижины. Он твердо знал, куда идет, и был намерен дойти до старого дома, несмотря на то, что где-то в глубине его сознания уже начала зарождаться паника, настойчиво не советовавшая ему продолжать двигаться в том же направлении, предупреждая о том, что ждало его впереди.

Дойдя наконец до хижины, Северус ногой распахнул дверь и шагнул внутрь. Войдя, он опустил безжизненное тело Альбуса на грязный пол и встал рядом с ним на колени. Он полез в карман за волшебной палочкой, но его пальцы вместо этого сомкнулись на каком-то холодном металлическом предмете, который оказался очками Дамблдора. Спрашивая себя, как они там оказались, он потянулся вперед, чтобы убрать плащ с лица Альбуса и надеть на него очки. Но едва коснувшись плотного материала плаща, он уже знал, что что-то пошло совсем не так, как должно было быть. Тело, завернутое в плащ, почему то изменило форму, и к уже извивалось и скручивалось под плотной тканью.

Северус замер, выпустив от неожиданности из рук край своего плаща, который упал и обнажил гладкую голову змеи Волдеморта. Нагини повернулась к нему, и при виде ее горящих глаз, Северус ощутил, как глубоко внутри у него зарождается крик ужаса, который достиг его рта в тот момент, когда чудовище вонзило свои клыки в его шею.

Задыхаясь, Северус схватился за свою шею, и с облегчением обнаружил, что никакой змеи рядом нет. Пока в душе его утихал только что пережитый ужас, он нащупал в темноте палочку, ощущая себя совершенно дезориентированным в пространстве и чувствуя, что он весь в поту. Но прежде чем он зажег свет, он заметил, что кто-то обхватил его руками и настойчиво повторяет его имя испуганным голосом.

- Северус? - встревожено шептала Гермиона. - Ты в порядке?

Окаменев от ужаса, он понял, что находится в ее спальне и по всей видимости он заснул, сломленный усталостью. Он грубо скинул со своей груди ее руки и выпрыгнул из постели.

- Тебе приснился кошмар, - трясущимся голосом произнесла она. - Ты кричал во сне!

Северус засветил огонек на конце своей палочки и нашел свои брюки на полу. Он поспешно натянул их, стараясь не встречаться с ее обеспокоенным взглядом. Он нашел рубашку и быстро накинул ее на плечи, застегивая пуговицы взмахом волшебной палочки.

- Куда ты собираешься? – прошептала она, вставая на колени и прижимая к груди простыню.

- Мне не следовало оставаться, - прорычал он, призывая свои ботинки из дальнего угла комнаты и присаживаясь на край кровати, чтобы обуться.

Гермиона подалась в перед и положила руку ему на спину.

- Скажи мне, что не так? – взволнованно взмолилась она.

- Нет, - резко бросил он, отстраняясь. Северус схватил с пола свой сюртук и встал с кровати.

- Северус! – воскликнула она, нашаривая рукой палочку и призывая халат. - Поговори со мной.

Он направился к двери.

- Увы, девочка. Я уже говорил тебе, что ты не мой психоаналитик.

Гермиона тем временем завязала пояс своего халата и зажгла свечи в комнате.

- А! Так значит я вполне гожусь, чтобы перепихнуться по быстрому, но ты не снизойдешь до того, чтобы объяснить мне в чем дело?

- Ты сама это сказала, а не я, - огрызнулся он, рывком распахнув дверь.

Она поднялась с кровати очевидно расстроенная.

- Постой!

- Нет, - ответил он, сделав взмах палочкой в ее сторону. - Мне не нужна твоя жалость.

Гермиона почувствовал,а как ее отбросило обратно на кровать. А Северус скрылся за захлопнувшейся за ним дверью. Сидя на кровати, она слов не находила при мысли о том, что у него хватило наглости наложить на нее заклятье. Стерев со щеки слезу, она услышала звук хлопнувшей входной двери и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Будь она проклята, если позволит ему так просто от нее избавиться. Если он полагает, что может использовать ее всякий раз, когда ему это удобно, и при этом не пропускать ее сквозь свои эмоциональные барьеры, то его ждет разочарование. Она кинулась к гардеробу и сдернула с вешалки джинсы и джемпер.

Северус стоял на ступенях перед домом Гермионы и грудь его тяжело вздымалась. Виной тому был не только его кошмар, но так же и тот факт, что к своему ужасу, он пережил это в присутствии другого человека. Он посмотрел вверх в темноту, стараясь успокоить дыхание. Шел сильный дождь, и он уже насквозь промок. Он подумал о том, не аппарировать ли ему к себе, но в конце концов он решил, что августовский дождь его успокоит и он пошел пешком.

Спустя пару минут Гермиона появилась на тех же ступенях своего крыльца и, быстро оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что за ней никто не наблюдает, она крутанулась на месте и аппарировала на ступени дома Северуса. Прижав кончик палочки к замку, она вошла и максимально бесшумно прикрыла за собой дверь, прислушиваясь к малейшему шуму, который подсказал бы ей, где его можно найти. Подумав, что он вряд ли пошел бы в садик на крыше в такую погоду, девушка направилась в его кабинет. Открыв туда дверь, Гермиона обнаружила, что Севрус развел огонь в камине и теперь сидел в своем кожаном кресле, сжимая в правой руке большой бокал Огненного Виски. Он не мигая смотрел на огонь и Гермиона подумала, что то, что он не накинулся на нее сразу – это хороший знак. Не говоря ни слова, она пересекла комнату и опустилась рядом с ним на колени, ожидая, когда он на нее посмотрит. Когда он наконец перевел на нее свой взгляд, она прочла в нем гнев, но не отвела глаза.

Северус повернулся к ней, намереваясь приказать ей уйти и оставить его в покое, никогда больше не упоминая о случившемся, но глядя в ее теплые карие глаза, он почувствовал что его гнев улетучивается. В ее взгляде не было жалости, как он ожидал, скорее в нем было сопереживание, как в тот раз, когда она рассказывала ему о проблемах Невилла Лонгботтома.

Они долго молча смотрели друг на друга. Северус первым нарушил молчание.

- Или сюда, - пробормотал он, похлопав себя по ногам и ставя стакан с Огненным Виски на стол.

Решив держать язык за зубами, Гермиона молча встала и забралась к нему на колени, положив голову ему на грудь. Она давно уже подозревала, что он плохо спит и теперь она знала причину. У нее не было желания заставлять его рассказать ей о своих кошмарах, поэтому она просто сидела, положив голову ему на грудь и сплетя свои пальцы с его, слушая его медленное и ровное дыхание.

- Один и тот же кошмар преследует меня буквально каждую ночь с тех пор как я впервые пришел в сознание в больницы Св. Мунго, - прошептал он.

- И зелье для сна без сновидений не помогает? - спросила девушка.

- Помогает, но оно не лишено побочных эффектов, и мне не хотелось бы стать зависимым от подобного зелья. Я принимал его от случая к случаю, когда это было действительно необходимо. Мне нужно было принять его сегодня, - свободной рукой он начал гладить ее по волосам.

Гермионе отчаянно хотелось узнать, что ему снилось, но она продолжала молчать, ожидая когда он продолжит.

- Кажется, Альбусу Дамблдору зачем-то понадобилось навещать меня в моих снах, - пробормотал Северус, очевидно чувствуя себя неловко от этого признания. - И наша беседа всегда касается одного и того же: моей души.

- Твоей души? - удивленно переспросила девушка, выпрямляясь, чтобы иметь возможность посмотреть ему в глаза.

Он кивнул.

- В ту ночь, когда он потребовал, чтобы я лишил его жизни, - начал Северус, сухо усмехнувшись, - я спросил его, почему бы ему просто не дать Драко совершить это по приказу Темного Лорда. Он ответил, что ему не хотелось бы, чтобы душа мальчика была повреждена, а когда я сказал, что моя душа ничего для него не значит, он ответил, что только я сам буду знать, повредиться ли моя душа от того, что я помогу старому человеку избежать боли и унижения.

- Как эвтаназия, - отозвалась Гермиона.

Северус пожал плечами.

- Возможно. Но в моих кошмарах он мучает меня. Он утверждает, что я наслаждался тем, что убил его, и в своем сне я чувствую, как моя душа разрывается на части, - северус закрыл глаза и потер лоб.

Гермиона несколько секунд наблюдала за ним из под опущенных ресниц, тщательно подбирая слова.

- Я думаю, что будет явным преуменьшением сказать, что Дамблдор совершенно безответственно играл жизнями многих людей, Северус. Я знаю, что он руководствовался благом магического сообщества, но это не давало ему права подвергать тебя и если уж на то пошло и Гарри такой невероятной опасности. Обратиться к тебе с такой просьбой было … несправедливо. Это могло бы навсегда искалечить твою душу.

Он коротко взглянул на нее.

- Откуда ты знаешь, что не искалечило?

Она пристально посмотрела в его черные глаза, в которых отражалось пламя камина.

- Я не знаю. Только ты можешь знать об этом.

Северус отвернулся от нее и уставился на огонь в камине.

- Я уверен, что ты прекрасно знаешь, что для того, чтобы успешно наложить непростительное заклятье, нужно действительно иметь это в виду.

- Но уж конечно же, иметь что-то в виду и получать от этого удовольствие, это совершенно разные вещи?

Северус глубоко вздохнул.

- Мои отношения с Альбусом Дамблдором были довольно сложными. Он полностью мне доверял; он уважал мои способности. Но я не думаю, чтобы я особенно ему нравился. Меня сложно любить: я определенно не являюсь добродушным, оптимистичным и любящим подростков человеком, которых он как правило предпочитал брать в штат. Тем не менее он достаточно симпатизировал мне для того, чтобы завещать мне Телениумовый котел Николаса Фламеля

Гермиона улыбнулась.

- А он тебе нравился?

Северус покачал головой.

- Не особенно. Я совершенно ясно видел в нем талантливого манипулятора, и тот факт, что он манипулировал и мною тоже, страшно меня бесил. Но я определенно уважал его способности. Он действительно был самым могущественным волшебником, которого я когда-либо встречал, и я, наверное, был очень тронут тем, что он мне так доверял. Он всегда спрашивал мое мнение по важным вопросам, это мне льстило.

- Я заранее знал, что в конце концов буду принужден к тому, чтобы лишить его жизни, и в результате многие месяцы до этого, я непрерывно думал о том, как мне удастся убедительно наложить на него смертельное заклятие. Он очень разозлил меня в тот год, кроме того, незадолго до смерти он рассказал мне о том, что Поттер должен будет погибнуть. Я был в ярости. В итоге наложить заклятье оказалось гораздо проще, чем мне представлялось. Я вложил в него свой гнев. Гнев на Альбуса, гнев на Темного Лорда, гнев на самого себя. Я чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. Я и был в ловушке. Если бы я не завершил задание Драко вместо него, я бы сам погиб, а мне предстояло еще многое выполнить. Он умолк, разглядывая пламя в камине.

- А что ты почувствовал, после того как сделал это? – шепотом спросила Гермиона.

- Презрение к самому себе, - автоматически ответил он. - Возмущение, горечь, стыд, ярость. После того как я доставил Драко к его матери и добился аудиенции с Темным Лордом, я аппарировал в Паучий тупик и остаток ночи провел в обнимку с унитазом. Я был рад, что то, что должно было неминуемо свершиться, осталось позади, но все эти годы я неустанно искал в своей душе и не смог найти не следа удовольствия, якобы извлеченного из содеянного.

- Значит, душа твоя осталась нетронутой?

Северус иронично усмехнулся.

- Я не стал бы утверждать, что она нетронута. На моей совести несомненно лежит немало проступков, а также немало того, что я не сделал, хотя мне следовало. О некоторых из них я ничуть не сожалею, поэтому полагаю, что какой-то вред своей душе я в результате все же нанес, но насколько я могу судить, душа моя не была расщеплена.

Гермиона нежно поцеловала его в щеку и снова положила голову ему на грудь.

- Твоя душа осталась целой, Северус. Я это знаю.

Он не ответил, но прижался губами к ее макушке, и какое-то время они сидели так молча.

- Самое странное в этом то, - наконец произнес он, - что кошмар всегда начинается и заканчивается одинаково. Иногда окружающие детали меняются, но начало и конец всегда одни и те же. Сначала Альбус задает мне вопросы о моей душе, но далее я всегда оказываюсь в визжащей хижине, а передо мной лежит его безжизненное тело, завернутое в мой плащ.

Северус резко сглотнул, и Гермиона поняла, что именно следующая часть его кошмара заставляет его кричать от ужаса.

- Когда я отодвигаю плащ с его лица, это уже не Альбус, он превращается в проклятую змею. Она впивается в мою шею, и я просыпаюсь, как ты уже сама убедилась.

Девушка не знала, что на это сказать, поэтому просто сжала его руку.

- Я уже не верю в то, что мне когда-то удастся избавиться от воспоминания об этой проклятой змее, - пробормотал Северус. - Мы все получили те или иные раны в этой войне, и некоторые эмоциональные раны, возможно никогда до конца не затянутся. Но мне хотелось бы знать, почему он всегда превращается в змею.

Гермиона подумала обо всем, что он сейчас рассказал ей и внезапно выпрямилась.

- Он превращается в змею, потому что змея не единственная, кто ранил тебя, Северус. Они оба причинили тебе вред.

Он озадаченно посмотрел на нее.

- Возможно.

Северус обхватил ее лицо руками и поцеловал.

Когда он отстранился, Гермиона снова положила голову ему на грудь, обдумывая все только что услышанное. Ей вспомнилось как он вел себя после того как проснулся от своего кошмара. Интересно, он помнил о том, как бросил в нее заклятье. Очевидно, что ждать извинений на этот счет не приходится.

- Уже пятый час утра, - прошептал Северус ей на ухо.

Девушка восприняла это как намек на то, что ей нужно уходить, и нехотя встала с его колен.

- Мне нужно идти.

Северус посмотрел на нее со странным выражением в глазах.

- Спокойной ночи, Северус, - сказала Гермиона, чувствуя себя необъяснимо расстроенной.

Она повернулась, чтобы уйти, но он быстро вскочил и схватил ее за руку.

- Останься, - сказал он, в точности повторяя слова сказанные Гермионой несколько часов назад.

Девушка удивленно посмотрела в его глаза и в ту же минуту поняла, что это было его извинением. Гермиона улыбнулась, и Северус притянул ее к себе.

- С радостью, - ответила она.

ssSss

Проснувшись утром, Гермиона обнаружила, что Северус еще спит. Она приподнялась на одном локте и принялась его разглядывать. Он лежал на спине, повернув лицо к окну, одеяло скрывало его до груди. Гермиона позволила своем взгляду скользнуть вниз вдоль его тела, отметив и темные волосы на его груди, мышцы на руках и вены на кистях рук. Она смотрела на его длинные изящные пальцы и аккуратно подстриженные ногти и когда она снова перевела взгляд на его лицо, с которого во сне исчезло привычное недовольное выражение, она услышала, как в глубине ее души какой-то тихий голос произнес, «Я его люблю».

Она зажала рот рукой, словно ожидала, что это признание может каким-то образом сорваться с ее губ, если она не сдержит его. Гермиона почувствовала себя одновременно воодушевленной и расстроенной. Впервые с тех пор как началась их связь, она без сомнения осознала, что влюбляется в этого сложного, упрямого, а временами и просто неприятного человека. Эта мысль вместо того, чтобы осчастливить ее озадачила, поскольку был ли какой то смысл в такой эмоциональной привязанности, учитывая что оба они были в ловушке закона о браках?

Он заворочался и повернулся к ней, не открывая глаз, и Гермиона мысленно пообещала себе, что не расскажет ему. Несмотря на их дружеские отношения в лаборатории, их страстную связь и тот факт, что накануне он раскрыл перед ней свою душу, она по прежнему понятия не имела, что он к ней чувствует. Она знала, что временами ее присутствие во врем я работы ему приятно, и знала, что вызывает в нем желание, но было ли за этим что-то еще? Нет. Она не признается ему в том, что любит его. Если когда-то она соберется сделать такое признание, то не раньше чем будет понимать, что ее чувства взаимны. Ничто сейчас на это не указывало.

Но глядя на то, как Северус открыл глаза и улыбнулся ей, Гермиона подумала, что может, все же есть надежда. А когда он взял ее за руку и увел в душ, она не могла не признать, что за прошедшие двадцать четыре часа они продвинулись вперед в отношениях едва ли не больше, чем за долгие недели до этого. Да они были в ловушках своих браков, но надежда еще была. Надежда всегда есть.

Шла вторая неделя сентября, и блеклый цвет лондонского неба напоминал о приближении зимы. Долгие летние вечера остались в прошлом, и Северус, глядя из окна на Кенсингтон-сквер, размышлял о том, что принесут с собой грядущие холода. Был вечер понедельника. Он не видел Гермиону целый день, и, глядя сейчас сквозь желтеющие кроны деревьев на ее дом, он думал о ней, строя догадки, чем она сейчас занимается. Он представил ее на кухне, ужинающей в одиночестве или, возможно, в компании Мо и Ланца. А может, она отправилась навестить друзей: Гарри с Джинни или Падму с Дином. Северус неожиданно поймал себя на мысли, что завидует всем тем, с кем, возможно, проводила сегодняшний вечер Гермиона.

Ему было не по себе в одиночестве. В пятницу Корделия уехала в Эдинбург, поэтому они с Гермионой провели вместе две ночи, а не одну, как бывало обычно в выходные. Это просто смехотворно, что он скучает по ней, после того как они провели вместе весь уикенд. Обе ночи они спали вместе и его не мучили кошмары. Возможных объяснений было два: либо присутствие кого-то рядом на подсознательном уровне сдерживало кошмар, либо просто ему было очень спокойно от ощущения прижимавшегося к нему обнаженного теплого тела. Ему почему-то казалось, что последнее объяснение более вероятно.

Прошло уже шесть недель с начала их страстного романа, и с каждым днем Северусу было все труднее не смешивать их деловые и личные отношения. Уже не раз, при виде входящей в лабораторию Гермионы с волосами, собранными сзади в конский хвост, Северус чувствовал, как его окутывает очарование ее молодости и изящества. В такие моменты ему хотелось пересечь комнату, подойти к Гермионе, обхватить ее сияющее лицо ладонями и целовать до головокружения. Наблюдая за ней во время работы, он все чаще и чаще ловил себя на том, что вспоминает то утро, когда они занимались любовью на забрызганном желтым зельем рабочем столе. Как отчаянно хотелось ему снова взять ее на этом столе, но они договорились, что это неприемлемо и, кроме того, у них были заказы, которые нужно было выполнять.

Взглянув последний раз в сторону ее дома, Северус заставил себя отойти от окна кабинета и, подойдя к бару красного дерева, достал оттуда хрустальный графин с бренди и тяжелый стакан. Внимание Северуса привлек небольшой стеклянный сосуд в глубине шкафа. Отставив в сторону бренди и стакан, он взял в руки маленький пузырек, о существовании которого уже практически забыл: одна доза Экзостразерума. Сейчас, когда он держал его в руках, Северусу вспомнились слова Гермионы: «Оно помогает обрести ясность мысли и понимание собственных надежд и чувств».

Прошедшие недели смутили привычный ход его мысли. Вступая в связь с Гермионой, он полностью отдавал себе отчет во всех трудностях, которые это повлечет. Единственное, чего он не предусмотрел, так это того беспорядка, в котором окажутся его чувства по отношению к ней. Северус хотел видеть ее всего лишь в роли любовницы, но она заслуживала большего, и он это знал. Какая-то его часть хотела большего, но об этом невозможно было даже подумать. Они оба были не в том положении, чтобы настаивать на чем-то кроме любовной связи на стороне, поэтому все размышления о будущем, которое не могло осуществиться, были совершенным безумием.

Северус с задумчивым видом откупорил стеклянный сосуд с прозрачным зельем, думая о том, что зелье поможет ему привести в порядок его мысли и эмоции. Он поднес его к губам, но так и не выпил, а вместо этого опустил руку и вернул пробку на место. Сейчас было не время, он по-прежнему был уверен в том, что Теодор Нотт вернется. На самом деле Северус был удивлен тем, что его пасынок так долго мирится с дискомфортом и неудобством, которые ему должно было причинять воспламеняющееся кольцо. Но появление Тео могло превратить ситуацию в неконтролируемую, и не исключено, что тогда Экзостразерум будет ему жизненно необходим. Облегченно вздохнув, Северус снова поставил бутылочку вглубь своего бара. Перспектива погрузиться в свои сокровенные чувства и эмоции была не такой уж заманчивой; в его шкафу было много скелетов, и у него не было желания сталкиваться с ними лицом к лицу.

Десять дней спустя в четверг утром при виде Гермионы, появившейся в лаборатории незадолго до восьми, Северус довольно усмехнулся. Он знал, что сегодня был день ее рождения и недоумевал, почему она не сочла нужным об этом упомянуть. Он хорошо подготовился. Почему-то, он всегда помнил эту дату, даже в те времена, когда Гермиона еще была его ученицей. Запомнить было несложно: в день, когда она впервые оказалась в Хогвартсе, ему дали список всех новичков, перечисленных по старшинству. Она была самой старшей на своем курсе, первой, кому должно было скоро исполниться двенадцать, в результате чего ее имя и дата рождения оказались во главе списка.

Девушка не выглядела особенно радостной, и Северус мысленно спросил себя, не от того ли, что среди полученных ею утром подарков не оказалось его. Он долго думал над тем, что для нее приобрести, но не собирался вручать подарок до конца рабочего дня. Северус вспомнил, как наблюдал за ней в Большом Холле в тот день, когда ей исполнилось двенадцать, и никто из ее сокурсников не поздравил ее и ничего ей не подарил. Он понял, что Гермиона не пользуется популярностью среди своих однокурсников и, помнится, подумал, что и поделом этой всезнайке. Совы принесли ей тогда два маленьких свертка, и ему на ум пришло, что, возможно, и среди магловских одноклассников она была так же одинока, как и среди однокурсников-волшебников.

- Гермиона? – окликнул он ее, возвращаясь в день сегодняшний. Северус мысленно отметил, что сегодня утром она особенно хороша. - Скажи, то, что ты родилась волшебницей, не осложнило твоего детства?

На лице девушки отразилось приятное удивление. На Северуса редко находило желание поболтать с утра.

- Что ты имеешь в виду? Обучение в Хогвартсе?

Северус покачал головой.

- Нет, не в Хогвартсе. Я переформулирую вопрос. Каково это быть ведьмой, которую воспитывали как магла? Как тебе жилось, до того как ты получила письмо из Хогвартса?

- Очень тяжело, - просто ответила Гермиона. - Я была несчастна… Чувствовала, что со мной что-то не так. Мои родители очень беспокоились, даже отвели меня к детскому психологу, когда мне было девять. Но ничего такого, через что не прошел бы любой другой маглорожденный. Ну, ты понимаешь – взрывы окружающих предметов в приступах злости, левитация предметов, когда счастлив, ну и все такое. Это довольно просто объясняется и принимается, когда ты чистокровный волшебник или полукровка, но для тех, кто понятия не имеет о существовании магического мира, это все выглядит довольно пугающе. Я думаю, что мои родители чуть не умерли от облегчения, когда я получила свое письмо и у нас побывала Помона Спрут, объяснившая все это.

- Как у тебя складывались отношения со сверстниками? – с искренним интересом в голосе спросил он.

Гермиона нахмурилась.

- Не очень-то хорошо, хотя я не уверена, что это было связано с тем, что я ведьма. Возможно, все дело было в моем "всезнайском размахивании рукой", как ты это определил, - она улыбнулась. - Никогда, ни разу я не чувствовала себя своей в магловской школе. У меня почти не было друзей, и я была твердо уверена в том, что все изменится, когда я окажусь в Хогвартсе. Я думала, там меня примут. Я была совершенно уверена, что своим умом и высокой успеваемостью я обязана тому, что я ведьма, но проведя несколько дней в Хогвартсе, я поняла, что и здесь все примерно так же.

Северус не мог сдержаться, чтобы мысленно не провести параллель между Гермионой и единственной маглорожденной ведьмой, с которой он когда-либо имел хоть какие-то отношения. Да, Лили, конечно, говорила о страхе, который она видела в глазах своих родителей, стоило ей сотворить какое-нибудь волшебство, но она никогда не испытывала никаких сложностей со сверстниками. Разница была в том, что Гермионе в юности не хватало очарования и уверенности в себе, которые были присущи Лили Эванс. Эту уверенность она обрела значительно позже.

- Похоже, что со своими одноклассниками тебе удавалось ладить намного лучше, чем с одноклассницами, – пробормотал Северус.

Гермиона пожала плечами.

- С первого же дня я подружилась с Невиллом, а остальные ребята приняли меня из-за Гарри с Роном. Девочки моего курса, особенно Парватти и Лаванда, просто совсем не моего типа. Я всегда хорошо ладила с Джинни, но опять же это скорее благодаря моей дружбе с Гарри и Роном. Она всегда была спортивной, уверенной, фантастически играла в Квидич; не думаю, что мы с ней когда-нибудь бы подружились, не будь она сестрой Рона. Думаю, что Падма была моей первой настоящей подругой.

Северус посмотрел на нее.

- Поверить не могу в то, что ты могла когда-то полагать, что вы с Роном Уизли друг другу подходите. В жизни не встречал людей, которые бы меньше подходили друг другу.

Гермиона смущенно улыбнулась.

- Да, полагаю, ты прав. Скорее всего, я любила его семью, а не его самого. Учитывая, что мы с Гарри были единственными детьми в своих семьях, нет ничего удивительного в том, что мы были очарованы кланом Уизли. Их семейная жизнь была хаотичной, шумной, неорганизованной, но очень теплой и радушной и очень веселой. Я обожала летние месяцы, которые проводила с ними. С Гарри это сработало: они с Джинни прекрасно друг другу подходят. Оба спортивные, умные. Ну, по крайней мере, Гарри мог бы быть таким, если бы постарался.

Северус недоверчиво фыркнул.

- А у меня всего двое кузенов, – продолжила Гермиона, - поэтому жизнь в доме Уизли стала для меня настоящим открытием. Мне кажется, именно поэтому я всегда представляю себе, что у меня будет не меньше двух или трех детей. – Когда Гермиона сообразила, что она сказала, лицо ее немедленно залилось краской. В ее планы не входило говорить о чем-то настолько личном.

Северус смотрел на нее и думал о том, что она чувствует, будучи окруженной друзьями, которые либо уже имеют детей, либо ожидают их в ближайшем будущем.

- Вы с Корделией никогда не хотели иметь детей, Северус? – спросила Гермиона, не поднимая головы.

Он приподнял бровь.

- Естественно, нет. Закон нас к этому не обязывает, так откуда могло взяться такое намерение?

Гермиона подняла на него глаза.

- Ты никогда не хотел иметь детей?

Северус покачал головой.

- У меня никогда не было такого желания. Тот, кто вышел из катастрофически несчастливой семьи и пережил такое горестное детство, как у меня, вряд ли захочет отравлять жизнь своим искалеченным существом другим невинным детям.

Гермиона захлебнулась от боли и печали, которые звучали в его словах.

- Я не думаю, что ты когда-либо повторишь ошибки своих родителей Северус.

- Мне кажется, что, несмотря на любые благие намерения, - тихо ответил он, глубоко нахмурившись, - люди имеют странную привычку превращаться в своих родителей.

Между ними повисло неловкое молчание, и они оба погрузились в свою работу. Сразу после часа Мо позвала их обедать, и они вместе поели на кухне, читая выбранный каждым журнал. В пять Гермиона начала наводить порядок на своем рабочем месте, параллельно внося последние записи в тетрадь.

- Какие планы на вечер? – как ни в чем не бывало, спросил Северус.

Она улыбнулась.

- Сегодня вечером я ужинаю с родителями.

- Торопишься?

Гермиона с любопытством на него посмотрела.

- Пока нет… Мы встречаемся около семи.

Он достал из складок своей мантии палочку и быстрым взмахом запер двери, улыбаясь при виде недоуменного выражения на ее лице.

- У меня есть хорошие и плохие новости.

Гермиона озабоченно нахмурила брови.

- Какие плохие новости? – спросила она, думая, уж не узнала ли Корделия об их любовной связи.

Северус усмехнулся.

- Плохие новости заключаются в том, что сегодня утром Корделия сказал мне, что собирается провести следующие выходные дома. Поскольку у вас с Нарциссой Малфой день рождения в один день, она решила устроить ужин в честь вас двоих.

Гермиона застонала.

- Откуда она узнала?

- Помнит с прошлого года.

Девушка покачала головой.

- А хорошие новости?

-Ну, - начал он, отчего-то неуверенным голосом. - Речь не столько о хороших новостях, а скорее о чем-то, что, как я, по крайней мере, надеюсь, доставит тебе удовольствие.

Он открыл тумбу, стоявшую под его рабочим столом, и достал из нее большой, завернутый в серебристую бумагу сверток. Северус подошел к ней, забавляясь потрясенным выражением лица девушки, и поставил подарок перед ней. Наклонившись вперед, он поцеловал ее в лоб.

- С днем рождения, Гермиона.

Девушка смотрела на него, открыв рот.

- Думала, я забыл? – ухмыляясь, спросил Северус.

- Я просто и подумать не могла, что ты можешь зачем-то об этом помнить, - прошептала она. - Я не очень люблю поднимать шум по поводу своего дня рождения, – она перевела взгляд на сверток и улыбнулась. - Можно открыть?

Он кивнул.

- Конечно.

Гермиона осторожно взяла в руки сверток и чуть приподняла его.

- Ого, - пробормотала она. - Тяжелый.

Развязав черный шнурок, которым сверток был перевязан, девушка осторожно развернула бумагу. Сняв крышку с деревянного ящика, который оказался под оберткой, она аккуратно заглянула внутрь. Северус пристально смотрел на нее, отчаянно надеясь, что он не ошибся с подарком. Он знал, что женщины в основном любят драгоценности и тому подобные вещи, но он никогда не видел, чтобы Гермиона носила какие-либо украшения, кроме своего обручального кольца. И он полагал, что его подарок, с учетом обстоятельств, которые свели их вместе, прекрасно подходит и для работодателя, желающего сделать подарок своему работнику, и для мужчины, желающего сделать подарок своей любовнице. Он не смог сдержать неуверенной улыбки при виде ее расширившихся от восхищения глаз.

- Северус! - воскликнула она. - Но ты же ведь не…?

- Судя по всему, я именно это и сделал.

Какое-то время Гермиона смотрела на него, открыв рот. Наконец она сняла крышу с ящика и достала большой котел, отлитый из чистого золота. Поставив его на стол, отчего котел тихо звякнул, Гермиона прижала руки к щекам и продолжала разглядывать свой подарок, не в силах поверить в то, что он настоящий. Это был котел производства Ксяо Танг Мея такого же размера, как и тот, что стоял на столе Северуса. Никаких денег не хватило бы для того, чтобы его приобрести: тут было необходимы серьезные связи и уважаемое в среде зельеваров имя.

Когда девушка повернулась к нему, ее глаза блестели от слез.

- Северус. У меня просто нет слов.

- Это несомненная перемена к лучшему, - пробормотал он, не в силах оторвать взгляда от ее наполненных слезами глаз. - Ты расстроена? Не знаю, может, мне следовало подарить тебе что-то более личное. Я беспокоился, что возможно, ты не будешь рада получить в подарок что-то, что можно использовать только во время работы. Но хочу заверить тебя, что он твой и только твой. Это не собственность нашего бизнеса. Если когда-то ты решишь уйти, ты сможешь забрать его с собой…

Она улыбнулась и прижала пальцы к его губам.

- Северус, - прошептала Гермиона. - Ты несешь чушь.

Он усмехнулся.

- Похоже, мы поменялись ролями.

Гермиона оглянулась на сверкающий котел и провела пальцем по ободку его края так нежно, словно это был ее новый и самый любимый домашний питомец. На одной из стенок котла отчетливо были видны символы, в которых Гермиона безошибочно узнала иероглифы Ксяо Танг Мея, но на противоположной стенке также были нанесены какие-то знаки, с которыми она еще не встречалась. Девушка провела по ним пальцами и с любопытством посмотрела на Северуса.

- Северус, что это за знаки? Я никогда раньше таких не видела.

- Это твое имя, - просто ответил он.

- Мое имя? - переспросила она, чувствуя, что ей не хватает воздуха. - Ты попросил их изготовить котел специально для меня?

Он кивнул, нервно теребя нижнюю губу указательным пальцем.

- Но…, - Гермиона запнулась, - ведь так сложно даже просто купить один из этих котлов. Как же тебе удалось уговорить их поставить на него мое имя?

Он улыбнулся.

- У меня свои способы, я могу быть очень убедителен.

Гермиона боялась даже подумать о том, во что ему это обошлось.

- Ты, должно быть, заказал его несколько недель назад!

Северус кивнул.

- Два месяца назад.

Гермиона непонимающе уставилась на него.

- Ты заказал его до … до того, как мы сошлись?

- Да, - пробормотал он. Было видно, что ему неудобно. - Я подумал, что ты его заслужила.

Этого Гермиона уже не могла вынести. По ее щеке скатилась слеза.

- Я так, так тронута, - сдавленным от эмоций голосом произнесла она. Она прислонилась к его груди и обняла его за пояс, подумав о том, как же хорошо, что он запечатал двери. Северус приподнял ее лицо за подбородок и смахнул кончиками пальцев с ее щеки слезинку.

- Тебе правда понравилось?

Гермиона улыбнулась в ответ и кивнула.

- Я просто влюбилась в него, Северус. Я потрясена.

Он еще крепче прижал ее к себе и, наклонившись, коротко поцеловал, а потом прошептал:

- Я собирался подарить тебе котел независимо от того, что случилось бы или не случилось с нашими отношениями. Но мой второй подарок является прямым следствием того, что мы стали любовниками.

Снова поцеловав ее, на этот раз с гораздо большей страстью, он расстегнул пряжку на ее рабочей мантии и позволил этой детали одежды упасть на пол. Гермиона отстранилась.

- Северус, - сказала она, оглядываясь на запечатанную дверь. - Я думала, что это против правил?

- Уверен, мы можем сделать одно исключение в твой день рождения.

Он вновь достал из складок своей мантии волшебную палочку и дважды ею взмахнул. Гермиона ощутила действие согревающего заклятия, что не помешало ей задрожать, когда Северус положил палочку на стол и потянулся к пуговицам на ее рубашке. Девушка быстро скинула туфли и взялась за ворот его сюртука, но он обхватил ее за запястья и опустил ее руки вниз. Когда пуговицы были расстегнуты, он спустил рубашку с ее плеч и позволил ей упасть на пол, а затем расстегнул ее ремень и джинсы.

Вытащив заколку из ее волос, он, обхватив ее за талию, приподнял ее, как пушинку, и посадил на край рабочего стола, так же как она сидела в то утро, когда они впервые занялись любовью. Он запустил большие пальцы рук за пояс ее джинсов, и Гермиона послушно приподняла бедра, помогая Северусу ее раздевать. В предвкушении девушка облизала губы. Северус тем временем снял носки и бросил их поверх ее джинсов. Когда он снова начал целовать ее, Гермиона опять попыталась расстегнуть пуговицы его рубашки. Но он снова опустил ее руки вниз.

- Северус, если ты думаешь, что я собираюсь сидеть тут полуголая, в то время как ты будешь стоять во всем великолепии своих черных одеяний, то ты сильно ошибаешься.

Он усмехнулся.

- Стесняемся? - он окинул голодным взглядом ее обнаженный торс, задержавшись на секунду на выпуклостях напряженных сосков, хорошо различимых под шелком ее бюстгальтера. - Тебе нечего стесняться.

- Но я стесняюсь… И ничего не могу с этим поделать, - пробормотала она, обхватывая себя руками.

Он быстро расстегнул пуговицы на своем сюртуке и рубашке и сбросил их вниз. Теперь и он стоял перед ней обнаженный по пояс.

- Так лучше?

- Лучше, – согласилась она, протягивая руки к поясу его брюк. Прежде чем он успел ее остановить, рука девушки оказалась в его брюках.

- Гермиона, - прорычал он, хватая ее за запястье и доставая ее руку из штанов. - Хватит! Это же твой день рождения. - С этими словами он решительно отвел ее руки за спину. - Ты будешь меня слушаться, или мне применить Связывающее заклятье?

- А ты мне пока никаких распоряжений не давал, - пожаловалась она, награждая его притворно сердитым взглядом.

- В таком случае проясняю: держи свои руки при себе!

Он встал между коленей Гермионы и расстегнул ее бюстгальтер, пожирая взглядом ее напряженные соски, открывшиеся его жадному взору, после того как он спустил бретельки вниз. Северусу не верилось, что ему когда-нибудь надоест смотреть на эти полные упругие груди. Он нежно обхватил губами один сосок и мысленно улыбнулся, услышав резкий вдох Гермионы и почувствовав ее руки в своих волосах. Он выпустил изо рта ее сосок и прошептал:

- Ложись на спину.

С глубоким удовлетворенным вздохом Гермиона подчинилась, и Северус не мог оторвать взгляда от раскинувшейся перед ним девушки, с разметавшимися по столу прекрасными волосами. Большим пальцем руки он неторопливо обвел ее сосок, а потом его рука скользнула вниз и одним ловким движением сняла с нее ее атласные трусики. Гермиона почувствовала, как руки Северуса медленно поползли вверх по ее ногам, разводя в стороны ее бедра. Девушка выгнула спину в ответ на это прикосновение. Она чувствовала себя неуверенной и незащищенной, лежа так перед ним, но в тоже время и невероятно возбужденной. В следующее мгновение она почувствовала его губы на внутренней поверхности своего бедра и тут же обо всем позабыла, отвечая ему громким стоном.

Губы Северуса остановились у основания ее бедра, а нос зарылся в волосы на ее лобке. Северус не смог сдержать удовлетворенную усмешку, услышав, как резко Гермиона вдохнула, когда его большой палец нашел ее клитор. Когда он заменил палец своим теплым языком, она вскрикнула и выгнулась ему навстречу, вцепившись побелевшими пальцами в края стола. Она была влажной от возбуждения, и когда Северус погрузил в нее сначала один, а потом второй палец, он не преминул порадоваться своей предусмотрительности, благодаря которой он заблаговременно наложил на лабораторию звуконепроницаемые чары. Стоны Гермионы становились все громче.

Девушка больше не думала о том, что она лежит абсолютно обнаженная на рабочем столе. Все ее существо было сосредоточено на тех вспышках чистейшего наслаждения, которые заставляли ее выгибаться все сильнее, прижиматься к его языку и пальцам. Его язык был восхитителен, а ощущение пальцев, ласкающих стенки ее влагалища, не оставляли никакой надежды оттянуть приближающийся оргазм.

Не прекращая своего занятия, Северус поднял на нее глаза. Он не видел лица Гермионы, зато выгнувшееся тело девушки открывало его взору ее прекрасные груди с торчащими верх сосками. На его глазах, пальцы одной руки Гермионы выпустили край стола и переместились к ней на грудь, лаская сосок. Эта картина была настолько возбуждающей, что Северус с трудом сдержал стон. Его захлестнула очередная волна возбуждения, когда он почувствовал, как стенки ее влагалища содрогнулись. Гермиона снова вцепилась в край стола, и, наконец, расслабилась, пытаясь восстановить дыхание.

- Черт возьми, Северус, - пробормотала она, открывая глаза. - Твои таланты поистине безграничны.

Он усмехнулся, прокладывая дорожку из поцелуев вверх по ее животу.

- Рад, что ты так считаешь, - он обнял ее и нежно помог ей сесть, ощущая животом влажность ее лобковых волос.

Они начали страстно целоваться. Когда рука Гермионы опять нащупала выпуклость на его брюках, Северус застонал.

- Мерлин, девушка, ты хоть когда-нибудь делаешь то, что тебе велят.

Она надулась.

- Это же твой день рождения, – сказал он, игриво шлепнув ее по заду. - И поскольку уже в самое ближайшее время тебя ждет встреча с родителями, полагаю, что тебе не помешало бы принять душ, учитывая последний подарок.

Гермиона рассмеялась, принимая из его рук различные детали своего туалета, которые Северус подобрал с пола.

- По крайней мере, сегодня мне не придется отмывать свои волосы от желтого зелья, - она притянула его к себе и снова поцеловала. - Спасибо, Северус.

- Всегда, пожалуйста, - сказал он, поглядывая на часы, - ты опоздаешь.

В конце концов она таки опоздала, но после такого подарка, это ее мало заботило.

ssSss

Два дня спустя Гермиона оказалась на ужине, который вроде был устроен в ее честь, но никакого удовольствия от этого мероприятия она не получала. Она подозревала, что Корделия закатила вечеринку исключительно для Нарциссы, а ее имя значилось рядом только лишь потому, что забыть о ее дне рождения было вроде как неприлично. И эти подозрения подтверждались: единственными ее друзьями, которые были приглашены, оказались Драко и Сьюзанн, но и они, к сожалению, не смогли принять приглашение, поскольку отдыхали в Канаде.

Гермиона всегда ненавидела званые вечера Корделии. Прежде чем выйти из дома, Гермиона какое-то время сидела с закрытыми глазами на своей кровати, тяжело дыша и мысленно убеждая себя в том, что она не будет обращать внимания на то, как Корделия будет виснуть на своем муже. Для Гермионы это было первое посещение публичного мероприятия с тех пор, как они с Северусом стали любовниками и она была твердо намерена вести себя достойно. Она не сомневалась в том, что Корделия стремится обострить ситуацию. Гермиона не была уверена в том, что Корделия намеренно это все подстроила, но судя по тому, с какой частотой она бросала взгляды в сторону Гермионы, что-то за этим стояло.

Гермиона, опоздав по настоянию Ланца, обнаружила, что ей отведено место в самом дальнем от Северуса конце стола, среди старшего поколения семейства Милл. Северусу уже многократно удавалось уберегать Гермиону от попыток Корделии посадить ее рядом с престарелыми родственниками, но сегодня вечером он либо не пытался воспротивиться решению Корделии, либо она удвоила напор. Северус мельком взглянул на Гермиону, когда она уселась за стол. Девушке показалось, что взгляд был извиняющимся, из чего она сделала вывод, что причина скорее в напоре Корделии.

Свекровь, сидевшая рядом с Северусом напротив Люциуса Малфоя, была сегодня в ударе. Она начала поглаживать Северуса по руке еще до того, как было подано первое блюдо, а ее постоянный звонкий смех в ответ на каждое замечание Люциуса нервировал Гермиону на протяжении всего ужина. Когда тетушка Джемайма наклонилась вперед и проскрипела «Ну разве это не чудесно видеть насколько сильно Корделия и Северус влюблены друг в друга?» Гермиона с трудом удержала внезапный порыв вскочить со своего места и прокричать всем присутствующим правду.

Ведь больше, чем собственническое поведение Корделии, сегодня вечером ее бесило то, что никто, кроме Ланца, ничего о них не знает. О, Корделия очевидно что-то подозревала – ее торжествующие взгляды в сторону Гермионы были тому подтверждением – но больше никто из присутствующих не имел ни малейшего представления о том, что она чувствовала к Северусу Снейпу, и какие чувства испытывал к ней он. Она была просто бедняжкой Гермионой, брошенной женой. Чувствуя невыразимую жалость к себе, она позволила себе взглянуть на Северуса. Ей вспомнился тот вечер, когда они были на вечеринке по случаю выхода на пенсию Помоны Спрут. В тот вечер он был неотразим, его было невозможно не заметить в толпе, и хотя сейчас они тоже находились в окружении не менее сорока приглашенных, многие из которых были породистыми аристократами, как, например, Люциус Малфой, Северус все равно выделялся.

Он ни разу на протяжении ужина не взглянул в ее сторону, и Гермиона начала чувствовать тупую боль в груди, моля его хоть о каком-то знаке, который бы сказал ей, что он думает о ней и хочет ее больше чем всех этих взрослых, хорошо одетых женщин, сидевших с ним за столом. К тому моменту, когда был убран десерт и сервирован кофе, Гермиона поняла, что ее первоначальное раздражение поведением Корделии и сожаление о том, что их отношения с Северусом нельзя открыть окружающим, сменились отчетливым чувством ревности и недоверия. Источником этих эмоций стала Гестия Джонс, а точнее знаки внимания, которые Северус расточал по отношению к Гестии, сидевшей по правую руку от него.

Пару месяцев назад Гермиона прочла в журнале, что Гестия, после того как ей исполнилось пятьдесят, развелась со своим богатым мужем, поскольку возраст подарил ей свободу от обязательств, налагаемых законом о браке. Ходили слухи о ее романе с Кингсли Шакелболтом, который сам недавно развелся, но ее поведение сегодня свидетельствовало о том, что она по-прежнему в поиске. С другого конца комнаты Гермиона наблюдала за ней, поражаясь тому, что никогда еще она не видела Гестию такой молодой и привлекательной. Ее платье имело такой неприлично глубокий вырез, что Гермиона мгновенно пожалела о своем невзрачном наряде, выбранном специально, чтобы не привлекать внимание к ней и Северусу.

Она следила за бокалом Северуса, который наполнялся и пустел уже много раз, и, по все более открытому выражению его лица, девушка поняла, что он находится в том настроении, в котором он бывал особенно разговорчив. Она нахмурилась, глядя, как он наклонился ближе к Гестии и начал шептать ей что-то на ухо, а когда Гермиона увидела довольную усмешку, которой он отреагировал на ответный комментарий Гестии, девушка стала мрачнее тучи. Оторвав взгляд от Северуса, Гермиона встретилась взглядом со своей свекровью и сразу поняла, что все было сделано намерено. Корделия специально посадила Гестию рядом с Северусом, чтобы позлить невестку. Гермиона отвела взгляд, твердо решив не смотреть в ту сторону. Ей совсем не хотелось показывать Корделии свое растущее раздражение.

- Ты в порядке, девочка? - спросил ее сидящий напротив Ланц.

Гермиона натянуто улыбнулась.

- Все хорошо, спасибо, Ланц. Просто немного устала.

Ланц многозначительно посмотрел на другой конец стола и, понизив голос, сказал:

- Похоже, что сегодня тут много во что играют, малышка Гермиона. На твоем месте я бы приложил все усилия, чтобы быть выше этого. Наш общий друг может и умен, но часто он просто оказывается безмозглым слепцом в сетях интриг своей жены.

- Постараюсь, не забывать об этом, - пробормотала Гермиона, чувствуя облегчение хотя бы от того, что ей все происходящее не померещилось в приступе паранойи или под влиянием собственнических инстинктов.

Однако, и после того как ужин закончился и большая часть гостей встали из-за стола и разбрелись по гостиной, Северус и Гестия остались на своих местах, продолжая флиртовать друг с другом. Проведя следующий час в беседах ни о чем с сотрудниками Министерства Магии, которых она едва знала, Гермиона поняла, что с нее довольно. Намерено игнорируя предостерегающий взгляд Ланца, она встала из-за стола и направилась в сторону Северуса, чувствуя на себе взгляд Корделии.

Северус заметил приближение Гермионы боковым зрением, и, с нарастающим беспокойством, посмотрел на нее, мысленно умоляя ее не устраивать сцен.

- Прошу прощения, - начала девушка, улыбнувшись Гестии. - Мне жаль, что приходится перебивать, Северус. Мне не удавалось переговорить с тобой с четверга, а мне нужно сообщить тебе о том, что выяснилось, когда я вчера встречалась с заказчиками с Вертик Аллеи. Не могла бы я вас прервать на пару минут?

- Конечно, - ответил он холодно, бросив на Гестию извиняющийся взгляд. Выйдя из-за стола, он последовал за Гермионой к бару в дальнем конце комнаты. Там Северус начал готовить для них напитки в надежде, что это поможет ему скрыть раздражение. Гермиона тем временем незаметно наколдовала муфлиато, чтобы никто не мог слышать их разговор.

- Что все это значит? – прошипел Северус.

- Что все это значит?! – раздраженно парировала Гермиона. - Северус, ты намерено стараешься уязвить мои чувства или ты просто напился до потери сознания?

- Прошу прощения? – яростно огрызнулся он.

- Ты умышлено делаешь мне больно? Потому что если это так, я не понимаю, чем я это заслужила.

Она наградила его фальшивой улыбкой, заметив, что Корделия продолжает наблюдать за ними из другого конца комнаты.

- А чем конкретно я тебя задел? - спросил Северус, глаза которого горели от злости.

- Ты весь вечер в открытую флиртуешь с Гестией Джонс, которая, как оказалось, недавно развелась, стала доступной и по этому поводу решила всем продемонстрировать свою грудь.

Северус ухмыльнулся.

- Неужели мне послышались нотки ревности? - он говорил с усмешкой, но еще раньше, чем следующее предложение сорвалось с его языка, Северус уже знал, что его-то говорить не следовало. - Полагаю, что у меня есть полное право флиртовать с другими женщинами, дорогая, поскольку я что-то не припомню, чтобы мы договаривались об эксклюзивности в наших отношениях.

Гермиона чувствовала себя так, словно ее наотмашь ударили по лицу. Через пару мгновений она стиснула зубы и посмотрела на него глазами полными боли.

- Прощай, Северус, - пробормотала она, прежде чем развернуться на каблуках и выбежать из комнаты. Удовлетворенной улыбки на лице Корделии она уже не заметила.

Северус проводил ее взглядом, понимая какую ужасную обиду он ей нанес. Вздохнув, он подошел к Люциусу Малфою и присел рядом, не в силах выкинуть из головы потрясенное выражение лица Гермионы. Спустя минут двадцать Северус решил, что она ушла домой, поскольку обратно в столовую она не вернулась. Беспокойство его нарастало, вместе с сожалением о словах, которые он бросил Гермионе в лицо. Все это не давало ему сосредоточиться на разговоре с Люциусом. Вскоре до них доковылял Ланц, который совершенно очевидно был в ярости.

- Ты! – злобно воскликнул он, тыкая своя своей черной палкой в грудь Северусу, - Живо, на выход!

Северус с достоинством поднял одну бровь, а Люциус усмехнулся, глядя на ковыляющую по направлению к двери старческую фигуру.

- Тот еще тип, старина Ланцелот, - протянул Люциус.

- Да, - согласился Северус, вставая. - Тот еще.

Он проследовала за стариком в холл.

- Какого черта ты тут думаешь, в какие игры ты играешь, ты, идиот!? - воскликнул Ланц, тыча Северусу в грудь своим костлявым пальцем.

Северус посмотрел сверху вниз на него, размышляя о том, какую забавную пару они собой являют. Макушка старика едва доходила до плеча Северуса.

- Да что случилось, Ланц? - в полголоса произнес Северус.

- Я видел выражение ее лица, парень. Ты сделал что-то, что расстроило Гермиону, как будто того, что ты подыгрываешь своей жене в ее глупых играх, уже не достаточно! - он снова ткнул пальцем в грудь Северуса.

- Да о чем ты говоришь? – парировал тот, чувствуя нарастающее раздражение. Он никогда еще не видел Ланца в таком состоянии.

- Сначала ты позволяешь моей придурошной племяннице весь вечер виснуть на тебе, а потом еще и сам добровольно попадаешь в расставленные ею сети, заигрывая весь вечер с этой злосчастной Гестией. Это очевидно расстроило Гермиону, и когда она заговорила с тобой об этом, ты сказал ей что-то ужасное, так ведь? – с этими словами Ланц снова ткнул Северуса своим костлявым пальцем.

- Ты не мог бы перестать тыкать меня в грудь, Ланцелот? Я признаю, что позволил себе недоброжелательное высказывание в адрес девушки, но я извинюсь перед ней, как только ее увижу. А сейчас, может быть, ты успокоишься и позволишь мне вернуться к гостям?

Ланц покачал головой.

- Да ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Ты хоть понимаешь, что вообще происходит у тебя под носом? Да такие девушки как она на вес золота, и ты, мой мальчик, ее потеряешь, если не будешь ставить ее превыше Корделии, приличий, треклятой Гестии Джонс и всех остальных совершенно неважных вещей. Что ты ей сказал?

- Это тебя не касается, - огрызнулся Северус.

Ланц ответил ему гневным взглядом.

- Если ты мужчина, то ты пойдешь сейчас на ту сторону площади и извинишься перед ней, пока не стало слишком поздно.

- Я не могу просто взять и уйти! Я извинюсь перед ней завтра. Я даже готов отправить ей сегодня позже записку, если это сделает тебя счастливым.

- Не о моем счастье речь, Северус Снейп. Как знать, может быть сейчас, пока мы здесь с тобой беседуем, она собирает чемоданы? Если сегодня ты ее потеряешь, это будет всецело из-за твоего глупого упрямства. - Ланц в очередной раз ткнул Северуса в грудь для большей убедительности.

Северус открыл рот, чтобы ответить, но так ничего и не произнес, внезапно захваченный мыслью о том, насколько сильно он мог все испортить.

- Перестань беспокоиться о Корделии и о том, что подумают собравшиеся там лицемеры, - продолжил Ланц, махнув рукой в сторону столовой. - Иди к ней. Я придумаю какое-нибудь убедительное оправдание твоего отсутствия.

Он развернулся и заковылял к столовой, но после нескольких шагов остановился и снова повернулся к Северусу.

- Иди! – скомандовал он, указывая на дверь.

Их взгляды встретились и Северус, наконец, повернулся и направился к выходу. Захлопнув за собой дверь, он быстро спустился на тротуар, чувствуя, что его больше не заботит, что об этом подумает Корделия. Дойдя до дома на противоположной стороне сквера, он сам открыл дверь и вошел, чувствуя, как бешено колотится его сердце при мысли о том, что ее может уже не быть там, что он опоздал. Северуса охватил жгучий стыд при мысли о брошенных им словах. Он не это имел в виду, он понятия не имел, что заставило его произнести столь отвратительные вещи.

В несколько шагов он пересек холл и спустился вниз. Если она еще здесь, то искать ее следовало на кухне или в спальне. Заглянув в кухню, Северус увидел, что она пуста. Звуки, долетевшие в этот момент из-за закрытой двери спальни, заставили его закрыть глаза от облегчения. Он повернул ручку, но дверь была заперта. Прислонившись лбом к двери, он внезапно понял, что Ланц был прав: из-за двери доносились звуки бряцающих одежных плечиков, с которых в спешке внимали одежду. Судя по всему, она паковала чемоданы.

- Гермиона?- позвал он.

- Оставь меня, Северус, - послышался в ответ нетвердый голос девушки. - Мне нечего тебе сказать.

- Пожалуйста, Гермиона. Впусти меня.

- Нет, - сердито ответила она. - Я не хочу иметь с тобой больше ничего общего.

- Мне жаль. Мне, правда, очень жаль. Я сожалею о своих словах, - сказал он и в его голосе послышались умоляющие нотки.

- Что сказано, то сказано.

Несколько секунду из-за двери не было слышно ни звука, и Северус испугался, что она аппарировала наверх, и просто ушла из дома. Услышав скрип открывающихся дверец платяного шкафа, он с облегчением вздохнул.

- Гермиона, умоляю. Не делай этого. Тому, что я сделал, нет оправданий, я могу только извиниться и просить у тебя прощения.

- Ну, а я тебя не прощаю, - крикнула она из-за двери. - Нельзя вести себя так, как ты вел себя сегодня, сказать то, что ты сказал, а потом думать, что я тебя вот так просто возьму и прощу.

Он прикрыл глаза и ему вспомнилась та ночь, когда он угрожал Лили тем, что ляжет спать у входа в гриффиндорскую башню, если Лили не выйдет и не поговорит с ним. Происходящее сейчас казалось удивительно знакомым.

- Я сожалею о своем поведении за ужином, и я очень извиняюсь за сказанные мной слова. Это было совершенно безосновательно, и на самом деле я совершенно так не думаю.

- Зачем же ты сказал то, что не думаешь? – пронзительно воскликнула Гермиона. Он понял, что она вот-вот заплачет. - Как можно сказать такое, если на самом деле этого не думаешь?

- Гермиона, я неприятный человек, я всегда был неприятным человеком. Я говорю это не в качестве оправдания, но когда меня злят или мне угрожают, я, как правило, отвечаю так, чтобы ранить, - он глубоко вздохнул, пытаясь найти слова, которые помогли бы ему убедить Гермиону в том, что на самом деле он сказал не то, что думал. Из-за двери раздался звук захлопнувшейся крышки сундука. - Пожалуйста, не уходи. Я не знаю, что я буду без тебя делать.

Гермиона замерла, пораженная его словами. Девушка закрыла глаза, она тоже не знала, что будет без него делать. Она повернулась, села на край кровати и обхватила голову руками. Должна же она дать ему шанс? Заслуживает ли он еще один шанс после того, как он так больно ранил ее своими словами? Она взяла палочку и, направив ее на дверь, убрала заклятье.

- Открыто, - негромко сказал она, снова обхватывая голову руками.

Он медленно открыл дверь, пересек комнату и встал перед ней на колени. Несколько секунд спустя, Гермиона убрала от лица руки, и Северус увидел, что она плачет. Он сжал ее руки в своих.

- Прекрати, - прошептала она. - Не трогай меня, – девушка чувствовала, что если он прикоснется к ней, сожмет ее в объятиях, она расплачется и простит ему все, а ей совсем не хотелось упрощать ему задачу.

Он вздрогнул от интонации, с которой это было сказано, и выпустил ее ладони, продолжая стоять перед ней на коленях.

- Прости, Гермиона, - прошептал он.

Она посмотрела в его глаза, зеркало его души, которое чаще всего было абсолютно непроницаемым. Но сегодня вечером непроницаемая завеса упала, и она ясно читала в его взгляде раскаяние.

- Северус, как я могу тебе верить после таких слов? Как я могу продолжать наши отношения, делая вид, что все нормально? В твоих словах мне послышалось то, что я для тебя не более чем удобный перепихон, и, насколько я знаю, сердце твое по-прежнему принадлежит Лили Эванс. Я не прошу многого, я знаю, что это все что мы можем дать друг другу в сложившихся обстоятельствах. Но я не могу продолжать отношения, если есть хоть малейшая вероятность того, что ты испытываешь чувства к кому-либо еще. - Северус уже говорил ей, что Лили Эванс снята с повестки дня, но Гермионе необходимо было знать, что она сама для него не просто доступный и удобный вариант.

Он вздохнул и отстранился назад, потирая переносицу.

- Те кошмары, которые мучают меня последние годы, не новы. До поражения Волдеморта каждую ночь мне снилась Лили. Все начиналось на детской площадке, на которой мы впервые встретились, и каждый раз сон заканчивался тем, как она погибает от моей руки. Но в какой-то момент, в промежутки между той ночью, когда на меня напала Нагини, и моим пробуждением в больнице Св. Мунго, я перестал быть пленником Лили Эванс. Я перестал лелеять воспоминания и решил жить сегодняшним днем. Ты видела моего Патронуса и знаешь, что отныне это уже не лань. Уверяю тебя, я больше не питаю к ней никаких чувств.

Гермиона смотрела ему прямо в глаза, удивляясь его откровенности.

- Почему ты раньше мне этого не говорил, Северус? Почему нужно было ждать момента, когда я запакую свой сундук, чтобы сделать такое признание?

Он пожал плечами.

- Наверное, это привычка. Я не очень комфортно чувствую себя, когда мне приходится говорить такого рода вещи, Гермиона. Я не думаю, что в этом я сильно отличаюсь от большинства представителей моего пола.

Гермиона отвела взгляд, по-прежнему обуреваемая эмоциями.

- Почему ты вел себя так сегодня? Ты намерено хотел заставить меня ревновать?

- Нет, - ответил он сквозь зубы. - Я не хотел заставить тебя ревновать. Он потер лоб. У меня нет оправданий своему поведению. Я вел себя как ребенок. Я по пальцам одной руки могу перечесть все случаи в своей жизни, когда со мной флиртовали, так что мне это было в новинку. Я был польщен и отреагировал.

- В том–то и дело! – закричала Гермиона, гневно сдвинув брови. - Как я могу тебе доверять? Если ты «отреагировал» на Гестию Джонс, как я могу верить в то, что ты не будешь вести себя также с какой-нибудь другой женщиной, которая станет с тобой заигрывать?

Он закрыл глаза. Было понятно, что он сказал то, чего говорить не следовало.

- Честное слово, я полагал, что все безобидно. Я никогда не стал бы так себя вести, если бы знал, что это тебя до такой степени заденет.

Она встала с кровати и подошла к сундуку, стараясь избегать его встревоженного взгляда.

- Что я делаю со своей жизнью? – спросила она, адресуя свой вопрос стенам, - Падма сказала, что я прыгаю из огня да в полымя, и оказалась права.

Северус выпрямился и встал рядом с ней, умирая от желания дотронуться от нее, но зная, что она не примет его прикосновений.

- Я прошу только дать мне еще один шанс.

Гермиона скрестила руки на груди, наградив Северуса сердитым взглядом.

- Я никогда, никогда не пошла бы на это, если бы не полагала, что мы будем друг у друга единственными, Северус. Может формально я замужем за другим, но у меня только один любовник - ты, и если я еще как-то могла мириться с собственническим поведением, демонстрируемым Корделией на публике, я не могу продолжать наши отношения, после того, что ты сказал сегодня вечером.

На лице Северуса отразилось смятение.

- Я не имел в виду, того, что сказал, Гермиона. Конечно же, у меня нет никого кроме тебя. Понятия не имею, что на меня нашло, как я смог отпустить такое ранящее замечание. Я не заслуживаю тебя, я не понимаю, почему такая девушка как ты могла бы согласиться на отношения со мной, но я очень благодарен, что ты это сделала. - Он нежно взял ее за руки. - Прости. Меня, - прошептал он. - Пожалуйста, не бросай меня.

В конце концов, Гермиона не выдержала и по ее щекам покатились слезы.

- Как ты мог сказать мне такое, Северус, после того, что ты сделал для меня в мой день рождения? Как и то и другое мог сделать один человек? Не знаю, смогу ли я тебя когда-нибудь понять.

Он нежно прижал ее к своей груди, и она зарыдала, уткнувшись в его сюртук.

- Я сам не уверен, смогу ли я когда-нибудь понять себя, - прошептал он ей на ухо. Через пару минут он отодвинулся. - Ты сможешь простить меня?
Гермиона долго смотрела на него сквозь слезы, застилавшие ее глаза.

- Дай мне слово, что будешь мне верен.

- Так верен, как это только возможно, - прошептал он.

Гермиона улыбнулась сквозь слезы и вздохнула.

- В таком случае, да, я тебя прощаю.

Казалось, что у Северуса буквально ноги подкосились от облегчения. Он наклонился и поцеловал ее в лоб.

- Спасибо, Гермиона. Я этого не заслуживаю.

- Кажется, я совершенно испортила твой сюртук, - сказала она, показывая ему на грудь.

Он посмотрел вниз.

- Полагаю, что состояние моей одежды сейчас не главный мой приоритет. - Он взял ее за руку и потянул к кровати. - Идем, - сказал он, усаживаясь спиной к спинке кровати и притягивая ее к себе. Какое-то время они молчали, Северус гладил ее волосы, благодаря провидение за то, что история не повторилась. У нее хватило великодушия, которого не достало Лили, чтобы простить его.

Наконец Гермиона заговорила.

- Если бы меня там не было, стал бы ты флиртовать с Гестией?

Он фыркнул.

- Конечно, нет. - Он посмотрел на нее сверху вниз. - И грудь у тебя гораздо красивее, чем у нее.

Гермиона усмехнулась.

- Можно спросить?

Северус заворчал.

- Отсутствие моего согласия никогда тебя не останавливало.

Гермиона подняла на него глаза.

- Ты сказал, что за время брака с Корделией у тебя были две любовницы. О ком речь? Кто они?

Он нахмурился.

- Ты все равно не знаешь.

Она выпрямилась.

- Кто?

- Одна из них была подружкой на одну ночь, так обычно говорят, я встретил ее в Южной Африке, куда ездил по делам. Вторая была какое-то время моей клиенткой, и мы встречались около трех месяцев. Это было примерно четыре года назад.

- И кто она? - спросила Гермиона, упрямо решившая выяснить все до конца.

Он вздохнул.

- Парижанка.
Гермиона удивленно приподняла одну бровь.

- Как ее звали?

- Софии Верье, - наконец сознался он.

На лице Гермионы отразилось разочарование.

- Нет, я ее не знаю.- Гермиона взглянула на часы. - Думаю, тебе стоит вернуться, пока Корделия не отправила сюда поисковый отряд.

- Я не собираюсь оставлять тебя сегодня, - прошептал он, целуя ее в макушку.

Гермиона недоверчиво посмотрела на него.

- Ты собираешься остаться?

Он кивнул.

- Если ты не против.

- Конечно, я не против, - радостно ответила Гермиона. - А не устроит ли Корделия завтра скандал?

- Возможно, - ответил он. - Но, может, это того стоит. - Он намотал один из ее локонов себе на палец и многозначительно усмехнулся.

Если Гермионе и требовалось какое-то доказательство его раскаяния, то оно было перед ней.

- Тебе все равно, что подумают?

Северус покачал головой.

- Я обнаружил, что с каждой неделей это меня все меньше заботит.

Она расплылась в улыбке.

- Я так переживала, что мы не увидимся в выходные.

- Как и я, - негромко ответил он, закрывая ей губы поцелуем.

ssSss

Они встали рано, и Северус отправился к себе, как только рассвело. Гермиона, чувствуя, что не может не волноваться о том, каковы будут последствия их вчерашнего бегства с вечеринки, решила пойти прогуляться в Гайд-Парке. Она гуляла почти два часа, пока небо не затянулось облаками и не начал моросить дождь. Вернувшись домой, она сразу спустилась вниз на кухню и налила себе чаю. Взяв в руки дымящуюся кружку, она снова поднялась наверх, намереваясь пойти в гостиную, взять хорошую книжку и просидеть так, поудобнее устроившись в кресле, до вечера.

С книгой в одной руке и чашкой чая в другой, она спиной открыла дверь и вошла в комнату. Оказавшись в комнате, Гермиона развернулась и тут же боковым зрением уловила какое-то движение. Высокая фигура в темном сидела в ее любимом кресле, вытянув вперед длинные ноги в джинсах.

- Привет, Гермиона, - протянул он.

Гермиона посмотрела в эти темно-синие глаза, не в силах поверить в реальность происходящего. Тео вернулся.

Гермиона, открыв рот, смотрела на своего мужа, сидящего в кресле напротив, не в силах поверить своим глазам. Последние несколько недель Гермиона понимала, что появление Тео не за горами. Однако, сегодняшнее его появление в доме, который она уже начала считать своим, потрясло девушку. Ее захлестнули противоречивые эмоции: гнев, отвращение от его трусливого бегства и того, что он не нашел в себе смелости предупредить о своем возвращении, неясная печаль о том, что все в их отношениях так непоправимо испортилось за столь короткое время. Пытаясь взять себя в руки, девушка подошла к камину и поставила на него чашку с чаем, а рядом положила книгу.

- Скучала? - спросил Тео, самодовольно улыбаясь.

Гермиона резко развернулась, чувствуя, что больше не в силах контролировать свой гнев.

- Ты самый трусливый, лживый, бесхребетный мерзавец, которого я когда-либо встречала, - злобно прошипела она. - Так с чего бы это мне было по тебе скучать?

Он усмехнулся в ответ, и у Гермионы потемнело в глазах от злости.

- По-видимому, это значит «нет».

Это оказалось последней каплей. Гермиона выхватила волшебную палочку из кармана своих джинсов, и в то же мгновение веревки опутали Тео по рукам и ногам.

Он потрясено уставился на веревку, обвившую его грудь.

- Может, будем вести себя как взрослые?

Гермиона присела в кресло напротив него, стараясь унять яростную дрожь, сотрясавшую все ее тело. До нее внезапно дошло, что он возможно сидит здесь уже не первый час. Он мог слышать, как они с Северусом прощались за несколько часов до этого. Гермиона запаниковала. К этому букету эмоций присоединилось и чувство вины.

- Твой побег с трудом можно расценивать как взрослый поступок!

- Мы ничего не решим, пока я связан по рукам и ногам, - проговорил Тео, пытаясь освободиться от пут.

Гермиона нацелила палочку прямо ему в лицо.

- Мне кажется, что веревки это лишь малая часть твоих проблем, Теодор Нотт.

Ему с трудом удалось поднять ладони в примирительном жесте.

- Ладно, успокойся. Я вел себя плохо. Не стану отрицать. Хочешь услышать мои извинения?

Она сделала вид, что не услышала его вопроса и опустила палочку.

- Как давно ты здесь сидишь?

Тео пожал плечами.

- Почти час, тебя не было, когда я пришел. - Он снова ухмыльнулся. - А что? Боишься, что я мог застукать тебя с твоим любовником?

Гермиона не смогла спрятать встревоженное выражение своего лица. Он обо всем знал? Она взмахнула палочкой, и путы исчезли.

Тео облегченно вздохнул и начал растирать затекшие руки. Он поднял вверх свой безымянный палец с кольцом.

- Мне уже порядком надоело жить с этим кольцом и в свете того, что вчера поздно ночью оно горело почти час, да еще и сегодня с утра, я решил, что пришло время нам расторгнуть наши брачные обеты.

Гермиона наградила его сердитым взглядом, чувствуя облегчение о того, что он, судя по всему, не в курсе, кто именно был ее любовником.

- Так значит, ты это все заварил, а расхлебывать тебе не понравилось, Тео? Тебя не секунды не беспокоило, что ты заставляешь мое кольцо воспламеняться, но как только мы поменялись местами, ты тут же решил, что пора поискать свободы. Ты такой эгоистичный урод!

К удивлению девушки на лице ее мужа промелькнуло виноватое выражение.

- Я знал, что мы как-то почувствуем измену друг друга, но я и подумать не мог, что боль будет настолько сильной. Я бы более ответственно вел себя, если бы знал, - пробормотал он. - Я не специально причинял тебе эту боль.

Гермиона откинулась назад в кресле и глубоко вздохнула.

- Ты крайне неудачно выбрал время, - сказала она, чувствуя, что ее злость испаряется. - Когда мое кольцо воспламенилось впервые, я была на вечеринке, устроенной твоей матерью по поводу дня рождения Ланца. Поверь, что мне было не очень приятно переживать это на виду у полусотни гостей.

При мысли о том, что его родственники стали свидетелями его супружеской неверности, лицо Тео исказилось от ужаса.

- Моя мать знает?

Гермиона кивнула.

- Благодаря сообразительности Ланца, нам удалось все скрыть от гостей, но Корделии все известно.

Тео пожал плечами.

- Ну, с ее стороны было бы довольно лицемерно осуждать мое поведение.

- Ты знаешь об Эверарде? - спросила Гермиона.

Тео удивленно кивнул.

- Ты знаешь об Эверарде?

- Я видела их вместе в Шотландии, во время делового обеда с клиентом, - объяснила девушка.

- С клиентом? С каких это пор у Департамента Тайн есть клиенты? – озадачено переспросил Теодор.

Гермиона вспомнила, что Тео совсем ничего не знает о его теперешней жизни.

- Я больше не работаю в Министерстве - меня уволили, - с улыбкой ответила она.

- Уволили? – потрясенно переспросил он.

- Да, уволили, - ответила девушка, чувствуя, что распаляется вновь. - Помнишь, как ты меня бросил, Тео? Я была несколько огорчена. Тебя может и не волновало то, что происходило с нашим браком, но для меня он оказался чем-то вроде ловушки. Я злилась, расстраивалась, мне было стыдно, я свернулась в клубок и хотела только одного - спрятаться ото всех. Я не появлялась на работе две недели, за что и была уволена.

- Но у нас с тобой давно все не ладилось, я не думал, что ты будешь так переживать.

- Я переживала не о тебе, я переживала, потому что оказалась брошенной женой. Мои родители маглы, и если волшебники оказались в этой ситуации на моей стороне и были уверены в том, что это ты был не прав, то мои родители были ужасно огорчены и предпочли бы, чтобы я окончательно развелась с тобой.

- Почему? – недоуменно спросил он.

- Чтобы я не оставалась прикованной к тебе, чтобы я могла начать другие отношения, если бы мне того захотелось.

Тео сухо усмехнулся.

- Ну, я-то уж точно не стал помехой в твоих новых отношениях. Или речь идет о нескольких?

- Да как ты смеешь? - взвилась Гермиона. - Ты может и прыгал в койку с каждой встретившейся тебе на пути шлюшкой, Тео, но у меня был только один мужчина.

Он приподнял бровь.

- И это кто?

- И это совершенно не твое дело.

- Не мое дело? Ты все еще моя жена, Гермиона.

Гермиона посмотрела на него, не веря своим ушам.

- Ты потерял любые права на меня в тот день, когда вышел за порог этого дома. Я абсолютно ничем тебе не обязана, моя личная жизнь тебя совершенно не касается.

Какое-то время они, молча, смотрели друг на друга. Наконец, Гермиона спросила:

- Почему ты так исчез? Почему ты предпочел ускользнуть под покровом ночи?

Тео пожал плечами.

- С меня было довольно, я хотел освободиться от всего этого.

- Поему ты просто не попросил меня о разводе?

Он вздохнул и наклонился вперед, задумчиво потирая подбородок.

- Тогда это казалось слишком сложным. Мне просто хотелось поскорее отсюда убраться, я, честно, не думал, что ты захочешь развестись. Я подумал, что ты начнешь убеждать меня остаться, снова начнешь разговор про ребенка.

Гермиона почувствовала, что краснеет. Не только Тео был виноват в том, что их брак рухнул.

- И поэтому ты просто сбежал? Как трус?

Он поднял голову.

- Да, я просто сбежал. Именно это я и сделал, и я, хоть убей, не понимаю, что в этом такого ужасного.

Гермиона покачала головой.

- Я не говорю, что ты один виноват в том, что наш брак рассыпался, и, возможно, ты был прав, в тот момент пришло наше время расстаться. Но я говорю о том, как ты это сделал, Тео. Я думаю, что было бы гораздо достойнее честно и открыто развестись, чем сбегать под покровом ночи навстречу неким сомнительным приключениям.

- Мы с тобой, Гермиона, из слишком разных миров, - начал он. - По-прошествие времени, ты не могла не понимать, что большинство браков вокруг нас - это браки по расчету, и люди, состоящие в таких браках, привыкли искать удовольствия не в кругу своей семьи.

- Да, я это понимаю, - согласилась она, - но ты не должен был просто бросать меня. Даже чистокровные волшебники признают это. Ты должен был либо остаться и завести тайную интрижку на стороне, либо развестись со мной, прежде чем убегать. Твоя мать была шокирована твоим поступком.

Тео закатил глаза.

- Да, я получил от нее несколько громовещателей. Послушай, может я был неправ, и мне жаль, что тебя уволили, Гермиона. Но это дало нам некоторый простор … Уж по крайней мере, это избавило нас от бремени идиотского закона о браках на целых семь месяцев.

Гермиона вспомнила, что о том же говорил и Северус в тот день, когда он пришел к ней, чтобы вытащить ее из того состояния, в котором она пребывала после бегства мужа. Несколько секунд она, молча, смотрела на Теодора.

- Почему ты женился на мне, Тео?

- Чтобы иметь возможность свободно путешествовать и приезжать домой в любое время, - признал он.

- Значит, я была всего лишь паспортом? – печально спросила девушка.

Он проворчал в ответ:

- Слушай, когда я закончил свое обучение, я знал, что мне нужно выбирать. Либо я покидаю страну, либо подчиняюсь закону и женюсь. Я не мог решить, что лучше, и я много раз обсуждал этот вопрос с Северусом. Мама хотела, чтобы я женился и имел возможность бывать дома, но Северус знал, что кого бы я ни выбрал, вряд ли моя будущая жена согласилась бы на длительные путешествия. Он почти меня отговорил, и я уже собирался переехать в Берлин. А потом…, - Тео замолчал.

- Да? Что потом? – спросила Гермиона.

Щеки Тео порозовели.

- Я увидел тебя, - просто сказал он. - О браке с кем-то другим я и думать бы не стал, но ты привлекла мое внимание. Я думал, что ты симпатичная, умная… Я думал, что есть шанс, что мы подойдем друг другу.

- И я так думала, - уныло пробормотала Гермиона. - Но, как видно, этого не случилось. - Она в задумчивости прикусила губу и замолчала. - Так странно, во что вылился каждый из браков. Драко и Сьюзан, Панси и Майкл… Они кажутся такими счастливыми, хотя мне никогда бы в голову не пришло, что они могут быть вместе. Демельза и Деннис развелись, Невилл и Ханна расстались, Блейз изменяет Кэти… И мы.

Они посмотрели друг на друга.

- Как все могло так быстро испортиться? - нахмурившись, спросил Тео.

Гермиона пожала плечами.

- Не будем ворошить прошлое. Достаточно сказать, что мы хотим разного от жизни, не думаю, что кого-то из нас можно за это осуждать. Самой большой нашей ошибкой стали эти дурацкие кольца, - сказала она, прикасаясь к кольцу на своем безымянном пальце. - С чего вообще ты это предложил, Тео?

Он покачал головой.

- Я не знаю. Просто поддался порыву сделать что-то, что убедило бы нас обоих в серьезности моих намерений, полагаю.

Теперь, когда Гермиона оправилась от его неожиданного появления, девушка посмотрела на него внимательнее. Он выглядел счастливее, чем в день их последней встречи. Он был не таким измученным, не таким встревоженным.

- Чем ты все это время занимался? - спросила Гермиона. - Ну не считая очевидного, - добавила она, показывая на кольцо.

- Тем же что и всегда, - расплывчато ответил Тео. - Путешествовал, ошивался с Гансом в Амстердаме и Берлине. Я купил себе квартиру в Берлине, поэтому я довольно много времени провел там, особенно в последние недели.

При упоминании имени Ганса, Гермиона поморщилась, на что Тео улыбнулся.

- Ганс на самом деле нисколько не сочувствовал мне, когда мое кольцо воспламенялось, - ответил он. - Он, похоже, думает, что ты заслужила право отыграться. Это он предложил мне вернуться и разобраться, наконец, с ситуацией. Ну, а ты что? Я не был уверен, что ты все еще живешь здесь. Чем ты занималась после того как потеряла работу?

Гермиона изо всех сил постаралась сохранить невозмутимое выражение.

- Я работаю на Северуса в его бизнесе. Он был так добр, что предложил мне работу после того, как ты ушел, учитывая, что моей квалификации было более чем достаточно.

Тео удивился.

- Это, наверное, очень забавно, - с усмешкой заметил он. – У меня никогда не было впечатления, что вы друг другу нравитесь.

Гермиона сделал вид, что рассматривает свои ногти.

- Ну, он не так уж и плох, если узнать его поближе, а сама работа просто потрясающая … Мне правда очень нравится. И деньги он платит хорошие.

Тео это не убедило.

- Странно слышать это от тебя. На самом деле он никогда не был таким ужасным, каким кажется, однако же, я не уверен, что мне понравилось бы проводить с ним дни напролет в лаборатории.

Меняя тему, Гермиона спросила:

- Так что мы теперь будем делать, Тео? Ты согласен развестись?

Он пристально посмотрел на нее и кивнул.

- Да. А ты?

Девушка, молча, смотрела на него, не в силах спрятаться от очевидного - этот шаг вынудит ее в течение шести месяцев снова выйти замуж. Если сейчас она разведется, это приведет к таким сложностям в отношениях с Северусом, о которых и подумать страшно, но перспектива стать свободной была настолько захватывающей, что она медленно кивнула.

- Да. Я соглашусь развестись и расторгнуть наши обеты, если мы договоримся о деталях.

Тео облегчено вздохнул.

- Рад это слышать.

Она внимательно посмотрела на него.

- Ты встретил кого-то, с кем хотел бы теперь быть вместе?

Он покачал головой.

- Не то чтобы, но я предпочитаю быть свободным. Германия пока еще не собирается принимать закон о браке, и вряд ли соберется, - он с любопытством посмотрел на нее. - Если ты намерена остаться в Англии, развод вынудит тебя вступить в брак не позднее чем через шесть месяцев. Этот твой парень, ты выйдешь за него?

Гермиона покачала головой, стараясь не встречаться с ним взглядом.

- Нет, я не могу выйти за него.

- Он маглорожденный? - спросил Тео и вдруг ухмыльнулся. - Или он сам женат?

Девушка пожала плечами.

- Все непросто, и я бы не хотела это обсуждать.

Он наклонился вперед.

- Что ж, тогда к делу. Последние несколько недель я изучал семейное законодательство английских волшебников и, судя по всему, ты можешь претендовать на половину моего состояния.

Гермиона отчаянно затрясла головой.

- Нет. Мне не нужна половина твоего состояния. Мы вполне можем договориться на других условиях. Я знаю, что это ты меня бросил, но мне совсем немного нужно. Меня совершенно точно не интересует половина твоего состояния.

Тео скрестил руки на груди.

- Но нам же нужно как-то решить этот вопрос. Чего ты хочешь?

Гермиона пристально посмотрела на него. Она уже привыкла считать это место своим домом. Случайные и веселые встречи с Ланцом ее радовали, а Мо стала ее другом и доверенным лицом. Гермионе совершенно не хотелось уезжать, а мысль о том, чтобы уехать от Северуса была просто непереносимой.

- Я хочу этот дом. Только это. Ту половину дома, которой ты владеешь, и ничего больше.

Тео нахмурился.

- Этот дом? Нет, на это я не могу согласиться. Это моя единственная собственность в Лондоне. Где мне останавливаться, если я решу вернуться?

Гермиона сердито посмотрела на него.

- Мне совершенно наплевать, где ты остановишься. Да хоть в гостинице. Мне кажется, я прошу не много, Тео. У тебя есть квартира в Берлине. Я знаю, что у тебя все еще дом в Кембридже, это не так уж далеко от Лондона. Кроме того, ты вполне можешь позволить себе купить что-нибудь еще в Лондоне, а у Корделии есть дом на Гросвенор-Сквер.

- Ты можешь продолжать здесь жить, и половина моей доли в этом доме будет твоей, но у тебя нет права требовать большего, - поморщившись, ответил он.

- Тео, - резко оборвала его она, чувствуя, что краснеет, - я не прошу у тебя половину еще чего бы то ни было. Я хочу жить здесь, я хочу, чтобы нижние этажи этого дома были моими и только моими. Я могла бы потребовать от тебя половину твоего дома в Берлине и половину твоих денег, если бы захотела, но я согласна отказаться от этих прав, если ты перепишешь половину этого дома на меня.

Он покачал головой.

- Я не хочу отдавать тебе свою часть этого дома, и я совершенно уверен, что ты не можешь позволить себе ее выкупить.

Гермиона вскочила с кресла и принялась ходить взад вперед по комнате.

- Я хочу жить здесь. Я прошу только об этом.

- Я уже сказал, что ты можешь жить здесь, - огрызнулся он.

- Да, но я не хочу сталкиваться с тобой здесь каждые два-три месяца, когда тебе придет в голову сюда заехать. Тебе бы понравилось, если бы я стала наведываться в твою квартиру в Берлине всякий раз, когда бы мне этого захотелось?

- Гермиона, будь благоразумна, - прокричал он. - Закон обязывает меня отдать тебе только половину моей доле в этом доме. С чего мне отдавать тебе ее всю?

- С чего? - переспросила Гермиона, не веря своим ушам. - Потому что ты мне должен, ты, придурок. Да как ты смеешь призывать меня к благоразумию? - остывшая кружка с чаем на каминной полке взорвалась и Гермиона удивленно обернулась на звук. Давно уже она не была зла настолько, чтобы волшебство вырвалось из нее неконтролируемо.

Тео поднялся с кресла и встал напротив нее, уперев руки в бока.

- Я думал, мы оба согласились с тем, что не я один виноват в том, что наш брак распался?

- Не ты один Тео, но именно ты меня бросил, и это единственная компенсация, о которой я прошу.

Они стояли, сверля друг друга рассерженными взглядами.

- Нет, - упрямо повторил он. - Я на это не соглашусь.

- Тогда я не дам тебе развод, - сквозь зубы произнесла Гермиона.

Их яростные взгляды скрестились, и почти одновременно они выхватили палочки. Но прежде чем кто-то из них успел что-то предпринять, дверь распахнулась, и на пороге показался Ланц.

- Что за шум? Я слышал, как что-то разбилось! Что… - слова замерли у него на губах, при виде своего внучатого племянника. - Ты! – воскликнул он, стремительно ковыляя к Теодору.

Тео опустил свою палочку.

- Привет, дядя Ланц.

Прежде чем Теодор успел увернуться, Ланц поднял свою трость и как следует огрел ею своего племянника по голове.

- Ах ты, дрянной мальчишка!

- Ой! - воскликнул Тео, поспешно отодвигаясь от своего раздраженного дядюшки.

Ланц снова ударил его тростью.

- Ты, никчемный, эгоцентричный мамочкин сынок! - он снова ударил его.

- Перестань меня бить, сумасшедший старик, - ответил Тео, растирая ушибленную руку. - Что на тебя нашло?

Гермиона не смогла сдержать усмешки.

- О чем ты думал, когда бросал свою жену таким образом, ты, тупица? - воскликнул Ланц, продолжая угрожающе потрясать своей тростью.

- Ланц, может быть, вы нам поможете, - предложила Гермиона, – если только уберете свою трость. Тео и я хотим развестись, но мы немного повздорили относительно условий нашего развода.

- Тебе лучше дать ей все, чего она заслуживает, - произнес Ланц, прищуриваясь. - Я полагал, что ты нормальный парень, пока ты не сбежал как трусливое дитя.

- Я хочу только одного, но Тео не соглашается сделать мне одолжение. Я рада, Ланц, что вы здесь, поскольку, полагаю, это требует и вашего одобрения.

Ланц не сводил с Теодора рассерженного взгляда, однако трость опустил.

- Что ты у него попросила, Гермиона?

- Я хочу лишь его половину этого дома и ничего больше, - просто ответила она. - Я полагаю, что это требует вашего одобрения, Ланц, поскольку вам принадлежит верхняя часть здания, и я починюсь вашему желанию, поскольку вы, возможно, хотите завещать свою часть здания кому-то определенному.

Ланцелот фыркнул от смеха.

- Ну, я пока еще не собираюсь откидывать свои кости, поэтому этот вопрос мы решим тогда, когда он встанет. - Он снова уставился на Теодора. - Почему ты не хочешь отдать ей дом?

- А где прикажете мне останавливаться, если я решу вернуться? – спросил тот в ответ.

- А где ты останавливаешься, когда приезжаешь в Париж? Или Рим? - спросил Ланц.

Тео нахмурился.

- У родственников, друзей или в гостинице.

Ланц пожал плечами.

- Ну, поступи так же, когда приедешь в Лондон. У тебя здесь семья, ты, бестолочь. Можешь остановиться у матери. Можешь остановиться у Гавэйна. Можешь остановиться в Дорчестере или в Савое. Это вряд ли тебя разорит.

Гермиона взглянула на Тео, ему, очевидно, не нравилось, что дядя встал на сторону его жены.

- Мы с тобой вместе владели этим домом, с тех пор как мне исполнилось семнадцать, дядя Ланц, - мрачно произнес Тео. - Разве тебе все равно, что меня больше не будет рядом?

Ланц театрально закатил глаза.

- Перестань, наконец, разыгрывать из себя сентиментального слюнтяя, Теодор Нотт. Да когда ты тут задерживался надолго? Никогда! Ты таскаешься по всему миру с этим своим никчемным кузеном, попыхивая «волшебным драконом», простите за выражение. А Гермионе нравится здесь жить, и она - прекрасная компания для меня и Мо. Она работает через дорогу… Отдай ей дом, Тео. Ты знаешь, что я буду по тебе скучать, но это самое меньшее, что ты можешь для нее сделать.

Тео сердито скрестил на груди руки и так и стоял, переводя яростный взгляд с Гермионы на Ланца и обратно. Наконец он раздраженно выдохнул.

- Ладно, она может забрать дом.

Ланц просиял.

- Так-то лучше! А теперь подойди-ка сюда и обними своего строго дядюшку, - потребовал он.

Раздраженно качая головой, Тео подошел к Ланцу и обнял его. Гермиона улыбнулась ему, чувствуя теплоту в груди при мысли о том, как яростно защищал ее Ланц, и облегчение от того, что она сможет остаться в этом доме. Ланц отошел от своего племянника и еще раз стукнул его тростью по руке.

- Ай! Ты, выживший из ума старикан, - воскликнул Тео, потирая руку. - Это еще за что?

- Никогда больше так не поступай с хорошими женщинами! - произнес Ланц, прищуриваясь и тряся своим костлявым указательным пальцем. - Итак, - продолжил он. - Когда вы собираетесь подать на развод?

- Завтра утром, думаю, - ответила Гермиона, вопросительно глядя на Теодора. Он с энтузиазмом кивнул. - Министерство магии открывается в девять, и развод займет буквально пару часов. Завтра в это же время мы, скорее всего, будем уже свободными и разведенными.

Ланц нахмурился и посмотрел на левую руку Гермионы.

- Существует еще проблема с вашими свадебными кольцами, - пробормотал он. - Волшебные обеты, которые вы приняли на себя, требуют мощной магии, чтобы быть расторгнутыми, и тех волшебников, кто обладает необходимыми для этого навыками и знает нужные заклинания, можно пересчитать по пальцам одной руки.

Улыбки медленно сползли с лиц Тео и Гермионы.

- Кольца были отлиты в Рейкьявике, - заявил Тео. - Нам нужно вернуться туда, чтобы от них избавиться? Исландия находится слишком далеко, чтобы туда аппарировать.

Ланц покачал головой.

- Не думаю, и подозреваю, что решение ближе, чем вы думаете. - Он пристально посмотрел на Гермиону. - Мне кажется, что мы знаем кое-кого, кто имел опыт с обетами верности, кое-кого, кто в прошлом уже изучал вопрос о том, как расторгаются обеты и чары, которые наложены на эти кольца.

Гермиона поняла, о ком говорит Ланц.

- Возможно, вы правы. Думаете, он знает нужные заклинания?

- Почти уверен в этом, - сказал Ланц, ковыляя обратно к двери. - Я бы обратился к нему за помощью на вашем месте. - Он многозначительно посмотрел на Гермиону и вышел из комнаты.

Тео недоуменно проводил Ланца взглядом .

- О ком это он говорит?

Гермиона ответила не сразу.

- О Северусе Снейпе.

При упоминании этого имени на лице Тео появилось встревоженное выражение.

- Северус? Откуда Северусу знать о том, как расторгаются такие клятвы? У них с матерью была обычная гражданская церемония, без каких бы то ни было магических обетов.

- Думаю, что он когда-то знал кое-кого, кто принял на себя обет верности, - смущенно ответила девушка, стараясь не выдать чужой секрет. Она посмотрела ему в глаза. - Попросим его прийти? - Гермиона знала, что Тео не хотел бы встречаться ни с Северусом, ни со своей матерью.

Он беспокойно потер бровь.

- Думаю, да. Можешь отправить ему послание так, чтобы моя мать не узнала о том, что я здесь? Я бы предпочел покончить со всем до встречи с ней.

Гермиона кивнула и вытащила волшебную палочку из-за пояса. На улице снова шел дождь, поэтому вероятность того, что в скверике, снаружи, могли оказаться какие-либо маглы была крайне невелика. Она вызвала своего патронуса и проводила ласковым взглядом серебристую выдру, выскочившую в окно.

- Теперь подождем.

Она села в кресло, в котором сидел Тео до этого, и закинула ногу на ногу. Теодор остался стоять, но отошел к камину.

- Ты совсем не общался с матерью, Тео?

Он пожал плечами.

- Спустя пару недель после отъезда, я отправил ей записку о том, что со мной все в порядке и просьбой перестать слать мне громовещатели. Вот, в общем-то, и все. Конечно, я с ней не виделся и не разговаривал. Представляю, какой меня ждет нагоняй, когда она меня увидит… Попрал честь семьи и все такое.

Гермиона улыбнулась.

- Уверена, она тебя простит. Не думаю, что я ей когда-либо так уж нравилась.

Он приподнял одну бровь.

- Почему ты так говоришь? Я думал, что ты ей нравишься. Но вообще она относится к тем женщинам, которые предпочитают мужскую компанию женской.

Девушка пожала плечами.

- Нравлюсь я ей или нет, это не важно. Ты ее единственный сын, так что я уверена, что она примет тебя обратно с распростертыми объятьями.

Тео ее слова не убедили.

- Да уж, Ланц вот, например, совсем не рад был меня увидеть.

Прежде чем Гермиона успела ответить, послышался скрип входной двери.

- Гермиона? - позвал Северус.

- Я в гостиной, - ответила она, удивленная его скорым приходом.

Дверь распахнулась, и Северус вошел в комнату.

- Что-то случилось? Твое послание… - он замер, заметив Тео. - Ты! – яростно воскликнул он, выхватывая палочку и нацеливая ее в своего приемного сына.

В ту же секунду Тео отбросило к противоположной стене комнаты. Словно невидимые руки схватили его за горло и подняли вверх, прижав к стене. Тео отчаянно пытался вздохнуть. Пальцами он безуспешно пытался убрать невидимые руки со своего горла. Гермиона вскочила с кресла и бросилась навстречу Северусу, который уже шагал к Теодору. Глаза его горели решимостью.

- Северус, нет!

Северус остановился в нескольких сантиметрах от Тео, его палочка замерла в миллиметре от носа его жертвы.

- Ты хоть понимаешь, как много горя ты причинил ей, сбежав таким постыдным образом? – прорычал он сквозь зубы.

Гермиона прикоснулась к его руке.

- Северус, отпусти его! – взмолилась она.

Северус сделал вид, что не слышал.

- Понятно, что тебе все равно, но после твоего бегства она проплакала несколько недель, ты, эгоистичный ублюдок.

Тео задыхался, и глаза Гермионы наполнились слезами.

- Северус, пожалуйста, - прошептала она, гладя его по руке. - Не делай этого из-за меня. Ты же знаешь, что друг без друга нам стало гораздо лучше.

Северус перевел взгляд сначала на ее руку, а потом взглянул ей в глаза. Медленно он опустил волшебную палочку, и Тео сполз по стене, отчаянно кашляя и пытаясь отдышаться. Северус наградил его взглядом полным глубочайшего отвращения и убрал палочку обратно в складки своей мантии.

- Так и почему же мне не прикончить его на месте? – спросил он, снова глядя на Гермиону.

- Потому что мы оба совершили эту дурацкую ошибку, Северус. - Девушка взглянула на Тео, который теперь с интересом наблюдал за ними. - И если бы не он, то меня бы здесь сейчас не было, у меня не было бы моей любимой работы.

Взгляды Гермионы и Северуса встретились, и она увидела, что он понял то, о чем она не сказала. О том, что они никогда не сошлись бы, если бы не бегство Тео. Северус отошел к камину. Тео выпрямился и сердито посмотрел на Гермиону.

- Ты, что же, наложила заклинание Конфундуса на всех мужчин в моей семье? – прохрипел он, растирая шею.

Она усмехнулась.

- Нет, у тебя самого это неплохо получилось.

- Итак, что же заставило тебя приползти обратно в Лондон, Тео? - протянул Северус. - Соскучился по мамочке?

Тео прищурился.

- Вот что привело меня обратно, - огрызнулся он, показывая Северусу палец со своим обручальным кольцом.

- Ах, - сказал Северус с притворной симпатией. - Мисс Грейнджер у нас оказалась шалуньей? Решила тебе немного отомстить? Если я не ошибаюсь, Теодор, ты первый, скажем так, сбился с праведного пути. И произошло это в разгар одного из званых вечеров твоей матери.

- Полагаю, да, - ответил Тео. - Я не стал бы так поступать, если бы знал, насколько сильную боль это вызывает.

- Твоя забота очень трогательна, - с сарказмом произнес Северус. Он взглянул на Гермиону. - В связи с чем я был вызван?

Тео и Гермиона обменялись взглядами.

- Мы решили развестись, - ответила Гермиона, пристально наблюдая за реакцией Северуса. - Но нам также нужно расторгнуть наши магические обеты.

- Понятно, - негромко произнес Северус, сохраняя невозмутимое выражение лица.

- Ланц предположил, что ты мог бы нам помочь, - добавил Тео.

Северус приподнял бровь.

- Да неужели?

- Это так? - спросила Гермиона. - Ты знаешь, как справиться с магией волшебных колец?

Северус перевел взгляд с Гермионы на Тео.

- Мне не приходилось никогда этого делать, но да, мне кажется, я понимаю суть процесса и знаю нужные заклинания.

- Ты сделаешь это? – спросила девушка.

Северус задумчиво потер подбородок.

- Если хотите. В крайнем случае, у меня просто ничего не получится, вреда я в любом случае не причиню, даже если что-то пойдет не так.

Гермиона и Тео оба кивнули.

- Давайте сделаем это, - пробормотал Тео.

- Тебе нужно время, чтобы освежить информацию или найти заклинания, Северус? - спросила Гермиона.

Он покачал головой.

- Единственный фолиант на эту тему сейчас находится в запрещенной секции библиотеки Хогвартса. Но я достаточно хорошо помню необходимые заклинания, нет нужды их повторять.

В груди у Гермионы потеплело при мысли о том, что Северус должно быть разучил их наизусть, когда учился в Хогвартсе с тем, чтобы однажды освободить свою мать от мучений. Он избегал встречаться с ее взглядом, и Гермиона поняла, что ее догадка верна.

Северус снова достал волшебную палочку и отошел от камина.

- Процесс состоит из двух этапов. Сначала нужно освободить вас от обетов, принесенных вами во время брачной церемонии. Потом нужно снять заклинания с колец.

Он пальцем поманил их к себе.

- Когда вы приносили обеты, вы стояли лицом друг другу. Теперь, чтобы их расторгнуть, вам нужно стать спиной друг к другу.

Они сделали так, как он сказал. Прошептав незнакомое Гермионе заклинание, Северус повторил каждый из брачных обетов, которые они приняли на себя, спрашивая их о том, хотят ли они расторгнуть данные обещания. Наконец, он дошел до обета верности.

- Гермиона Грейнджер Нот, - негромко произнес он. - Ты дала согласие хранить верность своему супругу, Теодору Ноту, на всем протяжении вашего брака. Хочешь ли ты отказаться от данного обещания и расторгнуть обет верности?

Гермиона вздрогнула, почувствовав, как внезапно раскалилось ее выкованное гоблинами кольцо.

- Да, хочу, - с усилием произнесла она.

Северус прикоснулся кончиком палочки к ее кольцу, и их взгляды встретились, после чего он повернулся к Тео.

- Теодор Нот. Ты дал согласие хранить верность своей супруге, Гермионе Грейнджер Нот, на всем протяжении вашего брака. Хочешь ли ты отказаться от данного обещания и расторгнуть обет верности?

Тео негромко застонал, и Гермиона поняла, что и его кольцо раскалилось.

- Да, хочу, - сквозь зубы пробормотал Тео.

Северус прижал мерцающий кончик своей волшебной палочки к кольцу Тео, и молодые люди вздохнули, почувствовав, как резко усилилось жжение колец.

- Они воспламенились, - сказала Гермиона встревоженным голосом.

- Этого следовало ожидать, - пояснил Северус. - Они будут гореть до тех пор, пока наложенные на них чары не рассеются. Я хочу, чтобы вы оба повернулись лицом ко мне, но крайне важно, чтобы при этом вы не встречались взглядом друг с другом, пока я вам этого не разрешу.

Они повернулись лицом к нему, оба морщась от боли, причиняемой кольцами.

- Вытяните вперед ваши левые руки, - приказал Северус, - но не дайте им соприкоснуться.

Гермиона и Тео сделали так, как он им велел. Девушка зачаровано наблюдала за тем, как Северус подняв свою руку так, чтобы она оказалась между ними, и начал быстро читать какое-то заклинание на латыни. Он читал его негромко и так быстро, что казалось, что он поет какую-то песню. Она внимательно наблюдала за ним, отмечая про себя его сосредоточенно нахмуренные брови, голубоватые отсветы волшебной палочки в глубине его черных глаз. Заклинание было невероятно мощным. Это было ясно по тем усилиям, которые Северус прикладывал, и девушка с восхищением наблюдала за этим мужчиной, который сейчас излучал магическую энергию с такой силой, с которой Гермионе еще не приходилось сталкиваться.

Заклинание было длинным. Наконец Северус прикоснулся палочкой с начала к кольцу Гермионы, потом к кольцу Тео. Потрясенная девушка почувствовала, как жжение стало убывать, и кольцо вспыхнуло белым светом и исчезло с ее пальца.

- Оно исчезло, - потрясенно произнесла она. - Кольцо полностью исчезло! - она с восторгом разглядывала свою руку.

- Мое тоже, - негромко произнес Тео, с удовлетворенной улыбкой. - Спасибо, Северус.

Северус проворчал нечто неразборчивое в ответ и вновь убрал палочку в складки своей мантии. Он сердито посмотрел на своего приемного сына.

- Я понимаю причины, побудившие тебя расторгнуть этот брак, Теодор, но я крайне разочарован тем, каким образом ты сбежал. Это было невежливо и бессердечно.

Тео смело выдержал его взгляд.

- Мы все совершаем ошибки, Северус. Я не буду спорить с тем, что я вел себя плохо, и я сожалею о тех неприятностях, которые я причинил Гермионе.

Гермиона и Северус обменялись взглядами.

- Вы собираетесь официально разводиться или ограничитесь расторжением волшебных обетов?

- Да, мы собираемся разводиться, - ответил Тео. - Мы обговорили условия и собираемся подать документы на развод завтра утром.

- Условия? - переспросил Северус.

- Тео согласился переписать на меня свою часть этого дома, - объяснила Гермиона. - Ничего кроме этого мне не нужно.

- Никто из вас больше не будет страдать от волшебных колец. Разумно ли в такой ситуации разводиться? - нахмурившись, спросил Северус. - Особенно осложнится жизнь Гермионы, если она сейчас окажется снова одинокой.

- Я этого хочу, Северус, - сказала Гермиона, мысленно умоляя его понять. - Я хочу освободиться от этого, так же как и Тео. Я разберусь с правовыми последствиями этого шага тогда, когда они возникнут.

Они, молча, смотрели друг на друга, предчувствуя перемены, которые это принесет в их отношения.

- Хорошо, - пробормотал, наконец, Северус. - Желаю вам обоим хорошего дня.

- Я провожу тебя, - тихо ответила Гермиона.

Прежде чем уйти Северус повернулся к Тео.

- Я настоятельно рекомендую тебе, Тео, встретиться до отъезда с матерью. Подозреваю, что она соскучилась, и знаю, что она волнуется.

Тео кивнул.

- Я поговорю с ней завтра, после того как мы официально разведемся.

Коротко кивнув, Северус вышел из дома, за ним вышла Гермиона. Девушка закрыла за ними входную дверь, и они остановились на ступенях крыльца.

- Ты уверена в том, что хочешь этого? – спросил он. - Не соглашайся на развод только потому, что он его у тебя просит.

Она покачала головой.

- Я хочу освободиться от этого брака, Северус. Не хочу больше принадлежать к семейству Милл,

Их взгляды встретились, и Гермионе отчаянно захотелось к нему прикоснуться.

- Я знаю, Северус. Я знаю, что это все осложнит, но я хочу раз и навсегда от него избавиться.

Он наклонил голову и шагнул в сторону.

- Тебе решать. Увидимся во вторник утром.

Шагнув в сторону, Северус с громким треском дизаппарировал. С глубоким вздохом девушка открыла дверь и вернулась в гостиную.

- Ну, - начала она, беспокойно улыбаясь Тео, - половина дела сделана.

Тео стоял у камина со странным выражением на лице. Смесь раздражения и любопытства.

- Что-то случилось? – спросила девушка. - Разве ты не рад, наконец, освободиться от кольца?

Он скрестил руки на груди и нахмурился.

- Итак, - произнес он тихо. - Ты спишь с мужем моей матери?

Потрясенная Гермиона сделала первое, что пришло ей в голову - залепила ему пощечину.

- Да как ты смеешь строить такие предположения? – взвилась она.

Тео иронично усмехнулся и потер челюсть.

- Какое возвращение домой! Три нападения за час, - он пристально посмотрел на Гермиону. - Отрицаешь, что встречаешься с Северусом?

Никто еще не задавала ей этого вопроса напрямую, и хотя сердце ее бешено стучало от ужаса, Гермиона поймала себя на мысли, что она не хочет отрицать того, что встречается с Северусом. Пытаясь выиграть время, она спросила:

- С чего ты это взял, Тео?

- Думаешь, я дурак, Гермиона? Я видел многозначительные взгляды, которыми вы обменивались…

- Он беспокоится о нас, только и всего. Он был очень добр ко мне, с тех пор как ты ушел.

Проигнорировав это ее замечание, Тео продолжил.

- Я не мог не заметить, что в тот момент, когда ты прикоснулась к его руке, мое кольцо начало покалывать. - Он вытянул вперед свою руку, на которой уже не было кольца. - Оно начало покалывать так, как делало это всегда, прежде чем воспламениться. - Он усмехнулся. - Что-то происходит между тобой и Северусом. Это он тот мужчина, за которого ты не можешь выйти замуж.

Гермиона смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах подобрать слова. Она и сама неоднократно чувствовала это покалывание перед тем, как кольцо воспламенялось.

- Будешь отрицать?

- Я тебе уже говорила, что моя личная жизнь тебя совершенно не касается, - ответила она. - А учитывая, что твоя мать уже много лет встречается с другим, уверена, что у Северуса есть право встречаться с кем угодно.

Тео наградил ее торжествующим взглядом и наклонился, чтобы захватить свой дорожный плащ, висевший на подлокотнике кресла.

- Не беспокойся, Гермиона. Я не собираюсь сдавать тебя своей матери. Как ты и сказала, это не мое дело.

Он направился к двери.

- Куда ты идешь? – спросила взволнованная Гермиона.

- Навестить Драко. Я проведу ночь в своем доме в Кембридже, увидимся завтра утром.

- В девять утра? – спросила она.

Он кивнул.

- В девять. Встречаемся в вестибюле Министерства магии.

Гермиона прикусила губу и закрыла за Тео входную дверь. Чувствуя, что у нее подкашиваются ноги, она опустилась в ближайшее кресло. То еще выдалось утро.

В полдень следующего дня Гермиона стояла в залитом ярким золотистым светом вестибюле Министерства магии. Запрещенную скульптуру, которая стояла здесь во время правления Воландеморта, убрали. На ее месте был восстановлен Фонтан магического братства. Гермиона и Тео подошли к ближайшему камину.

Девушка повернулась лицом к своему теперь уже бывшему мужу. В одной руке она сжимала бумаги о разводе, другую протянула ему.

- До свидания, Тео, - сказала она, грустно улыбнувшись.

Он пожал ее руку и неуверенно улыбнулся в ответ.

- До свидания, Гермиона. Прости меня за … ну … за все, наверное.

Она пожала плечами.

- И ты меня прости.

Девушка порылась в складках своей мантии и достала из них свое бриллиантовое помолвочное кольцо.

- Вот, возьми его, - сказала она, протягивая Теодору искрящееся украшение.

- Нет! – решительно ответил Тео, пряча свои руки. - Я купил его для тебя, оно должно остаться у тебя.

Гермиона решительно покачала головой.

- Я не хочу. Я бы хотела, чтобы ты забрал его.

Он нехотя взял из ее рук кольцо и положил его в карман своих джинсов. Между ними повисло неловкое молчание. В следующее мгновение, они вместе заговорили.

- Наверное, мне…

- Пожалуй, я лучше …

Гермиона хихикнула, а Тео улыбнулся.

- Я отправляюсь прямо в дом моей матери, а потом в Берлин, - сказал Тео. - Пришло время дать ей возможность устроить мне нагоняй.

Гермиона кивнула.

- Я отправляюсь домой. Мои родители, скорее всего, на работе. Расскажу им обо всем вечером. Как думаешь, что по этому поводу скажет твоя мама?

- Думаю, она будет рада, что мы, наконец, это все нормально разрешили, - ответил Тео, внимательно глядя на Гермиону. - И не волнуйся, я ничего ей не скажу про ... ну, ты понимаешь... тебя и Северуса.

Она знала, что должна начать все отрицать, настаивать на том, что между ними ничего нет и не было, но у нее не хватило духу. Кроме того, по какой-то необъяснимой причине, она была уверена, что Тео ничего не скажет Корделии.

- Спасибо, Тео. Я ценю это.

Они вновь пожали друг другу руки, и она развернулась, чтобы найти другой свободный камин.

- Гермиона? – спросил Тео, прежде чем она успела отойти.

Девушка повернулась к нему снова.

- Ты любишь его?

Она открыла, было, рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но девушка чувствовала себя такой измотанной, у нее просто не осталось сил на бурные эмоции.

- Да, Тео. Я люблю его. - Собственная глупость ее рассмешила и Гермиона покачала головой. - Трагично, не так ли?

Он коротко усмехнулся.

- Я бы сказал, смело. Он сложный человек. Но, мне кажется, хороший. - Тео зачерпнул горсть дымолетного порошка. - Удачи, Гермиона, - произнес он и исчез в языках зеленого пламени.

Она, молча, уставилась на то место, где еще секунду назад стоял Тео, надеясь, что не совершила только что глупейшей ошибки. Озабочено улыбаясь, она подошла к соседнему камину, чувствуя себя свободной, но в то же время и загнанной в угол.

Во вторник утром она открыла входную дверь в дом Северуса и Корделии, мечтая о том, чтобы не столкнуться в холе со своей бывшей свекровью. В зоне прямого обзора Корделии видно не было, и Гермиона поспешно сбежала вниз в лабораторию.

При виде Северуса она ощутила знакомую вспышку радости, которую испытывала каждый раз, встречая его утром в лаборатории, стоящим спиной к двери в клубах поднимающегося из котла пара. Прислонившись спиной к двери, девушка какое-то время, молча, наблюдала за ним, мысленно спрашивая себя о том, какие изменения ждут ее в ближайшие шесть месяцев.

- Доброе утро, - произнес он, не поворачиваясь.

Гермиона отошла от двери и направилась к своему рабочему столу.

- Доброе утро, Северус.

Он наложил замирающее заклятье на свое зелье и повернулся к ней. Их взгляды встретились, и они, ни слова не говоря, смотрели друг на друга, в молчаливом признании того факта, что отныне все изменилось.

- Итак, - произнес Северус, наконец. - Ты теперь снова официально Мисс Грейнджер.

Гермиона криво улыбнулась.

- Да, проклятье твоих уроков.

Он усмехнулся, не сводя с нее глаз.

- Даже не знаю, следует ли мне тебя поздравить или выразить соболезнования.

Гермиона вздохнула.

- Северус, я знаю, что это все значительно усложнило, но не могли бы мы продолжать все так, как будто ничего не произошло, хотя бы какое-то время? Закон дает мне шесть месяцев, я подумаю обо всем позже.

Он коротко кивнул и вернулся к работе.

- Как пожелаешь, - пробормотал он.

Гермиона достала палочку из складок своей мантии и начала призывать к себе банки и сосуды с полок, прислушиваясь к тиканью воображаемых часов. Шесть месяцев. Обратный отсчет пошел.

Она идет во всей красе -
Светла, как ночь ее страны.
Вся глубь небес и звезды все
В ее очах заключены,
Как солнце в утренней росе,
Но только мраком смягчены.

Прибавить луч иль тень отнять -
И будет уж совсем не та
Волос агатовая прядь,
Не те глаза, не те уста
И лоб, где помыслов печать
Так безупречна, так чиста.

А этот взгляд, и цвет ланит,
И легкий смех, как всплеск морской, -
Все в ней о мире говорит.
Она в душе хранит покой
И если счастье подарит,
То самой щедрою рукой!
Лорд Байрон, Она идет во всей красе
Перевод С. Я. Маршака

Северус Снейп толкнул внутрь входную дверь того, что в данный момент являлось его домом, и прежде чем он успел шагнуть внутрь, его обостренный слух уловил звуки горячего спора, который, по всей видимости, разгорелся в гостиной. Он различил один женский и один мужской голос. Первый совершенно очевидно принадлежал его жене, а второй ее сыну. Весь день Северус посещал своих клиентов, и сейчас он чувствовал себя совершенно вымотанным. В таком состоянии у него не было ни малейшего желания оказаться втянутым в спор по поводу развода Тео и Гермионы.

Прошло всего две недели с того дня, когда молодые люди развелись, и возвращение пасынка после столь короткого отсутствия не предвещало ничего хорошего. Встревоженный Северус бесшумно прикрыл входную дверь и начал напряженно вслушиваться, стараясь разобрать, о чем говорят в гостиной. Гермиона рассказала ему о том, что Тео догадался о происходящем между ними, и что она, в конце концов, не стала этого отрицать. Северус был рад услышать от нее, что Тео пообещал не рассказывать об их отношениях своей матери, однако его неожиданное возвращение определено давало повод для тревоги. Крадучись подойдя к закрытой двери, он беззвучно наколдовал усиливающее звук заклятье и с видимым облегчением выдохнул. Судя по всему, спор разгорелся по поводу того, что Тео передал Гермионе все права на дом на другой стороне улицы. Судя по звукам, доносящимся из-за двери, Корделия была недовольна.

Стараясь двигаться как можно тише, он поднялся по лестнице в свой кабинет, бросив тоскливый взгляд в сторону кухни. Хотя он плотно пообедал, он был голоден. Судя по всему, ему пока придется довольствоваться глотком чего-нибудь крепкого. Двойной Огненный Виски подойдет. Северус не сомневался, что Корделия сегодня будет искать с ним встречи, и добрая порция алкоголя поможет, несомненно поможет ему справиться с раздражением, нараставшим в нем из-за той непростой ситуации, в которой он оказался, и которая с каждым днем становилась все запутаннее.

Северус вошел в кабинет и небрежно бросил свой плащ на кожаное кресло. Он ему еще сегодня понадобится. Его дела на сегодня были не окончены, у него была назначена важная встреча в Шотландии. За прошедшие несколько часов ему многократно пришлось аппарировать из одного места в другое по всей стране и, в конце концов, ему удалось найти то, что он искал. Однако ожидание предстоящей встречи в Кабаньей голове не было приятным, не было сомнений в том, что придется пережить немало двусмысленных ухмылок и многозначительных взглядов.

Северус расстегнул две верхние пуговицы своего сюртука и аккуратно растер ноющую шею. Октябрьская сырость привычно бередила старые раны. Налив себе порцию Огненного виски, он залпом осушил стакан, чувствуя, как жидкость обожгла стенки его горла. Вновь плеснув себе виски в стакан, Северус сел за стол и со стоном окинул взглядом гору накопившейся бумажной работы. Не стоило и надеяться закончить это все сегодня.

Он уставился на янтарную жидкость в своей руке и позволил лицу Гермионы предстать перед его мысленным взором. Хотя возвращение Тео не было для него неожиданным, вид его пасынка воскресил в его воспоминаниях образ той Гермионы, которую он нашел несколько месяцев назад, истерзанной сомнениями и беспокойством, и он отреагировал с такой яростью, о существовании которой в себе даже не подозревал. Он был только рад избавить девушку от ее воспламеняющегося кольца раз и навсегда, но очень сожалел о том, что не приложил достаточно усилий, чтобы отговорить ее от развода. Даже если отбросить ревность Корделии в сторону, Северусу больше нравился тот ход вещей, который установился в последние месяцы, но ситуация уже начала развиваться и он не был уверен что знает, как ему себя вести.

Он посмотрел в окно, думая о том, где сейчас Гермиона. Был уже седьмой час, поэтому он сомневался, что она еще в лаборатории. Предыдущие выходные они почти все провели вместе, и он не мог не заметить, что после развода, девушка стала гораздо спокойнее воспринимать ситуацию, в которой они оказались. Корделия была главным источником чувства вины, которое испытывала девушка, и теперь, когда она перестала ощущать, что предает доверие своей бывшей свекрови, ее облегчение было совершенно явным. Но когда они оба были женаты, их отношения были более сбалансированными, теперь, когда статус-кво был нарушен, равенства в их отношениях не осталось.
Несмотря на все то, через что прошлось пройти Гермионе: войну, обучение в университете, брак, уход мужа, развод, и даже, несмотря на страстную натуру, которую он обнаружил за внешностью интеллектуалки, Северус по-прежнему воспринимал ее как невинную в душе девушку. Чистую, если можно было так сказать. Конечно, она не была девственницей, но Северусу казалось, что она излучает добро, и он спрашивал себя не причиняет ли он ей вреда, продолжая их любовную связь. Он знал, что ей хочется стабильности, дома и семьи, и знал, что он не тот, кто мог бы предложить ей такое будущее, даже окажись они в других обстоятельствах. Может быть самым лучшим в сложившейся ситуации будет просто отпустить ее, позволить ей использовать оставшееся время на поиски мужа, который смог бы дать ей все, чего она хотела и заслуживала.

Дверь кабинета бесцеремонно распахнулась, вырвав его из задумчивости, и в комнату влетела очевидно раздраженная Корделия.

- Почему ты не счел нужным сообщить мне о том, что Тео, в припадке помутнения рассудка, переписал свой дом на Гермиону? – гневно воскликнула она.

Северус приподнял одну бровь и жестом предложил ей присесть.

- Я полагал, что он тебе об этом сообщил, - ответил он, глотнув виски. - Вы обедали с ним спустя несколько часов после развода; из чего я сделал вывод, что он тебе рассказал обо всех достигнутых договоренностях.

Корделия уселась в предложенное кресло и скрестила на груди руки, яростно сверкая своими темно-синими глазами.

- Ну, она, по всей видимости, наложила заклинание Конфундуса на моего бедного мальчика. Иначе как он мог согласиться на такое?

Северус усилием воли подавил растущее раздражение.

- Это было ее единственным требованием, Корделия. Она могла бы потребовать у него гораздо больше.

- Но этот дом принадлежал семье несколько поколений, – огрызнулась она. - Я решительно против того, чтобы дом переходил к какой-то маглорожденной выскочке.

Северус скривился.

- Ты говоришь прямо как пожиратель смерти, дорогая, - заметил он холодно.

Она сделала вид, что не услышала.

- Она больше не член нашей семьи… У нее нет права продолжать жить там, не говоря уж о том, чтобы владеть этим домом на праве собственности.

- Корделия, - произнес Северус, призывая остатки терпения, - ты знаешь, что у нее есть полное право продолжать там жить. Она имеет право на половину доли Тео в этом доме, и поскольку кроме дома она ничего не просила, Тео согласился полностью переписать свою долю на нее.

- Но с чего бы ему так поступать, Северус? Какова его выгода? Он никогда бы так не поступил, скорее всего, она его как-то перехитрила.

Северус покачал головой, не веря своим ушам.

- Корделия, это он бросил ее. Тео может быть слишком эгоцентричен, но у него есть совесть, и в принципе он хороший человек. Может быть, он поступил так, чтобы компенсировать причиненные им страдания, а может быть уступил просто для того, чтобы поскорее развестись.

Корделия прищурилась.

- А может быть, это была твоя идея, Северус. Ведь это так удобно, когда твоя помощница живет через дорогу.

Северус гневно посмотрел на нее.

- И почему же именно это было бы удобно? Уверен, что девушка смогла бы аппарировать на работу из любой части страны, Корделия.

Корделия молча наблюдала за ним сквозь полуопущенные веки.

- Не может не вызывать удивления желание молодой девушки ее возраста жить в одном доме с домовой и эксцентричным старым придурком. Скорее, ее привлекает близость с работодателем.

Северус недоверчиво усмехнулся.

- Хочешь добавить что-нибудь еще к своим предположениям?

Она наклонилась вперед.

- Ты пропал на всю ночь с вечеринки в честь дня рождения Гермионы и Нарциссы, Северус, уйдя буквально через несколько минут после Гермионы. Где ты был?

Он наклонился вперед, с точностью копируя ее агрессивную позу. В его глазах вспыхнула ярость.

- Ты пропадала все выходные, Корделия, и я совершенно точно знаю, что тебя не было в твоем коттедже в Эдинбурге. Где ты была?

Какое-то время она молчала, постукивая ногтями по поверхности стола.

- Что ж, по крайней мере, впредь мне больше не придется волноваться по поводу подобных отлучек с семейных мероприятий. Поскольку Гермиона больше не член нашей семьи, я больше не обязана ее приглашать.

Северус саркастически ухмыльнулся.

- Уверен, она будет совершенно раздавлена этим известием, - протянул он. - И как только ей удастся обходиться без искрометной беседы за ужином с твоей тетушкой Джемаймой?

Корделия проигнорировала это замечание и продолжила.

- И что вообще она собирается делать? У нее осталось меньше шести месяцев, чтобы выйти замуж, она что собирается привезти своего нового мужа в дом, где живет Ланц, и который находится всего лишь через дорогу от родственников своего бывшего мужа?

Он глубоко вздохнул.

- Уверен, что она решит эту проблему, когда она встанет. Она умная девочка. Не сомневаюсь, она что-нибудь придумает.

- Ты просто не можешь упустить ни одной возможности, чтобы встать на ее защиту, не так ли? взвилась Корделия. - И подумать только, я еще полагала, что у тебя есть вкус, Северус.

- Я обнаружил, что отдаю теперь предпочтение всему здоровому и натуральному, Корделия. Мне перестало нравиться все приукрашенное, поверхностное и гораздо менее удовлетворительное.

Корделия, которая уже стояла у двери, повернулась к нему, уперев руки в бока.

- Может мне и осталось менее года до пятидесятилетия, но знаешь, танго танцуют вдвоем, дорогой. Так что не забывай, что для развода потребуется две подписи.

Северус приподнял бровь.

- Это угроза?

- Да, - ответила Корделия, ехидно ухмыляясь. - Судя по всему, это она. - И она захлопнула за собой дверь.

Какое-то время он молча смотрел на закрытую дверь, размышляя о том, насколько дорого ему придется заплатить за свою несдержанность. Осушив залпом свой стакан, Северус призвал свой плащ и пошел к двери. Придется отказаться от ужина, может, Аберфорт Дамблдор даст ему что-нибудь поесть. Взглянув на часы, он понял, что прибудет за час до встречи, но лучше уж он пораньше окажется в Шотландии, чем будет бороться с искушением наслать несколько подходящих заклятий на свою жену.

Прислонившись к дверному косяку, он глубоко вздохнул, стараясь успокоится перед выходом из дома. Однако, когда Северусу удалось заставить себя разжать кулаки в попытке избавиться от душившей его злобы, он внезапно понял, что источником его раздражения была не только Корделия. Мысль о том, что Гермиона выйдет замуж за другого мужчину, завела его гораздо сильнее, чем перспектива того, что его жена никогда не даст ему развода.

Гермиона улыбнулась Ланцу, сидевшему с другой стороны кухонного стола.

- Чем вы так озабочены, Ланцелот Милл?

- Выглядишь счастливой, - нахмурившись, ответил Ланц.

Гермиона, которая в этот момент пыталась прожевать жареного цыпленка, усмехнулась.

- Это плохо?

Он откинулся на спинку стула, не сводя с нее внимательного взгляда.

- Отчего ты так счастлива?

- Потому что я чувствую себя свободной, Ланц. Я почти не чувствовала себя виноватой по отношению к Тео, но я чувствовала себя предательницей по отношению к Корделии.

Ланц заворчал.

- Да, я знаю, - вздохнув, сказала Гермиона. - Знаю, что она не заслуживает этого, учитывая, что она уже много лет встречается с Эверардом, но это касается ее и Северуса. Супружеская измена это не мое, пусть Северус по-прежнему женат, но я уже не замужем и Корделия больше не моя свекровь. Я чувствую, что у меня гора свалилась с плеч.

- Но уже прошло три недели, девочка. У тебя осталось чуть более пяти месяцев, прежде чем тебе придется подчиниться закону. Ты обсуждала сложившуюся ситуацию с Северусом?

Гермиона покраснела и опустила взгляд в тарелку. Ланц покачал головой.

- Не обсуждала, так ведь?

- Я пока не хочу это с ним обсуждать, Ланц. Пять месяцев это долго… Еще есть время со всем разобраться, - с нажимом произнесла она.

- Пять месяцев это ничто! Пять месяцев пролетят, ты глазом моргнуть не успеешь. Трусы, вот вы кто. Слишком боитесь сесть и честно поговорить о своих чувствах, - произнес он с плохо скрываемым раздражением.

Его слова причинили Гермионе боль.

- Но Ланц, вы же знаете, какой он. Он с детства привык дробить свою жизнь на части и изолировать эти части друг от друга. Я понятия не имею, какие чувства он на самом деле испытывает ко мне. Все что мне известно, так это то, что ему со мной комфортно, а есть ли что-то еще кроме этого, мне не известно.

Ланц фыркнул.

- Ты же знаешь, что это не так.

- Нет, я этого не знаю. Вы сами говорили, что он сложный человек. Когда мы разговариваем во время работы, мне часто кажется, что я ему нравлюсь, что он получает удовольствие в моей компании, но когда мы оказываемся в более личной обстановке, он гораздо более сдержан в своих чувствах.

- Я думал, что у вас все хорошо?

- Это так, все действительно хорошо! - сказала Гермиона, пытаясь объяснить Ланцу. - Он говорит со мной о том, о чем ни с кем никогда раньше не говорил, он позволяет мне оставаться с ним на ночь, он впустил меня за пределы своих защитных барьеров. Но мы никогда не обсуждали наши чувства друг к другу или к чему это все идет… Мы избегаем этих вопросов.

- Что ж, больше вы не можете их избегать, - подытожил Ланц, наклоняясь вперед. - Ты должна вытянуть его на этот разговор, Гермиона. Он умрет, если ты выйдешь за другого, я точно это знаю.

Гермиона погрустнела.

- Так ли это, Ланц? Я понятия не имею, чего он хочет, он ничем не намекнул, что хотел бы быть со мной. Ему не нравятся всякие сложности, и после всего через что ему пришлось пройти, может быть, он заслуживает простой тихой жизни.

- Он заслуживает счастья, - непререкаемым тоном сказал Ланц. - Ты можешь сделать его счастливым, но если он не будет прилагать сам усилий, то разрушит все своей привычкой подавлять и сдерживать свои чувства. Ради вас обоих ты не можешь позволить ему этого, Гермиона.

- Что же мне делать? – умоляющим тоном спросила его девушка. - Потребовать от него развестись с Корделией и жениться на мне?

- Да, - ответил Ланц. - А почему нет?

Гермиона закатила глаза.

- Ланц, вы же знаете, какой он. Мы с ним повздорим, и это станет концом наших отношений. Северус Снейп не соглашается на требования, выдвинутые в ультимативной форме, и он терпеть не может мелодрамы.

- Тогда что ты собираешься делать?

- Я собираюсь ждать. Мяч на его стороне сейчас. Я разведена и свободна, он - нет. Я не в том положении, чтобы вмешиваться в его брак или указывать ему, что ему делать. Кроме того, - со вздохом добавила она, - я по-прежнему понятия не имею о его чувствах ко мне, поэтому разговор о нашем совместном будущем лишен смысла. Подозреваю, что Северусу нужно поразмыслить о гораздо большем, чем мне.

Ланц устало вздохнул.

- Возможно, ты права. - Он задумчиво посмотрел на нее. - Может и ни к чему обсуждать сложности Северуса Снейпа, ну, а как насчет тебя, моя дорогая? Чего ты хочешь?

- Я, правда, не знаю, - со вздохом ответила Гермиона, ставя локти на стол и пряча лицо в ладонях. - Я решила, что позволю себе насладиться моим первым месяцем на свободе, а после этого начну искать выход из сложившейся ситуации.

Какое-то время Ланц молчал, но уже через несколько секунд рассмеялся.

- Муж, который не будет возражать против продолжения твоего романа с боссом, был бы в самый раз - ты всегда можешь выйти замуж за меня.

Гермиона хихикнула.

- Это определенно стало бы светской сенсацией года.

- Хотя, не могу отрицать, - продолжил Ланц, - что, будучи сто пятилетним стариком, да еще и гомосексуалистом, я вряд ли могу составить конкуренцию Северусу в постели.

Гермиона подавилась цыпленком. Лицо Ланца снова стало серьезным.

- Ты можешь представить себе свою жизнь без Северуса?

Гермиона задумалась на мгновение и отрицательно покачала головой.

- Не знаю, что я делала бы, если бы его не было в моей жизни. - Ей вспомнился тот вечер, пару недель назад, когда она паковала свои вещи и Северус, умоляя ее не уезжать, произнес: «Я не знаю, как жить без тебя». Конечно, это давало повод для надежды.

- Ты любишь его, не так ли? - ласково спросил Ланц.

Гермиона кивнула.

- Да, как бы глупо это не было с моей стороны.

- Это не глупо. Он тоже тебя любит, Гермиона. Даже если он сам еще этого не осознал, я в этом уверен.

- Надеюсь, вы правы, Ланц. И давайте надеяться, что он поймет это достаточно быстро, потому что время не ждет.

ssSss

Дней десять спустя, Гермиона с бокалом вина сидела в своем любимом кресле в гостиной. Был вечер среды. На дворе стоял поздний октябрь. Сегодня был ровно месяц с того дня, как она стала официально одинокой, и Гермиона, закончив работу в лаборатории и переодевшись дома в пижаму и халат, решила отпраздновать наедине с собой эту дату. Она не врала, когда говорила Ланцу, что рада перестать быть женой Тео, перестать быть членом семейства Милл. Но она дала себе месяц беззаботности, и теперь пришло время серьезных раздумий.

Она стояла на развилке, которая предлагала два принципиально разных жизненных пути: жизнь с участием Северуса Снейпа и жизнь без него. О втором варианте даже думать было невыносимо. Но если он решит прекратить отношения с ней, то ей придется выбирать: подчиниться требованию закона и снова выйти замуж, или сбежать из страны и начать жизнь в каком-то новом месте. Если же размышлять о будущем с участием Северуса, то количество возможных вариантов развития событий было больше. Если представить себе, что в результате какого-либо чудесного стечения обстоятельств, ее чувства окажутся взаимными, перед ней открывались следующие возможности: она могла бы снова вступить в брак по расчету и продолжить свою связь с Северусом; она могла бы уехать за границу, и они могли бы поддерживать отношения на расстоянии; наименее вероятным было то, что Северус разведется, и они смогут уехать из страны вместе либо, что было уж совсем сказочным, поженятся.

Северус был полукровкой и поэтому мог жениться на ком угодно, но он совершенно определенно никогда не давал поводов Гермионе предположить, что ему хотелось бы превратить их отношения в нечто большее, чем просто связь. Кроме того, Корделия по-прежнему была главным препятствием. Гермиона знала, что ее бывшей свекрови через десять месяцев исполниться пятьдесят, после чего Корделия освободиться от действия закона о браках, и будет вольна выйти замуж за Эверарда Монро. Развод дал бы ей шесть месяцев передышки, так что чисто гипотетически, Корделия могла уже через четыре месяца развестись с Северусом и к тому моменту, как ее шестимесячная отсрочка бы истекла, она уже не попадала бы под действие закона. Но независимо от конкретного срока, развод требовал согласия двух сторон, и не было совершенно никакой гарантии, что Корделия к удовольствию Северуса, предоставит ему такой простой выход из сложившейся ситуации.

Гермиона, нахмурившись, рассматривала вино в своем бокале, когда ее размышления были прерваны стуком в дверь. Гермиона взглянула на часы. Было только девять часов, но она уже была в пижаме, поэтому она наклонилась к окну и подождала, пока Мо откроет. Вглядываясь в темноту за окном, пытаясь разглядеть своего позднего визитера, она услышала скрип входной двери и звук знакомого мужского голоса. Не дожидаясь, пока Мо доложит о его визите, девушка распахнула дверь гостиной и воскликнула:

- Невилл!

Невилл стоял на крыльце, одетый в свой толстый темно-зеленый дорожный плащ и шляпу, которая судя по всему была магловской шляпой для сафари. Справа от него стоял большой дорожный сундук. При виде Гермионы в халате на его лице отразилось недоумение.

- Мне ужасно жаль, Гермиона, - сказал он, заливаясь краской. - Судя по всему, я не вовремя… Мне нужно было послать тебе сову…

Гермиона замотала головой, расплываясь в улыбке.

- Все в порядке, нет проблем. Я весь день работала над крайне токсичным зельем, поэтому придя домой сразу залезла в душ, а потом надела пижаму. Входи, – она отступила в сторону, жестом приглашая его в гостиную, с любопытством наблюдая за тем, как он левитировал свой сундук через дверь.

- Вы хотеть чай? - спросила Мо, очевидно довольная тем, что появился кто-то, кому можно услужить.

- Да, спасибо, Мо, - ответила Гермиона. - Это было бы чудесно.

Мо исчезла, щелкнув пальцами, и Гермиона вошла следом за Невилом в гостиную.

- Что происходит, Невилл? Ты куда-то собираешься? – сказала она, присаживаясь в свое любимое кресло.

Невилл расплылся в улыбке, и Гермиона подумала, что уже очень давно не видела его таким молодым и счастливым.

- Это длинная история… Нечто неожиданное произошло в прошедшие выходные, и теперь я уезжаю, - улыбаясь, произнес он. - Я со всеми попрощался и убедился в том, что мама с папой пристроены. Ты последняя в моем списке, и как только я тебе все расскажу, тут же аппарирую прямо в Копенгаген.

Гермиона была поражена.

- Но… Я думала, что ты не можешь уехать … И куда ты собираешься?

Невилл рассмеялся при виде недоверчивого выражения ее лица.

- В прошлую субботу утром, когда я боролся с несколькими подростковыми мандрагорами в теплицах, в окно постучала большая снежная сова и отдала мне письмо.

Он достал свернутый пергамент из складок мантии и протянул Гермионе. Девушка открыла письмо и быстро пробежала глазами по тексту.

Уважаемый М-р Долгопупс,

счастлив сообщить Вам, что на Ваше имя в нашем учреждении, Канингемском Стационаре для Запутавшихся и Зачарованных, была приобретена двухместная палата для Ваших родителей, Франка и Эллис Долгопупсов. Ваш благодетель, который пожелал остаться неизвестным, великодушно оплатил два года ухода премиум класса за Вашими родителями, а также назначил время Вашего визита, чтобы Вы могли осмотреть наш стационар и обсудить все условия. Мы ждем Вас сегодня в два часа пополудни.

Во вложении Вы найдете схему, на которой подробно описано, как до нас добраться.

Всегда Ваш заботливый и сострадательный,
Герберт Гиппократ

Гермиона подняла на Невилла недоверчивый взгляд.

- Ты с ними встречался?

Невилл кивнул.

- Сначала я немного рассердился. Я совсем немногим рассказывал о своих родителях и о своем желании отправиться путешествовать, и я рассердился, что кто-то решил устроить это все за моей спиной, но потом решил все же посмотреть, и оказалось, что это просто потрясающе! Стационар находится в великолепном старом доме в небольшой деревушке в Девоне, которая называется Фремингтон. Она стоит на берегу чудесной бухты. Я подумал …, - начал он, смутившись, - ну, я подумал, что им понравится, если у них будет возможность видеть море. Бабушка часто рассказывала, что папа в детстве обожал море.

В этот момент в комнате с треском появилась Мо. В руках у домовой был поднос с лепешками и печеньями. Поблагодарив ее, Невилл продолжил.

- Не знаю, помнишь ли ты, но накануне того лета, которое мы провели в доме на площади Белгравия, я объехал множество подобных заведений по всей стране. Все, что я видел, было либо мне совершенно не по карману, либо не намного лучше госпиталя Св. Мунго. Но это место лучше всех, когда-либо мной виденных. Когда я приехал, я был настроен весьма скептически, и сказал владельцу, что не собираюсь ничего осматривать, пока он мне не откроет имя этого загадочного благодетеля. Но он не поддался… Он лишь сказал мне, что это состоятельный человек, безупречных нравственных качеств, который желает мне добра, а моим родителям достойного ухода.

Гермиона по-прежнему смотрела на Невилла с сомнением.

- Значит, он уговорил тебя все осмотреть?

Невилл кивнул.

- За прошедшие годы я видел с десяток таких заведений, но ни разу мне не встречалось ничего подобного. У мамы с папой будет что-то вроде небольшой квартирки и круглосуточные сиделки, все с высшим образованием. С пациентами весь день занимаются, даже если они … ну, ты понимаешь … - он снова покраснел, - не очень в курсе происходящего.

Гермиона удивленно покачала головой.

- Звучит здорово, но ты и правда собираешься принять это, не зная, кто за этим стоит?

Невилл пожал плечами.

- Хотя место было просто потрясающим, я решил, что не могу принять такой подарок, но я полностью изменил свое мнение после разговора с бабушкой. Она, похоже, думает, что после войны у меня появилось немало почитателей, - пояснил он, смеясь над своими словами, - и она думает, что это кто-то из них, ну или Минерва, в общем, кто-то в этом роде. Она сказала, что кто бы это ни был, отказаться было бы безумием. Она думает, что я прикидываюсь трусом, оставаясь в Хогвартсе, не решаясь отправиться навстречу приключениям. И возможно, она и права. Один раз живем, в конце концов. Мне двадцать пять лет, столько же сколько было моим родителям, когда они потеряли рассудок. Возможно, пришло время взять быка за рога, так сказать, и немного пожить.

Гермиона недоуменно нахмурилась.

- Но как же Хогвартс? Ведь это отличное место… Стать профессором в таком юном возрасте - это так необычно; нельзя же это просто так сбросить со счетов.

Невилл вновь улыбнулся.

- Вот тут-то все становится еще более интересным. Посмотрев заведение, я направился прямиком к бабушке, а после разговора с ней вернулся в Хогвартс и встретился с Минервой. Она изобразила удивление, когда я расказал ей, что собираюсь отправиться в путешествие и о том предложении, которое поступило утром и что я собираюсь его принять и уехать на пару лет из страны. Но странно… Не могу ручаться, но мне показалось, что она просто притворилась. А заставило меня так думать то, что хотя она и изображала удивление и беспокойство по поводу моего отъезда, она сама же предложила выход. Сказала, что ее кузина, Мораг МакТагиш..

- О! Я знаю Мораг, - перебила его Гермиона. - Она моя клиентка!

- Да, у нее магазин на Вертиг Аллее. Ну, так вот, у нее, как оказалось, ученая степень по Травологии и Зельеварению, так что Минерва предложила ее в качестве временной замены на время моего путешествия. Она послала Мораг сообщение, и та прибыла буквально через несколько минут. Прежде чем я успел сообразить, что происходит, они уже выталкивали меня за дверь и желали приятного времяпровождения!

- Гммм… - пробормотала Гермиона. - Звучит довольно подозрительно!

Он кивнул.

- Либо это сама МакГонагалл, либо она в курсе происходящего. Они с Морга обменялись парой многозначительных взглядов, особенно когда я упомянул о загадочном незнакомце, который за все за это заплатил.

Гермиона продолжала хмуриться, пытаясь собрать картинку воедино.

- Может это Помона Спрут? – предположила она. - Она всегда тебя очень любила.

Невилл подумал над ее словами.

- Может, и она. Хотя мне никогда не казалось, что она особенно хорошо обеспечена.

- Я думаю, что семья Минервы это более вероятный вариант, на самом деле. Мы всегда думали, что это она купила Гарри тот Нимбус 2000, когда мы учились на первом курсе.

- Я тоже так думал, - согласился Невилл. - Но если это была Минерва, то почему она не сделала этого до первого сентября? Зачем было ждать до октября и так все осложнять?

- Это ты верно подметил, - согласилась Гермиона, подливая им чая. - Кому еще известно о Луне, Невилл?

Невилл покачал головой.

- На самом деле, только тебе. Думаю, бабушка догадывалась.

- Не мог ли это быть тогда кто-то из друзей твоей бабушки?

Он снова покачал головой.

- Не думаю. Не многие из них состоятельны, и все они немного того, честно говоря. Я ставлю на МакГонагалл, - он взял с подноса лепешку. - Нет смысла аппарировать на пустой желудок, - сказал он с восторженной улыбкой.

Гермиона улыбнулась ему в ответ, отбрасывая сомнения при виде счастливого выражения лица друга.

- Итак, ты собираешься отправиться на поиски Луны?

Невилл кивнул.

- Вчера я был у Ксенофилиуса. Он сказал, что ее путешествие началось с Копенгагена, и, когда он в последний раз получал о ней весточку, она была в Африке, где-то в районе Сахары. Отсюда и шляпа, - добавил он, показывая на голову.

- Это все действительно увлекательно, - с улыбкой сказала Гермиона. - Что ты собираешься делать, когда ее найдешь? И что насчет Ханны?

- Мы с Ханой все еще женаты. Она очень поддержала мое решение уехать, и мы договорились развестись сразу, как только кто-то из нас захочет. Она еще не начала ни с кем встречаться, и честно говоря, пока мы оба формально в браке, все гораздо проще.

На лице его неожиданно появилось озабоченное выражение, и он опустил чашку.

- Думаешь, я ужасный эгоист, Гермиона? Бросаю своих родителей и бегу на поиски какой-то девушки, которая может и знать меня не желает?

- О, Невилл! Конечно же, нет, - возразил Гермиона. - Я так давно хотела, чтобы ты это сделал, и теперь ты, наконец, можешь с чистой совестью уехать, поскольку знаешь, что за твоими родителями будут хорошо присматривать. Признаю, что часть с благодетелем немного загадочна, но судя по всему, он достаточно хорошо тебя знает, чтобы понимать, что вручи он тебе этот подарок лично, ты вероятнее всего его бы не принял.

Невилл обдумал слова Гермионы и приподнял одну бровь.

- Знаешь, думаю, ты права. Я вряд ли смог бы принять такой подарок от кого-то конкретного, сделать это, не зная имени, гораздо проще.

Гермиона улыбнулась.

- Твоя бабушка права: было бы безумием отвергнуть такую возможность. Ты хороший сын, и твои родители хотели бы, чтобы ты был счастлив.

Невилл выглядел польщенным.

- Все так меня поддерживают. Я думал, что все вокруг будут считать меня сумасшедшим, раз я доверился неизвестному благодетелю и бросил своих родителей, но кажется, всем эта идея нравится.

Девушка расплылась в улыбке.

- Это очень захватывающе. Обещаешь писать?

Он с энтузиазмом кивнул.

- Конечно. А ты попрощаешься за меня с Гарри и Джинни? Я не успел с ними увидеться. В любом случае, я собираюсь периодически возвращаться, чтобы навещать родителей.

Гермиона кивнула.

- Невилл, если хочешь, я могу заезжать к ним раз в несколько недель, чтобы убедиться, что у них все в порядке. Если ты заранее сообщишь руководству мое имя, может, я смогу нагрянуть к ним без предупреждения, просто чтобы персонал знал, что тут есть кому присматривать за твоими родителями, пока ты в отлучке.

Невилл видимо обрадовался.

- А ты не против? Даже если ты будешь заскакивать на пять минут каждые три-четыре недели… Уверен, что и родители будут довольны, хотя они понятия не имеют, кто ты такая. Им нравится, когда к ним приходят посетители.

- Я могла бы посылать тебе письмо после каждого визита, чтобы держать тебя в курсе как они себя чувствуют.

- Гермиона, - сказал Невилл, вставая с дивана, - я твой должник… Я, правда, твой должник. Ты всегда была так добра ко мне. – Он посмотрел на часы. - Кажется, мне пора. Уже поздно. - На лице его проступило виноватое выражение. - Я слышал, о том, что вы с Тео официально развелись, и я ничего у тебя об этом не спросил!

Гермиона встала и покачала головой.

- Все было очень по-дружески и по-простому, так что не о чем и рассказывать. Он переписал на меня свою половину этого дома, а я не о чем больше не просила.

Невилл нахмурился.

- А что с законом о браках? И что с…, ну, ты понимаешь … - он дернул головой в сторону окна, выходящего на площадь. - Снейпом.

Девушка вздохнула.

- Понятия не имею, что из всего этого выйдет, Невилл. Поживем - увидим.

- Но вы … Ну ты понимаешь …

- Вместе? - спросила Гермиона, развеселившись.

Невилл кивнул.

Она снова вздохнула.

- Учитывая, что ты уезжаешь заграницу, наверное, я могу тебе все рассказать, не стирая потом твои воспоминания. Да, мы вместе. Ну, или, по крайней мере, настолько вместе насколько это возможно, учитывая, что он по-прежнему женат.

Невилл коротко усмехнулся и покачал головой.

- Ты самая смелая девушка из всех, которые мне когда-либо встречались.

Гермиона хихикнула.

- К нему нужно привыкнуть, не такой уж он и страшный, если узнать его поближе.

Невилл улыбнулся.

- Поверю тебе на слово. - Он достал палочку и уменьшил свой сундук до размеров бумажника. Убрав его в складки своего дорожного плаща, он направился к выходу. Гермиона обняла его на прощание.

- Буду скучать по тебе, Невилл. Просто постарайся ее найти, и когда найдешь, передай ей, что я считаю, что ей очень повезло.

- Если я ее найду, - поправил Невилл.

- Нет, когда ты ее найдешь, - повторила Гермиона. - Я знаю, что это случится.

Невилл кивнул и накинул на плечи плащ.

- Прежде чем я уйду … Взгляни на это и скажи, не знаком ли тебе этот почерк. Получил вчера, оно от благодетеля.

Гермиона взяла смятый кусок пергамента и развернула.

Уважаемый М-р Долгопупс,

Сегодня днем я получил сообщение от Знахаря Гиппократа, касательно ухода за Вашими родителями. Я был рад услышать, что Вы решили принять мое предложение.

Крайне важно, чтобы моя анонимность была сохранена, в силу личных причин. Надеюсь на Ваше содействие. Знахарь Гиппократ подписал магическое соглашение, которое поможет мне защитить свою анонимность, и если Вы попробуете выведать у него мое имя, Вас обоих постигнет нездоровье весьма дискомфортного и личного свойства.

Прошу Вас не сомневаться в том, что все потребности Ваших родителей будут удовлетворяться наилучшим образом в течение ближайших двух лет. Уверен, что Вы распорядитесь предоставленным Вам временем и свободой мудро, и я желаю Вам удачи в будущем.

Глубоко Вам обязанный,

Подписи не было, а сама записка была написана печатными буквами, что делало практически невозможным опознать почерк. Гермиона покачала головой.

- Написано печатными буквами. Может, если бы буквы были прописные… Но нет, я понятия не имею.

Невилл взял письмо и убрал его под плащ. Последний раз попрощавшись, он дисаппарировал, а Гермиона еще какое-то время стояла на пороге, вглядываясь в темноту.

В глубокой задумчивости она закрыла дверь, когда внезапно ее осенило. Замерев на месте, она вспомнила слова, которыми загадочный благодетель закончил свое письмо: Глубоко Вам обязанный. Ей показалось, что ее окатили ледяной водой, когда все кусочки загадки собрались в один, и она беззвучно прошептала: «Северус».

Она с трудом могла в это поверить, но все сходилось. Северус говорил ей, что он в долгу перед Невиллом, а она рассказала ему о желании Невилла разыскать Луну и невозможности бросить родителей на попечении в госпитале Св. Мунго. Кроме того, если уж Северус мог позволить себе покупать эксклюзивные золотые котлы, то деньги явно не были для него проблемой.

- Мо? – позвала она.

Маленькая домовая в ту же секунду появилась перед ней.

- Вы звать, мисс Гермиона?

Гермиона кивнула.

- Мо, мне нужно срочно поговорить с Северусом. Можешь аппарировать к ним и сказать мне дома ли Корделия, и не легла ли она уже спать?

Мо кивнула и, щелкнув пальцами, дисаппарировала. Через несколько секунд она появилась вновь.

- Госпожа Корделия в ванной на третьем этаже, а хозяин Северус в своем кабинете.

Гермиона широко улыбнулась.

- Спасибо, Мо.

Не заботясь о том, что она по-прежнему в пижаме, Гермиона призвала из спальни плащ и кинулась к двери. Оказавшись на улице, она аппарировала на другую сторону площади и прикоснулась кончиком своей волшебной палочки к двери дома Корделии и Северуса. Стараясь закрыть за собой дверь как можно тише, она на цыпочках поднялась наверх, вздрогнув, когда под ее ногой скрипнула одна ступенька. Дойдя до двери в кабинет Северуса, девушка аккуратно приоткрыла дверь и улыбнулась при виде потрясенного выражения на лице Северуса. Прижав палец к губам, она закрыла за собой дверь и наложила обезмолвливающие чары на дверь. Удостоверившись, что никто не может их услышать, она бросилась к нему, обхватила его руками и бесцеремонно уселась ему на колени.

- Да что здесь происходит? - спросил Северус, стараясь освободить лицо из копны ее кудрей. - Какого черта ты делаешь?

- Ты самый замечательный, самый добрый, самый заботливый человек, которого я когда-либо встречала!

Он приподнял бровь.

- Ты все-таки попрощалась со своим рассудком?

Гермиона принялась целовать его лицо, пока, наконец, он не взял ее за запястья и не отодвинул от себя.

- Будь так добра, объясни, что именно на тебя нашло? - прошептал Северус. - Тебе прекрасно известно, что Корделия дома.

- Это был ты, не так ли?

- Что ты имеешь в виду, это был я? – спросил он, теряя терпение.

- Невилл зашел попрощаться, - ответила Гермиона, внимательно наблюдая за его реакцией.

Он ответил не сразу:

- И почему именно это привело тебя сюда?

- Потому что именно ты, Северус Снейп, тот, кто пристроил его родителей на два года в лучший частный стационар в Великобритании, - сказала она, не отрывая взгляда от его черных глаз.

Он попытался столкнуть ее со своих коленей, но она крепко обвила его руками за шею.

- Понятия не имею, о чем ты говоришь, глупая девчонка.

- Он показал мне письмо, и ты подписался словами «глубоко Вам обязанный», Северус. Я сразу поняла, что это ты! В тот день, когда я рассказала тебе о Невилле и Луне и о том, что он не может оставить своих родителей в госпитале Св. Мунго, ты сказал, что ты в долгу перед ним.

- Ты окончательно сошла с ума, - пробормотал он.

- Ладно, – сказала она, вставая с его коленей и поворачиваясь к двери. - Если не хочешь признаться, я аппарирую в Хогвартс и вытрясу правду из Минервы МакГонагал.

Северус схватил ее за руку и когда она, повернувшись, заглянула в его глаза, девушка поняла, что не ошиблась.

- Если ты вломишься в Хогвартс в такое время, и начнешь выспрашивать про мои дела у Минервы МакГонагалл, это будет выглядеть крайне подозрительно. Если Минерва о нас узнает, то мы с таким же успехом могли бы опубликовать разворот с объявлением в Ежедневном пророке! - сердито накинулся на нее Северус.

Гермиона торжествующе ухмыльнулась.

- Тогда признавайся, что это ты.

- Понятия не имею, о чем ты, - сказал он, выпуская ее руку.

- Северус, - сказала она, награждая его сердитым взглядом.

- Что? - огрызнулся он, отвечая ей таким же взглядом.

- Признайся, - прошептала она.

- Признаться в чем?

- Северус! - топнула она ногой.

Он закатил глаза.

- Великий Мерлин, будет ли моя жизнь когда-нибудь снова принадлежать мне? Ладно, ладно, - протянул Северус сердито. - Это был я. Довольна?

Гермиона снова бросилась к нему на шею, и через несколько секунд, он обнял ее в ответ и начал гладить ее волосы.

- Скажи мне, что ты не упомянула моего имени Невиллу Долгопупсу?

Девушка покачала головой.

- Нет, он думает, что это Минерва, или Помона Спрут, или кто-то в этом роде, - сказала она сдавленным от обуревавших ее эмоций голосом.

Северус отстранился от нее и убрал волосы с ее лица.

- Почему ты плачешь? – тихо спросил он, озабоченно нахмурившись.

Она пожала плечами и вытерла глаза.

- Меня просто переполняют эмоции. Я так долго о нем волновалась…

Его взгляд упал ниже.

- У тебя что, пижама под плащом? – в ужасе спросил он.

Она нехотя кивнула и посильнее запахнула плащ.

- Ты решила, прийти в наш дом без предупреждения и встретиться со мной в одиннадцать часов вечера в пижаме?! Хотел бы я посмотреть, как бы ты объясняла это Корделии, если бы встретилась с ней на лестнице.

Гермиона надулась.

- Я не совсем глупая, знаешь ли. Сначала я послала Мо на разведку, мне известно, что Корделия сейчас купается в ванной на третьем этаже.

Северус заворчал, но в следующий момент запустил руки ей в волосы и страстно поцеловал. Когда он, наконец, отстранился, она обвила свои руки вокруг его шеи и прислонилась щекой к его плечу.

- С чего вообще так поступил, Северус?

Он пожал плечами.

- Захотелось поцеловаться.

Она шлепнула его по плечу.

- Я не про поцелуй… Я про Невилла.

Северус усмехнулся.

- Я чувствовал себя его должником, я вернул ему свой долг. Кроме того, меня впечатлило его поведение в мою бытность директором Хогвартса, я подумал, что он заслуживает немного счастья. - Он замолчал, потом продолжил. - Кроме того, я был тронут твоей заботой о нем. Я подумал, что тебя это порадует.

Гермиона намотала прядь его маслянистых волос на свой палец.

- Конечно, меня это радует. С твоей стороны это было очень великодушно, Северус, но я не понимаю, к чему такая секретность.

Он удивился.

- Ты, правда, думаешь, что Невилл Долгопупс согласился бы принять от меня такой подарок, именно от меня, а не от кого-нибудь другого?

Девушка покачала головой.

- Пожалуй, нет.

- Значит, я могу рассчитывать на то, что ты сохранишь это в секрете?

- Конечно, можешь, - прошептала она, чувствуя, как к горлу опять подкатывает комок. Она услышала, как внутри нее настойчивый голос прошептал «Я люблю тебя» и желание произнести эти слова вслух стало почти непереносимым. Но она знала, что время для этих слов еще не пришло, если когда-нибудь оно вообще придет.

- Ты, правда, замечательный, - со вздохом сказала Гермиона. Она улыбнулась, почувствовав, как он напрягся.

- Замечательный? - он фыркнул. - Я так не думаю.

- Нет, это так, - упрямо повторила она. - Ты замечательный.

- Я уже как-то позволил тебе назвать меня забавным, но не уверен, что мне стоит быть столь же снисходительным сейчас.

Гермиона коротко рассмеялась.

- Ну, может тебе это и не нравится, но так получилось, что я знаю, что ты и замечательный и забавный.

Какое-то время они сидели молча. Наконец Гермиона сказала:

- Наверное, мне пора домой. Можно я воспользуюсь камином?

Северус кивнул.

- Думаю, это правильное решение.

Она выпрямилась.

- Пойдем со мной. Останься на ночь у меня.

Он отказал не сразу.
- Я думал, мы договорились, что будем соблюдать установленные правила? Что если Корделия узнает, что меня нет?

- Это возможно? Может она просто решит, что ты пошел спать? Ты можешь уйти от меня пораньше.

Он вздохнул.

- Как бы это ни было заманчиво, но я совсем не уверен в том, что это хорошая идея.

Гермиона встала.

- Пойдем, - взмолилась она и протянула к нему руку.

Северус посмотрел сначала на ее вытянутую руку, а потом взглянул в ее глаза. Взяв ее за руку, он встал из своего кресла.

- Ты лишний раз подтверждаешь, что послана меня погубить, - прошептал он. - Однако возможно, это будет очень приятная гибель.

Улыбаясь, она завела его в камин, думая о том, что события этого вечера подтвердили, если ей еще требовались доказательства, что он был хорошим человеком, за которого стоило держаться. И она была твердо намерена бороться за такую возможность.

ssSss

Спустя два месяца после развода, Гермиона шла по Кенсингтон Стрит, заполненной покупателями и украшенной рождественскими гирляндами. Смеркалось, и она, закончив делать покупки, незаметно трансфигурировала все свои пакеты в горсть серебряных монет, засунув их в карман своего теплого зимнего пальто. Щеки ее замерзли от холодного ветра, и она повыше намотала шарф, пытаясь спрятаться от морозного воздуха. Засунув руки в перчатках поглубже в карманы, девушка пересекла запруженную транспортом улицу и направилась в сторону Кенсингтонских садов, надеясь успеть немного прогуляться в парке до его закрытия.

Занятая своими мыслями, которые все в той или иной мере были об одном и том же, Гермиона почти не обращала внимания на то, куда идет. Минут через двадцать она огляделась и поняла, что стоит перед статуей Питера Пена. Девушка улыбнулась, глядя на темную фигуру мальчика, который не хотел взрослеть. В руках он держал свирель, а внизу, вокруг постамента, были изображены феи и животные. В детстве отец много раз приводил ее сюда, и она часто мечтала о ком-то, кто придет и увезет ее в Неверландию к феям, пиратам и русалкам. Теперь фантазия о Неверландиии казалась ей совсем банальной по сравнению с магическим миром волшебников, домовых и кентавров. В конце концов, она нашла страну из своих фантазий.

Гермиона смотрела на статую, размышляя о том, что за вдохновение, какая вспышка озарения породили Питера Пена. По мнению Гермионы, Джеймс Барри проявил феноменальное понимание мужской психологии; как ни крути, а практически в каждом мужчине можно было обнаружить нежелающего взрослеть мальчишку. Несмотря на наличие жен и детей Гарри и Рон оставались такими же мальчишками, как и раньше, хватавшимися при любом удобном случае за квофл и уносящимися в сад со своими метлами. Драко продолжал оставаться клоуном, а Ланц, несмотря на сто пять лет, по-прежнему был одержим драже Берти Ботс и желанием привлекать внимание своими невероятными нарядами.

Думая о Северусе, Гермиона не могла не признать, что он кардинально отличался от остальных мужчин, встречавшихся ей на ее жизненном пути. Она, естественно, не могла даже представить себе грозную, затянутую в черное фигуру Северуса, балующуюся с квофлом воскресным днем. Помыслить о том, что он когда-либо может одеть на себя что-нибудь сиреневое, чтобы привлечь внимание, было также невозможно. Но, в каком-то смысле, он был самым незрелым. Может, он и имел успешное собственное дело и был самим воплощением зрелой, элегантной утонченности, но он боялся своих чувств, и в этом смысле избежать параллелей с персонажем Джеймса Барри было трудно. Следующая мысль заставила девушку улыбнуться. Северусу нужна была Венди. Но могла ли она претендовать на эту роль?

Гермиона еще какое-то время разглядывала статую, пока раздавшийся звук колокола не сообщил ей о том, что парк закрывается. Развернувшись на пятках, она побрела к воротам, но застыла на месте, увидев небольшую сову, вспорхнувшую с ближайшего дерева и спикировавшую вниз к ней. Птица уронила ей в руки свернутый пергамент. Гермиона развернула свиток на ходу и попыталась разобрать написанное в сгущающихся сумерках. На лице ее расплылась улыбка, и она пошла быстрее; Сьюзан и Драко сообщали о рождении сына. Он появился на свет этим утром немного раньше срока, но, как сообщалось в записке, чувствовал он себя хорошо. Гермиона надеялась, что ради своего же блага Драко удалось сдерживать свой язык во время родов.

Подходя к воротам сада, она заметила еще одну темную тень, приближающуюся к ней слева. Гораздо более крупная сова приземлилась на скамейку в нескольких шагах от нее. Птица уронила еще одно письмо на скамейку и нетерпеливо защелкала клювом, торопя Гермиону взять его в руки. Как только сверток оказался у Гермионы, она тут же взлетела и растворилась в сгущающихся сумерках. Гермиона взглянула на свиток, предположив, что, возможно, по ошибке Малфои послали ей два письма. Она уже подошла к мусорной корзине, намереваясь выкинуть его, когда заметила, что пергамент был другой на ощупь – он был плотнее и, несомненно, другого качества, чем предыдущий.

На улице было уже практически темно, поэтому Гермионе пришлось выйти из темноты парка, прежде чем начать читать письмо. Стоя под уличным фонарем, она радостно вскрикнула. Ребенок Гарри и Джини родился всего на час позже сына Драко и Сьюзан. Прочитав имя, которое молодые родители выбрали для своего второго сына, она невольно хихикнула, а потом заторопилась в сторону Кенсингтон Сквер. Северус будет недоволен.

Северуса посмотрел на вошедшую в его кабинет Гермиону и довольно улыбнулся. Как же он любил субботы. Корделия часто бывала в Лондоне по субботам, и хотя днем они с Гермионой обычно занимались каждый своими делами, вечера они всегда проводили вместе, так же как и ночи. Отложив перо, он наблюдал за тем, как девушка расстегнула свое пальто и накинула его на спинку кресла, стоявшего перед его столом. Сама Гермиона села в кресло, поджав под себя ноги. Щеки ее раскраснелись от прогулки на холодном воздухе.

- Слышал новости от Малфоев? – улыбаясь, спросила она.

Северус взял со стола лист голубоватого пергамента и помахал им в воздухе.

- Разумеется. Люциус с гордостью сообщил мне о рождении своего внука спустя всего час после этого знаменательного события, причем сделал это в довольно забавной манере. - Северус откашлялся. - Он полагает, что ребенок пополнит ряды слизеринцев.

Гермиона усмехнулась.

- Значит, мнение Сьюзан никого не волнует? Ну, это мы еще посмотрим!

- А что ты думаешь насчет имени этого несчастного ребенка? - ухмыляясь, спросил Северус.

- Драко не сказал, как они его назвали! - задохнувшись прошептала Гермиона. Она потянулась и попыталась выхватить письмо из рук Северуса.

Он увернулся, и громко прочитал:

- Скорпиус Абрахас Финеас Люциус Джон Малфой.

Гермиона замерла, словно громом пораженная.

- Скорпиус? – вздрогнула она. - Скорпиус?! Я думала, что это была шутка!

Северус саркастически ухмыльнулся.

- Меня скорее позабавило в этом ряду имя Джон. Виновато чувство юмора Драко, не иначе.

- Он, должно быть, подверг Сьюзан заклинанию Конфундуса, - прошептала Гермиона, качая головой. - Правда, Северус. Девушка должно быть не в своем уме. Он наложил на нее заклятие, или отравил, или еще что-то с ней сделал.

Северус рассмеялся при виде выражения полнейшего ужаса на лице Гермионы.

- У Малфоев всегда был оригинальный вкус на имена.

Гермиона глубоко вздохнула, но в следующую секунду широко улыбнулась, вспомнив про вторую новость.

- У Гарри и Джинни тоже сегодня родился сын.

Северус заворчал.

- Еще один Поттер мужского пола… Я в экстазе.

- Ну и раз уж разговор зашел об именах, - добавила она, - ты в жизни не догадаешься, как они его назвали.

Он закатил глаза.

- Что-нибудь ужасно безвкусное, не сомневаюсь: Сириус.

Она покачала головой.

- Римус… Принц Джеймс второй…

Гермиона захихикала и снова покачала головой.

- Не знаю, - угрюмо сказал он. - Петунья, Добби, Том Марволо.

Она фыркнула.

- Еще хуже.

- Хуже чем Том Марволо? У меня больше нет идей. Прошу, просвети меня на сей счет.

- Альбус.

Северус застонал и закрыл лицо руками.

- Меня сейчас стошнит.

- Альбус Северус.

- Да, я понял, услышал тебя с первого раза.
Она покачала головой и рассмеялась.

- Нет, это его полное имя: Альбус Северус Поттер, - сказала она, радостно улыбаясь.

Выражение лица Северуса резко изменилось.

- Что? – резко воскликнул он.

Гермиона усмехнулась.

- Ты разве не польщен?

- Польщен? – огрызнулся он. - Мое имя затесалось в один ряд с Альбусом и Поттером, а я должен этому радоваться? - Он встал с кресла. - Где живет Поттер?

Гермиона согнулась пополам от смеха.

- Северус, сядь, не будь болваном.

- Они не вправе так поступать. Да … да как они посмели! – в бешенстве взревел он.

- Хотела бы я, чтобы ты мог себя сейчас видеть, - с трудом произнесла Гермиона, держась за живот. - Пожалуйста, Северус, сядь. У меня уже бока болят от смеха.

- Что ж, рад быть твоим посмешищем, - огрызнулся он, усаживаясь обратно - О чем они только думали? Ты должна настоять на том, чтобы они поменяли свое решение.

- Я не буду на этом настаивать, Северус, - ответила Гермиона уже серьезно. - Ребенку дали имя, и так оно и будет. Уверена, что Гарри хотел отблагодарить тебя таким образом.

- Отблагодарить меня? Отблагодарить за что?

Гермиона закатила глаза.

- За все те разы, когда ты спасал его жизнь; за все те жизни, которые ты спас за все эти годы; за то, что ты сыграл одну из важнейших ролей в спасении магического мира.

- Глупая гриффиндорская сентиментальность, - проворчал Северус.

Девушка приподнял бровь.

- А как насчет глупой слизеринской сентиментальности? Ты предложил мне работу, чувствуя себя обязанным мне; ты устроил судьбу родителей Невилла по той же причине. Так Гарри хочет воздать должное тому, что сделал ты.

Северус заворчал.

- Еще одно поколение волшебников обречено носить совершенно отвратительные имена. Что ж, надеюсь, что сыновья Малфоя и Поттера никогда не простят своих родителей.

Гермиона улыбнулась.

- Я тоже не сразу простила своих родителей. В детстве я ненавидела свое имя, но сейчас оно мне вполне нравится.

Северус неохотно улыбнулся ей в ответ.

- Возможно, оно несколько эксцентрично, но бесспорно милое.

Он поманил ее к себе пальцем, чувствуя, как его раздражение испаряется. Девушка встала и, подойдя к нему, поудобнее устроилась у него на коленях.

- Чем ты сегодня занимался? – спросила она, обнимая его за шею.

- Ненавистной бумажной работой, - сказал Северус, обнимая ее одной рукой за талию, а второй отодвигая в стороны пергаментные свитки. - А ты?

- С утра я нанесла один из моих неожиданных визитов родителям Невилла.

- Тебе все понравилось?

Гермиона кивнула.

- Да. О них замечательно заботятся, и они кажутся совершенно счастливыми. Я отправила записку Невиллу, а потом я занялась покупками к Рождеству.

- Еще декабрь не наступил, - развеселившись, заметил Северус.

Она пожала плечами.

- Ты же знаешь, какая я сверх организованная. До рождества осталось меньше пяти недель. И потом, последние несколько недель мне стало казаться, что время так быстро уходит.

Он подозрительно посмотрел на нее, спрашивая себя, уж не имеет ли она в виду время, оставшееся у них до того, как она снова попадет под действие закона о браках.

- Разумеется, - согласился он.

Гермиона молча смотрела на огонь в камине, наслаждаясь повисшей уютной тишиной и стараясь не замечать тиканья часов, отсчитывавших время оставшееся до окончания шестимесячной отсрочки.

- Северус, - наконец сказала она, - у меня осталось всего четыре месяца, прежде чем мне придется вновь подчиниться требованию закона о браках. И я думала …. Не позволишь ли ты мне открыться Падме … Ну, о нас?

Он посмотрел в сторону, чувствуя облегчение от того, что ему, судя по всему, в очередной раз удалось избежать разговора о том, что ждало их впереди.

- Ланц знает о нас, Тео знает, я почти уверен, что Корделия знает, - тихо сказал он. - Мне кажется, что чем больше людей об этом знает, тем сложнее нам будет это скрывать.

Гермиона почувствовала себя виноватой. Невилл тоже знал, но у нее не хватило пока смелости рассказать об этом Северусу.

- Я знаю, и я с тобой согласна. Просто … мое время уходит, Северус, и мне нужно с кем-то об этом поговорить. Падма меня знает. Я не могу обсудить это с Гарри и Джинни; Гарри никогда не сможет посмотреть на ситуацию объективно, если в ней замешан ты. У Падмы всегда хорошо получалось смотреть на вещи широко. Мне нужна женщина, с которой я могла бы обо всем этом поговорить.

Он посмотрел на нее, мысленно строя догадки, что скажет Гермионе ее подруга, что она посоветует девушке, сидящей сейчас у него на коленях.

- Если бы ты стала настаивать на том, чтобы все рассказать второй близняшке Паттил, мне пришлось бы стереть из твоей памяти все, относящееся к данному вопросу воспоминания.

Гермиона усмехнулась.

- Не волнуйся, Падма и Парвати настолько непохожи, насколько это только возможно.

- Ты уверена, что ей можно доверять?

Гермиона кивнула.

- Я не побоялась бы ей доверить свою жизнь. Я знаю, что она расскажет Дину, полагаю, что у них нет друг от друга секретов, но ему я доверяю так же, как и ей. И, кроме того, если он кому-нибудь расскажет, Падма такое ему устроит, что, поверь мне, ему ни за что не захочется выводить ее из себя.

Какое-то время Северус молча смотрел на нее.

- Я даю свое согласие; я понимаю, что тебе нужно кому-нибудь довериться.

- Спасибо, Северус, - пробормотала она, кладя голову ему на грудь и довольно улыбаясь. - Интересно, на кого похож Альбус Северус Поттер.

Услышав ворчание Северуса, девушка улыбнулась.

Вечером следующего дня Гермиона с едва сдерживаемым волнением открыла дверь своей подруге. Она улыбнулась Падме, которая, войдя в дом, стряхнула дождевые капли со своего зонта и, сняв перчатки, убрала их в карман.

- Надеюсь, Дин, не против, что я украла тебя на весь вечер, - сказала Гермиона, закрывая дверь за подругой.

- Нисколечко, - жизнерадостно ответила Падма, следуя за хозяйкой к лестнице. - Они с девочками отправились навестить его тетушку.

Девушки спустились на кухню, где их ждал уже накрытый Гермионой стол.

- Я подумала, что ты уже, скорее всего, обедала, поэтому я просто сделала твой любимый овощной суп и сэндвичи.

- Звучит заманчиво, - ответила Падма, снимая пальто и накидывая его на спинку стула.

Гермиона окинула подругу восхищенным взглядом.

- Твоя фигура выглядит так, словно ты и не рожала!

Падма похлопала себя по животу.

- Да, хотя на это и потребовалось девять месяцев. Девять месяцев на то, чтобы стать огромной, и девять, чтобы снова постройнеть.

- Подумываете о следующих детях? - спросила Гермиона, разливая суп по тарелкам.

Падма кивнула.

- Мы решили, что заведем еще одного, но не прямо сейчас, а после того как близняшкам исполниться три, ну или около того. С такой большой вероятностью появления близнецов в нашей семье, я не стану рисковать, пока между детьми не будет минимум трех лет разницы.

Гермиона широко улыбнулась.

- Две пары близнецов; это было бы забавно.

Падма закатила глаза.

- Не говоря уж о том, что это было бы изматывающее, невыносимо и невероятно дорого. Представь себе, что это будут мальчики? Тогда я не смогу использовать одежду, оставшуюся от девочек, и мне придется покупать четыре комплекта школьной формы для Хогвартса. - девушка с любопытством посмотрела на Гермиону, которая в этот момент ставила на стол тарелки с супом. - О чем ты хотела поговорить? Ты меня заинтриговала своей запиской.

Гермиона села за стол и глубоко вздохнула.

- Обещаешь, что не наложишь на меня какое-нибудь ужасное заклятье?

Глаза Падмы расширились от удивления.

- Постараюсь.

Гермиона медленно начала есть, старательно избегая встречаться взглядом с Падмой.

- Ну, у меня осталось всего четыре месяца на то, чтобы решить, что делать дальше, и мне действительно не помешал бы твой совет.

Падма вздохнула.

- Честно говоря, я совсем не уверена в том, что мой совет так уж ценен. Не забывай, что это я уговорила тебя подчиниться требованиям закона о браках и активно поддерживала идею выйти замуж за Тео. Хотя у меня все сложилось благополучно, я прекрасно понимаю, сколько несчастных пар вокруг, и я не могу простить себя за то, что уговорила тебя, Гермиона, подчиниться закону о браках.

- Эй, Падма! - удивилась Гермиона. - Ты не должна так думать! Я сама этого хотела: хотела остаться в Великобритании; хотела быть счастливой, как и все. Ты сама говоришь, что, в конце концов, это была лотерея, и мне просто не повезло. Я рада, что все произошло именно так. Если бы я не вышла замуж за Тео, то у меня не было бы этого дома; и не было бы любимой работы. И уж конечно же не было бы … - Гермиона уставилась в тарелку, чувствуя, как ее щеки заливает румянец.

Падма замерла с ложкой на полпути ко рту, и напряженно ждала, когда Гермиона продолжит.

- Это касается Снейпа, так ведь? Ты об этом хотела поговорить.

Гермиона подняла глаза на подругу, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце, и не зная, какой реакции ожидать от Падмы.

- Последние несколько месяцев я чувствовала себя такой лгуньей, Падма. Много раз я хотела тебе все рассказать ... Но я дала обещание ….

Ложка Падмы по-прежнему висела в воздухе.

- Насколько я понимаю, он заставил тебя пообещать, что ты никому не расскажешь.

Гермиона недоуменно нахмурилась.

- Что ты имеешь в виду?

- Я была почти уверена в том, что уже несколько месяцев между вами что-то происходит.

Гермиона открыла рот от удивления.

- Ты знала?

Падма фыркнула.

- Я не знала, но я подозревала. Ты постоянно о нем говорила… Только и слышно было, что «Северус говорит то», «Северус делает это». Но после того летнего бала, после того как ты мне рассказала о своих чувствах к нему, ты вдруг совершенно перестала о нем говорить, и всеми силами старалась уйти от разговора, если я пыталась поднять эту тему. Я полагала, что причина была в том, что между вами что-то происходило, поэтому я решила дать тебе возможность рассказать об этом тогда, когда ты сочтешь нужным.

Гермиона была поражена.

- Ну, и разве ты не умница?

- Ну, в конце концов, я из когтеврана, - улыбаясь сказала Падма. - Так что давай … Я жду подробностей.

Гермиона откусила от сэндвича, чувствуя облегчение от того, что Падма уже обо всем догадалась и ее признание не вызовет такого уж сильного потрясения.

- Ты помнишь разговор, который у нас состоялся после бала? - Падма кивнула и Гермиона продолжила. - Я решила последовать твоему совету. Я поняла, что ситуация совершенно не подходящая и решила, что мне нужно перебороть свои чувства к нему. Ну, и спустя несколько дней, моя заколка расстегнулась как раз в тот момент, когда я варила крайне сложное зелье, и я попросила его помочь мне убрать мои волосы. Ему это не очень-то понравилось, но когда он убрал с лица мои волосы, он вдруг безо всякого предупреждения начал целовать мою шею. В следующее мгновение мы уже целовались, а потом … Ну одно потянула за собой другое. Я по-прежнему не понимаю, почему он так поступил.

Падма приподняла одну бровь.

- Одно потянула за собой другое. В его лаборатории?

Гермиона готова была провалиться сквозь землю.

- Ну, в общем, да.

Падма хихикнула.

- Жарко!

Гермиона смущенно улыбнулась и закрыла лицо руками.

- Ты меня смущаешь. Я опущу пикантные подробности. В общем, мы немного повздорили и я убежала, но если совсем коротко, то, в конце концов, мы пришли к согласию, и с тех пор мы вместе.

- Так значит, ты с ним в этом подземелье трахаешься до потери сознания? - весело спросила Падма, широко раскрыв глаза.

Гермиона закатила глаза, чувствуя, как горят ее щеки.

- Нет, вовсе нет. Мы об этом тоже договорились. За исключением одного двух раз, мы ограничили свое «траханье» как ты это романтически определила, выходными, когда Корделия уезжала из города. И это подвал, а не подземелье.

На лице Падмы отразилось любопытство.

- И как он в постели?

- Падма!

Падма снова хихикнула.

- Хорошо, как он целуется?

- Падма, - повторила Гермиона, и в ее голосе послышалось предупреждение.

- Ой, да ладно, - простонала Падма. - Ты мне столько месяцев ничего не рассказывала, можешь мне хотя бы сказать, хорошо ли он целуется.

Гермиона, сдаваясь, вздохнула.

- Ладно, он потрясающе целуется. Довольна?

Падма радостно захлопала в ладоши.

- Оооо! Я так и думала. И готова спорить, что у него невероятно сексуальный голос. Так ведь?

Гермиона покачала головой и сделала вид, что не услышала вопроса.

- Я думала, что ты была против того, чтобы мы встречались?

- Ну, сейчас уже поздно говорить об этом… Что сделано, то сделано. И я хотела бы, по крайней, мере узнать все пикантные подробности.

- Я когда-нибудь рассказывала тебе о чем-то пикантном про своих предыдущих бойфрендах?

- Нет, - признала Падма. - Ты, правда, считаешь его своим бойфрендом?

Гермиона засмеялась, наморщив нос.

- Бойфренд это не то слово, которое хорошо сочетается с Северусом Снейпом. Не знаю, как мне следует его сейчас называть; наши отношения определенно не достигли той стадии, чтобы я могла назвать его своим партнером.

- Значит, любовником. Твой тайный любовник … Как волнующе!

Гермиона отложила свою ложку.

- Ты просто не представляешь, как же это здорово, нормально поговорить обо всем этом с подругой. Все было так просто вначале; все было настолько естественно. Как бы странно это не звучало, но пока мы оба были в браке, все было не так сложно, почему-то. Мы не беспокоились о будущем или о взаимных обязательствах, поскольку мы оба не были свободны. Но с тех пор как мы с Тео развелись, все изменилось.

- Изменилось для тебя или для вас обоих? - нахмурившись, спросила Падма.

- Для нас обоих. Полагаю, что нам обоим сейчас есть о чем подумать, и тот факт, что осталось всего четыре месяца до того как мне придется снова выйти замуж или уехать из страны, совершенно изменил наши отношения. Мы старались не усложнять все первые два месяца. Ну, по крайней мере, настолько насколько это возможно, учитывая что это Северус. Я просто пытаюсь сказать, что раньше это были отношения без обязательств.

- Хочешь сказать, что это был просто секс? - с ухмылкой спросила Падма.

Гермиона покраснела.

- Ну, в общем, да. Думаю, что так. На работе мы были друзьями и коллегами, а все выходные мы отдавали сексу. Но я не хочу сказать, что наши отношения совсем не развивались. Ты понимаешь, о чем я. Мы вместе ели, принимали душ, беседовали по утрам. Он много рассказал мне о своем прошлом; теперь я гораздо лучше его понимаю.

- Так что тогда изменилось? После развода.

Гермиона вздохнула, пытаясь подобрать слова, которые помогли бы ей объяснить Падме.

- Все как-то стало спокойнее и тише. Не знаю, как это описать … Мы больше времени проводим просто держась за руки, сидя у камина… Он гладит меня по волосам. Словно все стало гораздо нежнее, более значимым. Я чувствую, словно... - Гермиона остановилась, чувствуя, как к ее глазам подступили слезы. Она не собиралась расплакаться. - Словно мы оба знаем, что наше время истекает и стараемся насладиться тем, что у нас еще осталось.

Падма отодвинула свою тарелку.

- Вы обсуждали то, что ждет вас впереди?

Гермиона покачала головой.

- Нет, мы совсем не говорили об этом. Мы оба старательно избегаем разговоров на эту тему.

- Чего ты хочешь, Гермиона?

Девушка в ответ пожала плечами, и по щеке ее скатилась предательская слеза.

- Я хочу его; хочу Северуса. Выйти замуж за кого-то кого я не люблю, чтобы выполнить требования закона это одно; выйти замуж за кого-то другого, когда я испытываю такие чувства к Северусу просто невозможно. Я не могу этого сделать, по крайней мере, до тех пор, пока я продолжаю испытывать к нему эти чувства.

- И при этом он ни разу никаким образом не намекнул тебе, что хотел бы, чтобы у вас было общее будущее?

- Нет. По крайней мере, конечно, не словами, - признала Гермиона.

- Не все мужчины готовы обсуждать свои чувства, - сказала Падма, - но давал ли он тебе повод любым другим способом верить в то, что он хочет быть с тобой? Он любит тебя?

Девушка глубоко вздохнула.

- Он никогда не говорил мне, что любит меня, но как-то раз мы ужасно поссорились, я начала упаковывать свои вещи ... Я, правда, решила уехать. Но он сказал мне … Сказал …

- Да, - подсказала ей Падма.

Гермиона посмотрела на подругу.

- Он сказал, что не знает, что будет делать без меня. Умолял меня не уезжать.

Падма улыбнулась.

- Звучит многообещающе. А что насчет его жены? Он готов обсуждать с ней развод?

- Мы никогда не говорили о такой возможности … Я правда совершенно не знаю, чего он хочет. Ланцелот, кажется, считает, что я должна прямо спросить его об этом, что я должна потребовать от него, чтобы он развелся, пригрозить тем, что иначе я уйду. Но я, честно говоря, не думаю, что это правильный путь.

- Гммм, - промычала Падма, задумчиво пережевывая сэндвич. - Из того немногого, что мне о нем известно, я не уверена, что выставлять ультиматум Северусу Снейпу будет верной тактикой. Может, ему просто нужно больше времени, но, к сожалению, ты не можешь позволить себе ждать.

Гермиона глубоко вздохнула.

- Понятия не имею, что мне делать.

Падма пристально посмотрела на Гермиону.

- Ты любишь его, не так ли? Поверить не могу… Северус Снейп, мучитель первогодок и летучая мышь подземелий… Ты действительно любишь его.

Гермиона невесело рассмеялась.

- Трудно поверить, не так ли? Он по прежнему может быть крайне неприятным, его легко разозлить, он совершенно ненавидит детей, он до чертиков боится эмоциональной привязанности, и, тем не менее, он мне нужен.

- Понимаешь, Гермиона, - мягко начала Падма, на лице которой застыло озабоченное выражение. - Это-то меня и беспокоит… Я хотела бы для тебя кого-то доброго, любящего и нежного… Кого-то, кто хотел бы того же, чего и ты; кого-то, кто создал бы с тобой семью. В каком-то смысле, я понимаю, почему ты его любишь, но я не уверена в том, что он именно тот, кто тебе нужен.

Гермиона опустила глаза, вспоминая все те моменты, когда он проявлял настоящую доброту и терпение, и то, что он сделал для Невилла.

- Я понимаю, что в это сложно поверить, но за всем внешним, он один из самых добрейших, любящих и заботливых людей, которых я встречала. Он говорит, что никогда не хотел иметь детей, и это конечно, проблема, но я люблю его. Я готова пожертвовать этим ради него.

Падма покусывала ноготь в задумчивости.

- Ты говорила ему, что любишь его?

- Нет, - ответила Гермиона, качая головой. - Я не стала бы ему этого говорить, пока не была бы уверена в том, что и он меня любит. А я по-прежнему в этом не уверена.

Падма потерла ладонью лоб.

- Ладно, давай подойдем к этой проблеме с практической стороны. Если он захочет развестись, согласится ли на это его жена?

- Послушай, я не говорила тебе об этом раньше, но Корделия больше не моя свекровь, поэтому я больше не обязана хранить ее секреты. Она состоит в связи с другим мужчиной, Эверардом, с тех пор как умер ее предыдущий муж. Она была в трауре после смерти отца Тео, а потом вступил в силу закон о браках. Она не смогла выйти замуж за Эверарда поскольку он также чистокровный волшебник, но они до сих пор вместе.

На лице Падмы отразилось любопытство.

- Северус об этом знает?

Гермиона кивнула.

- Он узнал об этом еще до того как на ней женился. Но главное, это то, что Корделия старше Северуса. Ей исполнится пятьдесят в августе, и закон больше не будет на нее распространяться. Она сможет развестись с Северусом и выйти замуж за Эверарда.

- Но она может развестись и до того как ей исполнится пятьдесят – у нее будет полгода прежде чем она должна будет снова вступить в брак … - Падма замолчала и принялась молча считать на пальцах. Она расплылась в улыбке. - Она могла бы развестись с Северусом к концу февраля, а ты можешь не вступать в брак до середины марта!

- Но нет никаких гарантий, что она даст ему развод … и ей нельзя выходить за Эверарда до тех пор, пока ей не исполнится пятьдесят. Было бы вполне в ее духе заставить Северуса ждать до последнего, пока не станет слишком поздно для меня. И даже после того, как ей исполнится пятьдесят, кто сказал, что она даст согласие на развод? Она подозревает о наших отношениях с Северусом, и это будет абсолютно в ее духе не дать ему развода из вредности.

- Послушай, неважно какой она человек и насколько неприятной она может быть, все равно ситуация гораздо лучше, чем если бы ей до пятидесяти было бы еще пять лет. По крайней мере, существует хотя бы надежда на то, что он освободиться от нее в не очень отдаленном будущем. Если она не разведется с ним до февраля, ты могла бы уехать на несколько месяцев за границу до тех пор, пока Северус не освободится, - просияла Падма.

Гермиона покачала головой.

- Падма, это все вилами на воде писано. Не так уж и важно, чего хочет Корделия; гораздо важнее, чего хочет Северус. А я понятия не имею, хочет ли он меня.

Некоторое время они молчали, наконец, Падма сказала.

- Ладно, если все будет плохо, и он не захочет себя ничем связывать, что ты будешь делать?

- Я знаю точно: я уеду из страны. Я просто не смогу снова выйти замуж по расчету. Я уеду заграницу, найду работу, и начну массированную компанию против Министерства Магии, которую буду продолжать пока они не отменять этот дурацкий закон. Уже сейчас есть несколько активистов, которые борются против него, и если верить тому, что пишут в Ежедневном пророке, они уже серьезно продвинулись вперед.

- Не буду тебя осуждать. Ты можешь рассчитывать на мою поддержку в этом. По крайней мере, Франция пока не приняла такого закона, и у нас там куча знакомых. Это первый вариант. Но предположим, что он решит, что ты ему нужна, однако Корделия не даст ему развода. Что тогда?

- Ну, если все будет так и он правда захочет быть со мной, - медленно произнесла Гермиона, не смея и мечтать об этом, - надеюсь, что он согласится уехать из страны со мной и жить в континентальной Европе - развивать свой бизнес там. Не уверена в том, как это все разрешится с финансовой точки зрения… Надеюсь, что Корделия ничего не вкладывала в его бизнес.

- Хорошо, - бодро сказала Падма. - Это второй вариант. А если она даст ему развод?

- Тогда мы будем жить долго и счастливо. - Гермиона широко улыбнулась. - Ну, или, по крайней мере, по большей части, когда он будет в хорошем настроении.

- Хорошо, - сказала Падма с деловым видом. - Первый вариант – это крайняя ситуация, а варианты два и три более предпочтительны. Проблема, судя по всему, в Северусе. И что мы с ним будем делать?

Гермиона скрестила руки на груди и задумалась.

- Я могу либо поторопить события, либо подождать. Умом я понимаю, что мы должны сесть, и поговорить обо все как два разумных взрослых человека, и дать себе время привести свою жизнь в порядок.

- А что говорит тебе твое сердце? - спросила Падма.

Гермиона грустно улыбнулась.

- Сердце говорит мне, что я должна ждать; я должна дать ему больше времени разобраться в его чувствах. Я свободна и одинока; сейчас его ход.

Падма заворчала и закрыла лицо руками.

- Поверить не могу, что я изменил свое мнение о человеке, от которого я считала тебе нужно держаться как можно дальше. Но кто я такая, чтобы вставать на пути у настоящей любви? - она опустила руки и взглянула на Гермиону. - Хотя я и рискую тем, что мои слова прозвучат как слова из песни Целестины Ворбек, я, правда, думаю, что ты должна прислушаться к своему сердцу.

- Не обращая внимания на последствия?

Падма кивнула.

- Не обращая внимания на последствия. Ты все равно решила, что не выйдешь замуж ни за кого другого, независимо от того, что произойдет с Северусом, поэтому дай ему еще время.

Гермиона благодарно улыбнулась подруге.

- И независимо от того, что случится, - добавила Падма, - ты можешь на меня рассчитывать. И на Дина. Мы окажем тебе любую посильную помощь.

- Спасибо, - прошептала Гермиона, не в силах говорить в полный голос от обуревавших ее эмоций.

- Мы что опять будем с тобой реветь? - спросила Падма, вытирая глаза.

Гермиона усмехнулась сквозь слезы, охваченная ликованием от того, что она получила «благословение» своей подруги.

- А разве не так мы всегда поступаем?

Еще две недели пролетели незаметно в визитах к родителям новорожденных малышей и подготовке к Рождеству. Гермиона улыбнулась, почувствовав как Северус по привычке начал гладить ее по волосам, после того как они закончили предаваться любви. Было воскресное утро, и у них впереди еще было три часа, прежде чем Гермионе нужно было идти с родителями на обед к ее тетушке.

- Полагаю, ты не сможешь отменить свою встречу с родителями? - спросил Северус, играя прядями ее волос.

Гермиона посмотрела на него, приятно удивленная тем, что он захотел провести с ней весь день.

- Боюсь, что нет, - со вздохом сказала она. - Я уже несколько недель их не видела, и я уже трижды проигнорировала приглашения моей тети.

- В таком случае, - с ухмылкой сказал он, - я рад, что мы умудрились так полноценно провести это утро.

Она хихикнула и приподнялась на одном локте.

- Да, но утро еще не закончилось.

Соблазнительно ему улыбаясь, девушка наклонилась вперед и легко прикоснулась губами к его губам. Она проложила дорогу из поцелуев к чувствительному местечку под мочкой его уха, зная, что это заставит его застонать. Он ее не разочаровал.

- Ах ты, развратница, - прошептал он, и Гермиона улыбнулась.

Продолжая улыбаться, она кончиком языка провела по его подбородку и прижалась губами к его шее, но когда Гермиона передвинула губы чуть ниже к плечу, Северус отстранился от нее, так же, как он делал это всегда, стоило ей приблизится к его шее.

Она посмотрела на него, не давая ему возможности спрятать глаза. С того самого дня, как он признался ей, что раны на шее по-прежнему причиняют ему боль, она была уверена в том, что их можно будет увидеть на шее, если убрать скрывающее их заклятье. Когда ей случалось прикасаться к правой стороне его шеи, она чувствовала, хотя это было еле уловимо, легкое покалывание в подушечках пальцев, свидетельствовавшее о следах магии. Северус всегда убирал ее руку или уклонялся от ее прикосновений всякий раз, когда она подбиралась к тому месту на коже, на которое, по ее воспоминаниям, Мадам Помфри накладывала зелье в Визжащей Хижине.

Гермиона слегка нахмурилась, и пальцем провела по его щеке вниз, снова спустившись вниз к его шее. Как только она спустилась на пять сантиметров ниже линии его подбородка, он схватил ее руку и убрал ее со своей кожи.

- Не надо, - раздраженно проворчал он.

Девушка вывернулась и снова протянула руку к его шее. Северус остановил ее, прежде чем она успела прикоснуться к его коже.

- Не надо, - с нажимом сказал он, награждая девушку сердитым взглядом.

Она посмотрела в его черные глаза, желая, чтобы он сумел прочитать в ее взгляде ее намерения.

- Я не сделаю тебе больно, - тихо сказала она.

- Я знаю, что ты не сделаешь мне больно, - огрызнулся Северус. - Но я предпочел бы обойтись без жалости, которую я вижу в твоих глазах.

Он откатился в сторону, но девушка схватила его за плечо.

- Северус, ты не можешь просто от меня отвернуться, - раздраженно начала она.

Он снова повернулся к ней, сверкая глазами.

- Мы уже несколько месяцев состоим в любовной связи, - пробормотал Гермиона. - Сколько раз мне еще повторять? Хотя бы раз, за все это время, я проявляла к тебе жалость?

Она храбро выдержала взгляд его горящих глаз. Биение ее сердца ускорилось, потому что ничего не происходило, и она боялась, что в любую минуту он встанет и уйдет. Но вместо этого, Северус глубоко вздохнул.

- Я никак не могу понять, что тобою движет, - пробормотал он.

- Ты должен понять, что существует огромная разница между жалостью, - сказала Гермиона, снова прикасаясь пальцами к его щеке, - и заботой.

Она перевела взгляд на свои пальцы, которыми начала медленно спускаться вниз к его шее. Прикосновение ее было таким легким, что кончики ее пальцев едва касались его кожи. Когда пальцы девушки нашли то, что искали, - первую из двух ран от укуса, - Северус слегка вздрогнул. Но в этот раз он ее не остановил. Гермиона сосредоточилась на том, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, и даже тогда, когда ее пальцы нащупали первый рубец, который оказался гораздо больше и неровне, чем она предполагала, на лице ее не дрогнул ни один мускул. Она переместила пальцы ниже и нащупала вторую рану.

- Тебе неприятно мое прикосновение? – прошептала она, чувствуя его неотрывный взгляд.

- Нет, - ответил он, пристально следя за ее взглядом.

Нежно проведя подушечкой своего пальца по невидимому рубцу, она, наконец, посмотрела ему в глаза. Гермиона нежно убрала с его лица прядь черных волос.

- Тебе не нужно ничего от меня прятать, Северус Снейп, - тихо пробормотала она, надеясь, что она не заходит слишком далеко.

Он так пристально вглядывался в ее глаза, что она буквально физически почувствовала, что он пытается прочитать ее мысли в поисках какого-либо подвоха или чувства жалости. Гермиона ожидала увидеть в этих глазах гнев, но его там не было. Северус смотрел на нее с выражением, в котором смешались любопытство и недоверие, и, словно найдя в ее глазах ответ на свой невысказанный вопрос, он вздохнул.

Медленно он взял свою волшебную палочку. Гермиона задохнулась от неожиданности и почувствовала, как бешено застучало в ее груди сердце. Она выпрямилась, давая ему возможность прикоснуться палочкой к горлу, и когда это произошло, Северус прошептал, «Фините Инкантатум», и чары, которые скрывали его раны, рассеялись.

Как только Гермиона увидела его шрамы, ее захлестнул водоворот эмоций. Сначала она почувствовала потрясение и смятение от того, что за все эти годы раны практически не зажили и их яркий красный цвет резко контрастировал с бледностью его кожи. Еще было восхищение этим человеком, который прошел через столь многое и продолжал нести на себе печать страдания. И наконец, она почувствовала сожаление, грусть и печаль от того, что он не верил ей настолько, чтобы показать ей эти раны раньше.

Отчаянно надеясь, что поступает правильно, Гермиона наклонилась вперед и, закрыв глаза, прикоснулась губами к нижнему грубому шраму, стараясь сделать это как можно нежнее. Она почувствовала, как тело Северуса напряглось, почувствовала его тревогу, но когда она проложила дорожку из легчайших поцелуев ко второму шраму, его мышцы немного расслабились Воодушевленная тем, что он ее не оттолкнул, она покрыла поцелуями левую часть его шеи, после чего снова вернулась к рубцам. Он притянул ее крепче к себе и застонал.

Девушка почувствовала, как его рука погрузилась в ее волосы, и когда он нежно отстранился и посмотрел ей в глаза, в его взгляде читалось то же странное недоверчивое любопытство. Он перекатился так, что Гермиона оказалась прижатой к кровати, и еще раз пристально посмотрев в ее карие глаза, склонился к ее губам.

С того судьбоносного утра в лаборатории у них было много, много разных поцелуев. Но так же, как Гермиона мгновенно заметила еле уловимые изменения, произошедшие в их отношениях после развода, она также почувствовала огромную разницу в том, как он целовал ее сейчас. Их объятия стали одновременно и более страстными и более нежными. Она почувствовала, как в груди у нее шевельнулась надежда, и на глаза навернулись слезы. Обхватив руками его широкие плечи, она постаралась вложить все, что чувствовала в свой ответный поцелуй, желая, чтобы он понял, что она его любит, и не хочет никогда с ним расставаться. И каким-то образом она почувствовала, что он понял.

Северус смотрел в окно своей спальни на Гермиону, которая шла через Кенсингтон Сквер, в плаще с накинутым капюшоном, который закрывал ее от холодного декабрьского снега, смешанного с дождем. Он уже начал по ней скучать, и когда ее фигурка скрылась за деревьями сквера, он почувствовал, что у него трясутся руки.

Проклиная столь несвойственную ему нехватку контроля над собственными эмоциями, Северус отвернулся, пересек комнату, вышел в коридор и направился к лестнице. Наслаждаясь звуком своих шагов в пустынном доме, он спустился в уединение собственного кабинета, и сев за стол, сплел пальцы на руках.

Он не воспользовался легилименцией сегодня утром: в этом не было необходимости. Так, словно Гермиона произнесла их вслух, все ее мысли, ее потаенные желания, отчетливо читались в ее карих глазах. Она любила его. Не раз за прошедшие месяцы он спрашивал себя, какие чувства она к нему испытывает. Когда-то мысль о том, что она может серьезно эмоционально к нему привязаться, была практически отталкивающей, но все изменилось, и ему было сложно сказать, что именно чувствовал он в данный момент. Она любила его. Почему эта мысль сейчас доставляла ему такое удовольствие? И почему он был в таком смятении? Откуда эта дрожь в руках?

- Мо? – позвал он в тишине комнаты.

Маленькая домовая появилась с треском в его кабинете.

- Да, хозяин Северус, - спросила она, глядя на него своими широко раскрытыми глазами.

- Рискну спросить тебя, не смогла бы ты меня накормить? - спросил Северус, берясь за перо. - Я собирался сам себе приготовить, но я завален бумажной работой.

Мо просияла.

- Я только что сделать чудесный ростбиф, хозяин Северус, сэр, - щелкнув пальцами, она исчезла.

Северус бросил перо на стол. Он солгал: в его намерения не входило заниматься бумажной работой. Сегодня его внимания требовали его собственные мысли, а не его бизнес.

Мо вернулась с металлическим подносом несколько минут спустя и левитировала его на стол.

- Огромное спасибо, Мо, - пробормотал он. - Премного благодарен.

- Пожалуйста, - сказала она, делая шаг назад. - Я знаю, вам нравится ростбиф. Может, он помочь вам перестать быть грустным от того, что Мисс Гермиона ушла, сэр.

Он удивленно приподнял бровь.

- А почему мне быть грустным от того, что Мисс Гермиона ушла, Мо?

Мо закатила глаза.

- Потому что она всегда заставляет вас улыбаться, хозяин Северус, сэр, - ответила Мо так, словно это был самый естественный ответ на свете.

Когда Мо дисаппарировала, Северус, нахмурившись, задумался над ее последними словами. Он практически ежедневно саркастически усмехался; еще чаще он усмехался просто так; но он действительно редко улыбался. И сейчас, когда он об этом задумался, ему пришло в голову, что за последние семь-восемь месяцев он улыбался больше, чем за все сорок пять лет своей жизни.

Взяв в руки нож и вилку, он с жадностью набросился на свой обед. Некоторые зелья не рекомендуется принимать на пустой желудок, в том числе и то, которое он намеревался принять чуть позже.

Час спустя, Северус склонился к бару в своем кабинете и отодвинул графин с бренди в сторону. За ним, в глубине, стоял небольшой стеклянный сосуд с бесцветной жидкостью. Одна доза Экзостразерума. Трясущейся рукой он вынул зелье из бара, зная, что пришло время столкнуться лицом к лицу со своими страхами.

Он пересек комнату и снова сел за стол, вращая между пальцами маленький пузырек. Северус посмотрел на календарь, лежавший на его столе. Было восьмое декабря, оставалось чуть больше трех месяцев до того момента когда Гермионе придется подчиниться требованиям закона или уехать из страны. Он пытался убедить себя, что без нее он будет намного счастливее, что будущее с Гермионой Грейнджер причинит слишком много сложностей, слишком его обременит. Но он помнил тот вечер, когда она танцевала с молодым немцем на балу Корделии. Образ девушки, смеющейся над словами ее иностранного собеседника, произвел на него впечатление врезавшегося ему в живот бладжера. И одна только мысль о том, как она идет по проходу в церкви с другим мужчиной, вызывала тошноту.

Но готов ли он пройти через неудобства, финансовые сложности и несомненные гадости, которые повлечет за собой развод с Корделией Милл? Он знал, практически без тени сомнения, что Гермиона его любит. Таким образом, все зависело от одного: любит ли он ее или нет. Всю свою юность и большую часть своей взрослой жизни он провел храня глубоко в душе нездоровую, навязчивую любовь к женщине, которая не отвечала ему взаимностью, которая не нашла силы в своем сердце простить ему резкие слова, сказанные в порыве гнева.

Впервые в жизни Северус был любим красивой, умной, притягательной юной женщиной, и он не мог понять, что он чувствует к ней. Правда была в том, что во всем, что касалось любви, у него было немного опыта. И впервые в жизни у него был кто-то, кто принимал его таким, каким он был. Он причинил ей боль, она его простила. Он рассказал ей о своем прошлом, она не отвернулась от него. Он убрал чары, скрывавшие раны на его шее, она не стала жалеть и не оттолкнула его. Она была воплощением всего хорошего, он ее не заслуживал. Иногда Северус смотрел на нее, спящую подле него, или на то, как она сосредоточено хмурилась, работая над сложным зельем, и чувствовал, как в его груди что-то сжимается. Была ли это любовь?

Он с тревогой смотрел на Экзостразерум. Как не неприятно было ему выяснять правду о его истинных чувствах к Гермионе Грейнджер, были и другие вопросы, которые он не хотел поднимать, находясь под воздействием этого зелья. Что если он все еще в глубине души испытывает какие-то чувства к Лили Эванс? Что если он узнает, что он все таки испытал удовольствие, убив Альбуса Дамблдора? Испытает ли он боль раздираемой на части души, которая так часто виделась ему в его кошмарах?

Глубоко вздохнув, он открыл пузырек и поднес его к губам. Северус закрыл глаза и опустошил сосуд, там был всего один глоток, и он постарался проглотить зелье быстро. Глаза его начали слезиться, когда он почувствовал, как обжигающая жидкость стекла по стенкам его пищевода. Он встал из-за стола и, подойдя к камину, облокотился на полку над ним, дожидаясь, когда начнет действовать зелье.

Северус никогда его раньше не принимал, и никогда не видел, как его принимал бы кто-то другой, поэтому он сам не знал, чего следует ожидать. Еще через несколько секунд, он почувствовал в своих жилах легкое покалывание растекающейся по его телу волшебной жидкости. Первое ощущение совсем не походило на действие Веритазерума. Он почувствовал странную пустоту и отстраненность внутри, полностью, однако, сохраняя ясность рассудка. Когда он имел дело с Веритазерумом, разум пребывал в таком состоянии до тех пор, пока не был задан вопрос, которые вызывал в сознании имеющие отношение к нему картины и эмоции. Но в данном случае он должен был сам допрашивать себя.

Его первой мыслью был Альбус Дамблдор, и как только в его сознании возник образ старого волшебника, Северус покачнулся от захлестнувшей его волны воспоминаний. Он прислушался к своим чувствам и понял, что хотя он ощущал горечь при мысли о покойном директоре Хогвартса и знал, что эмоциональные раны, которые он получил в ту ночь, когда ему пришлось прервать жизнь Дамблдора, никогда не затянутся, он не испытывал удовольствия, накладывая смертельное заклятье на него на крыше Астрономической башни. Да, он испытал облегчение от того, что его задача выполнена, и он больше не связан Нерушимым обетом, но никакого удовольствия в этом не было. Его душа осталось целостной. Осознание этого факта привело его в состояние эйфории, но прежде чем он успел погрузиться в эти эмоции, мысли его переметнулись к Лили Эванс.

Укол сожаления заставил его вздрогнуть, и когда она предстала перед его мысленным взором такой, какой она была, когда они встретились впервые, девочкой одиннадцати лет, его охватило раскаяние. Северус внутренне замер от страха, от внезапного желания спрятаться от этих воспоминаний, спрятаться, прежде чем он узнает, что он по-прежнему испытывает к ней чувства. Но в следующий момент ему вспомнилась молодая женщина, такой, какой он увидел ее на качелях в Паучьем тупике, когда лежал без сознания на полу Визжащей хижины. Он смотрел на ее лицо, смотрел в ее зеленые глаза, которые преследовали его практически всю его жизнь, и с облегчением он понял, отбросив все сомнения, что он больше не является заложником этих чувств. В какой-то момент между тем как он потерял сознание, а затем очнулся в больнице Св. Мунго он перестал любить Лили Эванс.

Он еще ненадолго задержал воспоминание о ней, пытаясь вспомнить сказанные ей тогда слова: «Там есть кое-кто и для тебя, Северус. Ты еще не знаешь об этом, также как и она. Вам понадобится время. Просто помни: любовь чаще всего приходит к нам там, где ее меньше всего ждут, и тогда, когда меньше всего надеются на это. Если ты решишь вернуться, Северус, когда-нибудь счастье найдет и тебя". Он открыл глаза. Нашло ли его счастье?

Северус вспомнил, как все вокруг заволокло туманом, как внезапно исчезла Лили, и как он обнаружил себя лежащим на грязном полу Визжащей хижины, над ним склонилась Гермиона, по щекам которой текли слезы. Гермиона. Перед его мысленным взором замелькали картинки из прошлого далекого и недавнего. Гермиона, склонившаяся над ним в Визжащей хижине; испуганная Гермиона в тот день когда она пришла к нему в больницу Св. Мунго, чтобы вернуть ему его воспоминания; Гермиона, упорно доказывающая ему, что их брак с Тео удастся; Гермиона в свадебном платье; Гермиона, вытирающая слезы рукавом и улыбающаяся ему, когда она приняла его предложение работать на него.

А дальше его охватила боль: Гермиона, входящая с ним под руку в двери Большого зала Хогвартса; Гермиона на утесе на западе Ирландии с развевающимися на ветру волосами; Гермиона в саду на крыше в своем черном платье; губы Гермионы, прижатые к его губам; Гермиона заснувшая рядом с ним, с разметавшимися по подушке волосами; Гермиона, прижимающаяся губами к ранам на его шее.

Именно сейчас он испытывал ту боль, которую он ожидал почувствовать думая об Альбусе Дамблдоре; именно сейчас он испытывал ту боль, которая мучила его в кошмарах, когда его душа разрывалась на части. Задыхаясь, шаря руками по своей груди, он упал на колени перед камином. Боль была практически невыносимой, и однако же никогда еще он не чувствовал, что его душа более целостна чем сейчас, и никогда еще он не испытывал такого ликования. Потому что сейчас, находясь под воздействие зелья, в состоянии необыкновенной ясности и четкости, он узнал эту боль: он любил Гермиону Грейнджер. Всем сердцем.

ВЛЮБЛЕННЫЙ РАССКАЗЫВАЕТ О РОЗЕ,
ЦВЕТУЩЕЙ В ЕГО СЕРДЦЕ
У.Б. Йейтс
Пер. Кружков.
Всё, что на свете грустно, убого и безобразно:
Ребенка плач у дороги, телеги скрип за мостом,
Шаги усталого пахаря и всхлипы осени грязной -
Туманит и искажает твой образ в сердце моем.
Как много зла и печали! Я заново все перестрою -
И на холме одиноко прилягу весенним днем,
Чтоб стали земля и небо шкатулкою золотою
Для грез о прекрасной розе, цветущей в сердце моем.

Северус стоял на коленях в своем кабинете, глядя невидящими глазами на мерцающие всполохи – остатки огня, разведенного им в камине несколькими часами ранее. Действие Экзостразерума давно закончилось. Когда он оторвал, наконец, взгляд от углей, ему показалось, что он впервые видит эту комнату, словно с глаз его, наконец, спала пелена. Его восприятие мира полностью изменилось, и у него было ощущение, что ничто уже не станет прежним.

Он с трудом поднялся с ковра, на котором простоял на коленях более часа и прислонился к каминной доске, разглядывая свое отражение в зеркале. Северус прошептал заклинание, и свечи на стенах кабинета зажглись, разогнав сумрак зимнего дня. Он всматривался в свое лицо: кожа его была еще бледнее, чем обычно. На шее видны были раны, которые он до сих пор еще не замаскировал соответствующим заклятьем. Раны от укуса резко контрастировали с алебастровой белизной его кожи. Он легко прикоснулся кончиками пальцев к шраму, вспоминая, как несколькими часами ранее Гермиона прижималась к ним губами, выражая свое сострадание и полное принятие.

Северус посмотрел в черные глаза своего отражения, и ему пришло в голову, что он разглядывает в зеркале дурака, человека, который, дожив, практически, до сорока шести лет, нуждался в зелье, чтобы разобраться в своих мыслях. Так много месяцев он провел, отрицая. Отрицая свои истинные желания и стремления. Не мира он хотел, не богатства и не успеха. В конце концов оказалось, что ему не было никакого дела до одобрения высшего класса магического сообщества или до того приемлемого состояния равновесия, в котором он так долго жил, бездушно. Необходимо было принять зелье правды, чтобы ему открылись затаенные желания его сердца. Он хотел Гермиону Грейнджер. Все было действительно так просто. Он жаждал любви, и счастья, и принятия, и только она могла дать ему все это. И то же самое мог дать ей он.

Его регулярные кошмары зародили в нем подозрение, что возможно, душа его уже не является единым целым, что он потерял способность любить. Но ему доказали что он не прав: он любил ее, и в этом больше не было никаких сомнений. Северус посмотрел на свои руки, дрожь прошла. Хотя тупая боль в его груди по-прежнему сохранилась, все его существо окутало глубочайшее спокойствие. Он подошел к столу и с глубоким вздохом опустился в кресло. Поражаясь собственной глупости, он спрашивал себя, неужели он действительно мог всерьез обдумывать будущее, в котором не было Гермионы.

Эта девушка не была эффектной, и определенно не обладала тем, что большинство мужчин вкладывали в понятие «красота», но Северус представил себе Гермиону, проснувшуюся утром, откидывающую в сторону копну своих волос и одаривающую его утомленной улыбкой, и понял, что никогда еще не встречал женщины, от которой у него настолько захватывало бы дух. Она была умной; она была страстной; и она была хорошей по своей натуре. Она была одной из самых одаренных ведьм, которые ему встречались в жизни, и она могла стать его, если только он готов был следовать зову своего сердца и прервать размеренную жизнь, которую он обрел, вступив в брак с Корделией Милл.

При мысли о жене Северус нахмурился. Она так просто на развод не согласится; в этом он был уверен. Особенно если она узнает, что ее подозрения полностью оправдались, и ее муж действительно состоял в любовной связи с Гермионой. Однако годы, проведенные в роли шпиона доказали, что он умеет добиваться своего и он имел в запасе пару козырей, которые могли бы помочь ему выторговать себе свободу. Корделия может и не стать таким непреодолимым препятствием, каким она казалась, и возможно удастся обойтись лишь силой убеждения.

Северус потер переносицу, с тоской подумав о том противостоянии с Корделией, которое было теперь неизбежно. Неважно, возникнет ли оно сейчас или через несколько месяцев, приятным опытом это все равно не назовешь, и не следовало забывать о том, что у его жены за спиной была поддержка могущественных друзей из Министерства Магии. Прошение о разводе, несомненно, значительно осложнило бы его жизнь. Стоила ли Гермиона борьбы? Северус, не сомневаясь, ответил «да».

Обдумывая, как ему лучше вести себя дальше с Гермионой, он невольно вспомнил то утро, которое свело их вместе на ее рабочем столе. Его несдержанность в тот день чуть было не стоила ему его помощницы, его друга и любовницы, и он был не намерен снова рисковать, если была хоть малейшая возможность потерять ее. Он не станет порывисто признаваться ей в любви, или делать безответственные предложения о вступлении в брак. Все нужно было тщательно спланировать, уделяя пристальное внимание всем деталям. Но в глубине его души шевелилось смутное чувство неуверенности в себе и некоторой собственной неполноценности. Он был недостаточно хорош для нее, и возможно он никогда не сможет дать ей всего, что она заслуживает. Возможно, ему следовало бы отпустить ее, позволить ей найти кого-нибудь помоложе, не столь глубоко израненного жизнью, кто мог бы дать ей все, чего она заслуживала.

Но в следующий момент перед его глазами промелькнул образ Гермионы, идущей по проходу в церкви к другому мужчине, и Северус тут же вскочил из-за стола. Поправляя на ходу сюртук, он стремительно бросился к двери. Многое предстояло сделать; Гермиона Грейнджер будет его. Будь он проклят, если позволит какому-нибудь безымянному чужаку украсть у него любимую женщину.

До Рождества оставалось всего семь дней, и Гермиона совершенно не знала, какой подарок купить Северусу. Ей по-прежнему казалось, что она мечется в тупике. Хотя, казалось, что в их отношениях что-то неуловимо изменилось, она по-прежнему не понимала, в какой точке они сейчас находятся, и в результате не знала, что ему купить. Отступив перед этой неразрешимой проблемой, она покинула Хэрродз и поспешила в сторону Кенсингтон Сквер. До конца ее обеденного перерыва оставалось всего пятнадцать минут. Ее вылазка в магазин оказалась безрезультатной.

Поведение Северуса с того памятного утра, когда ей удалось убедить его снять маскирующие чары с его шеи, ставило девушку в тупик, и она затруднялась сказать были ли эти изменения положительными или отрицательными. Он стал спокойнее, уравновешеннее и временами погружался в глубокую задумчивость. Вчера утром он не пришел в лабораторию. Появившись же после обеда, всячески избегал ответов на вопросы о причинах его отсутствия. Гермиона заметила, что он пристально наблюдает за ней во время работы, и пару раз, когда ей удалось поймать его взгляд, она смогла прочесть в нем нежность и печаль.

Девушка стала хуже спать, и лежа одна в темноте, она невольно начинала думать о том, что его поведение это плохой знак. Как часто ночью она представляла себе что он, возможно, старается найти способ прекратить их отношения так, чтобы это не повлияло на их совместную работу. Оказавшись же в тисках тревоги, было совсем несложно предположить, что он хочет полностью избавиться от нее. Но когда утром, истерзанная тревогой, она приходила в лабораторию, улыбка, которой он ее встречал, заставляла ее сердце биться с новой силой и с новой надеждой.

Вот и сегодня ее возвращение с обеда не стало исключением, и они до самого вечера дружески беседовали. В начале шестого Гермиона убрала свое рабочее место и отправила по дымолетной сети большой сундук с зельями в больницу Св. Мунго. Закончив с этим, девушка призвала свой плащ с крючка на двери.

- Большую часть завтрашнего дня меня не будет в лаборатории, - сказала она, беря в руки свою тетрадь. - Мы увидимся в субботу днем?

Северус бросил на нее загадочный взгляд и усмехнулся.

- Я хотел поговорить с тобой о тех клиентах, с которыми ты собралась завтра встречаться, - негромко произнес он, подходя к ней.

Гермиона приподнял бровь.

- Да?

- Боюсь, все они отменили встречи.

- Что? - не веря своим ушам, переспросила Гермиона. - Что ты имеешь в виду? Это моя последняя серия встреч до нового года… Конечно, они не могли их отменить.

Он снова ухмыльнулся.

- Боюсь, однако, они отменили.

- Все? – подозрительно спросила девушка. - Что ты задумал?

- Возможно, правильнее было бы сказать, что это я отменил все твои встречи на завтра.

На лице Гермионы отразилось негодование.

- Ты отменил все мои встречи? Северус… Как ты мог? Среди них были действительно важные клиенты!

Северус едва заметно пожал плечами.

- Среди них не было никого, кого нельзя было бы перенести на дни после Рождества. И это моя прерогатива. В конце концов, я главный зельевар, и если ты внимательно перечитаешь пункт двадцать девять нашего соглашения, ты увидишь, что последнее слово в вопросах ведения бизнеса принадлежит мне.

- Я прекрасно об этом знаю, - сердито огрызнулась Гермиона. - И все равно поверить не могу, в то, что у тебя хватило наглости за моей спиной отменить все мои встречи. - Она шлепнула на стол свою тетрадь и уперла руки в бока. - Да что происходит, Северус?

Он усмехнулся, чем еще сильнее разозлил ее, а потом наклонился и поцеловал ее в лоб, окончательно смутив девушку.

- Гермиона, ты обворожительна в гневе.

Она сделала шаг назад и пристально на него посмотрела, чувствуя себя в полном замешательстве.

- Ты намерено ставишь меня в тупик?

- Я подумал, что ближайшие два дня нам лучше посвятить кое-чему другому, а не встречам с клиентами. Мы оба значительно опережаем сроки выполнения наших заказов, и я подумал, не согласишься ли ты составить мне компанию и отправиться со мной, скажем так, на загородную прогулку?

Гермиона сузила глаза.

- Загородную прогулку? Собираешься затащить меня в чащу леса и заставить собирать чертовы грибы?

- Нет, - терпеливо ответил он, - не в чащу леса. Париж.

Гермиона открыла рот от удивления.

- Париж? Ты собираешься на загородную прогулку в Париж? Разве в Тюильри растет некая редкая трава, о которой я до сих пор ничего не знаю?

Он снова ухмыльнулся.

- Возможно, загородная прогулка это неправильное определение. В ближайшие два дня в Сорбонне состоится небольшая конференция по зельеварению, на которой я хотел бы присутствовать. И я подумал, не согласишься ли ты составить мне компанию?

Глаза Гермионы расширились от удовольствия.

- Конференция, организованная редакторами «Зельевара»? Но участие в ней возможно только по приглашениям!

- Я публиковался в журнале дважды за последние шесть лет, и они прислали мне приглашение. Приглашение также распространяется на моего помощника, ну или в нашем случае младшего партнера.

Гермиона от радости захлопала в ладоши.

- Правда? Ты хочешь, чтобы я тоже поехала?

- Совершенно верно, - тихо сказал он, наслаждаясь ее восторгом. - Надеюсь, ты не сочтешь меня излишне самонадеянным, но я уже зарезервировал для нас гостиницу.

Девушка бросилась к нему на шею и звонко поцеловала его в щеку.

- Ах, Северус! Огромное тебе спасибо. Я так рада … Я смогу познакомить тебя со своими преподавателями из Сорбонны. Если нам удастся выбраться на прогулку, я могла бы показать тебе, где я работала, когда там училась...

Он быстро поцеловал ее и высвободился из ее объятий.

- Нам нужно будет как можно раньше завтра утром аппарировать в Париж, поэтому я предлагаю тебе идти домой и собираться.

- Хорошо, - широко улыбаясь, ответила она. - Не могу дождаться.

Северус с любовью проводил ее взглядом. Гермиона практически подпрыгивала от радости.

- Я бы посоветовал тебе также взять какой-нибудь достойный магловский наряд, - произнес он ей вслед.

- Магловский наряд? – заинтригованно переспросила Гермиона. - Зачем?

- Скоро узнаешь, - загадочно ответил он. - Ни о чем меня больше не спрашивай… Я могу и передумать.

Девушка тут же исчезла, и улыбка сползла с лица Северуса. Он думал о том, найдет ли он в себе достаточно смелости, чтобы сказать ей все, что должен был сказать.

Гермиона окинула взглядом небольшую лекционную аудиторию Сорбонны, куда она так часто приходила на занятия во время своего обучения в Париже. Выступавший за небольшой кафедрой в дальнем конце аудитории, обладал на удивление скучным, монотонным голосом и Гермиона почувствовала, что ей все труднее концентрироваться на докладе. Предыдущие сессии девушке действительно понравились. Но в настоящий момент она сидела на сессии, посвященной гипотетическим магическим свойством вымерших растений и цветов, и логика настоятельно твердила девушке, что такие теоретические умопостроения не имеют абсолютно никакой практической ценности.

Северус, сидевший слева от нее, незаметно вздохнул и мельком взглянул на свои наручные часы. В обед им был предложен шведский стол, и Гермиона с удовольствием провела этот час, общаясь со своими бывшими преподавателями. Она представила их Северусу, который, однако, уже через пару минут ретировался, и она смогла разыскать его лишь значительно позднее, вовлеченным в оживленную дискуссия с редакторами «Зельевара». Гермионе показалось, что большую часть дня его мысли были где-то далеко, так же как и вечером накануне, и она спрашивала себя, в чем была истинная причина того, что он привез ее с собой. Было очевидно, что большая часть докладов, совершенно ему не нравилась.

- Заскучал? - прошептала она ему на ухо. Девушка была рада, что они сидели на самом последнем ряду.

- Да, становится все скучнее и скучнее, - шепотом ответил он.

Гермиона широко улыбнулась, чувствуя облегчение от того, что не только ей одной эта тема кажется невероятно нудной.

- Раздумываю, не наложить ли мне на него Обезмолвливающие чары.

Гермиона поперхнулась от смеха.

- Кто-нибудь непременно их снимет и, в конце концов, мы только продлим эту пытку.

Северус снова вздохнул.

- Возможно, ты права. - Он оглядел аудиторию. - Мы можем незаметно выйти, не привлекая внимания. Предлагаю уйти после окончания этого доклада.

Гермиона в ужасе уставилась на него.

- И пропустить заключительную сессию?

Северус недоуменно приподнял одну бровь.

- Ты предпочитаешь прослушать три доклада на тему … - он сверился с программой, которую держал в руке, - использования гормоно-стимулирующих зелий в разведении флоберчервей?

Она снова улыбнулась.

- Может быть, нам вместо этого прогуляться?

- Учитывая, что я скорее сам на себя наложу какое-нибудь заклятие, чем пойду на следующую сессию, прогулка кажется мне не такой уж и плохой идеей. - Он умолк, поскольку докладчик бросил в их сторону раздраженный взгляд.

Как только докладчик закончил отвечать на вопросы участников и сессия завершилась, Северус и Гермиона покинули аудиторию и поспешили спуститься вниз к выходу. Девушка с облегчением вздохнула, когда они оказались снаружи и окунулись в холодный вечерний воздух. Холод заставил ее поплотнее запахнуть на себе плащ.

- По сравнению с последним докладчиком, профессор Бинз кажется просто искрометным лектором, и это о многом говорит. Все мальчишки в нашем классе использовали занятия по истории магии, для послеобеденного сна.

Они направились в сторону Сены.

- Я совершенно потрясен тем, что, как выяснилось, в сфере нашей с тобой профессиональной деятельности, существует такое количество полных имбецилов, - заявил Северус, качая головой.

Гермионе польстило то, что Северус включил и ее в круг тех, кто занимался "профессиональной деятельностью".

- Тебе что ни один доклад не понравился?

Он нахмурился.

- Утренний доклад о Веритазеруме был слишком расплывчатым.

- А мне он показался невероятно интересным, - восхищенно ответила Гермиона. - И еще та польская ведьма мне тоже очень понравилась.

Северус театрально вздохнул.

- Ты о той женщине, которая делал доклад о драконьей крови? Скажи, что ты шутишь, Гермиона.

- В каком смысле? Да это же был чуть ли не лучший доклад сегодня, - настаивала девушка.

- Да как ты можешь так говорить? Может, он и был самым увлекательным, но какова его практическая ценность? Предполагалось, что это будет конференция для практикующих зельеваров, а не для теоретиков, обожающих копаться в книжках.

- Пф, - хмыкнула Гермиона. - Да, пожалуй, живущему во мне «теоретику, обожающему копаться в книжках» ее доклад понравился.

Северус закатил глаза.

- Хотя ты выглядишь как цветущая и привлекательная молодая женщина, заучка-первокурсница по-прежнему скрывается где-то там внутри.

Гермиона остановилась и засмеялась. Северус смотрел на нее, и уголок его рта подрагивал, хотя он изо всех сил пытался нахмуриться.

- В чем дело?

Она покачала головой, продолжая улыбаться.

- Мне просто нравятся твои комплименты, замаскированные под оскорбления.

Какое-то время они шли молча и Гермиона отважилась взять его за руку. Она обрадовалась, когда он вместо того, чтобы выдернуть свою руку, крепче обхватил ее ладонь.

- Прошло уже пять месяцев с июля, - тихо сказала Гермиона, подразумевая тот день, когда они впервые занялись любовью, - и, однако же, это первый раз, когда мы идем с тобой, держась за руки.

Северус пожал плечами.

- У нас просто не было такой возможности, учитывая обстоятельства.

Его слова почему-то опечалили Гермиону, и она вновь спросила себя, зачем Северус привез ее сюда на эту конференцию, которая, судя по всему, совершенное его не интересовала. Она была уверена в том, что он привез ее сюда, чтобы что-то ей сказать, но что? Хорошее или плохое? Привез ли он ее сюда, чтобы с ней попрощаться? Она решила, что безопаснее будет поменять тему и увести разговор от обсуждения их «обстоятельств».

Потянув его за руку через дорогу, она сказала.

– Хочешь, я покажу тебе, где я работала? Это небольшое кафе недалеко отсюда. Может быть, оно еще открыто… Мы могли бы выпить по чашке кофе…

Северус остановился и втянул ее назад на тротуар.

- У нас еще будет время, может быть, завтра. Боюсь, что я умыкнул тебя с конференции с коварным расчетом.

Гермиона остановилась и повернулась к нему, уловив в его голосе неуверенность. Она подождала, пока он продолжит. Стараясь сохранять бесстрастное выражение лица, Северус сказал.

- Через час у нас заказан ужин, поэтому я предлагаю вернуться в гостиницу, куда должны были уже принести наш багаж. Сегодня нам понадобится магловская одежда.

- Куда мы пойдем? - спросила Гермиона, по голосу которой было понятно, что она довольна.

Ничего не говоря, Северус выпустил ее руку. Из своей мантии он извлек небольшой конверт и протянул его девушке.

- Что это? – прошептала она, беря конверт и заглядывая внутрь.

- Маленький подарок, - ответил он. Не в силах оторвать взгляд, он смотрел, как она достала то, что лежало в конверте, и глаза ее расширились от удивления.

- Но, Северус! Это же билеты в оперу... Ты же ненавидишь оперу!

Он усмехнулся.

- Однако, по твоему собственному утверждению, эта лучшая из всех.

Девушка внимательнее присмотрелась к билетам.
- Дон Джованни! – воскликнула она, чувствуя, как ее переполняют эмоции. Она бросилась к нему на шею. - Северус, я так тронута; я знаю, что ты не любишь оперу. Огромное, огромное тебе спасибо!

Он обнял девушку, довольный ее реакцией на его подарок.

- Ну, - пробормотал он. - Даю Моцарту шанс изменить мое отношение.

Гермиона спускалась по лестнице Опера Гарнье, держа под руку Северуса. Она была рада, что решила взять с собой свое дорогое пальто из серой шерсти; они с Северусом органично вписались в толпу парижских любителей оперы.

- Ну, Северус, - улыбнувшись, начала она. - Моцарт тебя переубедил?

- Возможно, - пробормотал он.

- Ты не находишь, что это было чудесно?

Северус нахмурился.

- Это было…

- Не смей говорить, что это было «адекватно», - предостерегла его она.

Северус усмехнулся.

- Как насчет «сносно»?

Она шлепнула его по руке.

- Ты - типичный обыватель.

Северус с усмешкой вел ее под руку вдоль Авеню Дель Опера. Ему совершенно не хотелось признаваться в том, что он почти не обращал внимания на музыку; большую часть вечера он тайком наблюдал за Гермионой из-под пелены своих черных волос. Он не мог оторвать взгляда от того, как она реагировала на происходящее на сцене, точнее, на музыку, а не на собственно разворачивающиеся действия. Вскоре они дошли до границы садов Тюильри и остановились перед освещенной Пирамидой Лувра. Гермиона повернулась и обняла Северуса за талию.

- Спасибо, - прошептала она. - Спасибо за то, что привез меня сюда и за то, что ради меня вытерпел всю оперу.

Он нежно убрал волосы с ее лица.

- Я сделал это с удовольствием, - ответил Северус, подушечкой большого пальца лаская ее щеку. - Гермиона… - начал он, желая сказать, что он не собирается отказываться от всего этого, что он хочет, чтобы у них было еще много возможностей гулять, держась за руку по улицам.

- Да? – спросила она, улыбаясь.

Северус открыл было рот, приготовившись сказать ей то, что собирался, чувствуя как бешено стучит в его груди сердце. Но потом он подумал о том, что впереди у них был еще целый день в Париже. Что если разговор пойдет не так как ему хотелось? Что если он неправильно воспринимал ситуацию, и Гермиона вовсе и не хотела с ним оставаться? Может быть, завтрашний день даст им достаточно времени для разговоров. Он выпутался из ее объятий и взял ее под руку.

- Пойдем, - пробормотал он. - Пора возвращаться в гостиницу. Что скажешь, если я предложу не ходить завтра на конференцию, а вместо этого насладиться Парижем?

- Звучит заманчиво, - радостно ответила Гермиона. - Может сходим в Музей Д’Орсей? И в Люксембургский сад? И я уже столько лет не была в базилике Сакре-Кер!

- Можно было заранее догадаться, что ты захочешь за день обойти весь Париж. Слава Мерлину, что мы можем аппарировать, - пробормотал Северус, поворачивая к гостинице и размышляя о том, что им двигало: практические соображения или попросту трусость. Может он и впрямь был просто мешкающим юнцом, но у него впереди было еще двадцать четыре часа на то, чтобы доказать себе обратное.

ssSss

Следующий день прошел в вихре осмотра достопримечательностей Парижа, и к тому времени, когда на улице стемнело, Северус почувствовал, что в животе у него образовался тугой узел беспокойства. Он привез Гермиону в Париж, чтобы рассказать ей о своих чувствах, чтобы сидя с ней в каком-нибудь маленьком кафе спросить у нее, чего она хочет от жизни. Он так много раз проигрывал в уме слова, которые он собирался ей сказать; представлял себе, как все может произойти. Но окружающая обстановка сейчас казалась ему слишком неподходящей, улицы были переполнены людьми, спешащими сделать покупки перед Рождеством.

Никогда еще не видел он Гермиону такой оживленной. Она то и дело показывала в сторону какого-нибудь кафе или бара, которые она посещала во времена своего студенчества, места, где она работала, или островка травы под деревьями, где они с Падмой сидели с книжками весной. Насколько же другой была ее жизнь до возвращения в Англию, и Северус не мог не сравнивать себя с юным, счастливым и беззаботным мужчиной, с которым она, должно быть, встречалась во время обучения в университете. Уже не первый раз он поражался и восхищался тем фактом, что она, казалось, была так счастлива с ним, но сейчас, когда она вспоминала о годах своего обучения в университете, его разительное отличие от ее друзей стало очевидным.

После ужина, когда они наслаждались десертом, Северус заметил, что ее кипучая энергия иссякла, и под глазами девушки залегли темные круги.

- Ты устала, - прошептал он.

Она вымучено улыбнулась.

- Да, немного. Я сама виновата, что настояла на осмотре всех парижских достопримечательностей за один день.

- Предлагаю расплатиться и вернуться домой, - сказал он, делая знак официанту. Северус одновременно чувствовал и облегчение от того, что сегодня ему удастся избежать того самого разговора, и отвращение к самому себе за то, что он так и не смог сказать ей о том, зачем он привез ее сюда.

Гермиона с трудом сдержала зевок.

- Согласна, но если ты не против, до отъезда я хотела бы посмотреть еще кое-что.

Он приподнял бровь.

- И что же это?

- Вид на Эйфелеву башню из садов Дворца Шайо великолепен, особенно вечером. Если ты уже отправил наш багаж в Лондон, то мы могли бы аппарировать домой прямо оттуда, после того, как насладимся видом.

Северус кивнул.

- Я отправил наш багаж еще утром, поэтому мы можем не возвращаться в гостиницу.

Расплатившись, они вышли на улицу и направились к Дворцу Шайо. Между ними повисла уютное молчание. Магазины и музеи были уже закрыты, и улицы Парижа опустели. Стоя в относительном уединении и глядя на освещенные фонтаны Дворца Шайо, Северус понял, что лучшего момент для разговора у него уже не будет. Но прежде чем он успел что-либо сказать, Гермиона повернулась к нему и спросила:

- Зачем ты привез меня сюда, Северус?

По ее голосу он понял, что девушка взволнована; и что не исключено, что она набиралась смелости задать этот вопрос с первой минуты их пребывания в Париже. Он повернулся к ней и обхватил ее лицо ладонями.

- Я привез тебя сюда на захватывающе интересную конференцию по зельеварению, - чуть улыбаясь, ответил он.

Она не улыбнулась ему в ответ, а вместо этого нахмурилась.

- Конференцию, на которой мы даже толком не присутствовали, и которая, судя по всему, не вызвала у тебя ни малейшего интереса? - Она пристально посмотрела ему в глаза. - Мне показалось, что ты что-то хотел мне сказать, Северус, и я бы хотела, чтобы ты уже, наконец, положил конец моим страданиям и просто сказал это.

Северус снова почувствовал это: боль в груди, которой отзывался каждый стук его сердца. Продолжая держать лицо девушки в ладонях, он наклонился и нежно поцеловал ее, пытаясь вложить в этот поцелуй все то, что ему было так сложно произнести. И когда он, наконец, оторвался от ее губ, глаза Гермионы наполнились слезами.

- Скажи мне, что это не был наш прощальный поцелуй, Северус, - сказала она дрожащим голосом.

Он озабоченно нахмурился.

- Нет Гермиона. Это не был прощальный поцелуй. - Он глубоко вздохнул и приготовился сказать ей, что у них не будет прощального поцелуя, но их уединение было в этот момент нарушено заливистым свистом и смехом проходившей мимо группы подростков. Северус глубоко вздохнул и смерил юнцов негодующим взглядом. Он был безнадежен во всех этих романтических штучках и парижане уж точно никак ему не собирались помогать. Гермиона фыркнула от смеха и покачала головой.

- Вот уж кто умеет испортить момент.

Северус опустил руки.

- Пойдем домой, - предложил он, признавая свое поражение.

Девушка кивнула в знак согласия, но озабоченное выражение с ее лица так и не исчезло.

- К тебе или ко мне?

- Ко мне.

Они отошли подальше от гуляющих студентов и дисапарировали на ступени дома Северуса на Кенсингтон Сквер. Когда они оказались в благословенной тишине его дома, он закрыл входную дверь.

- Кажется, нам наконец-то удалось вырваться из толпы парижан и туристов, - протянул Северус, снимая свой теплый зимний плащ.

Гермиона молча кивнула, и он понял, что она все еще расстроена и неуверенна в его чувствах. Он притянул ее к себе за лацкан ее серого пальто. Не отрывая взгляда от ее лица, он расстегнул серебряные пуговицы и снял с девушки пальто, повесив его рядом со своим. Он посмотрел на висящие рядом пальто и подумал, что они хорошо смотрятся вместе, словно воплощая в себе своих владельцев. Его было черным и длинным из гораздо более толстой и грубой шерсти. Ее же пальто было меньше, светлее и гораздо более женственным. Они сильно отличались друг от друга и все же они хорошо смотрелись вместе, когда висели рядом в холе.

Северус снова повернулся к Гермионе, которая наблюдала за ним с озадаченным выражением на лице. Теснее притянув ее к себе, он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она остановила его, прижав свой палец к его губам.

- Поцелуй меня так же как ты поцеловал меня несколько минут назад в Париже, - прошептала она.

Ни слова не говоря, он обхватил ладонями ее лицо, так же как он сделал это когда они стояли рядом с дворцовыми фонтанами, нежно прикоснулся своим ртом к ее и раздвинул ее губы своим языком. Девушка тихо вздохнула в ответ. В следующий момент она подняла свои руки и запуталась пальцами в его волосах, жадно отвечая на его поцелуй, и требовательно прижимаясь к его телу.

- Пойдем в спальню, - хрипло пробормотала она.

Северус откашлялся.

- С радостью.

Он взял ее за руку и отвел в свою спальню. Там он выпустил ее руку и присев на край кровати, притянул девушку к себе на колени. Расстегнув заколки, он распустил по плечам ее великолепные волосы, после чего начал расстегивать пуговицы на ее блузке, но возбужденная Гермиона нетерпеливо отодвинулась и, стянув рубашку с себя через голову, отбросила ее в сторону.

Северус прижался губами к выпуклости ее правой груди и, расстегнув застежку ее бюстгальтера, спустил вниз бретельки. Соски девушки уже затвердели, и он втянул один в рот. Гермиона начала извиваться у него на коленях, заставив его застонать. Обхватив ее руками за талию, он сильнее прижал ее к своим бедрам, наслаждаясь тем, как она выгибается ему навстречу, откинув назад голову. Он легонько прикусил ее сосок и Гермиона застонала. Северус оторвался от ее груди и положил девушку на постель.

Пока Северус расстегивал ее джинсы, Гермиона быстро скинула обувь и приподняла бедра, в нетерпении ожидая, когда он снимет с нее остатки ее одежды. Стоя у края постели, он начал раздеваться сам, наслаждаясь видом ее обнаженного тела. Они уже несколько месяцев были любовниками и, хотя он изучил уже каждый дюйм ее тела, каждый раз оказывалось, что было в этом теле что-то еще, недостаточно исследованное, что нуждалось в его пристальном внимании. Сегодня он не мог оторвать взгляд от того, как ее учащенное дыхание заставляло ее грудь вздыматься и опадать. Ее груди никогда еще не казались ему такими налитыми, и он с трудом улыбнулся ей, увидев, что она как всегда прикусила в нетерпении нижнюю губу, ожидая, когда он разденется.

Обнаженный, он лег рядом с ней, и кончиками пальцев провел по ее обнаженному бедру. Гермиона в ответ нежно обхватила его мошонку, заставив его резко втянуть в себя воздух. Девушка прижалась ртом к его губам и, закинув на него одну ногу, перекатилась на спину, так что он оказался сверху. Он брал ее с бесконечной нежностью, и когда они оба достигли пика наслаждения, она легла на бок, прижавшись спиной к его груди, как делала всегда. Но к ее удивлению, он развернул ее к себе.

- Посмотри на меня, Гермиона, - прошептал Северус.

Озадаченная она повернулась к нему, и какое-то время они молча смотрели друг на друга. А потом он просто поцеловал ее. Он прикоснулся рукой к ее руке, и это прикосновение было почти целомудренным. Северус целовал ее с таким благоговением, как никогда раньше. Гермиона почувствовала, как у нее в груди шевельнулась надежда и она, не сдержавшись, заплакала. Она так долго и терпеливо ждала, чтобы узнать о его чувствах, и вот в их отношениях произошел кардинальный сдвиг. Почувствовав на своих щеках влагу ее слез, Северус прервал поцелуй. Он отодвинулся и потрясенно уставился на ее заплаканное лицо.

- Гермиона, - пробормотал он, чувствуя комок в горле. - Почему ты плачешь?

Гермиона села и спрятала лицо в ладонях.

- Я, правда, не знаю, Северус, - пробормотала она сдавленным голосом. - Я чувствуя себя полной эмоциональной развалиной; понятия не имею, что со мной такое. – Она натянула на себя простыню и прижала колени к груди.

Северус смотрел, как она закрыла глаза, и глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя.

- Я чувствую, что что-то между нами изменилось, и я не знаю как понимать происходящее, - тихо сказала она, пытаясь справиться со слезами.

Северус со вздохом сел и повернувшись к ней спиной, спустил ноги на пол. Он не хотел ее огорчить; он по-разному представлял себе этот вечер, но вариант со слезами ему в голову не приходил.

- Что-то между нами действительно изменилось, - мягко сказал он, полуобернувшись к ней, но не глядя ей в глаза. - Все изменилось.

Он достал из кучи разбросанной на полу одежды свою волшебную палочку и призвал из ванной свой халат.

- Но как, Северус? - спросила Гермиона, в голосе которой послышалось отчаяние. - Как все изменилось?

Он встал и, накинув на себя халат, завязал пояс.

- Раньше мы просто трахались, - ответил он.

Девушка, не привыкшая слышать от него такие грубые выражения, вздрогнула.

- А теперь? – едва слышным шепотом произнесла она.

Северус повернулся и взглянул на нее, и в его глазах Гермиона увидела любовь и приведшую ее в замешательство, решимость.

Он снова отвернулся от нее и произнес:

- А теперь мы занимаемся любовью.

Северус направился к выходу. Он пойдет к себе в кабинет и возьмет документы, над которыми он работал с того самого дня, когда он принял Экзостразерум. Он докажет ей, что он собирается развестись до того, как ей придется подчиниться закону о браках. Глаза Гермионы расширились, и она подползла к краю кровати, боясь выдохнуть. Никогда, ни разу до этого он не произносил слова "любовь".

- Значит ли это, что ты меня любишь, Северус?

Он остановился, положив руку на дверную ручку.

Гермиона замерев, смотрела на Северуса, стоявшего перед закрытой дверью спальни. Молчание, казалось, тянулось долгие минуты, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд, но Гермиона уже начала жалеть о своем импульсивно заданном вопросе. Она поклялась, что дождется того момента, когда он будет готов.

- Я,…я… Прости меня, Северус, - сказала она, наконец, закрывая глаза. - Я не должна была спрашивать. Мне нравится то, как все сейчас между нами. Если бы не закон о браках, я была бы счастлива жить так до конца своих дней. Просто …

Медленно он повернулся к ней.

- Да, Гермиона.

Она замерла на полуслове.

- Да? – переспросила она, не в силах поверить в то, что она правильно его расслышала.

- Да, именно так я к тебе отношусь, - отчетливо произнес он.

Этого Гермиона уже не могла вынести: по ее щеке скатилась слеза. Он выпустил дверную ручку и, подойдя к кровати, сел рядом с девушкой.

- Хочешь быть со мной? – спросил он, и в его голосе она услышала беспокойство.

Гермиона быстро сглотнула.

- Больше всего на свете, - прошептала она.

Он наклонился вперед и нежно смахнул с ее щеки слезинку.

- Тогда нужно о многом позаботиться.

Он встал и, бросив еще один долгий взгляд на ее залитое слезами лицо, вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Гермиона упала на кровать и зарылась лицом в подушку, спрашивая себя, отчего именно сейчас, когда, кажется, все ее мечты сбылись, ей хотелось рыдать так, словно сердце ее разрывалось.

Прошло более часа, прежде чем Северус вышел из своего кабинета, удовлетворенно сжимая в руке несколько свитков пергамента. Он тщательно собирал всю информацию с того момента как они поженились с Корделией Милл; ему удалось собрать немало документов, которые могли бы оказаться полезными, реши он когда-нибудь с ней развестись, и предшествующие недели он посвятил дополнению своего досье, которое он собирался предъявить своей жене.

С бумагами в руке он тихо открыл дверь в спальню, намереваясь продемонстрировать доказательства своей решимости Гермионе. Но даже в неярком свете одинокой свечи, освещавшей комнату, он увидел, что девушка спит. Он подошел к кровати и, вздохнув, положил документы на прикроватный столик; придется подождать до утра.

Стараясь двигаться как можно бесшумнее, чтобы не разбудить ее, он проскользнул под одеяло и нежно обнял ее за талию, притянув к себе. Она не проснулась, даже после того как он легонько поцеловал ее плечо. Он погасил свечу, но еще несколько часов лежал без сна, пытаясь представить себе реакцию своей жены на его просьбу.

Северус проснулся следующим утром, чувствуя себя отдохнувшим и полным оптимизма. Кошмары, преследовавшие его много лет, перестали его терзать, и хотя он по-прежнему часто страдал от бессонницы, рядом с Гермионой он спал хорошо. Пока Гермиона спала, он принял душ и оделся. Она часто вертелась во сне, щекоча его лицо своими непослушными кудрями, но прошлой ночью она практически не пошевелилась ни разу, настолько глубоким был ее сон.

Когда он полностью оделся в свои обычные черные одежды, Северус подошел к кровати и опустился на колени рядом со спящей девушкой. Она была бледна, и, несмотря на то, что крепко спала уже почти девять часов, под глазами у нее были темные круги. Он подумал, что она была до такой степени вымотана эмоционально и физически, что вероятнее всего, уже несколько недель плохо спала, волнуясь о том, что принесут ближайшие месяцы. Северус почувствовал укол вины. Наверное, ему следовало принять Екзостразерум раньше и избавить ее от этих бесплодных волнений.

Решив, что сегодня он справится без помощи Мо – не было никаких сомнений в том, что домовая передаст каждое услышанное ею слово предстоящего разговора Ланцу – он спустился на кухню, чтобы приготовить завтрак. Когда стол был накрыт, он вернулся в спальню и снова опустился на колени рядом со спящей девушкой.

- Гермиона? – прошептал он, нежно потормошив ее.

Ее глаза распахнулись, и девушка оглянулась по сторонам, не сразу вспомнив, где она находится.

- Доброе утро, - улыбнувшись, сказал Северус.

- Доброе утро, - ответила Гермиона, зевая. - Который сейчас час?

- Почти десять. Я приготовил завтрак. Ты готова спуститься на кухню или мне принести его сюда? - он озабочено смотрел на нее: девушка по-прежнему была необычайно бледна
.
- Я спущусь вниз, - ответила Гермиона, садясь в кровати. - Дай мне пару минут на то, чтобы сходить в душ и одеться.

Он прижал тыльную сторону ладони к ее лбу.

- Ты нехорошо себя чувствуешь? Ты выглядишь вымотанной.

Девушка вымученно улыбнулась.

- Я чувствую себя хорошо, я просто немного устала. Последние две недели я не очень хорошо спала.

Он поцеловал ее в лоб и встал.

- Тогда жду тебя через несколько минут; нам нужно многое обсудить.

Когда Гермиона вошла в кухню, Северус с удовлетворением отметил, что она выглядит лучше. Однако девушка едва притронулась к завтраку.

- Гермиона, тебе нужно поесть, - ласково сказал он.

- Не могу, я слишком нервничаю, - ответила она, отодвигая в сторону тарелку. - Что будет дальше, Северус?

Он наклонился вперед.

- Я попрошу у Корделии развод.

Гермиона вздохнула.

- И каковы шансы, что она тебе его даст?

- Я практически уверен в том, что она мне не даст его сразу же, но в феврале ей останется всего шесть месяцев до пятидесятого дня рождения, когда она сможет развестись и уже не обращать внимания на закон о браках. Она сможет выйти замуж за Эверарда; в ее же интересах будет обеспечить себе развод.

Обеспокоенное выражение не исчезло с лица Гермионы.

- Ты не думаешь, что она может отказать просто назло?

Северус пожал плечами.

- Не могу сказать, что это совершенно невозможно, - согласился он, – но у меня на руках есть несколько козырей, которые должны помочь мне выторговать себе развод, - и Северус протянул ей несколько свитков.

Девушка взглянула на документы.

- Что это?

- Информация, которую я собирал в течение этих лет; документы, которые описывают наши права в случае развода; наш брачный договор; и некоторые документы, касающиеся моих финансов.

Гермиона задохнулась.

- А что будет с лабораторией, Северус? И я полагала, что ты воспользовался деньгами Корделии, чтобы начать свое дело?

- Да, я пользовался ее финансовой поддержкой вначале, но моих нынешних средств более чем достаточно, чтобы выплатить ей все, что я занял у нее тогда. Развод, безусловно, недешево обойдется, но благодаря Альбусу Дамблдору, у меня есть средства.

Девушка нахмурилась.

- Какое отношение к этому имеет Альбус Дамблдор?

- Телениумовый котел, - объяснил он. - Он завещал его мне. У меня было оборудование, чтобы изготавливать исключительно редкие зелья, и много клиентов, которые с удовольствием платили значительные суммы за регулярные поставки этих зелий. - Северус постучал по документам указательным пальцем. - Посмотри сама; я богатый человек, Гермиона.

Гермиона взглянула на документы, лежащие на столе.

- Я доверяю тебе Северус; поверю тебе на слово. Но я по-прежнему не убеждена в том, что она так просто отпустит тебя, а у меня осталось всего три месяца до того как мне снова придется выйти замуж. - При упоминании о браке девушка слегка покраснела. Он, в конце концов, еще не просил ее руки.

- Возможно, вначале она будет возражать, но впоследствии она согласится. У нее нет причин поступать иначе.

Гермиона беспокойно прикусила свою нижнюю губу.

- Когда ты поговоришь с ней?

- Сегодня, - решительно ответил он.

- Сегодня? – потрясенно спросила она. - Но если она все равно не даст тебе развода до февраля, почему сегодня?

- Из-за моего бизнеса. Думаю, что после того, как я потребую у Корделии развода, с нашей стороны будет не разумно продолжать работать в доме Корделии. Это будет несправедливо по отношению ко всем заинтересованным сторонам, что означает, мне придется перенести лабораторию. На Рождество все дела, как правило, замирают, и это значит, что у меня есть две недели на то, чтобы найти и оборудовать новое помещение.

- Полагаю, ты прав, - согласилась Гермиона. - Но куда мы отправимся? Мы можем переделать под лабораторию одну из комнат в моем доме.

Северус покачал головой.

- Ланц все еще ее дядя, и даже, несмотря на то, что тебе принадлежит половина дома, это собственность семейства Милл. И кроме того это всего лишь через дорогу, это было бы несправедливо по отношению к Корделии.

- Но как тогда ты поступишь?

- Скорее всего, мне нужно будет снять какое-то помещение; в это время года не стоит и пытаться что-то купить.

Гермиона взволновано потерла бровь, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.

- Это все приведет к полному хаосу, Северус. Я не хочу быть причиной полного и окончательного разрушения твоей жизни; у меня и в мыслях не было все так усложнять для тебя.

- За некоторые вещи стоит бороться, - ответил он, беря ее за руку. - Все вокруг совершенно изменится, нет смысла отрицать этот факт. Но разве ты не думаешь, что оно того стоит?

Гермиона смотрела в его черные глаза, не в силах поверить в реальность происходящего. Ей казалось, что она спит.

- Я думаю, что стоит.

Они молча смотрели друг на друга пока, наконец, Гермиона не спросила.

- Когда должна вернуться Корделия?

Северус пожал плечами.

- Наверное, вечером. Маловероятно, что она вернется до обеда.

Гермиона взглянула на часы. Было почти одиннадцать

- Наверное, мне пора. Ты, правда, собираешься поговорить с ней сегодня?

Он кивнул.

- Она обычно пребывает в хорошем расположении духа после своих отлучек. Кроме того, я хочу сделать это как можно быстрее.

Гермиона встала из-за стола.

- Я обещала Джинни встретиться с ней в Дырявом Котле и пообедать, но я постараюсь вернуться домой пораньше. Пошлешь мне весточку, когда сможешь? Сомневаюсь, что я смогу сегодня делать что-то, кроме как расхаживать туда-сюда по комнате.

Северус встал из-за стола и кивнул.

- Сообщу тебе сразу, как только будет о чем.

Они поднялись по лестнице в холл и встали друг напротив друга. Северус обнял ее и прижался губами к ее макушке.

- Удачи, - прошептала Гермиона.

- Постарайся не волноваться, - ответил он. - Корделия не так страшна, как кажется. Она может отказать поначалу, но, в конце концов, она согласится.

Он отстранился от нее и увидел, что ее щеки снова мокры от слез.

- Гермиона, почему ты так обеспокоена?

Она спрятала лицо в ладонях и всхлипнула.

- Я,…я… - Я не знаю … Просто …, - запнулась она.

- Иди сюда, - сказал он, беря ее за руку и направляясь в гостиную. - Я не могу отпустить тебя в таком состоянии.

Он сел на диван и притянул ее к себе на колени.

- Вытри слезы, - приказал он, сотворив платок.

Она сделала, как он велел, и подняла на него свои красные заплаканные глаза.

- Я просто так боюсь, что она не отпустит тебя Северус. Ты сам сказал, что ее бесит то, что это именно я. Что если она не даст тебе развод только для того, чтобы все разрушить? Что если мне придется уехать из страны?

- Гермиона, - терпеливо начал он, - это все твои гипотезы. Поверь мне; я не первый год женат на Корделии Милл, я знаю ее лучше, чем ты думаешь. Крайне важно, чтобы я правильно преподнес ей это. Тебя ни в коем случае не должно быть здесь, и твое имя не должно упоминаться вначале. Если я просто попрошу у нее развода, вероятность избежать конфликта будет гораздо выше. Но если всплывет, что все это касается наших с тобой отношений, она создаст нам проблемы. Крайне важно, чтобы ты не показывалась здесь в ближайшую пару дней.

Гермиона кивнула.

- Просто сейчас все кажется еще ужаснее.

- Что ты имеешь в виду?

Она посмотрела на него и глубоко вздохнула.

- Я понятия не имела о твоих чувствах, Северус. Я не думала, что ты захочешь пройти через развод, просто ради меня. Но после этой ночи, все так …

Он молча ждал пока она продолжит, наматывая на палец один из ее локонов. Гермиона смотрела на него, с совершенно несчастным выражением на лице.

- Я люблю тебя, Северус. Я не смогу перенести расставание с тобой, и сейчас мне просто стало гораздо больше терять!

Он прижал ее к своей груди, гладя ее по волосам, а Гермиона снова заплакала. Северус закрыл глаза; глубоко внутри он знал, что она любит его, однако услышать, как она произносит это вслух, было совсем другим. Он отодвинулся от нее, не выпуская ее из объятий.

- Гермиона, мы будем вместе. Ты должна мне верить.

- Я верю тебе, - ответила она. - Я просто не верю в то, что Корделия Милл тебя отпустит.

- Какое это имеет значение? - сказал он, желая, чтобы она, наконец, поняла. - Гермиона, если она откажется развестись со мной, мы просто уедем. Есть масса стран, которые до сих пор еще не приняли этот нелепый закон, и никогда не примут. Даже если нам придется уехать на край земли, мы будем вместе.

Она прижалась своим лбом к его, успокоенная его словами. Девушка вытерла слезы его платком и глубоко вздохнула.

- А теперь, как бы мне не хотелось отпускать тебя в таком состоянии, мне нужно поработать еще над некоторыми документами, и кроме того крайне важно, чтобы ты ушла до возвращения Корделии.

Гермиона кивнула и, встав, разгладила одежду.

- Проводи меня до двери, – сказала она, протягивая ему руку.

Северус взял ее и встал с дивана. Выйдя в холл, они оба замерли на месте. Там рядом с дверью стоял большой деревянный сундук, которого не было еще несколько минут назад. На крышке сундука была надпись «К. А. Милл». Они обменялись взглядами полными ужаса, который лишь усилился, когда сверху раздался шум чьих-то шагов.

- Корделия вернулась? - потрясенно прошептала Гермиона. - Уже?

- Судя по всему, - хмуро ответил Северус.

- Ты думаешь, она нас слышала? - Задавая этот вопрос, Гермиона отчаянно желала услышать в ответ «нет».

Северус посмотрел на открытую дверь в гостиную.

- Почти наверняка.

Как неотрывно светлая звезда -
Та, что над миром бодрствует в ночи,
Раскрыв ресницы, трепетно чиста,
Переливая длинные лучи,
Следит прибоя неустанный бег
И пристально с высот вперяет взор
На гладь равнин и на вершины гор,
Где свежей ризой лег неслышный снег;
Вот так бы мне - вовек без перемен,
Приникнув к расцветающей груди,
Делить с любимой свой бессонный плен,
Не знать покоя в тихом забытьи,
Дыханье слушать без конца, всегда -
Иль в бездну смерти кануть без следа.
Джон Китс, Светлая звезда, пер. С. Сухарев

Гермиона и Северус стояли в холе, пристально глядя друг на друга. И каждый из них читал тревогу в глазах другого. Гермиона закрыла рот рукой, а Северус нервно теребил свою нижнюю губу, лихорадочно вспоминая, о чем они говорили с Гермионой в гостиной.

Он снова посмотрел в сторону двери в комнату, где они разговаривали. Не приходилось сомневаться в том, что благодаря своему раннему возвращению, его жена услышала каждое слово их беседы. Его взгляд метнулся в сторону сундука Корделии, стоящего на полу в холе. Он же прекрасно знал, что ему следует подойти к вопросу о предполагаемом разводе с максимальной деликатностью, и Северус покачал головой, не в силах поверить в собственную беспечность. Зачем он предложил пойти к нему домой, вместо того, чтобы аппарировать из Парижа к Гермионе? Как он мог так бездумно обсуждать столь важные вопросы при открытых дверях? Тревога при мысли о том, что своей глупостью он, возможно, перечеркнул все шансы на развод, прожигала кислотой ему внутренности.

Вновь встретившись взглядом с Гермионой, Северус криво усмехнулся. Корделия никогда не возвращалась так рано из своих отлучек. Прислонив палец к губам, призывая Гермиону двигаться как можно тише, он поманил ее к выходу и аккуратно открыл дверь. Он ожидал, что она снова расплачется, однако ее глаза, полные ужаса, были сухими.

- С этим ничего уже не поделать, Гермиона, - прошептал он ей на ухо. - Я буду действовать, как и намеревался, и если она слышала наш разговор, я буду тем, кому придется разобраться с последствиями этого.

- Но ты сказал, что крайне важно скрыть факт того, что у нас с тобой есть отношения, - тревожно зашептала в ответ Гермиона. - Если она нас слышала…

- Я повторяю: ничего не поделаешь. Это может несколько все осложнить в краткосрочной перспективе, но в целом, ничего не меняет.

Гермиона посмотрела на него широко раскрытыми испуганными глазами, и, наконец, согласно кивнула.

Он легонько прикоснулся губами к ее макушке.

- Постарайся не волноваться, - тихо сказал он, отступая назад и подталкивая ее на крыльцо. - Я пошлю тебе весточку, как только смогу.

- Я вернусь домой к трем, и я сомневаюсь, что я смогу думать о чем-то, кроме того, что происходит здесь, поэтому, пожалуйста, Северус, сообщи мне, как только сможешь.

Он кивнул.

- Мы с Корделией можем долго спорить, так что не волнуйся, если сегодня ничего от меня не услышишь; обещаю связаться с тобой, как только получится.

Гермиона рассеяно кивнула и, повернувшись, зашагала через дорогу к парку в слабом свете зимнего дня. Когда она исчезла из виду, Северус закрыл дверь и прислонился спиной к холодной отполированной поверхности, закрыв глаза и пытаясь привести в порядок свои мысли и эмоции перед предстоящей битвой.

Корделия была его женой почти семь лет, и все эти годы им удавалось сосуществовать в относительной гармонии. Он не вмешивался в ее личную жизнь, и до тех пор, пока в его жизни не появилась Гермиона, Корделия отвечала ему тем же. Ни разу до того, как Гермиона стала его помощницей, они не обменялись с женой ни одним словом на повышенных тонах, но он достаточно хорошо знал свою жену, чтобы понимать, насколько опасной она может быть, когда задета ее гордость. Он пытался успокоить Гермиону относительно предполагаемой реакции Корделии на предложение развестись, но правда заключалась в том, что Северус почти не надеялся на то, что ему удастся все уладить без серьезного скандала и оскорблений. И он почти был уверен в том, что сначала получит решительный отказ.

Посмотрев наверх, он направился к лестнице, с чувством обреченности. С верхнего этажа не доносилось ни звука, но он знал, что Корделия, скорее всего, в своем кабинете на втором этаже, который она так любила. У дверей кабинета он остановился и, прислушавшись, различил еле слышный скрип пера по пергаменту. Северус глубоко вздохнул, думая о том, что результат предстоящего разговора будет иметь огромные последствия для их с Гермионой ближайшего будущего. Напомнив себе о необходимости держать свои эмоции под контролем, он мысленно собрался и открыл дверь.

Корделия сидела за своим бюро красного дерева, сжимая в руке перо, которым она яростно что-то строчила на пергаменте. Северус вошел и аккуратно притворил за собой дверь. Он застыл, скрестив руки на груди, ожидая, когда его жена заговорит. Потом, подумав о том, что его поза может показаться излишне оборонительной, он опустил руки и сцепил их за спиной, желая, чтобы его жена видела его открытость и готовность к обсуждению.

- Почему бы тебе не присесть, Северус, - ледяным тоном предложила она, не поднимая головы. - Уверена, что предстоящий нам разговор, не будет ни приятным, ни кратким, так что тебе лучше не нагружать свои ноги.

Северус молча сел в кресло, мысленно отметив скрытую в ее голосе угрозу. Он чувствовал в ее голосе едва сдерживаемую ярость и сосредоточился на своем дыхании в ожидании, когда она закончит писать, приказывая себе оставаться невозмутимым и действовать как можно дипломатичнее. Корделия продолжала писать, и Северус задумался о том, имеет ли это письмо какое-то отношения к тому, что ей удалось услышать. Минуты тянулись невероятно медленно, и он чувствовал, что она намеренно продлевает эту агонию, чтобы заставить его помучиться. Он оставался молчаливым и неподвижным, несмотря на то, что ему очень хотелось высказаться. Но Северус знал, что было крайне важно позволить начать ей.

Наконец, она подписалась в конце письма и вложила пергамент в конверт. Отложив его в сторону, она бросила перо на стол, забрызгав поверхность чернилами. Сцепив руки в замок, она повернулась лицом к Северусу, злобно сверкая своими синими глазами.

- Я часто задавалась вопросом, чем ты занимаешься по выходным во время моего отсутствия, Северус,- начала она голосом полным фальшивого спокойствия. - И теперь я знаю. Я и не подозревала, что ты опустишься до того, чтобы приводить в мой дом своих шлюх.

Северус стиснул зубы, напомнив себе, что ради них с Гермионой он должен держать свое раздражение под контролем.

- Твое замечание одновременно невежливое и несправедливое, Корделия.

Она прищурилась в ответ, насмешливо улыбаясь.

- До Рождества осталось всего несколько дней, и я решила, что мне нужно вернуться пораньше, чтобы успеть сделать все покупки. Я и подумать не могла, что стану свидетельницей такой невероятно трогательно сцены! Она практически достойна того, чтобы попасть на страницы Ведьминского еженедельника, - ехидно произнесла она.

Северус сплел пальцы, упрямо сопротивляясь ее попыткам спровоцировать его гневную реакцию.

- Я честно верила в то, что ты не способен любить, Северус. Ты всегда казался таким… Как бы это сказать? Бездушным? – с притворной улыбкой произнесла она. - И тут я узнаю, что ты готов … Как же ты сказал? Сбежать на край земли со своей помощницей. Ну, разве это не самое милое из всего, что мне когда-либо приходилось слышать?

- Корделия, – со вздохом начал он. - Мне очень жаль, что ты стала свидетельницей этого разговора; знай я, что ты вернешься так необычно рано, я бы избавил тебя от этого.

- Как это великодушно с твоей стороны, Северус, - ухмыляясь, ответила она. - Ну, поскольку, в конце концов, это мой дом, боюсь, я вынуждена запретить мисс Грейнджер в нем появляться. Мне жаль, если это создаст неудобства в твоей работе, мой дорогой, не говоря уж о твоих увлечениях выходного дня, но я уверена, что ты меня поймешь.

Он внимательно посмотрел на нее, тщательно выбирая слова. - Корделия, я хотел бы по возможности не впутывать Гермиону в этот разговор. Я полностью подчинюсь твоим желаниям и прослежу за тем, чтобы она не появлялась в этом доме, но я бы хотел, чтобы мы сосредоточились на ситуации в той части, в которой она затрагивает нас с тобой.

- Ну, Северус, а мне в данный момент, как раз очень бы даже хотелось поговорить о Гермионе Грейнджер, учитывая, что подозрения, возникшие у меня несколько месяцев назад, оказались оправданными. Скажи, ты начал трахать ее еще в школе? Любил потрахаться с ученицами, так ведь?

Северусу пришлось задействовать все ресурсы своего далеко не безграничного терпения, чтобы не вскочить и не выхватить свою волшебную палочку.

- Как ты смеешь? – гневно прошипел он. - Возможно, я повинен во многих грехах, но никогда бы я не опустился до того, чтобы злоупотребить своим положением преподавателя.

- О, прости мне мои клеветнические измышления в отношении такого безупречного тебя, но разве это так уж сложно себе представить? Учитывая, как ты злоупотребил своим положением работодателя, бывшего свекра, и бывшего преподавателя?

Он скрестил на груди руки.

- Так и будем поливать друг друга грязью, Корделия? Вести себя как дети? Или попробуем найти выход из сложившейся ситуации?

Она сердито посмотрела на него.

- И что это за выход, о котором ты говоришь, Северус? Чего ты от меня хочешь? - теперь в ее голосе уже отчетливо слышалась злость.

Северус глубоко вздохнул.

- В феврале тебе останется всего шесть месяцем до пятидесятилетия. Ты знаешь, что это означает, что на тебя больше не будет распространяться закон о браках. Я думаю, что если мы разведемся к этому времени, это будет отвечать и твоим и моим интересам.

Корделия насмешливо усмехнулась.

- Я так не думаю, Северус. Меня полностью устраивает текущее положение; наш брак превосходно мне подходит, спасибо. В мои намерения не входит подписывать бумаги о разводе в обозримом будущем.

- Корделия, - сквозь зубы прошипел Северус, - ты правда пытаешься убедить меня в том, что не захочешь развестись после того, как тебе исполнится пятьдесят? В чем преимущества того, что ты продолжишь жить в браке по расчету?

- Закон, может, и не будет распространяться на меня, Северус, но поскольку ты младше меня почти на четыре года, я намерена оставаться твоей женой до тех пор, пока тебе не исполнится пятьдесят. Таким образом, я избавлю тебя от необходимости жениться вновь.

Он прекрасно знал, что она лжет, и какое-то время Северус молчал, тщательно подбирая слова.

- Я хочу попросить развод к концу февраля, - спокойно произнес он.

- Прошение отклоняется, - огрызнулась она, отбрасывая, наконец, маску вежливости.

Северус понял, что ему предстоит невероятно длинный день.

- На каких основаниях ты его отклоняешь?

- На всех, - злобно бросила она. - На тех основаниях, что пятьдесят мне исполнится только в августе, что в текущей ситуации меня все устраивает, что ты вероятнее всего не можешь выплатить мне деньги, которые ты занял у меня для того, чтобы начать свой бизнес, не говоря уж о том, чтобы выплатить мне компенсацию в связи с разводом.

- По закону ты имеешь право на половину моего состояния, Корделия, и я готов предложить тебе это в дополнение к возврату долга с процентами.

Корделия недоверчиво хмыкнула.

- Половину твоего состояния? Не думаю, что те скудные средства, которые ты получил от продажи дома своих родителей, могут быть названы состоянием, Северус.

Он усмехнулся.

- Я имею в виду состояние, которое мне удалось приобрести за последние шесть лет. Мой бизнес оказался гораздо более прибыльным, чем я мог мечтать, я гораздо богаче, чем ты предполагаешь.

Корделия скептически приподняла бровь.

- Мне нужно увидеть доказательства твоих слов. И, кроме того, деньги меня не интересуют. Развод просто мне не подходит.

- Корделия, когда до твоего дня рождения останется шесть месяцев, ты освободишься от действия закона о браках. И более того, когда тебе исполнится пятьдесят, ты сможешь выйти замуж за Эверарда Монро, если захочешь, - Северус с удовлетворением отметил, как расширились ее глаза. Хотя он уже упоминал ее любовника в их предыдущей беседе, наутро после благотворительного бала, имя Эверерада еще ни разу не произносилось вслух между ними.

Она сердито постучала пальцами по крышке бюро, стиснув зубы.

- Понятия не имею, о ком это ты.

Северус закатил глаза.

- Корделия, избавь меня от своего актерства. Я знал о вас с Эверардом еще до того как мы поженились, как тебе прекрасно известно. Половина магического сообщества знает о вас с Эверардом Монро, так что даже не пытайся отрицать.

Корделия сжала губы и не проронила ни слова в ответ.

- Ты проводишь с ним практически каждые выходные, в основном в твоем загородном доме в Эдинбурге, или в его поместье в Абердине. Вы начали встречаться незадолго до смерти Гилберта Нота. У меня не только есть исчерпывающие доказательства этого, но и бесчисленные свидетели, которые подтвердят, что вы состоите в любовной связи уже долгие-долгие годы.

Она скрестила руки и сердито уставилась на Северуса.

- Мо? – позвала она, и маленькая домовая с треском появилась перед ними.

- Вы звать, хозяйка Корделия?

- Крепкий кофе, пожалуйста, и побольше, - скомандовала Корделия.

Мо прищурилась и, нехотя кивнув, дисаппарировала.

Корделия отвернулась от Северуса и достала из одного из ящиков бюро несколько документов. Она начала, молча, просматривать их, пока, наконец, не появилась Мо с подносом, на котором был кофе и бутерброды.

- Спасибо, Мо, - прошептал Северус, беря у домовой поднос и ставя его на маленький кофейный столик.

Корделия молчала, пока Мо снова не исчезла. Наклонившись вперед, чтобы налить себя чашку кофе, она сказала:

- Ну, Северус, мне бы очень хотелось посмотреть на доказательства, о которых ты упомянул, и полагаю, у тебя есть документы, которые могут подтвердить твое предполагаемое «состояние»?

- Я очень тщательно собирал все важные документы с момента нашей свадьбы, Корделия, - сказал он. - И все необходимые документы подготовлены для твоего изучения.

- Ну, так неси их сюда, - приказала он. - У меня есть копия нашего брачного договора и целый день на то, чтобы досконально его изучить.

Северус встал и вышел из комнаты, с трудом подавив желание хлопнуть дверью. Спустившись в подвал за документами, он глубоко вздохнул, дав наконец волю затопившему его гневу. Его руки задрожали при воспоминании об оскорблениях, которые его жена отпускала в адрес Гермионы, но он тут же приказал себе думать о другом. Как бы ему ни хотелось запустить в Корделию каким-нибудь гадким заклятьем, пожизненное заключение в Азкабан, которое неминуемо последует за этим, конечно же, не стоит краткого мига удовлетворения.

Гермиона была невероятно признательна Альбусу Северусу Поттеру, чье расписание кормлений вынудило Джинни уйти незадолго до двух часов. Сначала Гермиона хотела отменить свой обед с Джинни, но подумав о том, как немного возможностей сейчас у ее подруги выйти куда-то из дома, девушка не нашла в себе сил отказать ей в этом развлечении. Тревога выворачивала ее изнутри, и хотя она знала, что ей лучше бы не возвращаться домой, а занять себя визитами к друзьям или походом по магазинам, Гермиона чувствовала себя настолько вымотанной, что аппарировала на ступени своего дома, стоило только Джинни отправиться к себе домой.

Подумывая о том, не принять ли ей перечного зелья, чтобы побороть охватившую ее слабость, она спустилась вниз за чашкой чая. Там она обнаружила Ланца, сидящего за кухонным столом, на котором были разложены черно-белые волшебные фотографии.

- Привет, душечка, - добродушно поприветствовал он вошедшую Гермиону. - Я только что заварил хороший крепкий чай.

- Привет, Ланц, - устало улыбнувшись, ответила она, присаживаясь за стол и призывая кружку из шкафа. - Чем занимаетесь?

- Просто разглядываю старые фотографии, - рассеяно ответил Ланц, с улыбкой беря в руки одну из фотографий. - Смотри, эта фотография сделана в день вручения мне диплома знахаря.

Гермиона взяла из его рук фотографию и изумленно вздохнула. Молодой человек на фотографии, одетый в форму больницы Св. Мунго, был невероятно красив. На вид ему было лет двадцать пять - двадцать семь, и его темно каштановые волосы спускались ему на плечи. Лицо его было гладко выбрито, подбородок сильный и уверенный, а под мантией угадывалась неплохо развитая мускулатура.

Ланц улыбнулся.

- На этой фотографии мне примерно столько же сколько тебе сейчас, - тихо сказал он.

- Вы были таким симпатичным! - воскликнула Гермиона. - Спорю, что вы разбили немало сердец в свое время.

Ланц усмехнулся.

- А вот наша компания в Шотландии. Мне тут около пятидесяти. Это один из походов Ньюта Скамандера. Было весело!

Гермиона потянулась за фотографией и перед ее взглядом предстала группа волшебников и волшебниц, среди которых она тут же узнала Альбуса Дамблдора. Его длинные волосы на фотографии были еще рыжевато-каштановыми, Гермионе удалось разглядеть только несколько седых прядей, но не узнать его крючковатый нос было невозможно.

- Это вы? - спросила Гермиона, показывая на самого невысокого мужчину.

Ланц сощурился, пытаясь разглядеть лицо на фото.

- Да, это я. А отгадай, кто это стоит рядом?

Гермиона пристально вгляделась в женщину, которая стояла рядом с пятидесятилетним Ланцем. На вид ей можно было дать лет тридцать с небольшим.

- Не может быть! – задохнувшись от удивления, воскликнула она. - Неужели это Минерва МакГонагалл?

- Она самая! - ответил Ланц.

Гермиона широко улыбнулась при виде фотографии своей бывшей преподавательницы, и Минерва на фотографии улыбнулась и помахала ей в ответ. Женщина на фото была без очков, а ее волосы, темные и блестящие, были свободно распущены, а не собраны в тугой узел на затылке.

- А, смотри, - с любовью произнес Ланц, передавая ей следующую фотографию. - Тео исполнилось пять лет.

Девушка взяла фото и улыбнулась при виде своего бывшего мужа. Пятилетний Тео уже тогда был высоким и жилистым. На фотографии он стоял рядом со столиком, на котором возвышался праздничный торт и гора подарков. Рядом с ним, взирая на него с нескрываемым обожанием, стояла Корделия. При виде свекрови Гермиона почувствовала, как ей стало трудно дышать. Корделия всегда была очень ухоженной и притягивающей взгляды, но на этой фотографии с глазами полными любви к сыну, она была невероятно красива.

Ланц взял в руки следующую фотографию.

- Это групповой снимок учеников из слизерина во времена, когда Корделия была старостой школы.

Гермиона перевела взгляд на фотографию, которую протягивал ей Ланц, и сразу же узнала Корделию и стоявшую рядом с ней молодую Нарциссу Малфой. Ее глаза обшарили толпу стоявших вокруг подростков, и, наконец, нашли Северуса, худого и несчастного, с лицом полускрытым от окружающих за пеленой черных прямых волос. Многие мальчишки на фото восхищенно поглядывали на Корделию, и Гермиона впервые задумалась о том, что многие взрослые волшебники сейчас наверняка завидовали тому, какая жена досталась Северусу. Эта мысль взволновала ее, и она озабоченно вздохнула.

При звуке, который с головой выдал ее беспокойство, Ланц нахмурился.

- У вас, девушка, что-то случилось?

Гермиона пожала плечами.

- Эти выходные были наполнены событиями.

Она принялась грызть ногти, раздумывая о том, может ли она рассказать Ланцу о произошедшем. Ему, несомненно, можно было доверять, и девушка отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-нибудь заверил ее в том, что все будет хорошо.

- Сейчас, пока мы здесь беседуем, Северус просит у Корделии развода.

Ланц забарабанил пальцами по столу.

- Давно пора, черт побери, - с явным удовольствием ответил он. - Он сделал тебе предложение?

Гермиона мгновенно покраснела.

- Нет. Но он сказал, что мы все равно будем вместе, независимо от того, чем закончится их сегодняшний разговор.

- Чудно, чудно, - захлопал в ладоши Ланц.

- Это правда хорошо? – беспокойно переспросила Гермиона. - Вы, правда, думаете, что она его так просто отпустит?

- Я совершенно уверен, что без боя она его не выпустит, - признал Ланц. - Но ты можешь не выходить замуж до конца марта, и если Северус запустит этот шар сегодня, у нее будет куча времени на то, чтобы справиться со своими приступами сволочизма.

Гермиона подпрыгнула, когда на кухне с треском появилась Мо. Маленькая домовая вытерла о фартук свои руки и направилась к плите, мурлыкая себе под нос какую-то песенку.

- Привет, Мо! - радостно поприветствовал ее Ланц. - Ты сегодня уже была на той стороне улицы?

Мо мрачно кивнула.

- Госпожа Корделия хотеть кофе.

- Ясно, - пробормотал Ланц, поглядывая на Гермиону. - И как тебе показались Северус и Корделия? Крику было много?

- Никакого крика, - покачав головой, ответила Мо. - Они просто злобно смотреть друг на друга. Много смотреть.

Гермиона и Ланц переглянулись и Ланц начал хихикать.

- А, ну я думаю, что Северус в этом виде программы мог бы представлять Англию на любых международных соревнованиях даже в те дни, когда он в хорошем настроении, - он похлопал Гермиону по руке. - Не беспокойся, душечка. Все, в конце концов, будет хорошо.

Гермиона опустила глаза и кивнула, желая разделять его оптимизм и отчаянно надеясь, что время без вестей от Северуса пролетит быстро. Еще не было и трех часов пополудни, а день уже казался чуть ли ни самым длинным в ее жизни.

ssSss

Северус сделал глоток горячего кофе. Напротив него в кресле сидела его жена, которая надев очки, внимательно изучала разложенные перед ней финансовые документы и справки о состоянии банковских счетов. Он пристально вглядывался в ее лицо, на котором застыло выражение намеренного упрямства и нежелания идти навстречу. Ее сопротивление не было для него неожиданностью, Северус был рад уже тому, что она попросила посмотреть документальные свидетельства его богатства и ее неверности. Наблюдая за тем, как она изучает документы, он подумал, что результат конфликта зависит от того, какие отношения связывают ее с Эверардом Монро. Если Корделия по-настоящему любила его и хотела быть с ним, шансы на позитивный исход были неплохими. Но если она стала несчастлива с Эверардом, или если они отдалились друг от друга, это будет дополнительно причиной для отказа от развода.

Прошло уже более двух часов с тех пор как он принес документы с кухни и за окном уже почти стемнело. Северус зажег свечи и светильники в комнате, и вскоре их окутал теплый свет, который, однако, не мог развеять царившую между ними холодность и отчужденность. Северус развел в камине огонь и налил себе еще одну чашку кофе.

Корделия, наконец, подняла глаза от бумаг, которые она держала в своей руке, и Северус понял, что она была поражена размерами его состояния, хотя и не хотела этого показывать.

- Полагаю, возможно вызвать одного из гоблинов Гринготса для подтверждения достоверности этих документов? – спросила она.

Северус кивнул.

- Когда мой капитал достиг определенного размера, меня обеспечили сейфом повышенной безопасности и персональным консультантом по имени Гримблшанк. Можешь обратиться к нему за подтверждением.

Уголок его рта дрогнул в усмешке: было очевидно, что Корделия поражена суммой, которую ему удалось скопить, но она изо всех сил старалась сохранить невозмутимое выражение лица.

С притворным безразличием она бросила свиток пергамента на стол.

- Твои деньги меня не волнуют и не интересуют, Северус. Я обеспечена до конца своих дней, мне ни к чему твои деньги.

- Тем не менее, - терпеливо начал Северус, - ты не можешь отрицать, что у меня есть возможность выплатить тебе все, что я брал у тебя в долг, и сверх того предложить тебе щедрую компенсацию в связи с разводом.

- Чтобы предложить мне щедрую компенсацию в связи с разводом, тебе сначала придется убедить меня дать тебе развод, Северус, - с притворной улыбкой ответила она, - а я пока не увидела и не услышала ничего, что могло бы меня убедить так поступить.

Стиснув зубы, Северус извлек из папки, лежавшей перед ним на столе, еще одну пачку бумаг. Он бросил их Корделии.

- Что это? – спросила она, с отвращением взирая на перевязанные шнурком документы.

- Доказательства, - коротко ответил Северус, сплетя пальцы.

- Доказательства чего? – огрызнулась она.

- Доказательства твоей неверности, собранные за последние семь лет, - спокойно ответил он, с наслаждением отдаваясь возможности вступить в открытое противостояние с женой.

Корделия, сощурившись, взглянула на него и, придвинув к себе документы, развязала шнурок, которым они были стянуты. Взяв первый, она, нахмурившись, углубилась в его изучение.

- Перечень предполагаемых свиданий с любовником? Время, дата и место? – ехидно ухмыльнувшись, спросила она. - Думаю, тебе понадобится нечто посущественнее, чтобы все это подтвердить, Северус.

- Если ты откроешь тот желтый конверт, ты обнаружишь в нем неопровержимые доказательства на каждую из указанных дат.

Корделия недоверчиво хмыкнула и открыла конверт. Внешне она выглядела совершенно спокойной, но Северус заметил, что ее руки дрожали, когда она доставала из конверта лежавшие там фотографии.

При виде первой из них глаза ее расширились от ужаса.

- Ты шпионил за мной! – возмущенно воскликнула она. - Как ты посмел влезть в мою личную жизнь. Как … как ты посмел! - Она бросила фотографии на стол, словно они жгли ей руки.

Северус взглянул на фотографии и узнал первую, которую он сделал еще до того как они поженились. На ней была запечатлена Корделия, приветственно улыбающаяся подходящему к ее коттеджу в Эдинбурге Эверарду, а потом наклоняющаяся к нему и страстно целующая его в губы. Было практически невозможно предположить, что людей, запечатленных на этой фотографии, связывало нечто меньшее, чем сексуальные отношения.

- Мне было известно о вас с Эверардом, Корделия, еще до того, как я сделал тебе предложение. Ни разу за те годы, что мы были женаты, я не принуждал тебя прекратить эту связь. Я никогда не вмешивался в твою личную жизнь, но я предусмотрительно позаботился о том, чтобы заблаговременно собрать все доказательства на тот случай, если когда-нибудь мне понадобится развод. Твое поведение подтверждает, что такая предусмотрительность оказалась нелишней. У меня обширная подборка доказательств твоей неверности, и я могу использовать их в суде, чтобы обязать тебя дать мне развод.

Корделию очевидно снедала с трудом сдерживаемая ярость.

- Если тебе было известно о наших отношениях с Эверардом до брака, то это доказывает, что ты добровольно принял такую ситуацию, Северус. И если это так, то это обстоятельство не может привести к разводу. Если ты добровольно жил в таких обстоятельствах семь лет, они вряд ли могут быть основаниям для развода сейчас.

Северус потер переносицу.

- Во имя Мерлина, Корделия. Нам нет причин оставаться в браке после февраля. Ты, наконец, сможешь быть с Эверардом Монро, не заботясь больше о том, чтобы постоянно прятаться и скрываться, а я смогу встречаться с тем, с кем захочу.

- Ах, избавь меня, пожалуйста, от твоей лживой заботы, Северус. Тебе наплевать на то, буду я счастлива с Эверардом или нет. Тебе нужен развод, чтобы быть с Гермионой Грейнджер. Я не настолько глупа. Я слышала ваш разговор этим утром, и мне особенно понравилась часть про то, как хорошо ты меня знаешь и можешь со мной справиться. Ну, так вот, считай, что я доказываю тебе обратное, Северус Снейп. Ты не знаешь меня и никогда не знал. Я отказываюсь дать тебе развод. Мне все равно, если ты уйдешь… Ты будешь тем, кто потеряет свое лицо в обществе, если ты решишься уйти, так что, пожалуйста, поступай как знаешь. Но я категорически отказываюсь дать тебе развод.

- Если ты откажешься дать мне развод, я обращусь в Визенгамот, Корделия. Я предам гласности твои отношения с Эверардом, я вызову свидетелей, и я запятнаю твое имя грязью.

- Так почему бы тебе не попробовать, Северус? – самоуверенно ответила она. - Уверена, что ты прекрасно знаешь, что в Визенгамоте у меня немало близких знакомых. Более того, волшебник, который сейчас возглавляет департамент разводов в Министерстве Магии, является моим близким другом.

Северус откинулся назад с торжествующей ухмылкой на губах. Корделия сама того не ведая позволила ему вытащить из рукава припрятанный там козырь. Он надеялся, что до этого не дойдет, но она, судя по всему, решила специально все максимально усложнить.

- Мне прекрасно известно, что твой друг возглавляет сейчас этот департамент, Корделия, и мне также известно, что два года назад он отвечал за отдел Строительства и планирования в Министерстве.

Впервые с начала их разговора пятью часами ранее на лице Корделии отразилась неподдельная тревога.

- Не понимаю, какое это имеет отношение к предмету разговора, - пробормотала она, пристально глядя на Северуса своими темно синими глазами.

Северус наклонился вперед, чувствуя, что, наконец, он может продвинуться в достижении желаемого результата.

- Два года назад ты подавала прошение о том, чтобы с помощью волшебства отремонтировать и увеличить твою резиденцию на Гросвенор Сквер. Когда тебе в этом было отказано, ты быстро нашла возможность познакомиться с главой этого офиса – толстым коротышкой по имени Зебулум Уильямс, которого мы несколько раз приглашали сюда на твои вечеринки.

- Мы слишком далеко уклоняемся от темы, Северус…

Он поднял руку.

- Думаю, что ты скоро увидишь, что это все непосредственно относится к теме нашего разговора, - спокойно ответил он. - Чтобы обеспечить себе получение разрешения на изменение своего дома, ты соблазнила Уильямса, и вскоре твое заявление было удовлетворено.

Корделия смотрела на него с выражением, в котором смешалось отчаяние и ярость.

- И полагаю, ты можешь это подтвердить, не так ли?

- Совершенно верно, - с удовлетворенной ухмылкой ответил Северус. Он извлек последние документы из папки и положил их в середину стола. - У меня есть копии вашей переписки с Уильямсом, в дополнение к уличающим фотографиям.

Дрожащими пальцами Корделия потянулась вперед и взяла толстый конверт. Открыв его, она быстро просмотрела содержимое. Когда ее глаза снова встретились с глазами Северуса, в ее взгляде читалась неприкрытая ярость.

- Ты самый лживый, непорядочный жулик, которого я когда-либо встречала, - прошипела она.

Северус сухо усмехнулся.

- В данных обстоятельствах, моя дорогая, я бы еще подумал, кого из нас называть лживым и непорядочным. Мне не доводилось использовать искусство соблазнения для того, чтобы согласовать перепланировку; я лишь использовал свои навыки шпиона, чтобы обеспечить себе на всякий случай пути отхода.

- Не изображай из себя святошу, Северус. На мне, по крайней мере, не было Темной метки.

Глаза Северуса сощурились, и его рука инстинктивно схватилась за предплечье.

- И что ты собираешься делать со своими нечестно-добытыми доказательствами, Северус? Учитывая, что не Зебулум будет решать, какие доказательства могут быть признаны приемлемыми в бракоразводных делах, не вижу, чем тебе может помочь эта информация.

Он снова ухмыльнулся.

- В мои намерения не входило показывать это Зебулуму Уильямсу, - пояснил он. - У меня есть гораздо лучший адресат для моих «нечестно-добытых доказательств», как ты их называешь. Уверен, что Эверард Монро сочтет их отвратительными.

В ту же секунду Корделия вскочила, и по выражению ее лица Северус понял, что он не ошибся в своих предположениях: Эверарду ничего не было известно о ее краткой связи с Зебулумом Уильямсом.

- Как ты смеешь меня шантажировать, - прошипела Корделия, доставая из складок своей элегантной мантии волшебную палочку.

- Я не хочу шантажировать тебя, Корделия, но если ты не желаешь вести себя разумно, ты не оставляешь мне другого выбора кроме как воспользоваться ... моими способностями к убеждению. Если ты не готова добровольно дать мне развод, я отправлю эти фотографии Эверарду Монро. Он возможно и готов мириться с необходимостью твоего брака со мной, но я уверен, что твоя маленькая интрижка в корыстных целях ему вряд ли понравится.

Корделия нацелила палочку в грудь Северусу.

- Ты, ублюдок, - прошептала она.

Северус пожал плечами.

- Я стою пожизненного заключения в Азкабане?

Корделия сверлила его разъяренным взглядом, очевидно обдумывая свои дальнейшие действия. Через несколько мгновений она опустила палочку, нацелив ее на стопку фотографий и свитков пергамента на столе. Северус вскочил со своего кресла и выхватил собственную волшебную палочку.

- За уничтожение твоих драгоценных фотографий меня в тюрьму не посадят, - пробормотала Корделия, победно глядя на мужа.

- Убери свою палочку от этих документов … Немедленно, - приказал Северус, нацелив свою палочку в голову Корделии. Он не был глупцом и сделал копии всех фотографий и писем, которые лежали в полной неприкосновенности в его сейфе в Гринготсе. Но он не делал копии своих финансовых документов, восстановление которых могло бы занять долгие месяцы, значительно затянув бракоразводный процесс.

- Заставь меня, - огрызнулась Корделия. Она стояла, не шелохнувшись, нацелив палочку на документы. Северус стоял напротив, нацелив свою палочку в голову жены, лихорадочно обдумывая дальнейшие действия.

Прежде чем кто-то из них успел что-либо предпринять, дверь бесцеремонно распахнулась, и на пороге возник Ланцелот Милл. Опираясь на свою трость, он захромал к столу.

- Ну, разве это не удачное стечение обстоятельств, что я как раз решил зайти с вами поздороваться, - без тени улыбки произнес он, переводя взгляд со своей племянницы на Северуса и обратно.

- Дядя Ланц, происходящее здесь тебя совершенно не касается, и я попрошу тебя немедленно уйти, - приказала Корделия, не отрывая взгляда от Северуса, а палочку от документов на столе.

- Чепуха, - ответил Ланц, присаживаясь за стол.

- Она права, Ланцелот, - пробормотал Северус. - Это тебе действительно не касается.

- Полнейшая ахинея, - воскликнул Ланц. - Происходящее касается моей племянницы, моего друга, моей соседки и мужчины с очень красивой бородой, так что для меня это крайне важно.

Корделия нахмурилась и мельком взглянула на своего дядю.

- Мужчины с очень красивой бородой?

- Эверарда, глупая, - театрально закатив глаза, ответил Ланц.

Корделия задохнулась от неожиданности.

- Ты знаешь об Эверарде?

Ланц усмехнулся.

- Все знают об Эверарде. - Он перевел взгляд на Северуса, который опустил палочку. - Северус, не мог бы я поговорить со своей племянницей наедине.

- Как видишь, Ланц, мы в самом разгаре обсуждения одного довольно серьезного вопроса, - пояснил Северус. - Сейчас не самое подходящее время.

- Время самое что ни на есть подходящее, - заверил его Ланц. - То, что я хочу сказать, отвечает и твоим и ее интересам.

Северус устало вздохнул и убрал палочку в складки своей мантии.

- Хорошо. Я буду в своем кабинете.

Он подошел к двери и, взглянув еще раз на Корделию и Ланца, вышел, не забыв предварительно незаметно наложить на дверь заклятье звукопроницаемости. Он успел спуститься вниз по лестнице и закрыть дверь в свой кабинет, когда сверху раздался усиленный магией голос Ланца.

- Корделия, умоляю тебя, сядь.

Северус ясно услышал вздох Корделии и звук отодвигаемого кресла.

- Внимательно подумай о том, что ты хочешь мне сказать, Ланцелот Милл, - напряженно ответила Корделия. - Это мой дом и я не позволю себя здесь шантажировать или запугивать.

- Корделия, - ласково сказал Ланц, не обращая внимания на ее предостережения, - я люблю тебя.

- Прекрати, дядя Ланц.

- Нет, девочка моя, это правда. Я очень тебя люблю.

- Что за игру ты затеял? - огрызнулась Корделия.

- Я люблю тебя с того самого момента, когда впервые взял тебя на руки малышкой, но мне пришлось молча смотреть на то, как ты в течение своей жизни принимала не самые верные решения, к которым тебя, вне всякого сомнения, подтолкнул недостаток любви со стороны моего брата идиота, твоего отца. В результате ты была лишена счастья быть с тем, единственным мужчиной, которого любила, и сама не позволила себе быть счастливой.

Северус зажмурился, уверенный, что с его женой такие штучки не сработают.

- Что ты имеешь в виду, говоря, что я не позволила себе быть счастливой? - спросила Корделия. - Разве у меня когда-то был выбор?

- Могу я быть с тобой до конца честным, наконец, и рассчитывать на встречную откровенность? - спросил Ланц. - Можем ли мы, впервые с тех пор как тебе исполнилось восемь, откровенно поговорить друг с другом?

- Хорошо, вот тебе откровенность: когда мне было восемнадцать меня, по распоряжению темного волшебника, соблазнил мужчина, который, как я думала тогда, любил меня всем сердцем; на моих глазах мой сын страдал от того, что его отец был пожирателем смерти; когда я, наконец, встретила того, кого полюбила, и освободилась от своего мужа, мои шансы на счастье были сметены законом о браках.

Корделия умолкла, и Северус задержал дыхание, ожидая продолжения.

- Я вышла замуж за Северуса, поскольку полагала, что мы оба выиграем от этого брака. Так и произошло, но сознание того, что он никогда не хотел меня получить, больно меня ранило. Я прекрасно знаю, что притягиваю восхищенные взгляды многих волшебников, дядя Ланц, но мой муж никогда не был одним из них. Да, знаю, я и сама никогда не любила его, но мне не доставило удовольствия наблюдать за тем, как он влюбляется в девушку, намного моложе меня, которая к тому же была раньше моей невесткой. Я ничем ему не обязана; я не понимаю, почему я должна дать ему развод, именно поэтому, как я понимаю, ты здесь, Ланц, чтобы уговорить меня отпустить его. Ну, так это не поможет.

- Корделия, любовь моя, перестань думать об окружающих. Забудь о них всех на минуточку и давай сосредоточимся на тебе. Ты любишь Эверарда Монро? - спросил Ланц, в голосе которого слышалось искреннее сочувствие.

- Проклятье, Ланц, это не твое дело! - прошипела Корделия.

- Ты. Любишь. Его? - упрямо повторил Ланц.

Северус услышал вздох Корделии

- Да, я люблю его.

- Он любит тебя?

Корделия ответила не сразу.

- Да, любит. Очень. Он единственный человек в моей жизни, в чьей любви я по-настоящему уверена.

- Так почему тогда ты не подаришь себе свободу быть с мужчиной, которого ты любишь? - настойчиво спросил Ланц.

Корделия шлепнула ладонью по столу.

- Все не так просто, Ланц!

- Именно так просто! – возразил он. - Все действительно так просто, Корделия. В следующем августе тебе будет пятьдесят. Через год в то же время ты сможешь быть с человеком, которого любишь, и перестать скрывать это от общества. Ты сможешь быть счастлива, по-настоящему счастлива, впервые с тех пор как ты была ребенком!

Корделия молчала.

- Ты заслуживаешь счастья, Корделия. Эверард хороший человек, и вы будете счастливы вместе. Но не надо под влиянием момента действовать во вред самой себе. Не цепляйся за Северуса только затем, чтобы заставить его страдать. Он тоже хороший человек. И тоже заслуживает счастья.

Корделия недоверчиво хмыкнула.

- Он встречался с моей бывшей невесткой за моей спиной несколько месяцев! И ты считаешь, что он заслужил увезти ее к заходящему солнцу на белом коне?

- Какая разница? – спросил Ланц, начиная терять терпение. - Ты любишь Эверарда. Северус любит Гермиону. Ты держишь в своих руках судьбы и счастье четырех людей, Корделия. Поступи правильно. Позволь себе жить. Отпусти Северуса!

В комнате снова воцарилось молчание.

- Я хочу дожить до того момента, когда я смогу увидеть тебя счастливой, - тихо продолжил Ланц. - Я хочу видеть как ты, улыбаясь, идешь по улице рука об руку с Эверардом Монро, и это будет возможно, только если ты дашь Северусу развод. Если ты не хочешь делать этого для него, сделай это для себя, Корделия.

Корделия усмехнулась.

- Ланцелот Милл, ты невероятно назойливый старик.

- Да, я знаю. И последнее, что я хотел сказать: твоя жизнь была отмечена неверными решениями, которые сделали тебя несчастной. Не цепляйся за Северуса из ревности и не добавляй это к списку тех разрушительных решений, которые ты уже принимала в своей жизни. Позволь всем вам быть счастливыми.

Раздался скрип отодвигаемого стула, а затем характерны стук трости Ланца.

- Я пошел домой. Обними своего старенького дядюшку.

Северус поспешно снял заклятье звукопроницаемости, а через две минуты услышал стук в дверь своего кабинета. Он открыл дверь и увидел Ланца.

Тот тут же ткнул его своей тростью в грудь.

- Я видел, как ты наложил заклятие звукопроницаемости, отвратительный старый шпион.

Он выглядел рассерженным, но в его глазах блестели озорные искорки, поэтому Северус в ответ улыбнулся.

- Признаю, виновен, - пробормотал он.

- Дай ей несколько минут подумать о том, что я сказал, - произнес Ланц, отворачиваясь и направляясь к лестнице, – а потом иди и поговори с ней. Спокойно, по взрослому и, не прибегая к шантажу.

Северус нахмурившись, следил за удаляющимся Ланцем, раздумывая о том, могут ли разговоры этого старика о любви и счастье сработать там, где не сработал его подход, основанный на требованиях и угрозах.

Гермиона проснулась и, с трудом разлепив глаза, посмотрела на часы. Было всего шесть часов вечера, и она решила, что больше не будет спать. Девушка села, достала свою палочку и, изящно взмахнув ею, зажгла свечи в комнате, чувствуя себя совершенно нездоровой. Нахмурившись, она приложила свою ладонь ко лбу: он был на ощупь прохладным, но Гермиона на всякий случая призвала из ванной магловский градусник. Засунув его в рот, она попыталась сосредоточиться на чтении, но мелкий шрифт выбранной книги вызывал у нее тошноту. Через несколько минут она достала градусник: нет, ее температура была абсолютно нормальной. Очевидного объяснения ее недомоганию не было: у нее не было температуры; не болело горло; не болела голова. Просто общее чувство недомогания и слабость.

Девушка взбила подушку и перекатилась на бок, приписав свое дурное самочувствие переработкам и стрессу. Ей на глаза попался маленький календарь, стоявший на ее туалетном столике и она застонала при мысли о том, что до Рождества осталось всего четыре дня, и всего три месяца до того момента, когда она снова попадет под действие закона о браке. Время летело слишком быстро, и она уже собиралась начать составлять в уме перечень подарков, который ей еще предстояло купить, когда внезапно ей в голову пришла совсем иная мысль.

Вскочив с кровати, Гермиона схватила со столика календарь. Она поспешно перелистнула страницу назад, на предыдущий месяц, где она обвела в кружок первое ноября. Закрыв глаза, она принялась мысленно считать и поняла, что четыре недели после первого ноября это двадцать девятое ноября, но, взглянув снова на календарь, она убедилась, что кружка вокруг этой даты она не обвела. Чувствуя, как ее захлестывает паника, девушка осознала, что у нее задержка уже на несколько недель. Ее цикл всегда был достаточно регулярным – разумеется, случалось, что иногда он сбивался на пару дней, но не больше чем на неделю. И уж конечно не на три.

Дрожащими руками она поставила календарь на место и как во сне подошла обратно к кровати, Присев на краешек, Гермиона постаралась осознать единственное объяснение происходящему. Но как такое могло случиться? Она всегда с вниманием относилась к наложению противозачаточных заклятий, и не могла теперь припомнить ни одного случая, когда бы она этого не сделала. Однако девушка не могла не признать, что последние несколько месяцев она была слишком рассеянной. Не раз, после того как они с Северусом занимались любовью, Гермиона лежала долгими часами без сна и думала о них и о его чувствах. Так ли уж сложно было представить себе, что в таких обстоятельствах она могла один раз ошибиться?

Услышав за дверью стук трости Ланца, девушка быстро забралась под одеяло. Она нежно любила его, но сейчас была не в том состоянии, чтобы с ним разговаривать, и ей отчаянно хотелось побыть одной.

Раздался стук в дверь ее спальни.

- Ты не спишь, душечка?

Она крепко зажмурилась, надеясь, что он не станет заглядывать. Ланц снова постучал.

- Гермиона? Ты там?

Девушка молчала, и через пару минут она услышала стук его трости по ступеням лестницы, ведущей наверх. Посильнее закутавшись в одеяло, Гермиона постаралась дышать размерено и справиться с роем мыслей, захлестнувших ее сознание.

Северус аккуратно открыл дверь в комнату Корделии. Она сидела там же за столом, глядя в камин, судя по всему, пребывая в глубокой задумчивости. Он подумал, что его жена выглядит гораздо спокойнее, и отметил, что документы так и лежали нетронутыми в центре стола. Он присел напротив, не зная как начать разговор. Она решила это за него.

- Почему ты сделал мне предложение, Северус? - спросила Корделия, поднимая на него свои глаза.

Он удивленно приподнял бровь.

- Потому что я хотел остаться в Англии. Как бы несчастлив ни был я здесь, я полагал, что продолжить жить здесь это все же лучше, чем начать все заново заграницей. В день нашей встречи в Вестминстерском Аббатстве, я был уверен, что ты решение всех моих проблем, и после того, как я провел небольшое расследование и узнал об Эверарде, я понял, что ты тоже выиграешь в результате нашего брака.

- Поверить не могу, что ты знал об Эверарде, и все равно согласился на мне жениться, - мягко ответила она.

- Меня это совершено не беспокоило, Корделия. Никто из нас не вступал в этот брак по любви; это в каком-то смысле уравнивало нас.

Она снова посмотрела в огонь, прежде чем сказать:

- Хотела бы я знать это тогда. Все эти годы – ложь, тайны. Почему мы с самого начала не были честны друг с другом?

Северус усмехнулся.

- Привычка, выработавшаяся за долгие годы жизни, возможно. Слизеринская парочка от и до.

Она улыбнулась, не отрывая взгляда от огня в камине.

- Эверард из Гриффиндора.

Северус опустил голову, поборов порыв сказать о том, что и Гермиона тоже. Корделия посмотрела на него и рассмеялась.

- Давай Северус, можешь сказать: как и Гермиона.

Он смущенно и неуверенно улыбнулся в ответ.

- Как и Гермиона, - пробормотал он.

Она откинулась назад и вздохнула.

- Больно осознавать, что ты никогда не желал меня, Северус. Мы заключили наш брак под влиянием необходимости, и ты не хотел меня.

Он не ожидал, что разговор так повернется.

- Я знал, что ты любишь другого, Корделия. В каком-то смысле дело совсем не в тебе. Ты знаешь, что ты привлекательная, умная и желанная женщина, но я никогда не смог бы желать женщину, состоящую в отношениях с другим мужчиной.

Она задумчиво посмотрела на него.

- Правда, что Гермиона спасла тебе жизнь, когда ты был ранен?

Северус постарался скрыть шок. Она никогда раньше не упоминала об этом.

- Откуда ты знаешь?

- У Нарциссы были подозрения; она полагала, что либо Гермиона, либо Гарри Поттер спасли тебя в ту ночь, - Корделия внимательно посмотрела на Северуса. - Это одна из причин, из-за которой ты ее любишь?

Северус усмехнулся.

- Как раз наоборот: долгое время, это была одна из главных причин, из-за которой я ее не выносил.

Корделия нахмурилась.

- Как же все изменилось.

Северус тоже нахмурился в ответ, чувствуя, что приближается ключевой момент.

- Все действительно изменилось, Корделия, с этим не поспоришь, но этот день должен был рано или поздно настать. Наступление твоего пятидесятилетия было неизбежно и, как следствие, неизбежно было и твое освобождение от закона о браках.

Она отвернулась и снова уставилась в огонь. Потянулись минуты молчания, казавшиеся Северусу невыносимыми, который хотел прояснить все до конца, но боялся сказать что-то не то.

- Я была благодарна тебе, когда ты сделал мне предложение, Северус, – наконец пробормотала она. - Ты нравился мне, когда мы учились в Хогвартсе, и я была невероятно признательна тебе за твою доброту к Тео во время его обучения там. Эверард не мог уехать из страны, когда бы принят закон: у него престарелые родители, и он не мог, будучи их единственным сыном, бросить их здесь. Ты дал мне возможность остаться в Англии вместе с моим сыном и семьей, находясь поблизости от Эверарда. - Она вздохнула и посмотрела на Северуса с выражением сожаления. - Долгие годы мы жили с тобой так дружно, Северус? Когда все пошло наперекосяк?

Северус наклонился вперед.

- Я тоже был признателен тебе, Корделия, за то, что ты приняла мое предложение. Я всегда был асоциальным, и ты избавила меня от мучительной необходимости налаживать новые связи заграницей. Что более важно, ты помогла мне начать собственное дело, которое оказалось чрезвычайно прибыльным. Но прошу тебя, поверь, что в мои намерения никогда не входило завязывать отношения с Гермионой Грейнджер. Даже когда стало совершенно очевидно, что мы оба испытываем чувства друг к другу, я изо всех сил сопротивлялся искушению отдаться им. Я никогда не хотел причинить тебе боль или унизить тебя.

Она пристально посмотрела на него. Северус смотрел на нее, не отводя взгляда, желая, чтобы она поняла, что он никогда не желал намерено сделать ее несчастной. Спустя некоторое время она тихо произнесла:

- У меня есть одно важное условие, Северус. Я попрошу, чтобы вы с Гермионой не жили в доме на другом конце площади. Я знаю, что ей принадлежит часть здания, но им с Ланцем придется как-то решить этот вопрос. Возможно, это не слишком великодушно с моей стороны, но для меня непереносима мысль о том, что мой бывший муж будет жить со своей любовницей через дорогу от меня.

Северус кивнул, чувствуя, как бешено застучало в груди его сердце, не смея поверить в то, что он на грани того, чтобы договориться о разводе.

- Я полностью подчинюсь твоему желанию. Мне оно кажется совершенно обоснованным.

Корделия удовлетворенно улыбнулась и достала из горы документов в центре стола один из свитков.

- В таком случае, Северус Снейп, я согласна дать тебе развод.

Он с трудом поборол улыбку и просто кивнул.

- Спасибо, Корделия. Надеюсь, мы оба приобретем в результате твоего решения.

На его глазах Корделия призвала перо и пробежала глазами документ. Она задержалась на пустом месте в строчке, где нужно было вписать дату развода, и подняла на него глаза.

- Двадцать третье февраля тебе подходит?

Северус с энтузиазмом кивнул.

- Конечно.

Она посмотрела на документ, нахмурившись, и задумчиво пожевала кончик пера.

- Вообще-то Северус, я могу сделать даже лучше. Ты можешь сопровождать меня в Министерство магии завтра утром?

Он недоуменно нахмурился.

- Завтра утром?

- Да, - решительно ответила она. - Зачем ждать? Покончим с этим и завершим развод завтра утром. Тебе хватит времени, чтобы собрать свои вещи?

- Но… - он не мог подобрать слова. - Но тебе не исполниться пятьдесят лет до наступления августа. Если мы разведемся сейчас, шестимесячная отсрочка закончится за два месяца до твоего дня рождения; ты вновь попадешь под действие закона.

Корделия пожала плечами.

- Два месяца это не так уж и долго. У меня достаточно друзей в Министерстве, что потянуть кое-какие ниточки. А если даже это не сработает, я смогу пару недель пожить во Франции до своего дня рождения.

Северус смотрел на нее, не веря в происходящее.

Корделия захихикала.

- Не знающий жалости острый язык Северуса Снейпа наконец-то умолк. Кто бы мог подумать?

- Ты уверена, что немедленный развод не создаст для тебя дополнительных осложнений? – спросил он не в силах осознать происходящее.

Она покачала головой.

- Ничего такого, с чем я не смогу справиться. - Корделия наклонилась и поставила в документе дату и подпись, после чего протянула пергамент ему. - Вот, осталось только поставить твою подпись, Северус.

Он взял в руки перо и документ, чувствуя, как по всему телу растекается тепло. Он был в нескольких шагах от того, чтобы вновь стать свободным человеком.

Гермиона еще раз прочитала инструкцию на восемьдесят седьмой странице «Диагностических заклятий». Дрожащими руками она взяла палочку и нацелила ее себе в нижнюю часть живота. Сильнее всего ее смущало то, что она сама не знала, какой результат хочет получить: Подтверждение или опровержение. Она закрыла глаза, сосредоточившись на заклинании из книги, и, наконец, прошептала его вслух.

Чувствуя, как колотится в груди сердце, она открыла глаза и увидела светящееся белое кольцо, висящее в воздухе несколькими сантиметрами выше кончика ее волшебной палочки. Спрятав лицо в ладонях, девушка соскользнула с кровати на ковер, чувствуя, как по ее щекам текут слезы.

Она была беременна.

Как больно сердцу: песнь твоя гнетет
Все чувства, точно я цикуту пью,
И зелье дрему тяжкую несет,
Меня склоняя к смерти забытью

Джон Китс, из Оды Найтингейлу, перевод И.Дьяконов

Гермиона отняла руки от своего заплаканного лица и в тупом оцепенении уставилась на медленно тающий в воздухе белый круг, который по-прежнему висел в нескольких сантиметрах над ее животом.

- Беременна, - прошептала она и почувствовала, как ее захватывает вихрь противоречивых эмоций.

Это был и восторг, и ужас. Девушка была потрясена, но в то же время ощущала, что готова принять произошедшее. Случилось то, чего она так долго хотела: внутри нее появился ребенок, о котором она могла бы заботиться и которого могла бы любить. Как часто она завидовала счастью своих друзей, как часто смотрела на спящих близняшек Падмы и томилась от невозможности иметь своего ребенка. Одно из самых сокровенных ее желаний только что сбылось, но обстоятельства, конечно, оставляли желать лучшего.

Гермиона, покачиваясь, встала с пола и присела на стул возле туалетного столика, пристально разглядывая в зеркале свое побелевшее лицо. Оно было таким же, как и всегда, только, может быть, кожа была бледнее, чем обычно, а глаза покраснели. Она перевела взгляд ниже и аккуратно положила ладонь на живот чуть ниже пояса своих джинсов, однако, никаких изменений не почувствовала.

В произошедшее было невозможно поверить, и Гермиона, опасаясь, что ее сознание решило сыграть с ней злую шутку, снова взяла в руки волшебную палочку. Нацелив ее еще раз себе на живот, девушка снова прошептала заклинание, определяющее беременность. При виде белого круга, который опять появился в воздухе, глаза девушки потрясенно расширились. Отрицать факт беременности было бессмысленно.

Гермиона вновь уставилась в зеркало, пытаясь осознать то, что она действительно, на самом деле, носила ребенка. Ее ребенка. Ребенка Северуса. При мысли о том, какова может быть его реакция, она снова спрятала лицо в ладонях. Он, конечно же, будет недоволен. Он ясно дал ей понять, что никогда не захочет иметь детей, что его несчастное детство начисто лишило его намерений продолжить свой род. Возможно ли, что теперь, когда она носила его ребенка, Северус не захочет иметь с ней ничего общего? Он уверял ее, что они будут вместе, независимо ни от чего, но такой возможности они не обсуждали - об отцовстве речь не шла.

В возбуждении Гермиона вскочила со стула, в очередной раз подумав о том, почему от него так долго нет вестей. Прошло уже семь часов, с того момента, как они расстались, и она больше не могла сопротивляться мыслям о том, что там, на другой стороне площади, что-то пошло не по плану. Она знала, что убедить Корделию развестись будет непросто, но к этому времени девушка рассчитывала услышать хоть что-то от Северуса.

Черно-белое изображение Корделии, влюблено взирающей на пятилетнего Тео, всплыло в ее памяти, и впервые, с тех пор как она попрощалась с Северусом, Гермиона задумалась, не удалось ли Корделии, со всей ее красотой и даром обольщения, каким-то образом убедить его остаться ее супругом.

Гермиона покачала головой. Нет, это невозможно. Пытаясь думать о том, что сказал ей Северус утром, она присела на край своей постели. Он же свяжется с ней в самое ближайшее время?

Северус пожелал Корделии спокойной ночи и отправился в свой кабинет. Меньше чем через двадцать четыре часа он перестанет быть женатым мужчиной, за это нужно было выпить. Налив себе двойную порцию огненного виски, он приветственно поднял стакан, подумав, что этот долгожданный результат был не его рук делом, и что он в неоплатном долгу перед Ланцелотом Милом. Насколько проницательным было со стороны этого пожилого человека осознать, что любовь одержит победу там, где вражда потерпела неудачу. Ланц знал свою племянницу куда лучше, чем он свою жену. Которая вскоре станет его бывшей женой.

Северус усмехнулся. Корделия была права, когда сказала, что долгие годы их отношения были исключительно дружескими, и когда-то его все устраивало. Он всегда знал, что рано или поздно их супружество подойдет к концу, и никогда особенно не переживал при мысли о том, что когда-то ему придется вновь вернуться к холостяцкой жизни. Но никогда, даже в самых диких фантазиях, он и представить себе не мог, что причиной краха его брака станет Гермиона Грейнджер. Он никогда не думал, что полюбит кого-нибудь настолько, что будет готов перевернуть свою жизнь ради того, чтобы быть с этим человеком вместе. И хотя ему грозило оказаться бездомным, и хотя он только что потерял помещение, в котором располагалась его приносящая доход лаборатория, Северус знал, что девушка стоит всех этих трудностей, каждого слова, брошенного в его адрес Корделией, и любой проблемы, с которой ему еще предстоит столкнуться.

Он посмотрел на часы: последние несколько часов они с Корделией провели, улаживая финансовые дела, связанные с деньгами, которые он у нее одалживал, и сейчас стрелки часов показывали уже начало одиннадцатого. Северус знал, что Гермиона ждет от него вестей, поэтому он поставил стакан на каминную доску и призвал к себе свой плащ. При мысли о том, какую реакцию вызовут у девушки новости о его таком близком разводе, он улыбнулся и задумался о том, как лучше преподнести эту новость.

Но дойдя до дверей, он замер, внезапно передумав. Завтра утром он, наконец, сможет предложить ей остаться с ним до конца жизни. Возможно, лучше преподнести ей сюрприз завтра, предстать перед ней уже свободным, с бумагами о разводе в руках. Его романтические намерения признаться ей в любви в Париже так и не осуществились, но в этот раз он сделает все как следует.

Вновь поднявшись по лестнице наверх, Северус решил послать девушке записку, чтобы успокоить ее страхи, а завтра рассказать все подробно. В конце концов, ему еще нужно собрать вещи, не говоря уж о необходимости упаковать все оборудование в лаборатории. Надо так же связаться со всеми, кто мог бы ему предоставить временное жилье. Пространство должно быть достаточным, чтобы вместить его лабораторию. Интересно, Гермиона согласится переехать к нему сразу же или захочет подождать, пока они не поженятся? Впрочем, неважно: в средствах он не нуждался, поэтому он снимет помещение, достаточное для двоих, просто на всякий случай. Размышляя о новой жизни, вступить в которую он должен был следующим утром, он вернулся в кабинет, чтобы написать письмо Гермионе.

ssSss

Гермиона потрясенно смотрела на записку в своей руке. Со времени ее расставания с Севрусом прошло уже двенадцать часов, и она ожидала чего-то более существенного, чем торопливо нацарапанная записка, принесенная его совой несколько минут назад. С растущим беспокойством, Гермиона снова пробежала глазами по тексту:

Гермиона,

Хотя нам удалось достичь некоторого прогресса, ситуация оказалась более сложной, чем я полагал. Многие вопросы требуют моего внимания в данный момент, я все объясню тебе завтра утром. Надеюсь, ты не станешь волноваться.

Твой, Северус.

Она смяла листок пергамента и разъярено отшвырнула его в угол. С чего бы ему посылать ей настолько холодное, безличное и бездушное послание? Неужели он не знал, что она весь день провела, терзая себя по поводу того, что происходит между ним и Корделией? И, однако же, он решил развеять ее сомнения способом, который только лишний раз подчеркнул, что что-то пошло совсем не так.

Она безрадостно усмехнулась, вспомнив последнюю фразу из его записки: Надеюсь, ты не волнуешься. Да, он не знал о том, насколько сильно изменились их обстоятельства, но ему было прекрасно известно о том, насколько она была утомлена и расстроена, когда они расставались, и та беспечность, с которой он отнесся к ее состоянию, не могла не вызвать у Гермионы беспокойства.

В отчаянии девушка обхватила голову руками, чувствуя надвигающуюся головную боль. Бездумный поступок Северуса не давал ей покоя, и не сулил ничего хорошего относительно той новости, которую Гермионе предстояло ему сообщить. Девушка свернулась в клубок на постели, и, прижав ладонь к животу, через некоторое время заснула со слезами на глазах.

Северус изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица в тот момент, когда он ставил свою подпись на документе. При виде того, как его подпись вспыхнула голубым светом и угасла, он почувствовал удовлетворение. Откинувшись на спинку стула, он пододвинул документ к Корделии через стол, и она также расписалась внизу. Когда с этим было покончено, клерк Министерства магии призвал к себе документ и скрепил его взмахом своей волшебной палочки. Северус повернулся к Корделии, и она ему улыбнулась.

- Ваш развод отныне имеет юридическую силу, - пробормотал клерк бесцветным голосом. - Вы больше не муж и жена, и вы оба снова попадете под действие закон о браках, как только закончится шестимесячный период отсрочки. Он сделал две копии сертификата о разводе и вручил каждому. Глаза его тут же устремились к входу в кабинет. - Следующий! – нетерпеливо воскликнул он.

Северус насмешливо изогнул бровь. Они с Корделией поднялись и направились к дверям, где уже появилась следующая пара, желающая развестись. Он усмехнулся при виде длинной очереди в коридоре. Несмотря на все заверения Кингсли Шакелболта, было очевидно, что его затея с законом о браке достигла кризисной точки. Северус шел по коридору, опустив голову вниз, чувствуя на себя взгляды многочисленных пар, стоящих в очереди. Вместе с Корделией они зашагали в сторону министерского атриума. На сердце у Северуса было необъяснимо легко.

- Ну, Северус, - добродушно начала Корделия. - Что ты предпримешь сейчас, когда наше расставание юридически завершено? Куда отправишься?

- Я договорился посмотреть несколько помещений на Диагон Аллее, - слегка нахмурившись, ответил он. - Я пообещал, что не буду переезжать на другую сторону площади, и я сдержу свое слово.

- Ты говорил с Гермионой?

Он покачал головой.

- Вчера вечером я решил ей ничего не говорить, подумал, что лучше расскажу ей обо всем после того как бумаги о разводе будут подписаны.

Корделия рассмеялась.

- Не доверяешь мне, Северус? Ты, наверное, подумал, что я нарушу свое обещание?

- Вовсе нет, - заверил ее он. - Вчера вечером ты подписала магически обязывающий тебя документ, но я не думал, что чиновник министерства будет так скор в деле развода. Но очевидно, что Министерство просто завалено делами о разводах. Меня не удивит, если вскоре закон о браках будет отменен.

Корделия посмотрела на длинную очередь ожидающих развода.

- Я думаю, что ты прав.

Северус посмотрел на свою бывшую жену сквозь пелену своих черных волос.

- Почему ты предложила развестись на два месяца раньше, Корделия?

Она изобразила притворный возглас негодования.

- Ты подозреваешь меня в нечестной игре, Северус?
Он покачал головой.

- Мне просто любопытно. Прости, но не в нашей слизеринской натуре предлагать что-то, что приводит нас не к выгоде, а наоборот.

Корделия коротко рассмеялась.

- Несмотря на широко распространенное обо мне мнение, я не настолько эгоцентрична и непробиваема, - Корделия остановилась и посмотрела на него. - Мы с тобой достигли компромисса, Северус, но я не самая всепрощающая натура на земле. Поэтому я потребовала от вас с Гермионой не селиться на противоположной стороне площади. Однако, это ее дом, и я испытываю некоторое чувство вины из-за того, что я заручилась твоим согласием, которое ты дал, не посоветовавшись с ней. Я предложила ускорить развод, чтобы успокоить собственную совесть, так что возможно ты прав: может быть, я сделала это для собственной выгоды; зная, что я со своей стороны предложила что-то в обмен, мой сон будет крепче.

Северус секунду смотрел на нее, пока не удостоверился в том, что она говорит правду.

- Какими бы не были твои мотивы, Корделия, я тебе благодарен.

Прошлой ночью ему удалось поспать всего час. Упаковка вещей заняла больше времени, чем он предполагал, и когда он, наконец, добрался до спальни, ему вспомнилось письмо, которое Корделия так сосредоточенно писала утром, и это воспоминание еще долго не давало ему заснуть.

- Могу я спросить?

Корделия кивнула.

- Кому ты писала утром, когда я к тебе вошел?

Она усмехнулась.

- Есть какие-нибудь шпионские предположения? - она опустила глаза, и Северус понял, что Корделия смущена. - Я писала Эверарду,- призналась она. - Я несколько месяцев уверяла его в том, что между вами с Гермионой что-то происходит, и я говорила ему, что никогда не дам тебе развод, если узнаю, что мои подозрения оправданы. Я ему порядком надоела, - пояснила она. - Я просто писала ему письмо из разряда «я же тебе говорила».

Северус облегчено усмехнулся.

- Ты написала ему вчера вечером?

Она покачала головой.

- Я решила аппарировать сегодня в Шотландию и лично ему рассказать о новостях.

Они подошли к длинному ряду каминов, и Корделия протянула ему свою руку.

- Удачи, Северус, - с искренней улыбкой сказала она. - Всего хорошего.

- И тебе, - ответил он, пожимая ей руку.

Она повернулась и шагнула в камин. Прежде чем набрать горсть дымолетного порошка Корделия помахала ему, после чего исчезла во всполохе зеленых языков огня.

Северус молча смотрел на место, где она исчезла, пытаясь осознать тот факт, что он, наконец, был свободен от уз этого брака. Он посмотрел на часы: было обеденное время, и хотя ему отчаянно хотелось повидать Гермиону, ему также было совершенно необходимо до конца дня найти новое помещение. Зачерпнув горсть дымолетного порошка, он шагнул в камин и произнес: «Дырявый котел»

Гермиона мерила шагами кухню, чувствуя себя еще более встревоженной, если такое вообще было возможно, чем в ночь перед сдачей Т.Р.И.Т.О.Н Было позднее утро и она, проспав несколько часов тревожным сном, уже в семь была на ногах в ожидании более развернутых известий от Северуса. Она разыскала вчерашнее послание Северуса, которое скомкала в сердцах вечером, и снова его перечитала, в надежде найти что-то, что ускользнуло от ее внимания вчера, что-то, что могло бы хоть как-то намекнуть ей о происходящем на той стороне площади.

Он пообещал ей, что свяжется с ней, как только получится; он подтвердил в своей записке, что все объяснит ей на следующий день, и, тем не менее, несмотря на то, что уже минуло время обеда, он так и не удостоил ее никаким, пусть даже самым кратким, посланием. Гермиона понимала, что в ее состоянии сейчас она более эмоциональна и уязвима чем обычно, она знала, что ее гормоны играют злую шутку с ее сознанием, но понимая все это, она не могла найти в себе силы, чтобы не чувствовать себя в этой ситуации забытой и отвергнутой. В конце концов, поддавшись своим параноидальным мыслям, она отправила Мо на другую сторону площади разведать обстановку. Десять минут назад домовая с озадаченным выражением на лице дисаппарировала, заставив Гермиону чувствовать себя виноватой, что она вовлекла в эту путаницу Мо, которая была совсем ни при чем.

С громким треском на кухне снова появилась Мо, глаза которой были еще больше чем обычно. Гермиона упала на колени рядом с домовой.

- Ну же, Мо? Северус что-нибудь сказал?

Мо покачала головой.

- Их там не быть, мисс Гермиона. Я проверить все комнаты в доме, но хозяина Северуса и хозяйки Корделии там не быть.

Гермиона почувствовала холодок внутри.

- Ты уверена, Мо? Ты проверила лабораторию Северуса?

Мо ответила не сразу, пристально вглядываясь в лицо Гермионы. Наконец она молча отвела глаза в сторону.

- Мо? - начала Гермиона, пытаясь подавить накатившую панику. - В чем дело? Что-то случилось?

Мо глубоко вздохнула.

- Все вещи из лаборатории исчезнуть, мисс Гермиона.

- Что? Что значит, вещи исчезли?

- Все вещи хозяина Северуса, мисс Гермиона: котлы, банки, и все эти противные склизкие штуки в банках…

Гермиона обессилено села на пол, не в силах поверить в происходящее.

- Он исчез? – прошептала она. - С чего бы ему освобождать лабораторию? Ты проверила его кабинет, Мо? И его спальню?

Огромные глаза Мо наполнились слезами, и она медленно кивнула.

- Все его книги тоже исчезли. И одежда.

Гермиона спрятала лицо в ладонях, стараясь справиться со слезами; она не хотела еще сильнее расстраивать Мо.

- А как насчет вещей Корделии, Мо? Они там?

Домовая задумалась.

- Ее сундука нет, но остальные вещи никуда не исчезли.

Гермиона недоуменно нахмурилась. Северус освободил дом от своих вещей и сундук Корделии также отсутствует. Более того, их обоих нет дома, а Корделия каждый понедельник утром приглашает гостей на кофе. Очевидно, что происходит нечто очень важное, а у Северуса не хватило духу, чтобы рассказать ей о происходящем.

Несмотря на свое горе и эмоциональный хаос, в котором она пребывала со вчерашнего вечера, Гермиона сумела спокойно подняться с пола. Мгновение она смотрела на плиту, решение, что делать дальше, пришло само собой. Повернувшись к Мо, она сказала:

- Мне нужно ненадолго уехать из дома, Мо. Слишком много всего произошло за последние двадцать четыре часа, и мне, правда, нужно куда-нибудь поехать и подумать о том, что делать дальше. Если не возражаешь, помоги мне, пожалуйста, собрать вещи.

Мо взволновано принялась теребить свой розовый фартук.

- Но куда вы отправляться, мисс Гермиона?

Гермиона молчала. Она хотела очутиться вдали от всех своих знакомых, ну или большинства. Меньше чем двадцать четыре часа назад она узнала о том, что ждет ребенка, и ей хотелось отправиться куда-то, где Северус не смог бы найти ее, по крайней мере сейчас. Было крайне важно тщательно обдумать ситуацию и перспективы. Независимо от того, придется ли ей воспитывать этого ребенка одной или с ним, она знала, что это было к лучшему: долгожданные перемены в жизни. Но ей нужно было все спокойно обдумать. Если Северус собирается прийти и сказать ей о том, что он решил остаться с Корделией, она хотела встретить это известие с высоко поднятой головой, она хотела сообщить ему об изменившихся обстоятельствах без слез и истерик.

Она задумалась о том, не найти ли ей где-нибудь поблизости небольшую гостиницу. До рождества оставалось всего три дня, и она знала, что родители очень расстроятся, если она не приедет к ним на праздники. Но Северус знал их место жительства, а ей не хотелось встречаться с ним хотя бы сутки. Перспектива провести несколько дней в одиночестве в гостинице была не такой уж привлекательной, особенно в это время года. Какие у нее еще были варианты? Она подумала о Гарри и Джинни, но она была почти уверена в том, что Северусу известно о том, что они живут в Годрикс Холлоу. Ответ появился сам собой.

- Я поживу у Падмы пару дней, - ответила она. Хотя Северус знал о том, что они с Падмой были близкими подругами, Гермиона была совершенно уверена в том, что никогда не упоминала, где живут Падма с Дином. - Я, может быть, обращусь к тебе за информацией или помощью в ближайшие несколько дней, Мо, но мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что не скажешь Северусу о том, где я. Могу я на тебя положиться?

Мо задумчиво посмотрела на девушку, и медленно кивнула.

- Да, мисс Гермиона. Я хранить ваш секрет. - Она шагнула вперед и внимательно посмотрела на Гермиону. Наконец ее взгляд задержался на талии девушки. - Я хранить все ваши секреты, - улыбнувшись, добавила она.

Гермиона удивленно приподняла одну бровь, догадавшись, что Мо говорит о ее беременности, и недоумевая о том, откуда домовая узнала.

- Спасибо, Мо, - прошептала она, тронутая улыбкой домовой. Повернувшись, с глазами полными слез, она направилась в спальню собрать свой сундук, изо всех сил стараясь снова не разреветься.

Северус пожелал своему новому арендодателю хорошего дня и закрыл дверь своего свежеобставленного дома с глубоким вздохом облегчения. Вчера вечером он связался с Люциусом Малфоем, и не пожалел об этом. Люциус знал почти половину арендодателей в окрестностях и снабдил его адресами трех волшебников, которые в текущий момент сдавали в аренду помещения в районе Диагон Аллеи. Северус потратил большую часть дня на то, чтобы встретиться с каждым. Последнее помещение оказалось подходящим. Оно должно было сгодиться, по крайней мере до тех пор пока, они с Гермионой не договорятся о том, где им жить.

Северус пересек маленький холл и открыл дверь в гостиную. Комната была довольно симпатичной, и он мысленно представил Гермиону, свернувшейся в кресле у окна с открытой книгой, лежащей на коленях. Дверь в другом конце комнаты вела в маленькую столовую и кухню. Он внезапно понял, что совершенно не знает, любит ли Гермиона готовить. Она несколько раз готовила для них ужин, однако он понятия не имел, получала ли она от этого удовольствие. Это наглядно иллюстрировало, насколько же мало он о ней знал.

Одобрит ли она его выбор? Северус отодвинул занавеску на кухонном окне и взглянул на стоящую во дворе пристройку. Хотя снаружи она выглядела как небольшой сарайчик, изнутри помещение было магически увеличено и прекрасно подходило для того, чтобы разместить временную лабораторию. Северус задумался о том, не стоило ли ему подключить Гермиону к процессу поиска помещения. Хотя он легко мог представить ее здесь, Северус действительно понятия не имел о том, понравится ли ей его выбор. Впервые с того момента, когда Корделия согласилась на развод, он задумался о том, не рассердится ли на него Гермиона за то, что он согласился за нее на фактический отказ от ее прав на дом на Кенсингтон Сквер.

Северус задумался о той жизни, которую Гермиона вела там. Она казалось довольной жизнью по соседству в компании Ланца и Мо, кроме того у нее было куда пригласить своих друзей. Возможно, он опередил события, решив снять дом на двоих. Может быть, она с радостью согласится продолжить свою жизнь без изменений. Но нет, Северус вспомнил, как она ответила в субботу на его вопрос о том, хочет ли она быть с ним, - «больше всего на свете». И это о многом говорило. Он отвернулся от окна и посмотрел на часы. За окном быстро темнело, было уже почти четыре часа.

Оставив бесчисленные коробки и сундуки нераспакованными, Северус вышел и направился обратно в Дырявый котел. Он наклонил голову пониже, чтобы спрятать за пеленой черных волос свое лицо от покупателей, спешащих сделать последние покупки перед рождеством. Воздух вокруг был настолько пропитан радостным возбуждением, что даже Северусу было сложно сопротивляться всеобщему настроению. Поэтому, как только он оказался в магловской части Лондона он остановился напротив ярко освещенной витрины. Взгляд его привлекли сверкающие кольца. Он задумался, не стоит ли ему купить помолвочное кольцо. Однако, чем дольше он глядел на выложенные в витрине кольца с бриллиантами, тем меньше ему хотелось их покупать. Северус помнил кольцо, которое Тео подарил Гермионе, когда та согласилась выйти за него замуж, и эти кольца были слишком на него похожи. Он уже хотел отвернуться и идти дальше, когда яркий всполох красного в соседней витрине привлек его внимание. На атласной подушечке лежало несколько колец, украшенных рубинами. Его внимание особенно привлекло кольцо, на котором бриллианты чередовались с рубинами. Он усмехнулся, кольцо идеально подходило для выпускницы гриффиндора. Нащупав в складках мантии свою магловскую кредитку, он вошел в магазин. Уж в этот раз он все сделает правильно.