Регистрация нового пользователя

Сеть узких, запылённых переулков походила на паутину гигантского плотоядного паука. Дождь, наконец, припустил вовсю, и из низины, обволакивая выбоины и канавы, выполз густой зловонный туман. Если придерживаться прежнего описания, мантии грязнокровок показались бы в сравнении со здешними окрестностями настоящей радугой.

Гарри покрутил головой – вот он, нужный дом, через дорогу, как и сказала тётя Петуния – справа покосившаяся вывеска «Ломбард», слева – запертая на тяжёлый проржавевший замок дверь какого-то склада. Похоже, за прошедшие годы здесь ничего не изменилось – и не изменится ещё лет сто, пока не истлеет. Да уж, тётя не преувеличивала, когда клеймила убогий район. Трудно представить, как ребенок, выросший в таком окружении, мог подружиться с его матерью, о которой все отзывались как о светлом, живом человеке.

Конечно, не ему, проведшему годы в чулане, презрительно морщить нос и фыркать, но всё же Гарри озирался с сомнениями – может быть, его тётка решила подшутить, даже несмотря на направленную палочку, и он зря потратил почти два часа, чтобы найти этот забытый всеми богами сарай? Гермиона и Рон, должно быть, уже извелись, но он просто не мог не воспользоваться предоставленным шансом. У них ведь нет необходимости выискивать по крупицам чужие воспоминания, просто чтобы узнать свою мать! Он извинится перед ними, и они, конечно, поймут, хотя Гермиона неминуемо уведомит, что он бессовестный болван. Но это позже, а пока:

- Quanticio.

Никого.

Гарри всмотрелся в мутные, заросшие грязью окна. Вероятно, здесь уже много лет никто не живёт – в прошлой войне с Волдемортом погибло столько ровесников его родителей, что нельзя было поручиться, что та же судьба не постигла маминого таинственного друга. Воспитанный в тёмные времена, он мог стать Пожирателем смерти, или наоборот – членом Ордена Феникса, а может, просто оказаться не в то время не в том месте и сгинуть во время одной из Волдемортовских зачисток.

Сердце сжалось от разочарования – лучше бы ему и вовсе ничего не знать про этого человека, чем сейчас, после двух часов поисков и надежд, развернуться у закрытой покосившейся двери и отправиться восвояси.

Нет, он не может просто уйти.

- Alohomora, - шепнул Гарри так тихо, словно боялся услышать сам себя – настолько стыдно ему было.

Оглянувшись по сторонам, и не обнаружив в липком тумане признаков наблюдателей, юноша шагнул внутрь, ожидая увидеть голые стены заброшенного дома.

Но глазам его предстал сперва длинный узкий коридор, а за ним – маленькая тёмная гостиная, хотя и довольно мрачная для жилья, но всё же вполне обжитая. Убогое засаленное кресло, кривой ободранный столик и бесконечные полки книг, простиравшиеся до самого потолка. Гарри восхищённо присвистнул – сюда бы Гермиону, она бы накачалась под завязку бодрящим зельем, чтобы не спать месяц.

Дотянулся до одной книги – его равнодушно встретили пустые тонкие страницы.

Вторую – та же история.

Третью вообще не удалось отодрать от полки.

Что ж, разумно, похоже, книги не откроются никому, кроме хозяина.

Впрочем, Гарри это не очень расстроило. Он скользил взглядом по крашеным рыхлым стенам, закопчённому потолку, обколотой каминной полке с грудой запылившихся кубков – «Хогвартс. За победу в чемпионате по игре в «плюй-камни». 1960», «Хогвартс. За победу в дуэльном клубе. 1977»… кубков было не меньше десятка – Гарри не стал читать надписи на каждом.

То ли хозяин дома побил все рекорды по времени обучения в школе, то ли эта каминная полка заключала в себе все достижения минимум двух поколений. Судя по тому, что мальчик рассказывал Лили о магии за два года до получения письма – хотя бы один из его родителей был волшебником, но представить себе чистокровную семью, ютящуюся в этой маггловской клоаке… нет, очевидно второй родитель мальчика был магглом. Значит, полукровка…

Полукровка из такого захолустного района – ему стоило сразу обзавестись друзьями в Хогвартсе, иначе он рисковал стать жертвой постоянных придирок слизеринцев, а возможно, и гриффиндорцев. Гарри вспомнил открытие, сделанное им в Омуте памяти Снейпа, и торопливо отогнал от себя эти воспоминания – мысли о выходках отца, которого он даже не помнил, но заочно привык любить, отдавались тупой, застарелой болью. Ничего, судя по кубку за лучшую дуэль, загадочный хозяин этого дома мог постоять за себя.

Долой рассуждения, рассмотрим факты. Дом почти ни о чем ему не сказал – книги могли принадлежать как магическому родителю неизвестного маминого друга, так и ему самому. А в остальном крупицы информации были столь разрозненные, что их нельзя было сложить в единую картину даже при всем желании – бедный район, предположительный статус полукровки, неплохое знание боевых и защитных заклятий. Вот и всё. Оставалось надеяться, что эти навыки помогли загадочному незнакомцу выжить в первой войне с Волдемортом и помогут выжить во второй.

Пора возвращаться. Гарри ещё раз прошёл по узкому тёмному коридору, заглянул на увитую клубами пыли кухню, попытался напоследок снять ещё одну книгу с полки – вдруг удастся её прочитать или, как в старых готических фильмах, со скрипом откроется потайной ход. Ход не открылся, книга осталась на своем месте.

А впрочем, зачем же такие сложности?

- Alohomora.

Он почувствовал движение магии, еле ощутимое, но очевидное. Однако ничего не произошло.

- Alohomora.

Опять без эффекта.

Ты сходишь с ума, Гарри. Ты перевоевал, переучился, перемаскировался… ты вламываешься в чужие дома, трогаешь чужие вещи и пытаешься найти в чужой гостиной чужие потайные ходы. Ты Мальчик-который-выжил…из ума.

Он зашагал к выходу из комнаты – пора сворачивать это безумие. Если хозяин этого дома был другом его матери – надо иметь к нему хотя бы малейшее почтение. К нему или к его памяти. Ведь будь он наследником чистокровного рода и проживай в особняке размером с малфоевский, разве рискнул бы Гарри вторгаться в его дом, потрошить его библиотеку? Бедность не умаляет права на уважение. Кому, как не Гарри, знать это?

Однако высоким рассуждениям лучше предаваться, сидя в мягком кресле с бокалом сливочного пива, а не вышагивая по захламлённой комнатушке – задумавшись, юноша споткнулся о складку истёртого ковра и рухнул на пол, приложившись запястьем о шершавую боковину книжной полки – кожа запульсировала, словно от огня, оцарапанная выступающими мелкими щепками.

- С-с-с-салазарова бабушка! – прошипел он от боли, рассматривая кровоточащую руку, но тут же счел нужным добавить. – Простите.

Перед его мысленным взором печальная медиковедьма устало покачала головой, подтверждая поставленный ранее диагноз. Гарри, все еще хуже, чем казалось… ты разговариваешь со стенами…

Но самое занимательное не в этом. А в том, что тебе отвечают…

И правда – с легким стоном целая книжная секция отошла в сторону, открывая потайной ход.

Гарри так и остался сидеть на полу. Кажется, минуты две они со стеной изумлённо взирали друг на друга, приоткрыв от неожиданности рты и проёмы. Гарри пришел в себя первым. Все ясно, он уже проходил такое в пещере Волдеморта – дверь зачарована на хозяина, а его Alohomora подействовала только в сочетании с кровью. Хотя непонятно, какую цель преследовал владелец дома – кровопотеря от царапины была смешной и явно не могла ослабить врага. Разве только что-то было в его собственной крови…

Хватит ломать голову, а не то стена – его молчаливый собеседник – может передумать.

Он осторожно ступил в проём и был встречен затхлым, пыльным запахом старого дерева – ступени под его ногами хрустели, будто старческие суставы и обиженно прогибались. Кажется, в этой части дома никого не было целую вечность – кривой коридор, похожий на внутренности гигантского мёртвого животного, ещё одна древняя лестница, две покосившихся двери.

За одной явно родительская спальня – широкая двуспальная кровать без полога, комод с разбитым потускневшим зеркалом, тяжёлый платяной шкаф на угрожающе тонких ножках, резные дверцы которого тихо попискивали, качаясь от движения воздуха. За второй, запертой снаружи на проржавевший засов, – комнатушка больше похожая на карцер – узкое, заросшее паутиной окно почти под потолком, безногий стул, привалившийся к стене, подобие школьного стола, заляпанного бесчисленным множеством застарелых чернильных пятен.

Если здесь провел детство загадочный мамин друг, то Гарри мог считать себя Рокфеллером – в его спальне окно было хоть и зарешёченным, но, по крайней мере, достаточно широким, чтобы развеивать духоту его заточения. К тому же у него был добротный письменный стол, а не это жалкое подобие списанной за негодностью школьной парты.

Кажется, он начинал понимать, почему хозяин закрыл эту часть дома и предпочел просто её игнорировать…

Ярость поднималась в нём, словно вода в севшем на мель корабле – затопляла каждую щель, плескалась в кончиках пальцев. Ярость на родителей жившего здесь ребёнка, ярость на себя самого, за то, что так бесцеремонно вторгся в те воспоминания, которые причиняли их владельцу боль. Это было ещё более подло, чем сунуть голову в Омут памяти Снейпа – последнее тоже не входило в число поступков, которыми Гарри мог гордиться, но, по крайней мере, сволочная натура зельевара давала юноше хороший повод не мучиться стыдом.
Он уйдет прямо сейчас, не тревожа больше чужую память, не перебирая кости чужих скелетов. Если этот человек мёртв, пусть покоится с миром, так же, как и Лили, если он жив – Гарри придет снова, когда закончится война. Если закончится война.

Торопливо, стараясь даже не касаться перил, словно опасаясь нанести ещё больший вред, он сбежал по скрипучей лестнице, терзаемый раскаянием и виной. И замер.

Под лестницей часть досок шла не вдоль, а поперек, обозначая дверь.

Там просто пыльные швабры, - убеждал себя Гарри, слушая гремящее в ушах сердце. - Там ссохшиеся в комок от старости чистящие средства, простыни, изорванные на тряпки, вёдра, ставшие приютом для мышиных гнёзд.

Но, уже открывая дверь, он знал, что лжёт себе. Знал наверняка. Может быть потому, что сам провёл в таком чулане 10 лет жизни. Подцепил ногтями доску (ручка была оторвана и на её месте зияли две закрашенные ржавчиной дыры от толстых гвоздей), потянул на себя, приоткрыл щель, втиснул пальцы, потянул снова…

Чулан был больше своего собрата в доме Дурслей, позволяя стоять, лишь немного сгорбившись, но уже. Кровати не было – видимо, спал ребенок всё же в своей клетушке наверху, а здесь, под лестницей, обустроил свой маленький мир.

Криво сколоченный ящик забит запылёнными книгами – Диккенс, Шекспир, По, учебник по чарам за второй курс, словарь рунических символов (он видел такой же, но переизданный, у Гермионы), сборники «Животный мир Шотландской низменности» и «Растения горной Шотландии». Несколько страниц, вырванных из какого-то маггловского журнала, пришпилены к стене: на одной - бушующие волны, глотающие каменистый берег, на другой – маленький островок, поросший соснами, возвышающийся посреди какого-то залива или широкой реки. Надо думать, эти картинки были призваны украсить голые, колючие стены. Сейчас же пыль осела на них таким толстым слоем, что Гарри едва различал цвета.

Пауки плотно упаковали все предметы в чулане, словно накрыли их чехлами после отъезда хозяев. Гарри был готов поручиться, что мантию придется очень долго очищать, потому как, обтерев все углы, со стороны он теперь выглядит как плывущий по воздуху клубок паутины.

А потом он заметил фотографию и, забыв о пыли, бессильно опустился на служившую когда-то стулом облезлую диванную подушку.

Обрывок фотографии – левая её половина – висела прямо на внутренней стороне двери. Гарри отлично знал, почему - чтобы тот, кто распахнет вдруг эту хлипкую дверь снаружи, не увидел изображения, а доступна оно была лишь тому, кто закрыт внутри. На снимке его мама – такой молодой он прежде её не видел, лет тринадцать, не больше, – тащила за руку в кадр кого-то другого, кого именно, не позволяла сказать линия отрыва. Девочка смеялась и непослушные волосы падали ей на глаза. Её спутник все норовил вырваться из кадра – может и в оригинале фотографии он вошел не полностью, здесь же, на обрывке, виднелось только его худое плечо в стандартной школьной мантии, и ладонь, крепко сжатая пальчиками Лили.

Гарри встряхнул головой, отгоняя оцепенение. Теперь всё встало на свои места – и то, почему входная дверь открылась перед ним – сыном Лили – от простой Alohomora, и почему капли его крови было достаточно, чтобы явить скрытые от других ходы… хозяин всех этих сокровищ, может, о том и не подозревая, любил его мать.

Мальчик почувствовал, как идиотская улыбка растянула его губы против воли. После всех колких, ядовитых, жестоких слов, брошенных сегодня тёткой, он и не подозревал, насколько важным покажется ему тот простой факт, что вопреки всей этой завистливой лжи – кто-то любил его мать. Конечно, её любили многие – учителя, друзья, родители, его отец, в конце концов, но это было другое. У них не было чулана, не было спрятанных по углам сокровищ, которых другие сочли бы мусором, но это было у него, Гарри, и незнакомого мальчишки, который упрямо не желал попадать в кадр. И оба они – оба! – любили Лили. И в этом было что-то совершенно магическое…

Внезапно внимание Гарри привлекла коробка из-под какого-то стирального порошка, спрятанная в тени дальнего угла и надёжно укрытая перьями паутины. Протянул руку, стряхнул липкие клубы, забыв даже привычно проверить Malus revelio, вытащил сложенные пополам листы – целую пачку.

Нет, он не падёт так низко, чтобы читать чужие письма. Но цепкий взгляд уже выхватил в конце страницы завиток лилии на месте подписи. И вот он уже вгрызается в строки одного письма за другим. Некоторые – короткие записки, другие - целые послания, написанные округлым девичьим почерком.

… Я сперва не хотела оставлять записку в дереве, потому что Петуния говорит, что ты врун, но сегодня я склеила мамину вазу, которую разбил мой котенок, потому что очень боялась, что мама заставит меня его выгнать. Ваза просто склеилась – и всё. Это магия, да?

…Мы можем играть в немагические игры, чтобы Петуния тоже могла участвовать. Я предложила ей играть в индейцев, и она выбрала себе имя «Лунный Свет», по-моему, не очень похоже, но если ей так хочется…

…Смелый Ворон, я всё ещё не получила письма. Мой отец – Великий Вождь – вовсе не верит, что я получу его. Если ты соврал мне про Хогвартс, про то, что ты волшебник, про то, что я смогу колдовать – я убью тебя, и даже койоты не смогут найти в прериях твои кости!

…Я думаю, тебя распределят в Равенкло – ты ведь так много уже знаешь о магии, или в Гриффиндор, потому что ты очень смелый. Мне страшно – а вдруг Шляпа решит, что я не подхожу ни для одного факультета, и отправит меня назад?

…Представляешь, я заходила на площадку – наше дерево спилили, говорят, его повалило ветром. Хорошо, что теперь можно передавать письма через сов…

…Ты поможешь мне с летним занятием по гербологии? Кажется, я переоценила свои силы, взявшись за этот проект, и мне нужна твоя помощь…

…Ты вёл себя совсем как гриффиндорец вчера, даже ещё хуже. Зачем ты полез в драку? Эти уроды посмеялись бы надо мной, и только! Они бы не посмели напасть в такой близости от полицейского участка. Мне очень жаль, правда! Мне надо было учить заживляющие заклятия, тогда я бы вылечила твой нос сама. Слушай, может, тебе всё-таки полететь на метле в Хогвартс, чтобы мадам Помфри тебя вылечила? А что если осенью будет поздно – я слышала, что если перелом срастается сам, по-маггловски, ничего уже нельзя исправить! Не хочу, чтобы на память обо мне у тебя остался только сломанный нос…

…Это то место, где я хочу оказаться сейчас – на острове посреди реки. Можешь себе представить, кто-то сидит сейчас там, на каменистом берегу и просто смотрит на воду. И всё. Представляешь?

На последнем Гарри споткнулся – оно было написано карандашом, явно другой рукой, смято и перечёркано, словно неудавшийся черновик. Но проблема была не в этом - руны среди его знакомых изучала только Гермиона. Поразмыслив несколько мгновений, мальчик спрятал письмо в карман мантии, остальные вернул обратно, бережно прикрыв картонные створки коробки.

Оставался только один вопрос.

Вернувшись в гостиную, он вновь направился к камину. Однако надписи на кубках на этот раз не были важны. Его внимание привлек лишь один – наименее потертый. Именно такой кубок, стандартный, с претензией на позолоту, получал после выпуска каждый ученик Хогвартса, в Норе их было 5 – Молли, Артура, Билла, Чарли и Перси. Все как один украшал гриффиндорский лев. На этом не было изображено ничего, но каждый первогодка знал, что нужно лишь произнести над кубком несколько маразматичных строк, и на нём появится герб того факультета, который заканчивал его владелец. Сейчас узнаем, попал ли мамин друг в Равенкло, или всё же в Гриффиндор.

- Орел, барсук, змея и лев… Лев, барсук, орел, змея…

Чёрт. Слова вылетели из головы, словно перепуганные совы. Там точно не было интеллектуального подтекста – простенькое детское четверостишье, в сравнении с которым даже дамблдоровские вступительные речи в начале года казались осмысленными.

Ничего, Рон помнит, Рон точно помнит.

И, отправив кубок к руническому письму, Гарри поспешил к выходу.

Он не успел перешагнуть порог гриффиндорской гостиной, как что-то лохматое и мокрое бросилось ему на шею.

- Она уже тебя почти похоронила, - сообщил Рон, сочувственно наблюдая, как Гарри неловко похлопывает по плечу рыдающую Гермиону. Было далеко за полночь и последние пять часов прошли в перебирании всех вероятных ужасов, случившихся с Гарри. Фантазии их подруге было не занимать.

- Ты бессовестный болван, - прохлюпала Гермиона, наконец, отстраняясь.

- Несите медальон, - только и сказал Гарри, с ухмылкой наблюдая, как округляются в изумлении глаза его друзей. Ха! Он еще может удивлять!

Им понадобилось пятнадцать минут, чтобы добраться до Выручай-комнаты и усесться кружком прямо на полу, где он наконец выложил свою основную добычу – острый ядовитый клык.

- Это что, клык василиска? – присвистнул Рон.

- Нет, рог горного козла. Что за идиотские вопросы?

- Гарри, что за тон? – взвилась Гермиона, словно пчелы над потревоженным ульем. – Мы ждали тебя весь день, между прочим, строили догадки. Что произошло?

Как бы тебе рассказать? Ну, Волдеморт воскрес, Дамблдор убит? Что еще тебя интересует?

- Тёте Петунии этот клык поручил Дамблдор…

- Тебе Петуния его отдала?

- Кто ж ещё?

- Да мало ли – тебя не было с утра, мы уж думали, ты попал в беду! На то, чтобы забрать клык и вернуться ушло бы часа два от силы! А времени почти час ночи!

- Ох, ну простите, что не дал вам поспать! Забыл, у вас же дел без меня было по горло – позавтракать, пообедать, поужинать, книжку почитать, Снейпа навестить в подземельях. Не перетрудились?

- Снейпа навестить?! Навестил бы – я б на тебя посмотрела! Не у тебя отработки каждый вечер!

- То-то я смотрю, ты такая уставшая возвращаешься – руки в кровь стёрты о книжные страницы!

- Прекрати так с ней разговаривать!

- А ты какой за сегодня подвиг совершил? Отказался от порции картошки в пользу голодающих эльфов?

- Да куда уж мне до героя магического мира! Это только ты у нас перенапрягся, забирая у маггловской тётки вонючий клык!

- Я-то хоть нашел оружие для уничтожения крестражей, а ты у нас бесплатным довеском, что ли? Так тебя ж не прокормишь!

- МОЛЧА-А-АТЬ! – заорала вдруг Гермиона голосом, которым даже Снейп не предупреждал о грядущем взрыве котла, и, молниеносно схватив клык, вонзила его в медальон.

Лоб Гарри полоснула такая боль, словно новая Avada Kedavra выжигала очередной шрам. Он схватился за голову и закричал, голос его смешивался с другим, еще более отчаянным криком, который может издавать лишь существо на самом пороге смерти, а затем все стихло и потемнело…

- Гарри! Гарри!

- Может Ennervate?

- Лучше нашатырь.

- Где я тебе возьму нашатырь?

- Это же Выручай-комната, Рональд, просто попроси. Гарри! Гарри!

Гарри бросил все силы на издание членораздельного звука:

- Иаданеоыря…

- Что он сказал? – встрепенулась Гермиона.

- И гада-нетопыря, - доложил Рон с нотками сомнения в голосе. – Снейпа, что ли, у Комнаты попросить? На кой он нам сдался?

- Не надо нашатыря, - пробормотал, наконец, предмет их треволнений и предпринял попытку сесть, четыре руки тут же потянулись к нему на помощь. – У меня виден шрам?

Тонкая прохладная рука приподняла его чёлку.

- Нет. Болит?

- Думал, прямо по нему пройдет разлом, и я забрызгаю мозгами твою мантию, - Гарри уже даже мог сфокусировать взгляд и увидеть, что щёки Гермионы снова мокрые.

- Это не сильно бы испортило её внешний вид, - девушка улыбнулась сквозь слёзы.

Гарри перевёл взгляд на пол – там, рядом с надломленным почерневшим клыком лежал искорёженный медальон.

- Этот чёртов крестраж пытался нас поссорить! – Рон гневно сверкал глазами. – Салазар его задери!

- Уже задрал, - констатировала Гермиона с улыбкой, глаза её высохли, но нос оставался красным, - точнее не Салазар, а салазаров питомец.

- А он точно, - Гарри перебрал в уме наиболее подходящие варианты и остановился на самом очевидном, - мёртв? Может…

- Точно, - отрезал Рон. – Теперь это просто дохлая дырявая железяка.

Гарри кивнул. От прошедшей боли осталась лёгкая тошнота, которая таяла с каждой минутой. Воспоминания о предшествующем обмороку разговоре начали явственно проступать в памяти, словно из тумана.

- Рон, Гермиона, вы ведь понимаете, что я не имел в виду то, что говорил, когда…

- Разумеется, понимаем, - отрезала Гермиона за них обоих и обернулась за подтверждением к Рону, который не замедлил кивнуть. – Нам нужно учитывать это, когда найдем способы отыскать и уничтожить остальные крестражи.

Гарри расплылся в улыбке от её безапелляционного «когда».

- Спасибо, - кивнул он, - если бы ты не вмешалась, мы бы переломали друг другу носы.

Упоминание о сломанном носе заставило Гарри вспомнить о визите в дом к таинственному маминому другу. Рассказ занял почти полчаса.

- Мне нужна ваша помощь, - он протянул Рону кубок, а Гермионе руническое письмо. – Я не помню стих и не знаю руны.

- Как тебя ещё земля носит? – захихикал Рон. – Без таких полезных знаний.

- Довольно сложные руны, - Гермиона сосредоточенно нахмурилась. – Тебе ведь не срочно? Я погляжу, когда буду посвободнее.

- Конечно, не срочно, жил я как-то без этого семнадцать лет, - Гарри пожал плечами. – К тому же вряд ли это мамино письмо, скорее неотправленный черновик...

Его объяснения прервал Рон – торжественно подняв над головой кубок, он провозгласил:

- Барсук, змея, орел и лев,
Смогли науки одолеть.
Орел, барсук, лев и змея –
Узнай, кого скрываю я!

Сквозь поверхность металла медленно стали проступать очертания герба. Друзья едва не стукнулись головами, склонившись над кубком.

- Уау!

- Хм. Неожиданно, да?

- Умный, смелый, говоришь?

- Должно быть, у Шляпы был тяжёлый день, если она отправила его в…

- Хаффлпаф.

С позолоченного кубка на них косился вполне упитанный барсук…

Гермиона сидела за обедом одна, поджидала друзей и заодно переводила для Гарри анонимные руны. Как раз с занятия по рунам она и пришла, поэтому карманный словарик был под рукой. Мальчишки никогда не жаловали волшебную тайнопись, считали, что и на английском языке насочиняли столько всего волшебного, что за жизнь не выучишь. Но Гермиона к этому красивому монотонному курсу относилась спокойно, в последнее время даже с большей симпатией, чем раньше. На рунах теперь набиралось от силы пять учеников разных возрастов, и урок больше походил на клуб по интересам. Конечно, там было не настолько задушевно, чтобы Гермиона попросила помочь ей расшифровать доверенное Гарри письмо, но можно было разговаривать, ходить по классу, и задание сдавать раз в месяц – обычный перевод. И всегда тихо, Кэрроу ни разу не заглянул.

Вообще, сегодняшний день должен был пройти спокойно, после обеда оставались только зелья, к которым Гермиона давно притерпелась. Не ходить по классу, не разговаривать, не поднимать головы. На каждое занятие – четыре свитка по девяносто дюймов. Снейпа было не переделать, но с ним можно было мириться как с необходимым злом. На фоне ежевечерних отработок лишних два часа в компании с профессором вообще не играли роли. Гермиона напомнила себе, что после занятий надо будет повторить пятую главу про Адское Пламя. Пламя давалось Гермионе тяжело, а Снейп драл с неё три шкуры… Гермиона бросила быстрый взгляд на преподавательский стол. Снейп, сидевший теперь на месте Дамблдора, переговаривался о чём-то с МакГонагалл и, вроде, настроение у него было нормальное, в меру пакостное. Впрочем, по нему не поймёшь…

Гермиона вернулась к блокноту с рунами – да, очень уж спокойно на душе – точно что-то случится. Постаралась отогнать дурное предчувствие, сосредоточилась на тексте, аккуратно переписанном понятным, округлым девчоночьим почерком. Смысл от этого понятней не стал. Слог был какой-то чудной, непривычный по грамматической конструкции. Не как в учебнике, да ещё и в форме обращения к кому-то. Гермиона нахмурилась – книжное мышление вечно ставили ей в укор. Нет, она, конечно, любила руны, но не видела смысла заучивать их настолько, чтобы изъясняться как разговорным языком. Это же как латынь – кто на ней говорит? Странные увлечения были в ходу на Хаффлпафе!

Термины, отдельные словосочетания, применимые в заклинаниях – это ещё можно понять, а чтобы выучить всю руническую письменность, это ж какую память надо иметь! Перевести проще – можно догадаться по смыслу. Но составить послание без ошибки куда сложнее. Правда, Гермиона точно не знала, были ошибки или нет, но, во всяком случае, то, что ей удавалось разобрать, сочеталось вполне логично. Руна перетекала в руну, фразы претендовали на законченный смысл: «…пожалуйста, давай поговорим ещё раз». Или: «… если не хочешь видеть меня. Прошу тебя, не… всё одним росчерком пера. Не… меня. Я… сожалею. Пожалуйста! Человек ведь… второй шанс…». В общем, поток сознания!

Сложность состояла ещё и в том, что школьные словари содержали специальную терминологию, а не весь перечень известных рун, многие обозначения Гермиона не могла найти и не знала, в каком разделе искать. Но в этом присутствовал некий спортивный интерес, как в разгадывании головоломки. Гермиона вздохнула, аккуратно подчеркнула непонятные символы двойной чертой, полунепонятные - одной чертой. Поставила галочки над одинаковыми завитушками. «Пожалуйста» – раз, «пожалуйста» – два, три раза «прости», нет, вон ещё в конце, перед непонятной последней фразой, десять раз перечёркнутой в оригинале. Гермиона так и не была уверена, что разобрала её верно – «Если ты простишь меня, клянусь, я разорву… потому что…».

- Привет всезнающей Гермионе! - беззлобно сказал Рональд, бодро садясь рядом. Бросил учебник по травологии на лавку, двумя руками подтянул поближе сосиски и брокколи. Не бог весть что, но, учитывая осадное положение, нечего жаловаться.

- Самые трудные задания мне даёт профессор Лонгботтом, - призналась Гермиона, с облегчением откладывая сложный текст, - ты его где потерял, кстати? Вы разве не вместе шли?

- М-м-м. Не совсем, - ответил Рональд, набивая рот сосиской. – Но он после травологии собирался в совятник. А я есть хочу – помираю. У меня растущий организм.

Уточнять не потребовалось – ясно, Гарри решил, пока все на обеде, забрать свежие волосы Невилла. Если крестражи и дальше будут находиться так же туго, настоящий Лонгботтом облысеет раньше времени. Гермиона ласково посмотрела на аппетитно жующего Уизли. Потом помрачнела.

- Слушай, Рон, надо нам как-нибудь собраться втроём, обсудить ещё раз наши дела. Одна победа хорошо, но что-то нужно делать дальше.

Гермиона в своём репертуаре! Рон согласно закивал рыжей головой, торопясь проглотить.

- Так Омута ж пока нет, а без него мы не знаем, где искать дальше, - резонно пробубнил он.

- Я ведь объясняла – как только смогу достать Омут, я его достану! – эта тема уже в зубах завязла у Гермионы. Друзья непринуждённо намекали время от времени, что Омут – единственная зацепка, как будто она сама этого не знала! Лучше бы искали другие пути решения их проблемы, пока она прикована к подземелью!

- Профессор Снейп даже домовиков к себе не пускает, Рон! Как, по-твоему, я могу у него на глазах незаметно утащить Омут Памяти?

- Да не переживай так, рано или поздно он куда-нибудь выйдет…

- Не выходит он при мне! Возможно, после того, что было на первой отработке. Подозреваю, что аппарирует к Сам-Знаешь-Кому, но сначала выставляет меня за дверь. Ну сколько можно говорить…

– Тогда и ты не говори, что никто ничего не делает, - слегка обиделся Рон, - ты давно была на собрании ОД?

Гермиона замялась. Конечно, давно не была. Только забегала ненадолго в неделю раз – принести Жутику ворованных у Снейпа флоббер-червей. Жизненная потребность в флоббер-червях – это всё стоящее, что Гермионе удалось вычитать о звере с труднопроизносимым названием, который третий месяц жил в Выручай-комнате. И надо сказать, на флоббер-червях зверь быстро воспрял духом: залоснилась шерсть, заискрились перья, засверкали глаза – все три. А то совсем было зачах, уж и не знали, что делать. Жаль только, что о практическом использовании зверя в магических войнах в справочнике не говорилось. Так что зверь оставался милым… ну, в меру милым домашним любимцем. Еду для него ребята собирали на кухне, благо зверь был непривередлив. В остальном Выручай-комната проветривалась и прибиралась сама. Но флоббер-червей могла достать только Гермиона. И это была ещё самая мелкая её миссия в подземелье. Ну да, с Омутом пока было глухо. Но это не значило, что она не обязана была целыми вечерами торчать на отработках. Поэтому и не посещала собрания Отряда Дамблдора.

- Сегодня обязательно приходи, - посоветовал Рон, - может, улизнёшь как-нибудь от своего вурдалака? Хоть ненадолго. Тем более, что он сегодня… но это я потом расскажу. Тут ещё вот что… - Рон наклонился к уху девушки, заговорил совсем тихо, - сегодня нас должен навестить Люпин. Он просветит, как дела у Ордена Феникса, может, подскажет, что нам предпринять в Хогвартсе. И невербальному щиту обещал научить – у меня с этим до сих пор туго.

Гермиона вздохнула. Не вдаваясь в подробности, откуда берутся знания (Грэйнджер об этом и не спрашивали, начиная со второй недели первого курса), она раза три уже объясняла ребятам в Ордене, а лично Рону раз двадцать, как строить беззвучную защиту. Ну, раз не удалось ни ей, ни профессору Снейпу в своё время, пусть попробует Люпин, он правда хорошо объясняет.

- А потом мы обсудим на собрании ещё кое-что, - прибавил с загоревшимися глазами Рональд. Явно именно к этой теме ему с самого начала не терпелось перейти, но он оттягивал сладостный момент, готовясь увидеть реакцию Гермионы.

- Смотри! – Рон наскоро обтёр пальцы о салфетку, оттопырил карман потрёпанной мантии. - Скажешь, мы ничего не делаем?

Гермиона приморгалась к темноте под столом. В кармане у Рона лежала волшебная палочка. Знакомая, но точно не его собственная. Хочет быть таким же оригиналом, как Гарри, носить по две палочки? Им бы хоть с одной управиться! И тут Гермиону осенило, но она себе не поверила.

- Точно, - Рон радостно кивнул, поняв по её изменившемуся лицу, что девушка оценила масштаб поступка. – Моё секретное задание. Знали только я и Джастин, как глава Отряда. Палочка, убившая профессора Дамблдора, теперь у нас.

Гермиону бросило в жар, потом в холод, она так резко ударила под столом по руке Рона, что юноша недовольно вскрикнул, но всё-таки выпустил карман мантии. Гермиона даже не сразу смогла заговорить, а когда смогла, то только свистящим шёпотом.

- Идиоты! - Гермиона выражалась крайне редко, но всегда от души. – Салазар вас задери, Рон! Вы что, спятили к Мерлиновой бабушке?

Рон покраснел и не сразу нашёлся, что ответить. Никогда не думал, что девушки, тем более подобные Гермионе, способны ругаться, как последний полтергейст. Хотя Гермиона сейчас сильно смахивала на полтергейста. Позеленевшее лицо как нельзя лучше шло к мышиного цвета мантии и вечно всклокоченным волосам.

- Гермиона, ну знаешь…

- Не знаю! – ещё тише зашипела Гермиона. – И знать не хочу. Рон, вы теперь смертники, и чего ради?! Ты соображаешь, что вы стащили палочку директора школы? Это же не котёл, в конце концов, и даже не Омут! Это не война, а личная обида. Профессор Снейп никогда этого не простит, из-под земли тебя достанет!

- Ну, это мы ещё посмотрим… - неуверенно начал Рональд.

Гермиона, холодея от страха, дёрнула его за рукав.

- Да не смотри на него, в самом деле!

- Это ещё почему?!

- Потому что он легилимент, дурья твоя башка!

Рональд тоже напрягся и уставился в остывшие сосиски.

- А ещё он тёмный маг и Пожиратель смерти, волшебник, которого ценит даже Сам-Знаешь-Кто, который вообще никого не ценит. Хочешь нажить себе личного врага в лице Северуса Снейпа, Рональд Уизли? Тебе мало рассказов Гарри? А это они ещё не враги! Просто… не сошлись характерами.

- Ладно-ладно, если хочешь, давай уйдём отсюда. Чтоб глаза не мозолить.

- Нет уж. Лучше посидим тихо – пусть первый уйдёт, я мимо его стола с тобой не пойду. Ты бы хоть сюда эту палочку не приносил, Рон!

- Так я тебе показать! Ну перестань, Гермиона! – лицо у Рона сделалось сочувствующим. - Я понимаю, Снейп тебя затретировал, но я не собираюсь из-за этого упыря подвального лезть под стол! Обойдётся без палочки – пусть теперь попрыгает!

Гермиона смотрела на приятеля, не понимая, то ли он шутит, то ли говорит серьёзно. Похоже, он и впрямь считал кражу палочки судьбоносным делом.

- Рон, ты хоть объясни, - начала она, резко переменив тон с осуждающего на снисходительно-вкрадчивый, - зачем вообще понадобилось красть палочку? Я понимаю – это смелый, мягко сказать, поступок, но… как, кстати, ты умудрился её стащить? Я представить не могу!

- А это мы вдвоём с Джастином, - оживился Рон. – Мы сначала тоже долго ломали голову, с какой стороны подобраться, а потом Джастин сказал – палочки воруют нечасто, так что всё гениальное просто - приманим Accio, как только он её выпустит. Accio у меня всегда хорошо выходило. Дальше дело техники. Спустились вместо травологии в подземелье, там как раз урок кончался у первокурсников, с ними же мороки полно! Они пока выходили, пока ложки-плошки мыли, пока пятна с рук сводили… ну, как всегда. Я просто приманил палочку со стола. Джастин на подстраховке стоял, у лестницы.

- И Снейп не заметил?

- Сейчас уже заметил, зуб даю. А тогда… не думаю. Он на другом конце класса был, выяснял, почему котлы стали квадратные.

Гермиона даже не знала, стоит ли и ей рисковать встречаться взглядом с директором. Но всё-таки осмелилась посмотреть на Снейпа. Ничего нового не увидела – лицо хмурое, нос крючком, патлы чуть-чуть не достают до соуса. Но обольщаться не стоило, и ежу понятно – отсутствие волшебной палочки он заметил и, видимо, будет её искать.

Гермиона на минуту представила, какого это - вдруг лишиться палочки, и не смогла вообразить себе мага, которому это было бы безразлично. Волдеморт, и тот бы ощутил потерю, даром что силён и сам по себе. Палочка, ну это же… ну как без неё в волшебном мире? Полный отрыв от магии. Ну, у Снейпа, может, не полный, но почти. Да дело даже не в этом…

Девушка на всякий случай пощупала карман, ощутила привычное тепло собственной волшебной палочки. Сама по себе палочка, конечно, не грела, но сочащаяся из её сердцевины магия придавала спокойную уверенность. Потерять палочку – ужас! Палочка, она же одна на всю жизнь. Гермиона сама её купила, сама выбрала. Вернее, палочка выбрала её… но это, как у всех - первая покупка перед Хогвартсом, первый шаг в мир собственного колдовства. Твоего собственного.

Конечно, можно найти новую. Сейчас не так просто, как раньше – пошёл и купил у Олливандера – закрылся магазин волшебных палочек. Но Пожиратель точно найдёт, и, возможно, проделка Рона дорого будет стоить какому-нибудь волшебнику. Не может же Снейп без палочки! Но палочка палочке рознь, и все знают - ту, которая тебя выбрала, заменить нельзя. Ни одна другая палочка не позволит так же чётко управлять магией. Волшебник (тем паче неординарный) и его палочка - это не просто мастер и инструмент, это что-то вроде единого организма или семьи, лучше сказать – творческого союза. Остаться без палочки – всё равно как без руки или без глаза. Даже хуже.

Тут ещё надо знать характер Снейпа, он же целиком в магии! Мистера Уизли, может, и позабавило бы пожить магглом, магглы вызывали у него умиление. Но Снейп вряд ли был способен воспринять такое положение со здоровым юмором. Юмора у него было много, но специфического. Принц-полукровка. Единственный полукровка в Слизерине, не считая ещё одного волшебника – Того-Самого. Отрубить немагическую половину, забыть и вычеркнуть. Только магия. Он и форточку закрывает взмахом палочки, неизвестно, помнит ли, как это иначе сделать. Ох, как он разозлится – что да, то да!

В какой-то мере Гермиона даже посочувствовала директору. Вернее, представила себе его положение. Неизвестно, предавался Северус Снейп таким же пространным рассуждениям о первом курсе, Олливандере и милой, единственной на свете, только его палочке, или просто был в ярости, но уж точно его не радовало оказаться посреди целого замка ненавидящих глаз с магическими способностями чуть выше, чем у Филча. Хуже, чем раздеть и выставить на улицу! Он и так постоянно настороже, а теперь и вовсе взбесится. Раз операция по похищению палочки была тайная, и о ней знали только Рон, Джастин и весь первый курс, значит знала уже вся школа. А что? Хороший повод посмеяться. Интересно, всем ума хватит не пользоваться ситуацией и не выкидывать дурацкие шутки? А то ведь за директором не станет – отберёт палочку у какой-нибудь первоклашки-грязнокровки, и снова будет на коне. А дальше начнётся месть Северуса Снейпа. Если не найдёт виновного – ничего, отомстит всем. И уж точно, если Снейп узнает, что воровал Рон, не видать бедному Уизли ни палочки, ни белого света. Даже не верится, что Рон это сделал! Бред какой-то!

- Её надо вернуть, - сказала Гермиона после продолжительного молчания.

- Ещё чего! – возмутился Рон и вцепился в карман. – Джастин уже всех предупредил, палочку в Отряде ждут.
Ну точно – вся школа уже в курсе, можно не метаться. Гермиона не выдержала:

- Ты хоть объясни, какой в этом смысл? Унизить профессора Снейпа, так что ли? Но он ведь только разозлится, зачем нам это? Или вы хотите его поймать, убить, судить…

- Да ты что, Гермиона! Не сейчас же! – испугался Рон. – Мы, думаешь, совсем дураки? Пока жив Тот-Кого-Нельзя-Называть, нет смысла трогать Снейпа. Мало ли кого пришлют вместо него – это раз. Закроют школу и всех убьют – это два.

- Речь не мальчика, но мужа. Но ради чего тогда рисковать, Рон? Он себе новую палочку достанет, и всё...

- Такую не достанет – сама ведь знаешь! – Рон нахмурился. - И потом, из этой палочки был убит профессор Дамблдор, хватит ей нести зло.

Это заявление Гермиона, к своему стыду, не совсем поняла, поэтому промолчала.

- Пойдём, что ли? – попытался наладить отношения Рон. - Снейп убрался, можно и нам за ним. Да ладно тебе – я стащил палочку, я и отвечу! По мне, хоть как-нибудь этой твари навредить, уже хорошо. Мы же решили, что не дадим ему спокойной жизни! Он что думал, убьёт профессора Дамблдора и будет почивать на лаврах? Ты из-за чего расстроилась-то? – он всё никак не мог понять настроение Гермионы. - Да не узнает он, кто взял, не бойся. Найдёт новую – его дело. Но колдовать будет похуже, нам же легче!

Гермиона испытывала смутные чувства. Почему-то положительные моменты не укладывались в её голове.

- Ага, я чувствую, как сейчас будет легче на зельях, - обречённо вздохнула девушка, заворачивая в салфетку сосиски для так и не пришедшего Гарри, – вы бы хоть не перед уроком крали!

- Да ты что! Я бы билет купил, чтоб посмотреть!

Они заторопились из столовой.

- Рон, я сомневаюсь, что будет весело… профессор Снейп вообще не очень забавный.

- Это когда при палочке, - намеренно храбрился Рональд. – А вообще, я думаю, что зелья он сегодня отменит – палочки-то нет.

- Ещё и урок сорвётся. Ох, и всё это выльется на мою отработку!

- И отработки не будет, - успокоил Рон. - Я бы на его месте палочку искал срочно, а не об отработках думал! А ты как раз сходишь с нами к Люпину…

- Слушай, Гермиона, - Терри Бут отвлёкся от «Углубленного курса продвинутых зелий», который читал на ходу, и догнал их у выхода из столовой, - а правда… - он перешёл на шёпот, - правда, что ваши свистнули палочку у Снейпа?

- Скоро узнаешь, - мрачно ответила ничуть не удивлённая Гермиона, любуясь на озадаченное лицо Рона. - Я пока сама не верю.

- Ну вы даёте! – проникся Терри. – Только не говорите мне, кто украл! Если начнут усиленно расспрашивать, я сознаюсь.

- Эй, Уизли!

Терри быстро помахал рукой, не имея никакого желания лишний раз пересекаться со слизеринцами, и скрылся.

Рон тоже не хотел общаться с Забини и Ноттом, но пока его всего лишь вежливо окликнули однокашники – повода отвертеться не было. Настораживало только то, что у обоих наизготовку были волшебные палочки. Рон с Гермионой переглянулись и остановились посреди пустого коридора.

- Ходят слухи, что у директора кое-что пропало. И что взял это кто-то из гриффиндорцев, - Тео Нотт, разумеется, делал вид, что не замечает грязнокровку, он и с Роном заговорил только в силу необходимости, - так ты передай своим, чтоб отдали – на куски порвём.

- Что ты сказал? Кого это ты порвёшь? - Рон сунулся за палочкой в карман и замер – палочки было две, он не знал, которую вытянуть.

- Полегче на поворотах, Нотт, - проговорила Гермиона. – Если у кого-то что-то украли, думайте сначала на своих.

Нотт замахнулся палочкой, но Гермиона развернулась и молча пошла прочь, подхватив под руку Рональда. Не хватало только подраться со слизеринцами – не с её цветом мантии! Сразу не будет ни Хогвартса, ни Омута.

- Ты, серость! Ещё раз заговоришь с чистокровным, схлопочешь так, что всю жизнь будешь помнить! – крикнул ей вслед Забини, и, похоже, он не шутил – просто предупредил.

Гермиона почувствовала, как дёрнулся Рон, и вцепилась в его руку ногтями.

- Не смей оборачиваться! – прошептала она. – Ни слова, ни звука, даже не дыши, пока не избавишься от проклятой палочки. Если откроется, что она у нас – всё пропало! Всё – понимаешь?!

- Откуда они знают? – Рон тоже был в ужасе. – Не хватало, чтоб ещё Снейп спросил!

- Погоди – спросит.

Но к счастью, следующим, кто им встретился, был не директор, а Гарри. И, как ни странно, он начал не с палочки Снейпа.

- Полчаса проторчал у совятника, ждал, пока все уйдут, - пожаловался он на ходу. – Рон, а ты куда делся с травологии?

- Ладно, расскажу ещё раз, ты, наверное, один не знаешь, - вздохнул Рональд.

- Держи, - Гермиона сунула Гарри припасённую сосиску, - такое на голодный желудок слушать нельзя – потом еда комом в горле встанет и не переварится.

Гарри насторожился.

- Что-нибудь про крестр…

- Да нет, - успокоил его Рон, - у нас тут такое дело… я уж думаю, может не ходить на зелья? Ты как, Гермиона?

- Не ходить?! На зелья?! - изумился Поттер. - Что, Слизнорт вернулся?

- Нет, просто Рон украл у Снейпа палочку, - не выдержала Гермиона, - и мы теперь не знаем, чего ждать.

Гарри подавился сосиской, резко затормозил пред спуском в подземелье.

- Какую палочку?

- Волшебную – какие они ещё бывают? Это тайное задание Отряда Дамблдора.

Гарри старательно прожевал, осознал.

- Одно хорошо – что я не Поттер, - пробормотал он.

***

- Я устал, - сказал Северус Снейп.

Обычная для начала урока возня с прилаживанием котлов и доставанием палочек прекратилась. Все настороженно воззрились на директора – кто с раскрытой сумкой на коленях, кто с пером, не донесённым до чернильницы. Никто и никогда не ждал ничего хорошего от урока со Снейпом и от Снейпа вообще, но, как правило, он хоть сохранял верность стилю. Врывался в класс и в течение всего занятия носился беркутом между парт, настигая и разя. Это было как-то… нормально. Теперь же он встретил детей, тихо сидя за учительским столом, что само по себе пугало. Похоже, потеря палочки серьёзно его подкосила. Возможно, помутила рассудок. До сих пор директор ни разу не позволял заподозрить наличие в себе чего-то человеческого, тем более усталости. Услышать от него такое заявление казалось настолько же немыслимым, как увидеть входящего в класс Волдеморта, который вдруг улыбнулся бы лучезарной улыбкой и произнёс: «Я раскаиваюсь. Я понял, что был не прав. Идите ко мне, грязнокровки, дайте мне вас обнять».

Профессор Снейп продолжал, не шевелясь, сидеть на своём месте и наслаждался страданиями толпы - весь в тени, почти сливающейся с его чёрным одеянием. Хорошо видны были только худые бледные руки – он опирался локтями на стол, сомкнув кончики пальцев, и лицо – тоже бледное, почти белое, в обрамлении длинных, угольно-чёрных волос. Скатившийся рукав мантии открывал впечатанную в кожу Волдемортову змейку, но это нисколько не смущало директора.

Рон поёрзал на своём месте, покосился на Гарри – может, всё-таки отдать палочку? Но рука немела, приближаясь к карману. А карман будто бы жгло.

- Я устал, - очень спокойно, на грани слышимости повторил Снейп, - от вашей глупости, наглости и лени. От ваших бессмысленных, опасных и идиотских выходок. От бестолковых драк и от мелких подлостей, которым вы посвящаете всё свободное время, считая, что в Хогвартсе введено военное положение, и это избавляет вас от ваших прямых обязанностей. Я устаю от этого больше, чем на службе у Тёмного Лорда.

Стало тихо-тихо, как на кладбище.

- И иногда, - задумчиво продолжал Снейп, - а в последнее время всё чаще, я спрашиваю себя, так ли мне это надо – все вы и Хогвартс? Я спрашиваю себя, что, собственно говоря, такое Хогвартс сегодня? Пристанище для банд недоучившихся недорослей? Форпост Ордена Феникса? Усыпальница Альбуса Дамблдора? – его сумрачные, никогда не улыбающиеся глаза скользили по замершим рядам школьников со Слизерина на Гриффиндор. - Ставлю вас в известность, что в таком разрезе существующий режим не заинтересован в наличии Хогвартса как такового. Никто, кроме вас, в принципе не заинтересован в наличии школы. Если в этом не заинтересованы и вы, если кого-то не устраивает установленный здесь порядок, питание, отношение – он волен отправляться на все четыре стороны, - директор немного переменил положении и оперся подбородком на сцепленные руки. - Объясняю простую истину: вы либо учитесь в Хогвартсе, что подразумевает именно учёбу, и ничего более, и соблюдаете при этом правила дисциплины и совместного проживания, либо – не учитесь, причём я буду рад снять со своих плеч такую тяжкую обузу, как вы, и навсегда запереть этот затхлый замок. Ни мне, ни Тёмному Лорду обучение в Школе Волшебства не требуется.

Выпускной курс приобрёл сходство с неподвижной маггловской фотографией выпускного курса. Удовлетворённый произведённым эффектом, Снейп достал из ящика стола небольшие песочные часы с обвивающей их талию слизеринской змеёй.

- Теперь все получили предупреждение. А это было именно оно - на тот случай, если кто-то обольщается и считает, что мне нужна тренировка перед рождественской речью в Большом зале, - терпеливо пояснил директор Хогвартса. - Я засекаю время – пять минут. Ровно пять минут даётся униженным, недовольным, не желающим учиться, смириться и просто держать себя в руках на то, чтобы покинуть этот кабинет. Соответственно, в течение дня эти лица должны будут покинуть и школу. Время пошло, - он щёлкнул пальцами по часам, перевернув их в исходное положение.

В классе стало так тихо, что, казалось, было слышно, как ссыпаются искристые чёрные песчинки в часах. Снейп откинулся на спинку стула и ровно пять минут, молча, не меняя положения, смотрел на школьников. Ученики разглядывали свои колени и выщербленные столешницы парт, будто в жизни не видели ничего интереснее. Даже Малфой опустил глаза и делал вид, что повторяет урок. Никто, разумеется, не вышел. Когда упала последняя песчинка, профессор Снейп, не говоря ни слова, убрал часы в стол, и поднялся с места.

- Поставьте котлы на медленный огонь, пока я буду объяснять тему, они успеют прогреться. Тема урока… - он подошёл к доске и взял кусок мела, - магически нестойкие зелья…

Снейп с мелком это тоже было то ещё зрелище. Примерно как Волдеморт с граблями. Но никто не хмыкнул, перья покорно зашуршали, хотя и с некоторым запозданием. В этой тишине, обычной для уроков профессора, особенно отчётливо раздалось приглушённое «Стой!».

Гарри по понятным причинам старался находиться подальше от нынешнего директора, поэтому сидел ближе всех к партам грязнокровок, из которых на заднем ряду остался теперь один Дин Томас. Гермиона, проштрафившаяся ещё на первом уроке Снейпа и доселе отбывающая у него пожизненную повинность, маялась на первой парте стол в стол с директором. Поэтому только Гарри и видел, как Дин выбросил из-под парты руку с волшебной палочкой. При этом глаза у Дина были совершенно загнанные и отчаянные, так что ничего хорошего от этого выпада Поттер не ждал. И интуиция его не подвела, хотя он только и успел, что пригнуться – заклятие полетело быстрее бладжера. Класс охнул. Директора отбросило на доску, с меньшей силой, чем можно было ожидать, но вполне ощутимо. Видимо, учитывая приятное начало дня, он уже находился под прикрытием щитовых чар – насколько их можно было навести без волшебной палочки. Но и ярость Дина обладала немалой силой. Школьники на секунду окаменели, потом все разом заговорили и повскакали с мест. Слизеринки Панси и Дафна кинулись к директору, Драко вскочил, опрокинув котёл, точным движением нацелил палочку на Дина. Гарри в ответ тоже выхватил палочку, потому что Дин стоял, как громом поражённый, опустив руки и даже не пытаясь отбиваться. В принципе, все уже стояли с палочками, кроме Снейпа, оставалось только решить, к кому применить магию. Гермиона, подняв свою, пока что направила её в пространство между профессором и классом, готовясь установить двухстороннюю защитную завесу.

К счастью, секундное замешательство закончилось, профессор Снейп восстановил равновесие, поправил доску и обернулся к классу.

- Это Томас, Дин Томас, грязнокровка! – немедленно крикнула Панси Паркинсон и ещё несколько голосов из Слизерина. Впрочем, Дин и не думал спрятаться.

- Очень приятно. А я решил, что Дамблдор восстал из гроба, - ядовито усмехнулся учитель. - Сядьте, мисс Паркинсон – во время урока не разрешено ходить по классу, - он откинул упавшие на лицо волосы, поморщившись, глянул на кровь на пальцах. - Как это по-гриффиндорски - бить в спину, видя, что у мага нет в руках палочки!

Нет палочки вообще! Гермиона села на место, боясь пошевелиться. Кое-кто из девочек спрятал лицо в ладонях или лёг головой на парту, прикрывшись руками. С палочкой или без палочки Снейп мог выкинуть что-то непредсказуемое. Дин Томас из бледного сделался ярко-красным, бросил палочку на стол, заорал что было мочи:
- А как ты убил профессора Дамблдора?! Ублюдок! Только попробуй закрыть Хогвартс! Ненавижу! Убью… - он продолжал открывать рот, но звук неожиданно пропал. Гермиона молча наслала на однокашника Silencio, взмахнув под партой волшебной палочкой.

Зато стало слышно Драко.

- Avada…

- Драко, сядь!!!

Видимо, это было какое-то новое мощное заклятие, обходящееся без палочки. Драко среагировал примерно так же, как Дин – осёкся и заморгал. Определённо прикидывал, дорого ли ему будет стоить ослушаться Снейпа. Подумаешь – убить грязнокровку! Но если директор не в настроении… взгляд у Драко был не намного дружелюбнее, чем у Дина, когда он резко перебросил его на профессора. Палочка несколько раз провернулась вокруг оси в тонких пальцах юноши – у него-то была палочка. Но всё-таки Малфой сел. Демонстративно швырнул палочку на поднос для ингредиентов.

- Вы отняли десять минут времени от урока, - сообщил Снейп. – Ровно столько же я отниму от перемены. Минус пятьдесят баллов Гриффиндру… нет, минус тридцать четыре – минусовой счёт мы пока не ввели, хотя надо бы. И второе предупреждение лично для мистера Томаса, третье будет последним. Мистер Лонгботтом, вам всё равно бессмысленно оставаться здесь, плесните сразу чернила в котёл, и зелье будет точно такого цвета, какого вы достигли бы к концу урока. После этого, если не брезгуете грязной кровью, отведите вашего товарища в больничное крыло. Истерики лечит мадам Помфри. После я решу, какое наказание назначить мистеру Томасу за срыв урока, исходя из его диагноза.

Ученики начали дышать немного ровнее. Привычная волна сарказма и издевательств над Невиллом вернула ощущение реальности. Странно, Гарри и сам порадовался тому, что Снейп ни за что ни про что облил его грязью. Хоть можно будет убраться с зелий и увести чокнутого Дина. Дин, кстати, стоял как вкопанный и, похоже, не только говорить не мог, но и не слышал ничего.

- Да пошли уже! Хочешь третье предупреждение? – Гарри поскорее ухватил парня за рукав мантии и потащил к выходу, буркнув за них обоих: - До свидания, сэр.

Снейп даже не обернулся в их сторону.

- Так, теперь все вы ждёте, когда взорвутся котлы? – язвительно осведомился он. – Убавьте огонь до минимального, мы ещё не приступали к теории.

Студенты поспешно замахали палочками, спасая инвентарь. Снейп чёрной тенью перенёсся к шкафу.

- Учебники со столов убрать, тему будете писать под диктовку. Палочки сложить сюда в шкаф, до конца урока.
Ученики переглянулись.

- Вам перевести на более английский язык? – уточнил Снейп. – Первый вариант, - он указал на ряд слизеринцев, - будет готовить сыворотку правды. Второй вариант, - кивок головы в сторону смешанного ряда остальных факультетов, - сварит – и этим меня очень удивит – сыворотку свободной воли. Оба этих зелья крайне чувствительны к магическому фону, даже к настроению самого волшебника. Поэтому готовить их надо в спокойном состоянии духа, вдали от каких-либо магических артефактов. Если бы вы умели читать, то догадались бы об этом, взглянув на тему занятия. Теперь ещё раз. Все встали, первый вариант взял ингредиенты справа, второй слева. Палочки убрать в шкаф.

Студенты потянулись мимо него к шкафу, профессор тем временем достал с полки пузатый пузырёк тёмного стекла, обмакнул в него ватку, смазал рассечённую бровь. До свадьбы заживёт.

Рон со вздохом положил палочку на полку под разъедающим взглядом Снейпа, посмотрел на неё так, будто видел последний раз. После него осталось сдать палочку только Малфою. Тот молча положил её подальше от остальных, не сводя с директора мрачно-вызывающего взгляда.

- Ровно двадцать три, - Снейп захлопнул дверку, запер на ключ, ключ убрал в карман. Снова никто не улыбнулся. Профессор окинул критическим взглядом класс и нырнул в лабораторию.

- Интересно, после урока все досчитаются палочек? – шепнул Рон Гермионе, когда они возвращались к своим местам.

- Может, он их вообще не отдаст, - предположила Гермиона. - А вы чего ждали? Теперь у нас на всех будет одна палочка, зато какая!

- Положительно, у тебя стало странное чувство юмора, - буркнул Рон. – Но узнаваемое.

- Думай лучше не о моём юморе, а о Дине, - огрызнулась Гермиона, – ему бежать надо, если ещё не поздно.

- Лунатик…

- Потом!

Снейп вернулся из царства своих ненаглядных пузырьков, притащил два плотно закупоренных флакона.

- Образец зелья для первого варианта. И для второго варианта, - он указал на нежно-голубую жидкость справа и прозрачно-изумрудный раствор слева. - Выглядеть они должны так. Когда закончите приготовление, и зелья отстоятся более трёх минут для первого варианта, более семи для второго, заберёте палочки, проведёте проверку пламенем, - он откупорил оба пузырька, чиркнул спичкой – не с первого раза, но получилось. Интересный фокус, но, учитывая половинчатое происхождение директора, вполне ему посильный.

Студенты, впрочем, активно делали вид, что увлечены сортировкой ингредиентов.

– Смотреть сюда! – рявкнул Снейп. - Глядя в стол, вы не определите цвет пламени, высшая магия не для вас, - он провёл трепещущим огоньком над первым флаконом. - Над сывороткой правды пламя становится белым. Над сывороткой свободной воли… ай! – профессор подул на пальцы.

Ещё одна спичка – чирк, чирк… сломалась. Ещё одна – чирк, чирк… да зажги уже! Теперь ученики не смели отвести взгляды.

- Над сывороткой свободной воли пламя делается розовым.

Дафна Григрасс несмело подняла руку, опустила, оглянулась, снова подняла.

- Да, мисс Гринграсс? Уже есть вопросы? Я пока даже не записал рецепт.

- Я хотела… - девушка неуверенно поднялась с места, - профессор Снейп… господин директор, вы могли бы пока взять мою палочку, если… забыли свою.

Снейп метнул на неё быстрый, как Avada Kedavra, взгляд.

- Благодарю, мисс Гринграсс, до конца занятия палочка мне не понадобится. Можете садиться.

Взял мелок, расчеркнул надвое доску, начал писать. Чистый змий. Гермиона улыбнулась.

- Вас что-то забавляет, мисс Грэйнждер?

Чёрт, чёрт, чёрт!

- На вашем месте я сосредоточился бы на котле, - дзинь, дзинь, дзинь – посыпались на голову льдинки. – В конце урока ваш ряд поможет нам проверить правильность приготовления сывороток. Опытным путём. Испытуемому будут заданы три вопроса – до действия зелий, после приёма первой сыворотки и после приёма второй. Сразу оговорюсь на тот случай, если зелья будут приготовлены неправильно, что противоядия к ним нет.

Гермиона, конечно, не посмела бы обернуться, но затылком ощутила панический, полный ужаса взгляд Рона. Да уж – то ещё положение. Вряд ли из имеющихся ингредиентов им удастся приготовить какое-нибудь другое зелье – скажем, мгновенного исчезновения или мгновенного забывания человеческой речи. И уж точно Слизерин не станет готовить ложную сыворотку правды. С чего бы? Может, попробовать подговорить их? Гермиона покосилась на сидящего через проход от неё Забини, сосредоточенно шинкующего хвост тритона, и отказалась от этой мысли. Если только они ошибутся. Тогда это будет просто яд. Как и сыворотка Рона, который при всём желании не заставит своё варево противостоять сыворотке правды и даже не сделает его безопасным. Хотя бы потому, что волшебник должен готовить эту смесь в спокойном состоянии духа. А Рональда затрясло, и саму Гермиону тоже. Не говоря о том, что в кармане у Рона лежал мощный магический артефакт, который он никуда не мог деть.

Может, встать и уйти, или ещё раз взорвать котёл – всё равно уже урок не задался? Что угодно, только не соглашаться на опыт, если Снейп вызовет её. Теперь скорее всего её… неужели он правда будет поить учеников двумя сомнительными зельями и заставит говорить правду? Так, при лучшем раскладе опасен только второй вопрос. Может, ей заранее выпить сыворотку из своего котла? Но Рон-то из своего не выпьет! Спокойно, не стоит дёргаться раньше времени и вызывать подозрение. Нет, нет, Снейп экстравагантная инфернальная личность, но до сих пор он ничего подобного не откалывал, хотя в школе и пошла мода травить гриффиндорцев слизеринцами. И даже если директор исполнит своё обещание, она, сидя на первой парте, наверняка сможет улучить момент, когда он отойдёт, и заранее хлебнуть ложечку из котла. Это должно защитить от слизеринской сыворотки. А вероятность, что Снейп спросит Рона, очень мала, только последний безумец решит, что из котла Уизли можно пить. Зачем тогда было препятствовать убийству Дина Томаса? Учеником больше, учеником меньше… какое счастье, что Гарри ушёл!

Пока мысли вихрем проносились в голове побледневшей Гермионы, её руки с выверенностью записной отличницы нарезали, выдавливали, отмеряли и засыпали. Зелье в котле приобретало цвет тёмного изумруда. Кажется, всё. Гермиона вскинула руку.

- Да, мисс Грэйнджер?

- Могу я забрать палочку, сэр? – отдай хоть палочку, без палочки не очень подебоширишь!

Подошёл, подняв небольшой вихрь, задел краем мантии по руке, глянул в котёл, состроил привычную гримасу. Дай пять баллов Гриффиндору, и я тебя поцелую ещё раз! Неужели опять нет? Со страху Гермионе было почти смешно.

- Да, мисс Грэйнджер, можете забрать палочку, только не подносите её к другим котлам.

Прошёл с ней через весь класс, отпер шкаф двумя поворотами ключа, делая вид, что так и принято у великих магов. А не с другого конца комнаты небрежным Alohomora. Гермиона поморщилась от той же мысли, которая первой пришла ей в голову в Большом зале, когда началась эта глупая катавасия с директорской палочкой. Не то чтобы Снейп без палочки выглядел совсем уже жалким и растерянным, хотя, если честно, было немного. Гермиона начала слегка различать оттенки профессорской злости. Но было в идее оставить волшебника без палочки что-то в корне противоестественное. Палочки отнимали разве что в Азкабане. А сейчас смелый поступок членов Отряда Дамблдора имел оттенок идиотской мальчишеской проделки. Вроде как отрывать насекомым лапки-крылышки и смотреть, что будет.

- Не можете выбрать? – совсем не затравленно осведомился Снейп, заметив, что она замешкалась перед шкафом. – Берите любую, можно сразу несколько. Тем, кто запоздает со сдачей зелья, палочки не достанется.

Гермиона поскорее ухватила свою волшебную палочку и метнулась назад к котлу. Надо было ещё успеть проверить чистоту зелья пламенем и отхлебнуть первую ложку. Хорошо бы ещё Рональда напоить, но как?

- Десять минут до конца урока, заканчиваем, - объявил Снейп, хотя прекрасно знал, если Грэйнджер только что управилась, то большинство ещё не переходило к финальному этапу. Двадцать две палочки всё ещё лежали в шкафу.

- Проверите зелье на месте, - решил профессор и цепким взглядом окинул класс. – Мистер Уизли, сюда.

Рон подскочил, как от Crucio.

- З-зачем, сэр?

- Хочу получше вас рассмотреть! А вы что подумали? – невинно отозвался Снейп. - Для того чтобы проверить ваше зелье, разумеется. Время! Вашим одноклассникам надо довести вас до больничного крыла и не опоздать на следующий урок.

Рональд совершенно растерялся, хотя ничего оригинального профессор не сказал – дежурно вызвал к доске. Была бы своя палочка, Рон наложил бы на себя Petrificus totalus, а так приходилось идти. Снейп и без палочки был способен приволочь его к учительскому столу. Поттера не было, Лонгботтома не было… Ужас Подземелий заскучал и перекинулся на Уизли – всё ясно. Рон решил пропадать с достоинством и пошёл сам. Ещё было время на чудо. Чудо по фамилии Грэйнджер сидело на первой парте, надо было просто туда дойти. Гермиона ведь не нервничала, никуда не бежала, спокойно ожидала конца урока.

- Зелье! Мистер Уизли, вы издеваетесь или тянете время? Без опыта мы не закончим.

Рон на ватных ногах вернулся, плохо соображая, что делает, попробовал взять остывающий котёл за ручки - горячий. Рональд резко отдёрнул руки, едва не выплеснув всё зелье. Может, это и было бы лучшим вариантом?
Класс начал подхихикивать.

Рон, мысленно проклиная Снейпа, школу, Лорда и все крестражи этого мира, попытался забрать котёл вместе с держателем.

- Феноменально. «Колдун и Прыгливый горшок», - процедил Снейп, – вы, наконец, одолели его, мистер Уизли? Теперь поставьте на место и напомните, чтоб я вычел ещё десять баллов с Гриффиндора, как только они появятся. Вы думаете, можно выпить весь котёл? Я, кажется, предупредил, что противоядия нет.

Рон смотрел на него бессмысленными, округлившимися глазами. Рассказать про Гарри. Про крестражи. Про директорскую палочку, наконец. Да, после этого только умереть и останется. Может, правда, подлый Пожиратель затеял весь этот цирк, чтоб выпытать, у кого палочка? Его взгляд, устремлённый на Снейпа, быстро наливался отчаяньем. Снейп сжалился.

- Минус ещё пять баллов с Гриффиндора – запишите на мой счёт. И возьмите, наконец, черпак, мистер Уизли. Видите - совсем нетрудно, если постараться. Теперь перелейте зелье во флакон. Я должен принести вам палочку, чтоб вы смогли его левитировать, или всё-таки подойдёте ко мне?

Слизерин уже гоготал, несмотря на мрачное начало урока. Да и остальные против воли стали подхихикивать. Даже Гермиона невольно улыбнулась, тут же прикрывшись рукой. Предательница! Смешного-то было мало.

Рональд обречённо пополз к Снейпу, глянул на подружку, давно закупорившую своё зелье под хрустальную пробку с аккуратным ярлычком. Зелье на «П» или на «В» в крайнем случае, если Снейп не осерчает. А с чего бы ему серчать? Зато у Рона... цвет жидкости в его флаконе сошёл бы за изумрудный только на чёрно-белой фотографии. Рон бросил обречённый взгляд на Гермиону – не дай погибнуть! Гермиона едва заметно качнула головой – подожди, пока отойдёт Снейп. Всё, что она смогла придумать, это опять устроить беспорядок в классе – бессмысленную демонстративную выходку из тех, что более всего бесили директора. Насчёт которых он предупреждал только сегодня. За которую он точно не погладит её по головке и, вероятнее всего, влепит второе предупреждение. И не спасут сверкающие котелки в его лаборатории, тщательно отмытые её руками. Поэтому Гермиона ждала до последнего – может, обойдётся, но палочку держала наготове. Похоже, шансов подсунуть Рону своё зелье не было – на Рональда пялился весь класс, да и Снейп стоял тут же, опирался рукой прямо на её парту, откровенно глумясь над выбранной жертвой. Как всегда, получал от этого тёмное удовольствие. Палочку Рону вернули, но и с палочкой он не стал веселее. Провёл огоньком над буроватой, совсем немножечко изумрудной и совсем не прозрачной жидкостью. Пламя дёрнулось, почернело и погасло.

- Ну, что есть, то есть, - плотоядно вздохнул директор и оглянулся на класс.

Рон в отчаянии бросил взгляд на Гермиону, быстро указал глазами на Снейпа, переложил палочку из руки в руку – у нас палочки есть, у него нет… может быть… ну не пропадать же! Гермиона безмолвно на него шикнула – с ума сошёл? Жди!

- У кого из присутствующих боггарт владеет речью? – полюбопытствовал профессор.

Класс зашелестел, но внятного ответа никто не дал.

- Что, все боятся неразумных существ? – удивился учитель.

- У Лонгботтома был говорящий боггарт, - усмехнулся Малфой. – Но он его не любит показывать.

Гермиона зажала рот уже обеими руками, и окклюменцию включила – бережёного Бог бережёт. Только бы не прыснуть. Или ей светит такое, после чего боггарт станет как у Лонгботтома. На всю жизнь. Ужас неожиданно опалил её, и смех прошёл сам собой. Переглянулась с Роном, поняла, он подумал то же самое. Сегодняшний урок фатально грозил провалом. Малфой – потомственный гадёныш! Какое счастье, что Гарри пошёл провожать Дина! Сейчас бы Снейп точно вызвал вечно крайнего Невилла. И… Бог бы с ним, с боггартом Лонгботтома – профессор переживал и не такое, но боггарт Гарри – дементор. Ужас! Снейп наверняка догадался бы.

Недогадливый и очень недобрый профессор Снейп переключился на своего любимчика.

- Самые внимательные, мистер Малфой, уже заметили, что мистера Лонгботтома нет в классе. Поэтому вы продемонстрируете нам своего боггарта. При вашем интеллекте это наверняка что-нибудь посложнее паука мистера Уизли.

Рон вздрогнул – что, профессор знал или догадался?

- Заодно, мистер Малфой, прихватите свою сыворотку правды, - докончил Снейп.

- Я? – не поверил Драко.

- Вы. Раз уж надумали заглянуть к нам.

Драко пожал плечами, плеснул свою отраву в пузырёк.

- Мне ещё понадобится палочка, профессор.

- Разумеется. А пока вместе с мистером Уизли принесите сюда чемодан из лаборатории.

Драко смерил Рона ледяным взглядом. Рон набычился – а я-то что? Вообще-то, у Рона палочка уже была, и ящик он мог левитировать, но, пожалуй, не стоило, накалять ситуацию. У Малфоя-то теперь не было палочки. Чума с этими палочками какая-то! И зачем они подали эту идею Снейпу?!

Пока совместная команда Гриффиндора и Слизерина, шипя друг на друга, волокла тяжеленный чемодан, профессор с непроницаемым выражением лица открыл шкаф, достал палочку Малфоя, закрыл шкаф, положил палочку на стол, стёр влажной тряпочкой состав зелий с доски и записал названия нескольких редких книжек, по которым следовало готовиться к следующему уроку. Отряхнул руки, отряхнул чёрную мантию от мела, воззрился на запыхавшихся оболтусов.

- Мистер Уизли, выпускайте боггарта. Мистер Малфой, создайте из него что-нибудь говорящее. После этого вы, мистер Уизли, дадите боггарту сперва сыворотку мистера Малфоя, затем свою. И зададите три контрольных вопроса. Вы помните вопросы, на которые боггарт никогда не отвечает честно?

- Э-э… это из ЗОТИ, профессор, - попытался вывернуться Рон, - сейчас и предмета такого нет.

Ему существенно полегчало, когда выяснилось, что зелье придётся пить не ему, а боггарту Драко Малфоя.

- Да, из ЗОТИ, мистер Уизли. На третьем курсе этот предмет был. Итак?

Что за день такой? Рональд попробовал вспомнить, но без особой надежды. Всё равно у Гриффиндора ноль очков, так что... Гермиона попыталась подсказать, следуя неистребимой привычке, но из-под руки Снейпа подсказывать было неудобно.

- Кажется, он не говорит своё имя, - вольно перевёл Рон, в голове у него было радостно, светло и пусто.

Гермиона из-за спины профессора постучала себя костяшками пальцев по лбу.

- Имя? Боггарт? – директор, кажется, терял терпение, если оно у него вообще было. – У боггарта нет и не может быть имени, мистер Уизли. Я скоро открою для Гриффиндора бессрочный кредит на минус-баллы…

Гермиона обиженно вскинула руку, буквально задев ею плечо преподавателя, так что не заметить этого было невозможно. Снейп отстранился от неё, как от досадной помехи, и продолжал:

- Не помню более бездарного выпуска, чем ваш. Понимаю, профессор Люпин учил вас из рук вон плохо, но на этот случай существует библиотека.

Ну конечно, в школе только один человек не путался в том, кто и когда преподавал ЗОТИ, хотя преподаватели менялись, как перчатки, в совершенно произвольном порядке. На самом деле вслед за Гермионой в классе поднялись ещё несколько рук, но это роли не играло, раз Снейп решил, что никто не знает ответа на его вопрос, можно было не стараться. Руки поспешно опустились, назревала искромётная отсылка в сторону тёмной магии, и лучше было не отвлекать профессора. Сейчас начнётся – у вас часто менялись учителя, ЗОТИ может преподавать не всякий… видимо, предел мечтаний – Кэрроу. Класс приобрёл сходство со стаей леммингов и приготовился внимать.

- Пишем! – обрубил Снейп.

Класс сдержанно забурлил.

- Пишем, вы должны мне десять минут, - нетерпеливо повторил Снейп, дёрнул рукой, словно собираясь достать палочку, оборвал жест на середине, вернулся к мелу.

- Боггарт не сообщает: а - кто он, б – чего он боится, в – куда он уходит. А теперь вернёмся… страшно сказать, к продвинутым зельям. Мистер Малфой?

Малфой провёл волшебной палочкой над своим сосудом, огонёк на конце палочки сделался белым. С чуть заметным зеленоватым оттенком.

- Терпимо, - разрешил Снейп, - пять баллов Слизерину.

Что-то мало сегодня начислил…

- Начали! – профессор отошёл в сторону. Рональд открыл чемодан с помощью Alohomora, и бесформенный, пока ещё не выбравший жертву боггарт скользнул в класс. Никто особенно не напрягся – боггарт не инфернал, хотя…

О Тёмном Лорде много говорили, но мало кто его видел. А из тех, кто видел, мало кто выжил, а из тех, кто выжил, мало кто имел охоту рассказывать о встрече. Но Драко Малфой, похоже, хорошо разглядел и запомнил Лорда, потому что Волдеморт у него получился очень натурально и познавательно – отныне все, кто был в классе, при встрече с Тем-Кого-Нельзя-Называть сразу должны были понять - это он и есть. Кажется, даже Снейпа передёрнуло, а первые ряды отхлынули на места грязнокровок. Гермиона, прижавшись к стенке в третий раз подумала – хорошо, что Гарри ушёл. Волдеморт воздвигся из тёмного вихря на полу вполне в своём стиле, поднял мертвенно-бледное амимичное лицо с красными прорезями глаз. Жуткий, безжалостный, гипнотизирующий взгляд. Мантия спадает до пят, скрывая высокую, гибкую, как у змеи, фигуру. В тонких нечеловечески длинных пальцах зажата волшебная палочка.

Драко Малфой попятился, побелев, как смерть. То ли не ожидал такого сильного эффекта, то ли прежде боггарт был другим. В принципе, всем стало не по себе.

- У… уберите его! – взмолилась Панси Паркинсон.

- Мистер Уизли, пять минут до конца урока, разбирайтесь с сыворотками, и все свободны, - нетерпеливо прикрикнул Снейп, – вы что, никогда не видели боггарта? Вперёд, вопросы на доске! Так и знал, что вы их тут же забудете.

Рон сглотнул, пытаясь решить, кого боится больше. Рассуждая здраво, реальный Снейп без палочки был опасней ложного Волдеморта с палочкой. В полуобморочном состоянии Рональд взял со стола зелье Малфоя, приблизился к нечисти, стараясь не вставать на пути её взгляда.

- Э-э-э… ты кто?

Вообще, боггарты существа не так, чтоб умные, не ответить на вопрос не могут.

- Я – Лорд Волдеморт, - предсказуемо отозвалось существо, продолжая смотреть на Малфоя с пытливостью прототипа.

Ну, боггарту ничего не будет за упоминание всуе…

- Э-э, ну выпей, Лорд, - сказал Рональд, чувствуя себя полным идиотом, и на вытянутой руке подал чучелу пузырёк.

Класс притих, некоторые пододвинулись ближе. Снейп определённо наслаждался спектаклем.

- Не мешайте, не мешайте, - отогнал он ребят. – Если вы его перевоплотите, мы не закончим эксперимент.

Боггарты, вообще, существа доверчивые – ему сказали, он выпил. Взял холодной костлявой рукой флакончик из руки Рона и залпом осушил. Рон поискал глазами Гермиону, та едва заметно кивнула – всё так.

Рон прокашлялся, отступил за спину существа, продолжавшего медленно, но верно придвигаться к замершему у учительского стола Малфою, и повторил вопрос:

- Кто ты?

Волдеморт остановился в двух шагах от Драко, поднял волшебную палочку.

Драко постарался не зажмуриться, очень уж натурально играло существо из чемодана.

- Я – боггарт, душа без дома и покоя, обречённая вечно воплощать чужой страх.

Так, нормально.

Рон немного успокоился, приманил к себе второй пузырёк со стола, подал из-за спины Тёмному Лорду.

- Выпей, боггарт.

Существо опрокинуло в глотку пузырёк, позеленело, издало предсмертный хрип и рухнуло замертво.

Снейп аккуратно, с расстановкой поаплодировал. Малфой перевёл дух, похоже, он был рад исходу.

- Нетипично для действия сыворотки свободной воли, но тоже показательно, - ядовито проговорил мастер зелий.
– Поздравляю, мистер Уизли, вы убийца. Предупреждаю, занятие было тренировочное. Если встретите ещё кого-то с таким лицом, не пытайтесь подсунуть ему сыворотку правды. Мистер Малфой, уберите вашего боггарта, урок окончен.

Студенты стали недоверчиво отлипать от стен.

- Если б Снейп вёл ЗОТИ с первого курса, мы все сейчас составляли бы компанию О’Лири, - проговорил Рон, возвращаясь мимо Гермионы к своей отдалённой парте, чтобы забрать вещи.

Гермиона кивнула – тут она была солидарна с товарищем. Эксперимент с Волдемортом ей не понравился – ну, допустим, Снейп не знал, что за боггарт у Драко, но почему не прекратил это сразу? Соскучился по заботливому лицу хозяина? Поджидая у дверей Рона, который поспешно протирал стол, она задумчиво разглядывала самого жуткого из всех боггартов. Тем временем Драко, вытирая холодный пот, приблизился к распростёртому на полу Волдеморту, навёл на него палочку, стараясь близко не подходить. Волдеморт распахнул алые провалы глаз и, как водится, воскрес. Вскочил – живее всех живых, палочка наизготовку, молниеносный, филигранный дуэльный жест:

- Avada Kedavra!

Драко заорал и отпрянул, зелёное сияние, испущенное палочкой боггарта, обтекло его, разумеется, не причинив никакого вреда, но вряд ли юноша успел это осознать.

- А-А! Avada Kedavra-а! – вот теперь по-настоящему полыхнуло.

Все, кто не попадал под парты после первой Авады, попадали теперь. Гермиона едва успела осознать, что смертельное заклятие, пройдя сквозь боггарта так же, как через воздух, нацелилось прямо в неё.

Краем сознания девушка понимала, что ей конец, она попыталась шагнуть в сторону на долю секунды позже, чем следовало, но в голове не укладывалось, что она умрёт прямо сейчас, да ещё так по-идиотски!

Все вскрикнули. Рон побелел, выронил котелки, вскинул волшебную палочку, но Драко уже договорил заклятье. Зелёная вспышка, быстрая смерть! Директор, ещё злее обычного, выпихнул заторможенную Грэйнджер из-под Авады, обернулся к обезумевшему Драко.

- Вы совсем страх потеряли, мистер Малфой?!

Страх Драко вовсе не потерял, страх нависал над ним, вытянув белые когтистые пальцы. Малфой, отступая, натолкнулся на учительский стул, упал вместе со стулом и теперь лёжа пытался прицелиться в приближавшегося Лорда, но определённо не мог собрать в себе достаточно положительных эмоций для нужного заклинания.

- Палочку! - Снейп подошёл к столу, оставаясь за спиной боггарта, протянул руку. Драко и не подумал ослушаться.

- Ridiculous!

Тёмный Лорд обернулся, а потом сделал странную вещь – превратился в золотого феникса и упорхнул в чемодан. Замки с треском защёлкнулись.

Видел бы всё это непотребство сам Волдеморт!

- Почему я всё должен делать за тебя, Драко?! – Снейп швырнул палочку Малфою, вернее швырнул в него палочкой. - Минус пятьдесят баллов Слизерину, мистер Малфой. Что с вами сегодня? Вы даже из боггарта умудрились сделать проблему!

Малфой, дрожа всем телом и, кажется, стараясь не разрыдаться, поднялся с пола. Гермиона тоже не в лучшем настроении встала на ноги на другом конце класса и повисла на Рональде. Снейп, не обращая внимания на вылезающих из-под парт учеников продолжал отчитывать Малфоя и, видимо, не мог остановиться.

- Вы что, не знаете других заклинаний, кроме Avada Kedavra? Считаете его панацеей или просто нравится, как звучит?

- Нет, я… я хотел… - Драко сглотнул, оправдываться, да ещё прилюдно, было не в его стиле, но он всё ещё не пришёл в себя от пережитого ужаса – вряд ли из-за того, что второй раз за урок чуть не убил грязнокровку, скорее из-за внеплановой встречи с агрессивно настроенным Лордом. – Я хотел его обезвредить, как положено… но он неожиданно вскочил. Он же лежал мёртвый!

- Кто?! Сколько вам лет, мистер Малфой, что вы несёте такой вздор? Одиннадцать? Боггарта нельзя убить ни зельем, ни заклятьем. Боггарт - привидение, имитирующее живое существо. Он сам вам это сказал минуту назад!

- Вы не должны были оставлять ученика наедине с привидением! – сорвался перенервничавший Драко, потихоньку возвращаясь к своему обычному поведению. – Вы должны были проконтролировать, что оно нейтрализовано.

- Спасибо, что напомнили о моих обязанностях, мистер Малфой. Я – проконтролировал, - ледяным голосом произнёс директор. – А вам второе предупреждение и сразу же третье. Чтобы я больше не слышал от вас смертельного проклятья. Вы не умеете пользоваться этим заклинаньем.

- Это не вам решать! – взбеленился Драко, глаза вспыхнули, как у боггарта.

- Здесь – мне, - Снейп прошил его ледяным взглядом. – Если вы настолько не уверены в себе, что требуете спасать вас от боггарта - не начинайте с непростительных заклятий. Займите вашу палочку чем-нибудь попроще. Только не направляйте её на себя. И лучше вообще не машите ею без моего контроля, это может быть опасно.

Мальчики-и-Девочки-Которые-Чудом-Выжили с живым интересом наблюдали за этой сценой. Кто-то подталкивал соседа локтем, кто-то шептал на ухо комментарии. Снейп регулярно устраивал разрушительные разносы, но чтобы Драко Малфою, да ещё в такой издевательской форме… правда, и повод был. Большинство смотрели на это с одобрением. Драко с переменным успехом терпели слизеринцы и безуспешно не терпели все остальные. Впрочем, Драко уже оправился со свойственной его факультету приспособляемостью. Медленно кивнул, убрал палочку в карман мантии. Провёл ещё слегка дрожавшей рукой по светлым волосам.

- Спасибо, господин директор, я всё учту. Больше такого не повторится, - и пошёл из класса, даже не забрав книги.

Снейп его не удерживал, перевёл взгляд на остальных школьников, те сразу примолкли и подались назад.
- А вы что тут забыли? Хотите дополнительное занятие?

- Сэр… наши палочки… извините… - пискнула Дафна.

Дёрнул правой рукой, оборвал жест на п

---

- Создание Адского Пламени есть не что иное, как выход подсознательного потенциала волшебника.

- Излияние, мисс Грэйнджер. Если отвечаете по тексту, отвечайте чётко.

- Излияние Адского Пламени…

Не очень понятно, какая тут разница, и как пламя в принципе может изливаться. Книжка вообще была написана довольно корявым языком, явно не как учебник.

- Что – излияние Адского Пламени?

Можно было подумать, что профессор Снейп слушал невнимательно, тем более что он был занят подготовкой к завтрашним занятиям. Но такого с ним в принципе не случалось.

- Излияние Адского Пламени есть не что иное, как выход подсознательного потенциала волшебника… простите, сэр, но я не понимаю, чего вы хотите.

- Я хочу, чтобы у меня учились сообразительные студенты. И ещё новый котёл для Костероста – оба старых никуда не годятся. А вы должны ещё раз повторить всю фразу целиком… мысленно, я больше не могу её слушать. И попытаться своими словами передать смысл. Именно смысл, а не подобрать синонимы.

Гермиона подула на чёлку. Ясно, вызывать пламя опять не будем, будем давить теорией. Ну конечно, с одной палочкой на двоих не очень и развернёшься. Вообще, она сама любила почитать и поучить волшебные книжки, но под контролем профессора Снейпа любимое занятие превращалось в муштру. Надеяться было не на что. На столе перед профессором стояло двадцать четыре ёмкости с различными ингредиентами для сложносоставных зелий и восемнадцать фасеточных лотков. На заполнение одного лотка из всех баночек даже у шустрого Снейпа уходило пять минут. Итого подготовка к завтрашнему уроку на четвёртом курсе должна была занять часа полтора. Отвлекаться ему не на что – счастливчики с младших курсов уже отчистили котелки и отпущены восвояси. За полтора часа он заставит Гермиону заново изобрести Адское Пламя. Одно хорошо, сегодня он тихий сидит, без палочки. Хоть не кидается ни с того ни с сего опасными заклятиями, заставляя выставлять щитовые чары. Рона бы сюда – живо бы выучился.

- Итак? – хмуро спросил профессор у каменного гороха, который в данный момент вытряхивал из стручков. Но отвечать полагалось Гермионе.

- Для того чтобы вызвать Адское Пламя, волшебник должен обратиться к подсознанию, сэр.

- Обращайтесь.

- Я опять не так ответила, сэр?

- Пока не знаю. Если, обратившись к подсознанию, вы сумеете вызвать Адское Пламя, значит всё верно. Только обращайтесь вежливо, а то подсознание не ответит.

Можно так учиться или нет? Что за привычка – цепляться к каждому слову!

- Сэр, я не понимаю…

- И я о том же, - вздохнул профессор. – Что, по-вашему, представляет собой подсознательный потенциал волшебника?

Гермиона уже предчувствовала, что долго будет ненавидеть словосочетание «подсознательный потенциал». Так, надо сосредоточиться. Она задумчиво помешала варево в стоящем перед ней котелке – это уже для второго курса – основа под Раздувающий раствор. Мучительно захотелось на второй курс. А лучше на первый. И чтобы профессор Дамблдор был ещё жив. Нет, не сейчас. Не думать об этом. И помнить про окклюменцию. Всегда. Но до чего же это трудно!

- Подсознательный потенциал, видимо, зависит от личности волшебника. Это могут быть невыраженные, неосуществлённые желания…

- Мечты. Но мечты не у всех выглядят как Адское Пламя, у большинства магов они концентрируются в патронусе, - профессор покончил с горошком и переключился на лягушачьи глаза.

- Неосознанные страхи, что-то, что могло бы напугать, если б имело место в реальной жизни.

- Боггарт. Хотя я с трудом понял, что вы сказали. Но с боггартами на сегодня покончено. Если мимо будет проходить Ремус Люпин, напомните, чтобы он заглянул ко мне, его я просвещу отдельно.

Гермиона сглотнула – спокойно, это просто совпадение. Совпадение с тем, что сейчас на её столе, под школьным пергаментом лежала Карта Мародёров. В данный момент на карте царило оживление – искали Дина Томаса, сгинувшего после урока продвинутых зелий. Не находили, конечно. Дин давно сидел в Выручай-комнате. Странно, что профессора Снейпа это мало заботило. Или он делал вид, что мало. Скорее всего, просто возгордился на директорской должности, поэтому перестал оголтело бегать по коридорам Хогвартса, самолично отлавливая провинившихся учеников. А были времена… но Карту Гермионе доверили не из-за Дина. Просто Невилл не хотел вызывать лишние подозрения и объяснять ещё кому-нибудь из Отряда, почему у него оказалась вещь Гарри Поттера. Конечно, это можно было объяснить давней дружбой с Гарри. Если б карта не отражала, где сейчас сам Поттер. Поэтому карта осела у Гермионы, и она добросовестно отслеживала по ней появление Ремуса Люпина.

Люпин должен был прийти ближе к ночи, перевоплотившись… нет, не в волка – в Рональда Уизли, который к тому времени уже будет сидеть в Выручай-комнате. Но случиться могло всякое, и Люпина решили подстраховать с помощью волшебной карты. Директорский кабинет являлся не самым подходящим местом для этого, но выбора не было. Совятник, где настоящий Рон и ненастояший Невилл отбывали плановое наказание за памятную драку со Слизерином, ещё меньше подходил для наблюдения за пробиравшимся в Хогвартс членом Ордена Феникса. Хотя бы потому, что там за школьниками следили пугавшие сов дементоры и мистер Филч, который мог напугать хоть Тёмного Лорда. Не говоря о том, что и Амикус Кэрроу временами заглядывал – понаблюдать за порядком, а вернее понасмехаться над провинившимися.

- Почему Адское Пламя называется адским? – спросил Снейп.

Почему? Об этом в книге не говорилось, но названия заклинаний подчас имели самую причудливую историю. Если бы ей дали доступ в закрытую секцию библиотеки, она нашла бы. А чтобы просто придумать… Гермиона ещё немного поглядела в котёл. Логика профессора Снейпа, как правило, не имела ничего общего с её логикой. Если он не ставил конкретный вопрос, а требовал пространных рассуждений, ход их мыслей расходился диаметрально. Впрочем, Гермиона и к этому стала привыкать. Просто удивительно – к чему только не привыкает человек. Никогда не думала, что можно привыкнуть к отработкам у Снейпа. Однако всё познаётся в сравнении. Конечно, в подземелье было мрачно и холодно, но теперь это казалось сущей мелочью. Она уже привыкла одевать два свитера под новую мантию, которая, кстати, была пошита из очень непрактичной ткани – вечно мялась и совершенно не грела. И выглядела жутко. Под стать этому месту. Но насколько смогла, Гермиона разогнала мрак. В лаборатории теперь был порядок, если профессор пребывал в умеренно злобном настроении, то даже разрешал зажечь побольше свечек. А флажок Гриффиндора она на свой стол поставила сразу же - пока разрешили. И колдографию с Гарри – почему нет? Пусть профессор Снейп думает, что Гермиона скучает по другу. Колдография была весёлая, из счастливых лет – на переднем плане все трое – она, Рон и Мальчик-Который-Выжил. У Гарри в вытянутой руке первый пойманный снитч, теперь-то он охотится не за снитчами, а за крестражами Волдеморта. Рон что-то кричит, сама Гермиона вообще смотрит в сторону и оборачивается только, если постучать по стеклу. Им по одиннадцать лет. За их спинами улыбаются профессора Дамблдор и МакГонагалл. МакГонагалл совсем не изменилась, и Дамблдор тоже. Только он там живой. Снейп колдографию не трогал, иногда только, в особо пакостные дни, переворачивал лицом в столешницу, но Гермиона её упорно ставила как должно. Ох, опять она про Дамблдора, только бы не заплакать!

- Как там в дальнем астрале, мисс Грэйнджер? Узнали что-нибудь про Адское Пламя? – профессор потряс баночку из-под лягушачьих глаз – закончились. Хлопнул себя по карману в поисках палочки, махнул рукой, отправился к стеллажу пешком.

- Можно я ещё подумаю, сэр?

- У вас так много мыслей о происхождении названия? Ну, думайте.

Да, главное, чтобы он не забывал язвить, а то она и правда притерпится. Вообще трудно было воспринимать как заклятого врага человека, который учил их магии в течение шести лет и с которым ей приходилось теперь просиживать целые вечера. Гарри смог бы, но то был особый случай. А Гермиона была бы счастлива, если б имела право вернуться к тем ощущениям, которые были у неё на прошлом курсе, когда она знала, что профессор Снейп личность по сути отталкивающая, но могла хотя бы уважать его как преподавателя и талантливого волшебника. Не говоря о том, что тогда он состоял в Ордене Феникса и якобы выполнял опасную миссию, внедряясь к Тёмному Лорду, и находился под покровительством Альбуса Дамблдора, что дорогого стоило. Очень дорого это стоило Альбусу Дамблдору. Ну вот, опять!

- Давно вас хочу спросить, мисс Грэйнджер, вы что, голодаете? – поинтересовался новый директор, гремя жестянками на полке.

Вообще-то, кушать хотелось, но Снейп просто так не спросит.

- Нет, сэр, овсянки вполне хватает. А что?

- Тогда куда всё время исчезают мои флоббер-черви?

Надо же – заметил, а ведь они так быстро размножаются… главное не отвечать на поставленный вопрос прямо.

- Я не ем флоббер-червей. Сэр.

- Вам это должно быть неприятно, но теперь у нас есть нечто общее.

Гермиона сделала вид, что очень увлечена перемешиванием зелья в маленьком котелке и поспешно сменила тему:

- Сэр, мне кажется, оно слишком густое. Может, добавить ложку пиявочного сока?

- Добавьте, если считаете нужным.

А посмотреть никак? Ну ладно, раз ей так доверяют… ничего, каких-то четыре часа, и сварим новое. Гермиона добавила пиявочный сок, помешала. Вроде нормально.

В общем, на душе было тяжело. То и дело вспоминались то Астрономическая башня и битва за Хогвартс, то история про гибель родителей Гарри, в которой нынешний директор тоже был замешан. Даже смотреть на него не хотелось после этого. И отвратительные аппарации к Лорду по три - четыре раза в неделю… чем он там занимается? Хочется встать и ударить. Наотмашь, как Дин.

Она могла бы, палочки у директора по-прежнему не было. Впрочем, Гермиона и убить его могла, ещё в первый день отработки, тогда он тоже не мог держать палочку. Девушка очень надеялась, что ей не придётся жалеть о том, что она не сделала этого. Пока что не жалела. Несмотря ни на что. Потому что Рон сегодня сказал правду. Вовсе он не был таким простачком, каким иногда казался, этот рыжий маг, лучший друг Избранного. Пожалуй, он был первым, от кого она эту безрадостную правду услышала. Снейп – предатель и убийца, но он лучшее, на что они могут рассчитывать. Всё верно. Снейп всё же часть старого Хогвартса, и он действительно сильный волшебник. Не будет его – и никто не сохранит Хогвартс. Ни Кэрроу, ни Сивый, ни новое поколение, вроде Драко Малфоя. Зачем это нужно самому Снейпу, он сегодня спросил, но так и не ответил. Но при нём Хогвартс хотя бы существует. Гермионе на мгновение сделалось страшно, она представила, как с зáмка спадают защитные чары, как его разносит по кирпичику разрушительная воля Тёмного Лорда. Нет, не по кирпичику – в мельчайшую пыль, вроде той, в которую Снейп превратил окно в кабинете трансфигурации.

- Мисс Грэйнджер?

- Ещё минуту, сэр, если можно.

Ненавидеть трудно, ненавидеть надо учиться. Для дела, для того, чтоб не отклоняться от курса, ненависть, конечно, нужна. Иногда ей вроде бы удавалось пробудить в себе это чувство, но в последнее время всё реже. Вязкая повседневность заполняла всё больше и больше места. Дни шли, возможности подобраться к Омуту не было, она сидела и повторяла урок, профессор отбирал травы, расфасованные по бумажным пакетам. Временами он её бесил, временами вызывал презрение, временами пугал. Но всё чаще она чувствовала себя с ним спокойно, и это было хуже всего. Школьная аксиома – со Снейпом хорошо быть не может. Но если для тебя хорошо уже то, что не бьют, и есть возможность сделать уроки, то хорошо и со Снейпом. Она, видимо, ненормальная.

- Мисс Грэйнджер, я уже забыл свой вопрос.

- Вы спросили о названии Адского Пламени, профессор. Я не знаю ответа.

- Да, это стоило обдумать.

- Я перебрала все варианты, не один не подходит. Может быть, имеется в виду сила пламени, его способность выжигать всё на своём пути… его неугасимость. Его безжалостность.

- Вы говорите о свойствах, мисс Грэйнджер, а я спрашиваю про смысл, - профессор склонился над большим котлом в другом конце лаборатории, в котором медленно дозревал Костерост для больничного крыла. Учитывая повышенную частоту драк, постоянно возникала необходимость в сращивании костей.

- А смысл состоит в том, что заклятие Адского Пламени выпускает демонов, - спокойно пояснил Снейп, высыпая в котёл половину одного из пакетов.

- Вы ведь говорили, что в этом заклятии нет тёмной магии, - мрачно напомнила Гермиона.

- Это образное выражение… - профессор подумал, добавил в Костерост остатки травы и смял пакетик в руке, – заклятие Адского Пламени не предоставит в ваше распоряжение послушных потусторонних существ, готовых служить вам… той или иной ценой. Оно выплёскивает демонов вашей души, мисс Грэйнджер, тех, о которых вы не знаете и могли бы никогда не узнать, - профессор вернулся на своё место, а Гермиона кинулась записывать. – Речь идёт о тех свойствах вашей натуры, которые потенциально позволяют вам овладеть тёмной магией и потенциально дают вам возможность убить - они и создают поражающую силу пламени. Искусство управлять Адским Пламенем как раз и состоит в том, чтобы оценить силу своих собственных демонов а, выпустив их, суметь совладать с ними. Держать своих демонов в узде очень непросто, и никто, кроме вас самой, их не остановит. Поэтому мы с вами не спешим извлекать огонь. Именно извлекать, а не создавать, потому что Адское Пламя существует всегда – от рождения до смерти волшебника.

Гермиона с облегчением поставила точку. Перечитала абзац, ужаснулась. Но хотя бы стало понятней. Посмотрела на профессора, может, ещё что прибавит для полной ясности, но похоже, теоретическая справка закончилась. Снейп опять принялся раскладывать лягушачьи глаза по числу учеников в классе, и лица его не было видно за прядями чёрных волос. Что-то насторожило Гермиону.

- Профессор, можно спросить… вам часто приходилось использовать это заклятие? – осторожно проговорила она.
Не удивилась бы, если б он не ответил. Но Снейп отозвался вполне обычным голосом:

- Нечасто, оно не относится к повседневным. Лично я его не люблю, оно тяжело мне даётся… но бывают случаи, когда его нечем заменить. Что у вас со схемой вызова пламени? Какой вариант выбрали? – теперь он обернулся.
Гермиона сморгнула, полезла в сумку.

- Вот, профессор, - хотела левитировать, но постеснялась, принесла и положила на стол.

Директор отодвинул очередной лоток, машинально взял перо из чернильницы.

- Я не очень уверена насчёт центральной части, - Гермиона нервно убрала за ухо вечно непослушные волосы, - по распределению магической энергии всё должно получиться, но, возможно, это не оптимальный вариант. Я перебрала несколько способов, в конце концов, попробовала объединить две схемы…

- Я вижу, не тараторьте. По распределению магической энергии схема оптимальна. Тренируйтесь, - он вернул перо в чернильницу, а листок Гермионе.

Что, ни одной ошибки? Приятно, хотя он даже не похвалил.

- Начинать прямо сейчас, профессор?

- Нет, с июля.

Понятно.

Гермиона отошла на всякий случай подальше, хотя, если случайно вырвется Адское Пламя, отходи - не отходи, из лаборатории не спасёшься. Но всё-таки девушка направила палочку в сторону, опять поджечь профессора в её планы не входило. Вообще-то Гермиона уже пробовала отрабатывать схему движения палочкой, но не сомневалась, что щепетильный Снейп найдёт, к чему придраться. И не ошиблась. Профессор минут пять понаблюдал за её стараниями, потом не выдержал. Быстро подошёл, взмахнув полами чёрной мантии.

- Что вы так вцепились в волшебную палочку? Вы её удушите! – он коротко стукнул Гермиону по руке (больно, между прочим). – Всё, расслабьте пальцы, она уже не вырывается… это не направленное заклинание, мисс Грэйнджер, как Stupefy или Expelliarmus, нечего сжимать палочку мёртвой хваткой. Плюс-минус дюйм ничего не изменят, важнее правильно задать рисунок.

Раз, два, три…

Гермиона кивнула, вообще-то она была понятливая, не обязательно было смотреть на неё с таким видом, будто нет ничего проще заклятия Адского Пламени.

Она ещё раз повторила в воздухе весь рисунок, кроме заключительного этапа, выпускающего огонь. Снейп поморщился, спросил коварно:

- Куда вы гипотетически хотели попасть этим заклинаньем?

Четыре, пять, шесть…

- В дверь кабинета, сэр.

И впрямь было бы здорово, только там ничего бы не уцелело.

- Отрадно. Значит, вы не соскучились по профессору МакГонагалл?

Надо же, какие мы остроумные! И злопамятные.

- Нет, сэр.

- Тогда зачем пробивать потолок?

- Извините, сэр.

- Ещё раз.

Семь, восемь, девять…

Гермиона взмахнула палочкой.

- Не то, вы не понимаете принцип, - профессор ухватил её кисть поверх палочки. Пальцы ледяные, зажали так, что захочешь - не вырвешься. - Поехали…

Ещё раз по всей схеме – в два раза медленнее, но без прорисовки углов, без остановки на промежуточных этапах.

- Ай!

- Не перехватывать!

- Вы мне сломаете руку! Сэр…

Какое счастье – выпустил. Она уже думала, пойдёт до конца.

Гермиона опасливо отступила на полшага, потирая запястье.

- Мы воспроизводим вашу схему, - невозмутимо уточнил директор.

Десять!

- Сэр, если, как вы говорите, там нет ошибки, то мне просто не хватает навыка. Может быть, вы мне покажете, как надо? Пожалуйста.

- Предпочитаете, чтобы я сломал себе руку? Понимаю.

Всё вы обещаете, профессор…

- Ваше движение, мисс Грэйнджер, сам Лорд не выполнит. Его в принципе нельзя сделать, не выронив в середине палочку.

Нет, ну нормально?!

- Я предупреждал вас, не ограничивайтесь теорией. Схема рассчитана верно, но не под человеческую руку. вам ясно, где ошибка?

Прекрасно, мисс Грэйнджер – книжная девочка, какая новость!

- Да, сэр.

- Исправьте.

Раз, два, три…

Гермиона забрала схему обратно, села перечерчивать.

Хорошо, что успела выучить на завтра трансфигурацию, пока раствор в доверенном ей котелке первый раз доходил до кипения, а директор проверял домашние задания. Ничего, перерисуем. Всё равно надо Омут караулить. Гермиона ещё помешала свой раствор для Раздувающего зелья – если выйдет не та консистенция, то добавлять пиявочный сок ей больше не доверят. Вообще никаких привилегий не останется у бедной грязнокровки. Гермиона усмехнулась, стала под прикрытием окклюменции восстанавливать в памяти, как прошло занятие по Раздувающему зелью у их курса. Момент был знаменательный – их первая дурацкая выходка с глубоким смыслом, к сожалению, на уроке профессора Снейпа. Гарри с Роном тогда запустили хлопушку, зелье из котла Винса Гойла разлетелось по всему классу, последствия были плачевные и Снейп, конечно, жутко бесился. Эта конфронтация по сей день наращивает обороты. Надо же, в первый раз так страшно было, думала, он их живьём съест, если поймает. А сейчас… тоже страшно, даже ещё страшнее, но совсем по-другому. С ума сойти, сколько времени прошло! Завтра, значит, будет шесть лет. Может, отметим, профессор? Даже удивительно, что ему ещё не надоело видеть её на отработках.

- Перечертили?

- Да, сэр.

И как она опять забыла! Катастрофа. Но подсознательно она так привыкла за шесть лет к его безмолвному Accio, что такое же безмолвное приближение профессора застало её врасплох. Выхватил из-под её рук листок с переправленной схемой и, конечно, увидел Карту Мародёров. Ну не дура ли? Скривился:

- Опять эта гадость. Когда вы станете серьёзней, мисс Грэйнджер?

Гермиона поспешно свернула карту, прижала обеими руками к столу.

- Это не гадость, сэр, это подарок моего друга. Очень полезный, если я, например, хочу избежать встречи с профессором Кэрроу.

- Вы его так боитесь? – насмешливо, почти зло.

- Он мне неприятен. Сэр.

Вообще-то, как и вы, но на это есть окклюменция.

Снейп смерил её очередным умертвляющим взглядом, презрительно фыркнул.

- Можете выпустить свою карту из рук и убрать в сумку – мне она не нужна. Схема верна. Тренируйтесь.

И ушёл. Бросил её в лаборатории. Значит, успел увидеть всё, что нужно. Вообще-то он не любил оставлять грязнокровку без присмотра. Гермиона всхлипнула, вскочила, уронив стул, но поднимать не стала, дёрнула из сумки мантию-невидимку. Люпин, конечно, ещё не появлялся, зато Гарри и Рон как раз выходили из полупустой совятни. Зачем только она притащила сюда эту карту, с ума, что ли, сошла или переутомилась? Принести Карту Мародёров в логово Снейпа! Почему её никто не остановил? Всё пропало!

Она в сердцах сбросила туфли, ногой зашвырнула их под стол, побежала следом за профессором. Только б успеть! И галеоном не воспользуешься – в лучшем случае Гарри подумает, что надо спасать Люпина. А спасать надо самого Гарри. Одно хорошо – директор не станет, как ополоумевший, бегать по Хогвартсу, а ученица, да ещё в мантии–невидимке очень даже. Куда пошёл Снейп, она знала точно - на западную лестницу, по которой всегда поднимаешься, возвращаясь из совятни. Рон и Гарри вот-вот должны были на ней появиться. Точнее, появиться должны были Рон и Невилл, но Снейп легко сложит два и два. Он и восьмизначные числа хорошо складывает. Оборотное зелье, шкура бумсланга… о, он догадается, как пить дать!

Так и есть! Гермиона выскочила на площадку лестницы, ощущая острое колотьё в боку, и тут же увидела Снейпа. Он что, аппарирует в пределах Хогвартса или знает много тайных ходов? Как бы то ни было, профессор уже был на месте, да ещё не один, а с Кэрроу. Похоже, поймал слизеринского декана прямо тут, на лестнице. Кэрроу и сейчас держался за перила, порываясь спуститься вниз. Гермиона побоялась подойти близко, чтоб чуткие уши Пожирателей не расслышали её срывающееся дыхание, но картина и так была ясная – засаду устраивают. Ловим Гарри Поттера, и сейчас поймаем. Дура, дура, дура! Ничего, ещё не всё потеряно. Если они чуть-чуть подвинутся, она сможет просочиться мимо по ступенькам, предупредить Гарри… Гермиона боялась доставать карту – как нарочно, на лестнице никого больше не было, и шорох был бы услышан, но по её подсчётам мальчишки должны были дойти сюда через минуту – не больше. Она стала на цыпочках подкрадываться к ступенькам – что уж теперь! Терять было почти нечего.

И тут судьба сжалилась. Профессора, увлечённые обсуждением бесследного исчезновения грязнокровки Томаса, наконец-то освободили лестницу и двинулись навстречу Гермионе. Не поняла… девушка прижалась к стене, почти впечаталась в неё, пропуская их мимо, ошалело посмотрела вслед сквозь прозрачный капюшон мантии, неслышно осела на ступеньки. Значит, Снейп не заметил… как только Пожиратели повернули за угол, она дрожащими руками вытащила из кармана впопыхах засунутую туда карту. Люпина по-прежнему не было, но Гарри с Роном – как на ладони – вот-вот должны были оказаться перед её глазами. Но это очевидно лишь для неё, она и до этого приглядывала за друзьями, а глазам директора должен был явиться сразу весь Хогвартс с обилием движущихся точек. Может, правда, не успел заметить? Он смотрел-то долю секунды. Но совпадение очень странное, совсем не похоже на совпадение.

Гермиона отёрла вспотевший лоб, даже волосы намокли от пота. Сколько всё-таки стрессов на выпускном курсе! Рон и Гарри уже подошли к нижним ступенькам, бурно обсуждая новый выводок совят и отряхивая перья с мантий. Но Гермионе даже некогда было подбежать к друзьям. Подскочив, как ошпаренная, она опрометью кинулась назад в подземелье. Обдумать десятитысячную странность Северуса Снейпа можно будет и на досуге, а сейчас ей надо было успеть вернуться до него в лабораторию и усесться там, как ни в чём не бывало. Даже если профессор проморгал Поттера, не стоит возбуждать у него лишние подозрения. Гермиона очень надеялась, что разговор с Кэрроу хоть немного задержит директора, и она успеет вернуться первой. Жаль, что ноги были словно чужие, ватные и плохо слушались. Лишь в лаборатории она слегка успокоилась. Подземный Ужас ещё не возвращался. Мантию в сумку, сумку в стол. Села, взяла в дрожащую руку перо. Только потянулась к чернильнице, тут и он. Окинул молниеносным въедливым взглядом. Нет, это ей кажется, у него других взглядов и не бывает.

- Не простудитесь?

Трогательно – Пожиратель печётся о здоровье грязнокровки. Что-то не верится.

- Нет, сэр.

- Если подхватите насморк, к зельям из бледной поганки не подходите.

Язва! Но, конечно, он всё ухватил – и раскрасневшееся лицо, и мокрые волосы, прилипшие к вискам, и сбившееся дыхание ученицы. Сомнений нет, она куда-то бегала, да ещё босиком. Вот невезение! Ну и ладно. Гермиона, стараясь держаться спокойно, выволокла из-под стола туфли, обулась.

- Я же вам сказал, что замёрзнете.

Нарочно ведь доводит.

- Я не мёрзну, сэр. Просто ноги устают в туфлях.

- Одевайте обувь удобнее.

Ладно, учтём. Она и сама не знала, с чего её вдруг потянуло на классику. Просто серая мантия и так смотрелась очень уж страхолюдно. Хотя для Снейпа, наверное, в самый раз. А больше она никого вечерами не видела.

- Отработали новую фигуру? - столько яда в голосе, что непонятно, для чего он держит в лаборатории змей.

Разумеется, даже вспотела – так отрабатывала. Но лучше не спорить. Гермиона поднялась, предчувствуя новую волну сарказма, начертила волшебной палочкой что могла.

- Безнадёжно, - вздохнул профессор, - даже Поттер уже освоил бы.

Нет-нет, да и помянет к ночи. Окклюменция!

- Тогда, сэр, вам стоило учить Гарри, - не сдержалась раздосадованная Гермиона.

Не надо было, конечно, поддерживать эту тему – говорить со Снейпом про Поттера всё равно, что с Поттером про Снейпа.

Профессор взглянул на неё так, будто никогда в жизни не слышал большей глупости.

- Что вы! Это выше моих сил. У вашего приятеля, мисс Грэйнджер, кроме дурного нрава, низкого интеллекта и отсутствия прилежания ещё и весьма скромные магические способности. Да и те главным образом обусловлены влиянием Тёмного Лорда.

Сомнений нет – он видел Гарри на карте. Проклятье! Салазар тебя возьми, что ж ты такой глазастый? С таким обилием талантов долго не живут.

- Кроме того, Поттер не ходит в школу, - резонно добавил Снейп. – И, в сущности, правильно делает. Отсюда его сразу отправили бы к Тёмному Лорду. Дементоры, портреты на стенах, и даже мистер Филч – все были бы рады осуществить главную мечту Лорда. Даже не представляю, как я при таких условиях обучал бы Поттера магии. Не думаю, что Лорд оценил бы моё педагогическое рвение.

Нет, не видел. Иначе почему не поймал, в самом деле? Со страху Гермиона плохо соображала. Нет, наверное, это род эмпатии – сначала он угадал про Люпина, теперь про Гарри. Может, Снейп наложил какие-то чары на Карту Мародёров? С него станется! В своё время карта была у него в руках. На всякий случай надо будет запрятать карту подальше.

- Ну и что вы замерли, мисс Грэйнджер? – разозлился профессор. - Если не желаете заниматься, ступайте в подполье следом за лентяем Поттером и полоумным Томасом, который, как я понимаю, отправился туда же. Но в этом случае не ждите, что при следующей встрече я буду также терпим к вашим ошибкам.

Это уже было слишком. Гермиона опустила палочку.

- Сэр, я очень прошу вас не оскорблять при мне моих друзей. Вы не можете судить Гарри, и Дин вовсе не сумасшедший. Просто его родителей на прошлой неделе навещали Пожиратели.

Директор прищурился, отчего стал выглядеть ещё отвратительней. Не человеческая речь, а шипение:

- Я в курсе, мисс Грэйнджер, но не вижу причинно-следственной связи между этим событием и нападением на директора школы.

Ну конечно, ты в курсе! Может быть, ты сам был дома у Дина. И кому как не тебе знать, какие нужны причинно-следственные связи, чтобы напасть на директора. Нет, всё-таки ненависть - это самое подходящее чувство.

- Значит, Дин должен радоваться, что его семью запугали до смерти? – голос у Гермионы зазвенел. – Они же магглы, они ничего не понимают в нашем мире! А тут к ним посреди ночи аппарируют тёмные маги и начинают объяснять, что их сын должен вести себя тихо и ни во что не вмешиваться, потому что грязнокровок будут убивать первыми! Несчастным людям пришлось уехать из страны. По-вашему, это нормально?! Сэр.

- По-моему, это разумно. Ваши родители, как я понимаю, тоже спешно покинули Англию?

Окклюменция!

- Во всяком случае, никто не умер, как я понял из вашего рассказа, - холодно заключил Снейп. - Если б родители мистера Томаса ещё и своему сыну привили немного здравого смысла, он мог бы закончить школу.

- Дину сейчас не до школы, сэр.

Директор пожал плечами без всякого сочувствия.

- Это его личное дело. Я уже говорил – вашему поколению что бы ни делать, только б не учиться. Вы, кстати, передохнỳли? Будете заниматься дальше?

- Нет. Сэр.

- Что и требовалось доказать.

Гермиона рассерженно села на стул, отвернулась к котлу. Ну и пусть выгоняет, и пусть. Выгонит он – как же! Это было бы слишком просто, отпустить её к друзьям, в уютную общую гостиную. Она раздраженно крутила в руках волшебную палочку. Надо всё-таки запустить в него чем-нибудь, хоть Silencio. Руки очень чесались. Ну зачем он её провоцирует? Тем более что сам без палочки. Совсем, что ли, идиот? Зла не хватает! Уже достал бы где-нибудь палочку, в самом деле! Хотя Гермиона знала, что и так ничего не сделает – вот что странно. По крайней мере, не сейчас, не в этой лаборатории. В конце концов, директор, хоть и говорил гадости, но разучивал с ней заклинания, непонятно, правда, зачем. А сегодня ещё и жизнь ей спас. Тоже непонятно, зачем. Хотя, если б не своеобразная организация урока, логично завершившегося явлением Волдеморта, ничего бы и не случилось.

Гермиона сама не знала, что испытывала по этому поводу – благодарность или раздражение. Ну зачем, спрашивается, понадобилась эта демонстрация с отниманием у всех палочек и дурацкий спектакль со спичками, мелками и ключами? Неподражаемо! Проще было одолжить палочку у кого-нибудь – у своих же слизеринцев – и дело с концом. К чему был этот глупый, почти гриффиндорский вызов? Ах вы так, ну и пожалуйста! Мужчины – вечные дети. Ну ладно семнадцатилетние мальчишки, которым скучно за партой и охота повоевать, но негде, но вам-то это для чего, профессор? Все ваши беды от дурного мстительного характера. Понятно, что лишиться палочки неприятно, но зачем опять связываться с малолетними балбесами? Обидно даже. Вся школа ещё месяц будет обсуждать, как седьмой курс тренировал защиту от Avada Kedavra без помощи волшебства. Нет, видно, его правда зацепило, тут мальчишки не ошиблись. Поэтому такое дурацкое поведение – не продуманное возмездие, а первая защитная реакция. Ясно, что ребятки ещё дёшево отделались. Зная Снейпа, можно было ждать худшего. Впрочем, никогда нельзя было угадать, чего ждать от него. Вечно эти резкие необъяснимые перепады настроения, как переход из одной личности в другую – от жалкой озлобленности к холодной ярости, от дешёвого снобизма к молчаливому исполнению самой сложной работы, которую только он один и может сделать. Сначала вымещает на всём классе свою обиду и угрожает разогнать Хогвартс, потом голыми руками вытаскивает её из-под смертоносного заклятья – и к чему такая амплитуда? Абсолютно ненормальный человек! Но, как ни странно, ни намёка на безумие в директоре не было.

- Мисс Грэйнджер, вы не одолжите мне волшебную палочку? Она вам всё равно пока не нужна.

Вот вам пример. Спросил так, будто ему требовался карандаш. Что, луна сменила фазу, тема волшебных палочек закрыта? Как бы не так! Гермиона недоверчиво посмотрела на директора, но за его привычной неприязнью трудно было угадать какие-то дополнительные чувства.

- Да, сэр.

А попробуй не дай! Подошла, протянула палочку – взял, не глядя, с коротким раздражённым кивком. Как же они тебя обидели! Ох, не дай Мерлин, всплывёт, что всему виной Рональд… окклюменция, окклюменция, окклюменция…

Вернувшись на своё место, Гермиона осторожно наблюдала за директором, делая вид, что заносит в журнал поступившие утром ингредиенты. Профессор подержал руку над котлом с Костеростом – то ли температуру определял, то ли оформленность магического поля, махнул палочкой на пламя, оно поменяло цвет на фиолетовый. Так, теперь ещё два часа варить при медленном помешивании, и всё. Нет, ещё Крутящиеся капли надо добавить. Взял мерный стаканчик, плеснул на глаз запоминающего раствора, получилось чётко по риске – ну ещё бы! Шагнул к полке, одумался, приманил палочкой пузырёк, в котором медленно вращалась густая золотистая жидкость. Левой рукой стал медленно, по каплям добавлять в стакан настойку из пузырька. Повинуясь едва заметным движениям палочки, капли распадались в полёте на мелкую водяную пыль, которая завивалась в воздухе спиралью и плавно тонула в запоминающем растворе. Одна спиралька вращалась побыстрее и вправо, другая помедленнее и влево. Перенимая скорость движения спирали, и раствор в стакане начал медленно вращаться. Вот точно по такой программе и будет два часа перемешиваться в котле обычный Костерост. Восемь раз по часовой стрелке, двенадцать против часовой. Ложкой так не смешаешь… Гермиона, уже не таясь, с открытым ртом наблюдала за мастером зелий. Когда Снейп не выдуривался, ну хотя бы молчал, его магия завораживала. Хотя он прав – никто этого не оценит, и даже не увидит. Рука профессора дрогнула, очередная капля сорвалась до срока, и спиралька распалась. Гермиона сжалась и поспешно опустила глаза.

Опять. Почему вдруг в четверг и почему так рано?

Снейп молча взял другой стаканчик, встряхнул левое запястье, опять взялся за пузырёк. Спиралька, спиралька, спиралька… Гермиона смотрела на золотую пыль и думала, что бы мог значить этот внеплановый вызов. И ещё думала, как всё-таки неудачно, что мальчишки именно сегодня стащили у директора палочку. Вздор, конечно, но ей не хотелось, чтобы посредством её палочки аппарировали к Волдеморту и творили тёмную магию. А что скажешь? Вообще-то, она имела право забрать свою палочку обратно. Но он же тогда ещё чью-нибудь возьмёт. Или не сможет аппарировать. А почему она должна помогать Пожирателю вовремя попасть к Тёмному Лорду? Бред какой-то! Ладно, с её палочкой или без, он всё равно аппарирует. Гермиона отвернулась, склонилась над журналом. В конце концов, она же не виновата… и её бедная палочка, не знавшая ни одного тёмного заклятия, тоже… директор попросил волшебную палочку, она же не знала, зачем! Подло, между прочим, обманом отнимать палочки! Ну да, это мы ещё в обед выясняли… Гермиона, нахмурившись, перелистнула страницу журнала, стала медленно, аккуратно выводить латинские буквы названий. Если ошибётся хоть раз, профессор вырвет страницу. Ненормальный!

- Куда вы смотрите, мисс Грэйнджер! – Снейп протянул руку, толкнув её под локоть, на страницу упала клякса. Так… вырываем листок.

- Вы не видите, что пар пошёл? Хотите, чтоб ваша голова увеличилась в два раза? Ну да, вам не помешает. И красоты не убавится.

Профессор разозлённо махнул палочкой, сбил пламя под котлом до едва заметного.

Гермиона уставилась в испорченную страницу журнала.

- Простите, сэр.

- Не прощаю, переделывайте.

Дверь кабинета хлопнула. Всё, побежал к хозяину. Эй, а как же она будет переделывать без… Гермиона подняла глаза – волшебная палочка лежала перед ней на столе.

Ничего не поняла. Может, ей показалось, что у него сработала Метка? Тогда куда он вдруг метнулся? Гермиона прислушалась – так аппарировал или нет? Ничего нельзя было разобрать. Но, вообще говоря, без палочки даже к Лорду не аппарируешь. Не человек, а загадка. Гермиона задумчиво пожевала перо, поменяла в котелке основу под зелье, немного прибавила огонь. Потом, осенённая гениальной идеей, подошла и постучала в дверь кабинета сначала вежливо, потом погромче.

- Профессор! Профессор Снейп!

Значит, аппарировал. Как-то. Или на худой конец вышел через коридор. Вряд ли так обиделся на неё за зелье, что не хочет общаться. Гермиона подождала ещё немного, потом наложила дополнительные запирающие чары на обе двери, ведущие в лабораторию. Теперь никто просто так не войдёт. Что угодно можно будет объяснить недоверчивому директору, только не то, зачем она считывает с двери в кабинет наложенную им защиту. Ничего, главное, чтоб не поймал за руку (Гермиона поморщилась, припомнив цепкую хватку профессора). А соврать что-нибудь нетрудно – что ей страшно одной в подземелье, вдруг заглянут дементоры или Кэрроу, ответственный за грязнокровок. Вообще-то, и правда страшно.

Гермиона быстренько подтащила стул к заколдованной двери в кабинет, прихватила со стола чистый пергамент и книжку про Адское Пламя – чтоб удобней было писать. Чары на двери проявились не сразу, но с пятой попытки всё же послушались её палочки. Ох ты! Гермиона осторожно отделила первый слой заклинаний, под которым смутно угадывалось ещё три или четыре слоя. Ничего, если постараться, то можно успеть, пока директор у Лорда. И даже если не у Лорда, то хоть начать. Гермиона села поудобней – придётся много писать и, похоже, склеивать два разворота. Но вдвоём с Незатупляющимся пером они должны были справиться. На всякий случай девушка накрылась невидимой мантией – если директор вдруг прорвётся, то хоть не сразу её увидит.

Но директор не прорвался. Часа через полтора, довольная и перемазанная чернилами, она расправилась с последним слоем запирающих заклинаний. Спину ломило, шея затекла, Незатупляющееся перо устало подрагивало, но в целом Гермиону устраивал результат. Наконец-то! Если на двери в спальню защита похожая, то дальше дело пойдёт быстрее. Девушка поскорее сложила в сумку мелко исписанные вдоль и поперёк свитки, глянула на Карту Мародёров, на карте всё было спокойно. Отряд Дамблдора собрался в Выручай-комнате. Вот и отлично – она ещё успеет забежать к ребятам, занести флоббер-червей для Жутика и послушать новости. Гермиона спрятала волшебную мантию, вернула на место стул, ответственно проверила состояние Костероста и будущего Раздувающего зелья. Нет, всё-таки пиявочный сок в этот раз какой-то слабый. Добавила сока, отсыпала себе в пустую банку флоббер-червей. Ну и пусть ругается, не пропадать же Жутику! Подумала и капнула на оставшихся червяков Умножающий бальзам – чтоб плодились активнее. Отметила про себя, что профессор так и не появился. Видимо, всё-таки нашёл способ улизнуть к Лорду. Ну и она тут сидеть не будет. И Гермиона пошла прочь из лаборатории, накинув на дверь простенькие защитные чары.

Школа ещё не вполне успокоилась после внепланового бегства грязнокровки, дементоров в коридорах было в два раза больше, чем обычно, причём ещё до отбоя, но Гермиона вполне благополучно распугала тоскливых оборванцев патронусами и без особых приключений добралась до Выручай-комнаты. С учётом сложившейся ситуации, учеников отправили в башни сразу после ужина, но это никого не смутило. Когда Гермиона вошла, весь Отряд Дамблдора был уже в сборе, и девушку приняли с распростёртыми объятиями. На этот раз ребята сидели у костерка под якобы открытым потолком, имитирующим звёздное небо. Чёрный дождь, льющийся третий месяц снаружи, достал без исключения всех. Стен Выручай-комнаты не было видно, а под ногами угадывалась летняя трава, почти настоящая – даром, что при ходьбе не шелестела, и запаха травы в воздухе не чувствовалось. Воздух был всё тот же – немного пыли, масляной краски от картин и холодка от старых каменных стен. Воздух Хогвартса, лучшего и не надо.

Рон и Гарри тут же отодвинулись друг от друга, пропустив в середину Гермиону, Полумна немедленно выхватила у девушки банку с флоббер-червями, и побежала кормить вздыхавшего в углу Жутика. Гермиона попала в центр горячего и многоголосного обсуждения последних событий. Седьмой курс охотно пересказывал шестому и пятому, а заодно и Гарри с Дином, незабываемый урок продвинутых зелий. Гермионе не очень-то хотелось вспоминать Avada Kedavra, но, к счастью, ей тут же сунули в руки кусок яблочного пирога и стакан тыквенного сока – сердобольные домовики нет-нет, да подкармливали отощавших школьников. Так что говорить Гермиона смогла не сразу. Пока она жевала, общим собранием было решено, что Дин - герой, а Драко - безбашенный придурок, но нет худа без добра – теперь Малфой не скоро объявится.

Дин Томас, поначалу растерянный и смущённый, потихоньку пришёл в себя, и под конец начал даже улыбаться в ответ на шутки. В конце концов, что сделано – то сделано. Для него обучение в Хогвартсе уже закончилось. За то время, пока шёл урок зелий, и у директора не было времени заняться судьбой Дина, отправленного в больничное крыло, а у слизеринцев не было возможности доложиться своему декану - грозе всех грязнокровок, Дин успел надёжно спрятаться в Выручай-комнате, а Гарри – притащить его вещи из башни. Поскольку мистеру Лонгботтому не было дано никаких конкретных указаний относительно конвоирования грязнокровки к мадам Помфри, чистокровный до седьмого колена Невилл после неожиданного исчезновения Дина только пожимал плечами и клялся, что оставил однокашника под дверями больничного крыла. В этом месте рассказа Гарри вздыхал с неизъяснимым облегчением, понятным только Рону и Гермионе. Сыворотки правды, которой они наварили сегодня на год вперёд или легилименции Снейпа было достаточно для того, чтоб узнать не только о Дине, но и о многих куда более интересных вещах. На то, чтобы этого не случилось, пришлось потратить две капли остававшегося на донышке Felix Felicis, но об этом Гарри уже вовсе помалкивал. Пронесло – и ладно. Он с облегчением смотрел на спасённого Дина. Тот уже снял школьную форму, переоделся в джинсы и куртку и, судя по бледному лицу и горящим глазам, был вполне готов уйти с Ремусом Люпином в Орден Феникса. Никаких больше серых мантий, уроков, Кэрроу и Снейпа. Дин потихоньку начинал осознавать своё счастье, и все ему немного завидовали.

Сейчас, поздним вечером, укрывшись в Выручай-комнате, ребята приободрились и осмелели. Жизнь уже не казалась такой мрачной, как с утра за овсянкой, жёсткие школьные правила и угрозы директора немного поблекли. Вдали от подавляющей ауры Снейпа они уже могли со смехом припоминать и волшебные палочки, кучей сваленные в шкафу, и поломанные маггловские спички в руках у злобного директора, и обсыпанную мелом чёрную мантию. Трофейная палочка, кстати, была тут же – Рон торжественно передал её Джастину, Джастин объявил, что это только начало, и палочку пустили по кругу. Как будто никто никогда не видел волшебной палочки! Гермиона сама удивилась, отчего ей вдруг сделалось неприятно. Она, вроде, уже свыклась с бессмысленной кражей. И ничего особенного ребята не делали – кто-то покрутил палочку в руках, кто-то пошептался с соседом, гадая, что там внутри – драконья жила или волос единорога. Раз тёмный бук, скорее всего драконья жила. Кто-то попробовал пару несложных заклинаний, палочка отлично слушалась – а куда ей деваться?

- Бери, если хочешь, - хмуро шепнул Гарри, пропустив свою очередь. Он непосредственно видел, что Avada Kedavra у палочки получается не хуже всех прочих заклятий, поэтому не имел ни малейшего желания к ней прикасаться.

Гермиона неохотно взяла палочку только потому, что передавать её через двоих было неудобно. Покрутила в руках. Ничего особого не почувствовала. Палочка от мастера Олливандера, двенадцать дюймов, гладкая, прочная, гибкая. По длиннику чёрной линией без отрыва тонко-тонко, не толще волоса, пропущена какая-то вязь. То ли орнамент, то ли особые руны. Это уже наверняка от Принца-полукровки. Какая-нибудь очередная редкая и малопонятная дрянь, может быть, тёмномагическая. Что-то защитное… или повышающее силу заклятий - кто его знает. Гермиона не видела, чтобы другие маги писали что-то на палочках. Разве что Рон – шпаргалки по зельям. И профессору Снейпу это очень не нравилось. Гермиона поняла, что думает не о том. Палочка, убившая Дамблдора… девушке было очень стыдно, но то ли она переутомилась, то ли надышалась подземными испарениями, но она не понимала, в чём состоит сакральный смысл этого импровизированного обряда. Ей по-прежнему казалось, что воровать палочку было бессмысленно и нечестно, но, конечно, она не стала бы напоминать об этом Рону, она вообще сомневалась, что кто-то в Выручай-комнате понял бы такую точку зрения. Рональд уже тянул палочку из её рук, Гермиона отдала, не глядя – Гарри как раз подтолкнул её в бок.

- Мне эта история с палочкой что-то не нравится. Тебе как?

У Гермионы отлегло от сердца.

- Мне тоже… не очень, - с облегчением шепнула она. – Это… по-детски как-то. И вообще… нечистоплотно, что ли.

- Дурь полная, только Рону не говори. Не думаю, что профессор Дамблдор сказал бы, что войну надо вести, воруя друг у друга палочки. Может, вообще их побросать и так подраться?

- Лучше так, чем как Дин сегодня, - совсем тихо произнесла Гермиона. – Все презирают Снейпа, а ведут себя хуже, чем он. Только не говори Дину.

Гарри помедлил с ответом – палочка заканчивала путешествие по кругу.

- Я ему уже сказал, - в серых глазах Невилла на мгновение проступил прежний зеленоватый оттенок. – Что у нас скоро будет один сплошной Слизерин. Вернее, один сплошной бардак на радость Сама-Знаешь-Кому. По-моему, Дин понял.

Гермиона с удивлением посмотрела на друга.

- Ты сейчас говоришь точно как…

- Эй! Все внимание, слушайте сюда! – палочка вернулась к Джастину, и он поднялся с места. - Заканчивая первую часть нашего собрания, предлагаю палочку, убившую Альбуса Дамблдора, сломать и сжечь. Кто «за»?

Руки начали подниматься довольно активно.

Гермиона переглянулась с Гарри и подскочила бойко, как на уроке.

- Стоп! Вы с ума, что ли, посходили? Ломать нормальную палочку!

- Ты что, Гермиона? – Рон дёрнул её за серый рукав. – Далась тебе эта палочка!

- Да причём тут конкретно эта палочка? - отмахнулась девушка. – Что, из нас кто-то умеет волшебные палочки делать? Они же теперь нигде не продаются, половина первоклашек с бабушкиными пришли. А если с чьей-нибудь палочкой что-то случится? Где мы новую возьмём?

- Но из этой профессора Дамблдора убили… - осторожно заметила новенькая Эвелин с Хаффлпафа.

Похоже, этот факт нервировал всех. Гермиона топнула ногой, не понимая такой упёртости.

- Если нас тут начнут громить Пожиратели, мне кажется, любая палочка пригодится. Профессор Дамблдор только рад был бы!

- Правда, Джастин, - поддержал её обычно стеснительный и косноязычный Невилл, – лишняя палочка никогда не помешает! Ну, отобрали, и молодцы. А ломать-то зачем? Будем хранить как реликвию.

Ребята заспорили, Джастин неуверенно покрутил палочку в руках.

- Может, ты и права, Гермиона. Палочка всегда пригодится, если для хорошего дела, - он с сомнением поскрёб ногтем загадочный узор на трофее. – Ладно, положу её в комод, тот, что у входа, он всегда на месте. Кому понадобится – пусть берёт. Только осторожней, Снейпу не показывайте. Покрасить её, что ли?

Конец первой части, таким образом, смазался, остался без задуманной кульминации. Гермиона чувствовала, что многие были разочарованы, да и Рон на неё надулся.

- Ладно, ребята, я пойду, наверное, - неловко сказала она, - мне за котлами надо следить…

- Да перестань, всё нормально, - Гарри удержал её за руку. – Останься, с Люпином повидаетесь. Когда ещё…

- Люпину привет передайте. Невилл, мне правда надо идти, без обид. А то ещё вернётся раньше времени, будет спрашивать, где я гуляю, когда должна быть на отработке…

Терри Бут, сидевший по другую сторону от насупившегося Рона, с сочувствием на неё посмотрел.

- Нет, Гермиона, правда… с этим уже надо что-то делать! Он Метку на тебя ещё не поставил?

- Спасибо, с меня и мантии хватит, - Гермиона даже не улыбнулась. – И не надо ничего делать. Зато я узнаю, когда у них собрания. И червяков приношу. И контрольные подправляю.

- Давай хоть провожу тебя, - сказал расстроенный Невилл.

- Да не надо… - Гермиона отставила стакан из-под сока, с сожалением оглянулась на самостоятельно горящий костерок – возле него было так уютно, и Люпин должен был прийти. Возвращаться в подземелья совсем не хотелось.

- Если только до дверей, - сказала она Гарри.

Они потихоньку стали выбираться из круга, ребята глядели вслед Гермионе с восхищением и большим сочувствием.

- Ну пока…

- Ты давай, осторожней там…

- Если что, зови…

- Спасибо за червяков…

- Не бойся – Снейп сегодня без палочки…

- Держись, наш Гриффиндор в Слизерине…

Только Рональд ничего не сказал. Тьфу ты, опять поссорились! Из-за ерунды какой-то, из-за палочки Снейпа, будь она неладна.

- Слушай, убеди его, чтоб не дулся, а? – притормозив у двери, девушка указала Гарри на обиженную спину Рональда. – У меня уже просто сил нет на всё это! И потом, у меня сегодня новости будут. Насчёт того, как попасть к Омуту…

- Да ты что! – просиял Поттер.

- Погоди пока радоваться, до Омута ещё далеко. В общем, вы меня подождите вечером, я расскажу подробно. Если мистер Уизли захочет послушать и продвинуться дальше мелкого воровства.

- Гермиона, я обещаю, что поговорю с ним, но ты же знаешь Рона, - вздохнул Гарри.

- Знаю, - усмехнулась девушка. - Но палочками разбрасываться не дам. Ладно, пока.

Улыбнулась, махнула рукой, вынырнула из Выручай-комнаты.

Серая мантия, невыспавшиеся глаза, бледная стала до синевы. Сама уже смахивает на ужас подземелий. Гарри вздохнул, потёр невидимый шрам, чувство вины перед Гермионой терзало всё явственней. Надо, правда, скорее заканчивать историю с Омутом. Тут ещё Рон кобенится… решив попозже серьёзно поговорить с другом, Гарри возвратился к костру.

А Гермиона возвратилась под тяжёлые своды подземелий. Директор пока не приходил. С одной стороны, она испытала облегчение – надо же, как удачно успела сбегать к друзьям! С другой стороны, удивилась – что-то уж больно долго его нет. Но чары на дверях лаборатории были точно её, нетронутые, никто не заходил. Проверила опять котлы. Что поделаешь – Костерост ещё может самостоятельно дозреть, а вот будущий Раздувающий раствор придётся доваривать по второму разу. Сама виновата. Досыпала в маленький котелок недостающие ингредиенты – как раз время подошло. От нечего делать села разбираться с наборами для сложносоставных зелий. Ещё больше половины лотков остались незаполненными. Пока кончила их собирать, ещё полтора часа прошло – как она ни старалась, всё равно получалось медленнее, чем у профессора, хотя к десятому лотку Гермиона действовала уже машинально. Дописала до конца журнал, расставила новые склянки по местам. Осталось только перемешивать зелье на своём столике, большой котёл перемешивался сам. Гермиона и сама не знала, почему не шла в родную башню. Друзья её, наверное, уже заждались. Нет, наверное, уже отчаялись и легли спать. Интересно, что им рассказал Люпин? Ладно, можно завтра узнать… Гермиона машинально водила ложкой в котле, подперев свободной рукой щёку, читала шестую главу про Адское Пламя. Сделала пару пометок на черновом пергаменте (в книжке рисовать не разрешалось) – непонятно, спросить.

Но спросить пока было некого. Неужели у них всегда такие длинные собрания? Что можно столько времени обсуждать? А может, не собрание, может, опять над кем-нибудь издеваются. Отчего-то Гермиона ощущала беспокойство, а ещё дурацкое чувство вины, в котором и сама бы себе не призналась. Не захотела одолжить палочку. А ведь могла сама предложить! Хотя это уже слишком. Вздор, конечно, отдавать свою палочку Пожирателю. Но из-за разговора с Роном и собрания в Отряде Дамблдора она чувствовала себя сопричастной к краже, и это Гермионе не нравилось. Но вот как он теперь без палочки? У Лорда наверняка строго, если во время не аппарируешь, будут неприятности. Оправдания вроде «Я потерял палочку, мой Лорд» вряд ли учитываются. Получается, если Хогвартс лишится и этого директора, то в том числе из-за неё. Ужас! Почему ночью в первую очередь посещают самые мрачные мысли? Чувствительная гриффиндорская совесть не давала покоя. Усыпляя её настойчивое поцарапывание, Гермиона позвала заспанного домовика, попросила ужин для профессора. Домовик помялся, но притащил несколько кексов и какао, пугливо поглядывая на девушку. Директора в замке не было, если грязнокровка сама всё умнёт, отвечать придётся доверчивому эльфу. Гермиона сделала вид, что не заметила его душевных страданий, велела поставить поднос на стол. Что бы ещё сделать? А может, профессор Снейп просто сбежал, так же, как Слизнорт, и вообще больше не вернётся? Всё равно, чем раньше она об этом узнает, тем лучше. Может, тогда придётся сразу бежать из Хогвартса вслед за Дином. Гермиона начала засыпать то над котлом, то над книжкой. Голова упорно клонилась на руку. Но она решила во что бы то ни стало дождаться, чем кончится дело. И всё равно проморгала.

Он появился, как всегда, неслышно. Отворил дверь из кабинета и остановился на пороге. На плечах чёрный плащ Пожирателя, в руке волшебная палочка. Выражение лица такое, будто Гермиона – самое отвратительное, что он когда-либо видел в жизни. Долгополый плащ намок и отяжелел – в Хогвартсе Волдеморта не было, и возвращаться приходилось своим силами, пешком от аппарационного барьера. Ничего, вечерние прогулки улучшают цвет лица. К директору это, конечно, не относилось. А значит, они прямо так и ходят ночью по школе… и правда, чего стесняться!

Но Гермиона глядела даже не на одежду, а на волшебную палочку, которую держал Снейп. Ничего… себе… только многодневные тренировки помешали ей вскрикнуть. Поразительный человек, их директор, всегда придумает какую-нибудь мерзость!

Профессор Снейп смотрел на неё пару секунд, определённо решая для себя вопрос – просто захлопнуть дверь, или просто выгнать Гермиону, или сначала войти.

- До чего вы страшная в этой мантии! – бросил он, холодно окинув её взглядом. – В следующий раз предупреждайте, если надумаете являться мне глубокой ночью. Я и так страдаю бессонницей.

Резко захлопнул дверь в кабинет, перешёл к своему столу, на ходу расстегивая плащ.

- Что вы здесь делаете после отбоя, мисс Грэйнджер? Варите запретные зелья?

Ну да – у тебя сваришь!

- Сэр, вы меня ещё не отпускали, - напомнила Гермиона, – я заканчивала подготовку к завтрашним занятиям, только что освободилась.

- Освободились? – бросил плащ на спинку стула, перебрался к котлу с Костеростом, произвёл пару движений палочкой, регулируя огонь и скорость перемешивания зелья.

Надо же, и пользуется, как родной! Интересно, сильно у него упали магические способности?

Профессор медленно поднял на неё глаза, фиолетовое пламя, выпускающее из-под котла тяжёлый мертвенный свет, усиливало неприятный эффект этого взгляда. Сейчас будет «Legillimens!». Гермиона поёжилась, старательно отводя глаза – зря она тут осталась. Но директор смотрел на неё просто так, очень серьёзно и очень пристально, очень отстранённо – ничего нельзя было понять в этих заколдованных снейповских глазах. Но взгляд был тяжелее удара легилименции.

- Очень хорошо, что освободились, - проговорил он ехидно, - мне как раз нужно поставить второй котёл. Посмотрите там в ящике, чешуйчатые слизни уже должны были вылупиться. Если ещё нет, спрысните их вон из той банки. А если да, несите сюда. И соберите остальные компоненты. Список у меня на столе.

Три часа ночи!

- Да, профессор.

Издевательствами её не удивишь - вот и подавись своей добротой, раз такая добрая, да, профессор? Гермиона даже раздражения не почувствовала, хотя второй котёл должен был поспеть не раньше, чем к семи утра. Молча взяла лоток, стала карабкаться вверх по передвижной лесенке – сначала надо было взять мандрагоры, на их вес потом пересчитывать всё остальное. Забравшись под самый потолок, украдкой оглянулась на директора и неожиданно поняла – он не издевался. Он действительно валился с ног от усталости, а тут ещё Костерост варить. Но не пропадать же слизням – их выводить замучаешься!

И лицо у профессора совсем осунулось, стал ещё страшнее, чем раньше. Глаза запали, один нос остался. Ужас Подземелий! А ведь ему, наверное, ещё сорока нет. Нелегко, видно, на службе у Тёмного Лорда. Если профессору его служба нравилась, то он это тщательно скрывал.

Пока Гермиона лазала по стеллажам, отсыпая из банок и отливая из склянок, Снейп равнодушно наблюдал за ней, прислонившись к стене. Знакомое чувство – если не стоять, то заснёшь. Заодно профессор приглядывал за дозревающим Костеростом и закусывал припасёнными для него кексами. Три штуки съел, между прочим. Правда, что ли, голодный? Неужели Лорд экономит на еде? Или смерть сегодня попалась слишком костлявая?

В эту сторону лучше было не думать. По крайней мере, не сейчас, чтоб не терять самообладание и цельность окклюменции. Но не думать было трудно. Час назад те же руки, что сейчас так точно отмеряли капли в котёл и так ловко останавливали взмахом чужой палочки стремительный подъём пены, с той же точностью и мастерством насылали на магглов и магглорождённых Непростительные заклятья. В глазах у профессора плескалась тьма, и страшно было в неё заглядывать. У Гермионы никак не укладывалось в голове, как это можно – быть профессором Хогвартса, директором Хогвартса и одновременно разбойничать по ночам. Чёртов ты ублюдок! Бледный подземный житель, их невыносимый учитель зельеделья, трус, предатель и приспешник Тёмного Лорда. Директор Хогвартса в преддверии неминуемой войны. Меньшее из зол. Лучшее, что у них осталось. Потому его пока что не стремились убить. День без палочки! Ничего не боитесь, да? Вам надо поспать, профессор.

- Всё, господин директор.

Снейп глянул на неё немигающим взглядом легилимента, отряхнул руки от крошек, отмашкой палочки отправил в небытие поднос. Перерыв окончен?

- Всё, так идите. Я от вас устал.

Ну, конечно же! От кого ещё уставать! Второй раз за сутки признаётесь, профессор! Видимо, стареете.

Гермиона немного раздосадованно и, к своему удивлению, даже демонстративно звякнула собранным лотком об стол. Директор даже не обернулся – сосредоточенно выкатывал из-под стола ещё один котёл подходящего размера. Котёл оказался слегка оплавленным с одного края, и Правая рука Тёмного Лорда задумался над задачей – то ли чинить, то ли так сойдёт. Гермиона пожала плечами, подобрала сумку.

- До свидания, господин директор.

И в чём, спрашивается, логика? Почему она с внутренней тоской и предчувствием неизбежного поняла, что одной из немногих ещё доступных здесь радостей у неё больше не будет? Засыпать с отбоем было таким облегчением! А теперь она, как заговорённая, будет уходить из подземелий только после его возвращения. Оттуда, от их треклятого Лорда. Будет испытывать то же волнами накатывающее чувство презрения, отвращения и ненависти, и всё равно будет сидеть, как дура, и ждать. Если только это несносное, неблагодарное, озлобленное существо снова согласится принять её помощь.

Гермиона старалась, как паутину, стряхнуть с себя вязкую, тяжёлую атмосферу подземелий. На подходе к башне Гриффиндора ей это почти удалось. Было очень поздно, вернее рано, и даже дементоры в коридорах казались заспанными. Гермиона, не останавливаясь, поднялась наверх, к спальням, нашла нужную дверь, но руки уже не слушались, даже стучать не хотели. Развернулась и в изнеможении ударила в дверь каблуком – раз, потом ещё раз.

Отворил Гарри-Невилл. Увидел её, вздрогнул, кинулся будить Рона. В комнате было темно, только зеленоватый свет Метки лился через окно. Днём его было не так заметно.

- Что случилось-то?! На нас напали?! МакГонагалл забирают?! – язык у Гарри ещё заплетался со сна, но он уже вытащил из тумбочки обе палочки и в спешке ухватился за мантию.

Рон, зевая, уселся на постели, осоловело уставился на Гермиону. Подумал, и тоже достал из-под подушки палочку.

- Отбой, - устало сказала Гермиона, зажгла свечи, присела на освободившуюся постель Гарри, с облегчением сбросила неудобные туфли. - Всё спокойно… пока. Но новости есть. Извините, не могла ждать до завтра. Лучше вам сразу… подготовиться.

Заспанный Живоглот, так и не дождавшийся хозяйку в их общей спальне, просунул внушительную голову в дверь и напряжённо замер. Мальчишки тоже поглядели на Гермиону с настороженностью. Правильно.

- Рон, ты выкрал у директора палочку, да? – Гермиона стащила через голову школьную сумку, подсунула подушку под спину. – Это ты молодец, конечно.

- Ну, выкрал, и что? – голос у Рональда был хриплый после экстренной побудки. – Сколько уже можно, Гермиона?! Ты меня разбудила, чтоб лишний раз сказать, что я вор и олух?!

- Правда, Гермиона, хватит уже, - осторожно встрял Гарри, - мы, вроде бы, решили жить мирно. Хотя бы для общего дела.

- А никто и не ссорится, - успокоила друзей Гермиона. – Я только хотела уточнить – вы стащили у директора волшебную палочку, чтоб палочка, убившая профессора Дамблдора, перестала совершать зло. Ты мне так, кажется, объяснял, Рональд?

- Ну, - хмуро буркнул Рон, уже предчувствуя какую-то подлость со стороны Снейпа.

Живоглот, поняв, что речь идёт о всяких мелочах, а вовсе не о сокращении довольствия, спокойно прошествовал через комнату и боднул Гермиону в колени, принуждая втащить его на руки.

- А ничего, что он теперь ходит с палочкой самого профессора Дамблдора? –спросила Гермиона, нервно почёсывая уши наглому книзлу-полукровке. – Это вас никак не оскорбляет?

- Чего?! – Рон подскочил до потолка и от этого окончательно проснулся.

Гарри тоже вздрогнул и ошарашенно уставился на позднюю гостью.

- Что ты такое говоришь, Гермиона? - переспросил он осторожно. – Палочка профессора Дамблдора была… похоронена… вместе с ним.

- Но не сожжена же! – возразила Гермиона.

- А… ты уверена? – с ужасом прохрипел Рон.

- Вы что, палочку Дамблдора не видели?! – в сердцах воскликнула девушка, и кот на её коленях недовольно поморщился от громкого вскрика. - Значит, завтра увидите. Завтра, наверняка, весь Хогвартс будет об этом трубить. Да уверена я, Рон! Сейчас просто погода плохая, грязи по уши, а то можно было бы прогуляться до гробницы – тут недалеко. Руку даю на отсечение, что она вскрыта. И чары нарушены – нельзя не заметить!

- Офонареть. Полный псих, - прошептал Рон, начисто забыв от потрясения, что обижался на подругу. – Но там же… Гермиона, слушай, но там же… тело. Давно уже лежит. Палочка у него в руках была, я точно помню…

- А вокруг мощный магический барьер, - мрачно напомнил Гарри. – Я уже не удивляюсь, что Снейп его снял. Я не понимаю, зачем ему это понадобилось.

- Чтобы нам насолить – ясное дело! – разозлился Рон. – Да, сделал он нас – ничего не скажешь! Злопамятная тварь! Пожалуй, что второй раз я палочку не рискну красть.

- И на том спасибо, - не сдержалась Гермиона.

Гарри нервно постучал пальцами по столбику кровати.

- Снейп же пока в Хогвартсе, а не в больнице святого Мунго. Поиздеваться над нами на уроке – это я понимаю, это в его стиле. Но раскапывать могилу Дамблдора, лезть под защитные чары, воровать палочку у трупа – и всё, чтоб отомстить неведомому вору? – юноша с сомнением посмотрел на Гермиону.

- Нет, тут другое что-то, - покачала головой бледная Гермиона. – Но факт пока один – у профессора Снейпа не было палочки, он пошёл и взял палочку профессора Дамблдора. Почему-то это было первое, что пришло ему в голову.

Рон икнул.

- Заканчивать нам надо с этими крестражами – вот что, - шёпотом произнёс он. – Дела вокруг всё хуже, и Снейп всё чуднее. Это настораживает.

- Снейп всегда настораживает, это как раз нормально, - уныло вздохнул Гарри. – Гермиона, ты нам что-то ещё хотела сказать.

- Хотела… Глотик, милый, посиди пока рядышком, - девушка осторожно перекатила кота, отперла сумку и стала вытаскивать оттуда склеенные по четыре вместе листы пергамента.

- Давайте, мальчики, откладываем мистику, берём перья.

- И что будем делать? – Рональд безрадостно глянул на мирно похрапывающий будильник – стрелки бессильно свесились на четыре утра.

- Ты, Рон, будешь чертить пиктограмму. Сорок семь на сорок семь дюймов…

- Сколько на сколько?!

- Сорок семь на сорок семь дюймов… под запирающие чары Трувера Хитрого. Не говори, что не знаешь.

- Да мне всё равно, подо что. Это ж я до утра буду рисовать!

- Вот и хорошо. Если к утру успеешь, мы ещё до завтрака внесём цифры.

Гарри со свойственной ему смекалкой мгновенно оценил расклад и полез за чернильницей в уже уложенную на завтра сумку.

- Сорок семь на сорок семь… и пергаментов-то таких нет! – простонал Рон. – С ума вы там посходили в подземелье!

Гарри посмотрел на приятеля с завистью. И с ещё большей завистью на смежившего веки Живоглота, от которого вся его подушка должна была покрыться рыжей шерстью.

- А мы, значит, будем на свежую голову считать силу напряжения магического поля в каждой точке. Так, Гермиона? – обречённо спросил Поттер.

- Не только, - безжалостно ответила девушка, аккуратно раскладывая на кровати свои листы. – Это только в первом слое, Гарри, а всего их пять. Но про остальные я пока промолчу. А что, у вас есть другие предложения? Мы же не знаем, откуда он начинает строить защиту! И вряд ли угадаем… нет, если Омут Памяти нам нужен не срочно, я бы тоже лучше поспала. Только… - она понизила голос и пристально уставилась на Рона, который, бормоча проклятья, раскатывал по полу одновременно три свитка. – Снейп уже раскопал могилу Дамблдора, и сегодня опять стало меньше на одну грязнокровку.

- Ну тебя, Гермиона! – Гарри против воли поёжился. – Может тебе правда пойти поспать? Или тут приляг, а мы с Роном пока почертим…

- Нечего спать, - Гермиона тряхнула кудрями, вытащила из сумки измученное Незатупляющееся перо, - Тот-Кого-Нельзя-Называть ждать не будет, так ведь?

- Это точно, - угрюмо кивнул Гарри, потирая лоб, и начал разыскивать в учебнике по заклинаниям нужную таблицу.

Гермиона раздражённо поморщилась, потом выбралась из-под вороха набросков, подошла к окну и наглухо задёрнула шторы, чтоб ни один лучик от Метки не пробивался в комнату.

Внеплановое собрание посвящённых состоялось в самом секретном и малопосещаемом месте замка Хогвартс – туалете Плаксы Миртл. Тяга посвящённых к туалетам была в настоящий момент легко объяснима – по распоряжению новой власти на двери в туалет были наложены запирающие чары. Истошно воющее привидение, не устающее пересказывать историю своей гибели по вине Тома Реддла – теперь серьёзного и уважаемого мага – довело даже Пожирателей. Поминание одежды Салазара и родни Мерлина применительно к эпической личности Лорда считалось в школе недопустимым и кощунственным, а привидение, осознав значимость своей смерти для истории магического мира, вконец обнаглело и полоскало доброе имя Сами-Знаете-Кого почём зря, лишь бы привлечь к себе внимание. Ясно, что ни убить привидение, ни подвергнуть его пыточному заклятию было нельзя, а упокоить Плаксу Миртл было также нереально, как заткнуть.

Друзья предпочли бы запереться в Выручай-комнате, но там в настоящее время уже проходило собрание Отряда Дамблдора, и было немного шумно. В родную цитадель – башню Гриффиндора – тоже соваться не стоило, нечего было и думать, что удастся незаметно пройти через общую гостиную в одной на троих мантии-невидимке, катя тяжеленный Омут Памяти. Поэтому вместо ужина они отправились в пустой коридор перед заколоченным туалетом – стоило поторопиться, пока директор не вернулся из Министерства и не обнаружил пропажу. Долгожданный Омут на практике оказался очень неудобной штукой – заговорённый мрамор, из которого он был изготовлен, не только весил больше чугуна, но и оставался инертным к большинству заклятий, позволявших уменьшать или трансфигурировать предметы. Даже Гермиона, которая силой природного дарования и адской усидчивости достигла таких магических высот, что могла трансфигурировать всё, включая крестражи, расписалась в своём бессилии. Омут был невосприимчив к магии, почти как Плакса Миртл. И это очень огорчало друзей – сразу усложнялся процесс передачи Омута в Орден Феникса.

Пока они доволокли Омут из подземелья до второго этажа, с них сошло семь потов. Мантию-невидимку после короткого совещания решили обмотать вокруг Омута – так его хоть не было видно. Но это скорее усложняло, чем упрощало задачу. Гермиона могла поднять с помощью Wingardium leviosa и что-нибудь потяжелее, но у неё не было навыка по перемещению невидимых предметов, поэтому на поворотах Омут выходил из-под власти волшебной палочки и падал с обличительным стуком. Тут уже помогала подстраховка Гарри и Рональда, которые следили, чтоб никто не проходил мимо волокущей Омут Гермионы. В результате они двигались долго и перебежками – то медленно толкали перед собой Омут, болтавшийся в полуметре от пола, то ставили его на пол и делали вид, что увлечены болтовнёй или разглядыванием картин, а потом шарили руками по полу в поисках бесценного артефакта. К счастью, во время ужина в коридорах Хогвартса было совсем немного народу, и ребята, сами тому не веря, благополучно добрались до Миртл. После месячных мучений с запирающими заклинаниями на входе в директорский кабинет и спальню, защита на дверях в туалет показалась простой задвижкой. Друзья преодолели её в два счёта, ввалились вовнутрь, восстановили за собой защитные чары, и без сил осели на кафель.

- Всё, видеть больше не могу эту штуку! – простонал Рон.

- Ты её и не видишь, - резонно заметила Гермиона, уже помогая Гарри освободить Омут Памяти от невидимого покрова.

Теперь Омут предстал во всей красе – гладкая мраморно-белая чаша идеально округлой формы. Если приглядеться, мрамор казался полупрозрачным и словно бы подсвеченным изнутри. Одним словом, колдовская вещь. Общими усилиями Омут взгромоздили на унитаз.

- До сих пор не могу поверить, что мы его достали, - завороженно пробормотал Гарри.

- У-у-у, это меня все достали!

Рон и Гарри с удивлением оглянулись на Гермиону – что это её вдруг прорвало, но тут же поняли, что плакала не она. Гермиона сосредоточенно протирала Омут носовым платком, выглядела серьёзной и озабоченной, но реветь и не думала. Выла, конечно, Миртл, от которой они, признаться, успели отвыкнуть.

- Опять вы занимаетесь какой-то гадостью в моём туалете! – заныло изголодавшееся по обществу привидение. – Мало того, что меня тут убили, так теперь ещё шляются сюда как к себе домой. Никакого уважения к покойнице! Вот, он был точно такой же, тот мерзкий мальчишка, который меня убил… не смейте делать вид, что меня не слышите!

Миртл злобно запрыгнула в сливной бачок, окатив стоявших под ним ребят ведром ледяной воды.

- Эй! – отплёвываясь, завопил Рон. – Ты… отпечаток души, я сейчас мокрого места от тебя не оставлю! Мало ли кого убили, не все же воют по унитазам и мешают жить остальным!

- Не обращай внимания, у нас нет времени, - сказала Гермиона, наскоро отжимая вымокшие волосы. – Миртл не опасная, просто несносная. Лучше помоги мне выплеснуть воду, которую она налила в Омут. Невилл, достань пока свой флакон – только осторожно, чтоб эта психопатка его не выбила.

- Эта я психопатка?! Я?! – толстые очки привидения запотели то ли от гнева, то ли от повышенной влажности в туалете. – Посмотрела бы я на тебя, если б тебя убили! Прямо в школе! Прямо вот на этом месте! Я сейчас расскажу, как это было… - Миртл перестала злиться и с готовностью присела сверху на бортик кабинки.

- Не надо! – взмолился Гарри, роясь в бездонных карманах мантии в поисках флакона с воспоминаниями.

- Почему?! Уверена, ещё никто не умирал так интересно, как я!

- Миртл, только глухой этого не слышал! – огрызнулся Рон. – Заткнись и дай заниматься делом, а то изгоню, а это неприятно.

На пару с Гермионой они уже вылили на пол воду из Омута Памяти и теперь аккуратно устанавливали его на место.

- Это я! Я изгоню вас! – разрыдалось нервное привидение. – Не смейте приходить сюда, я расскажу директору школы про всё, чем вы тут занимаетесь.

Это можно было посчитать серьёзной угрозой, если не знать, что ябеда Миртл заперта магическим полем в пределах упокоившего её санузла, а Северус Снейп вряд ли надумает заглянуть в законопаченный женский туалет, чтобы возрыдать вместе с убитой девочкой, а заодно послушать её бредни.

Тем не менее, Гарри раздражённо ответил намочившему Омут привидению:

- Давай-давай, жалуйся, наш теперешний директор и тот урод, который тебя укокошил, теперь лучшие друзья! Они твой туалет вообще разломают. Да и весь Хогвартс тоже. Если ты не дашь нам работать.

- Разломают?! Мой туалет?! У-у-у…

- Заткнись!!! – рявкнули на привидение все трое, и Миртл подавилась плачем.

Рон постучал по уху, которое заложило от неожиданной тишины.

- Давайте начинать, - шепнул Гарри, – пока её опять не прорвало, а то ничего не услышим в Омуте.

Очень осторожно, сжимая флакон обеими руками, он откупорил пробку. Гермиона при этом держала руки снизу – для подстраховки, Рональд – сверху, подозрительно поглядывая на убитую горем, онемевшую от ужаса Миртл. Гарри глубоко вздохнул – хоть бы оно того стоило – и вылил голубоватое вещество из флакона в сверкающий белизной Омут Памяти. Воспоминания тут же растеклись по дну чаши густым туманом. Все трое, взявшись за руки, опустили лица в этот туман, и стены вокруг немедленно растворились. Вместо них появились другие стены – тёмно-синие, в огромном зале, уставленном высокими, до потолка стеллажами. Свет в помещение поступал только сверху, из клубящейся под куполом серебристой дымки.

- Похоже на Министерство… Отдел Воспоминаний, - шепнул Рональд, - отец говорил, что туда сейчас никого не пускают… без Метки.

В Омуте по лабиринту между стеллажей с бесчисленным количеством голубоватых флакончиков, очень похожих на тот, что держал сейчас Гарри, быстро, но совершенно спокойно шёл профессор Дамблдор. Гарри вздрогнул и почувствовал, что Гермиона, продолжавшая по инерции держать его руку, тоже судорожно стиснула пальцы. Их дорогой директор, живой и здоровый, точно такой, каким они его запомнили, шёл по залу в министерстве магии, а не лежал, полуистлевший, в разорённой Пожирателем гробнице.

- Пошли, а то всё пропустим, - поторопил Рон, и они молча последовали через Отдел Воспоминаний за Дамблдором.

Довольно скоро старый волшебник остановился возле одного из стеллажей и взмахом волшебной палочки подманил к себе флакон с верхней полки.

- Воспоминания Беллатрисы Лестрейндж, добытые у неё после заключения в Азкабан, - проговорил он тихо, будто самому себе, но у Гарри создалось впечатление, что всезнающий Дамблдор нарочно готовил свои воспоминания к просмотру.

- Беллатрисы? – переспросил Рон. – Тётки Малфоя? Мы что, ещё и эти воспоминания будем искать? Или искать её и расспрашивать?

- Тише, Рон, погоди, - одернула приятеля Гермиона, - мы ещё не всё осмотрели!

Профессор Дамблдор вышел из синего зала и направился к небольшой комнатке, напоминавшей застеклённую беседку. Только стёкла были абсолютно чёрными. Беседка стояла в центре зеркального холла, и кроме той двери, из которой вышел Дамблдор, на неё смотрели ещё три двери. Возле беседки скучал служащий Министерства – не в новой унифицированой синей мантии, а в старой, какие носили до воцарения Волдеморта. Дамблдор протянул ему какую-то бумагу, служащий кивнул и внимательно посмотрел на волшебника.

- Для работы с воспоминаниями из секретного зала у вас должно быть особое разрешение, подписанное министром магии. Извините, господин Дамблдор.

- Да-да, конечно. Вот оно, - спохватился прежний директор Хогвартса.

Служащий внимательно изучил документ (Гарри, заглянув через его плечо, увидел, что под ним стояла подпись Корнелиуса Фаджа).

- Вы можете пройти.

Дамблдор проследовал в беседку из чёрного стекла, и ребята, зайдя в неё без всяких пропусков и разрешений, с удивлением увидели Омут Памяти, очень похожий на тот, что они использовали сейчас. Министерский Омут был чуть больше и, видимо, чуть новее – его края ещё не были стёрты сливаемыми внутрь воспоминаниями, хотя, наверняка, в Министерстве он использовался часто. Но, определённо, функции Омутов ничем не различались. Дамблдор, не торопясь, прошёл через пустое помещение к мраморной подставке в виде руки, крепко сжимавшей Омут на уровне груди взрослого человека. Ребята уже знали, что сейчас сделает волшебник. Так и есть – со знакомым завихрением бледно-голубой туман из флакона с воспоминаниями Беллатрисы выплеснулся в матовую белизну Омута. И стены, на этот раз чёрные, опять растворились.

Они шли по летнему, золотистому от солнца саду, торопились - не сразу поняли, за кем. Шедший впереди профессор Дамблдор словно нарочно приостановился, давая возможность тем, кто пойдёт по следам его воспоминаний, нагнать его и видеть в точности то же, что и он. Вернее, то же, что видела девушка в чёрном не по погоде плаще, которая быстрым шагом, почти бегом скользила по аллее впереди них. Профессору Дамблдору и ребятам тоже пришлось ускорить шаг, чтобы поспеть за ней. Лишь на подходе к высокому помпезному особняку в конце широкой, расцвеченной розовыми кустами и гуляющими павлинами аллеи, девушка резко замедлила шаг и позволила немного её обогнать. Как они и ожидали, это оказалась Беллатриса Лестрейндж. Девушка была совсем юной, хотя надменность, заключённая в посадке головы и тяжеловатом подбородке, и зачаток безумия в беспокойных тёмных глазах уже выдавали в ней нынешнюю Беллатрису. Самое грустное в воспоминаниях - то, что в них ничего нельзя изменить и нельзя никого спасти. Для Гарри, не в первый раз столкнувшегося с этим ощущением, пребывание в чужой памяти, даже вдвойне чужой, было в большей мере способом чистого получения информации, чем для его друзей. Гермиона с непривычки отпрыгнула от промчавшегося прямо сквозь них павлина. Рональд вздрогнул всем телом, увидев на крыльце дома целую группу людей в одинаково чёрных плащах.

- Спокойно, это воспоминания, это было давно, и они нас не видят, - то ли для него, то ли для себя пояснила Гермиона, - нам главное понять, что такого в этот день сделала Беллатриса, что профессор Дамблдор решил отдать Гарри перед смертью именно это воспоминание.

- Я пока вообще ничего не понимаю, – пробурчал Рон, слегка запыхавшись после погони за Беллой, - как можно понять, чего она хочет – она же молчит! И вообще – что это за место – вдруг придётся его искать?

- Это особняк Малфоев – что непонятного! – искренне удивилась Гермиона, но Рон воззрился на неё с мистическим изумлением.

- Ты что, была там?

Гермиона нетерпеливо махнула рукой на фасад здания.

- Их фамильный герб – где твои глаза?

Они всё ещё преследовали Беллатрису, которая почему-то не стала подниматься на крыльцо, а свернула на боковую аллею, огибавшую здание слева.

- Всезнайка! – буркнул Рон и обернулся за поддержкой к Гарри. – Нет, ты заметил герб Малфоев? Ты вообще смог бы его узнать?

- Насчёт герба не скажу, но мне кажется, Гермиона права – это их дом, - кивнул Гарри. – Похоже на то место, которым Драко хвастает с первого курса. Не знаю, правда, какой в этом для нас смысл. Мы и так знаем, что Люциус Малфой – Пожиратель, значит в его доме могли бывать и другие члены их шайки, тем более родная тётушка Драко.

- Пока мы не знаем, зачем мы здесь, мы должны замечать всё, - напомнила Гермиона. – Глядите – она сошла с дорожки!

Действительно, Белла со свойственным её возрасту, но не вяжущимся с её надменностью проворством вдруг шагнула в сторону с аллеи и, пробравшись, сквозь кусты олеандра, подошла вплотную к стене особняка. Дамблдор кивком головы предложил невидимым спутникам последовать за ней, и ребята, пожав плечами, нырнули в заросли цветов, по-летнему душные и пахучие. Дальше больше – чопорная Белла оглянулась по сторонам, подобрала мантию и стала карабкаться вверх по оплетавшему стену плющу.

- Не понял… - прошептал Рон, – ей отказали от дома? Или забыла ключ и стесняется постучать?

- Может быть, ей надо что-то незаметно забрать, - растерянно предположила Гермиона.

- Или услышать, - прибавил Гарри.

Вообще-то, Беллатриса поднялась невысоко – всего-то метра на полтора от земли – до ромбовидного окна на первом этаже. Дамблдор, обладавший и во сне, и наяву, редкими волшебными способностями, просто взлетел над землёй, чтобы видеть то же, что и она. Друзья, не имевшие таких тонких навыков работы с чужими воспоминаниями, переглянулись.

- Лезь ты, - ответила на общий вопрос Гермиона, кивнув Гарри. – Ты больше поймёшь, и ты у нас самый ловкий. Надо же узнать, чего она хочет!

- Я тоже ловкий! Для того чтобы залезть по вьюнку на первый этаж! - тут же зашипел Рональд.

- Я ещё сказала, что надо понять, что там, - напомнила Гермиона.

- Я, по-твоему, не в состоянии рассказать, что видел?!

- Давай потом поругаемся, ладно, Рон?

Гарри перестал прислушиваться к их перебранке и сосредоточился на Беллатрисе и её окне. Подобраться к окну и встать рядом, цепляясь за карниз, глядя внутрь сквозь щель между портьер, оказалось нетрудно. Труднее было понять, что именно привлекло Беллатрису. Сначала Гарри увидел просто широкую, богато обставленную комнату, что-то вроде гостиной, переделанной под кабинет. Там был и письменный стол, и диваны с креслами, и даже чайный столик – всё вместе. Может, было и что-то ещё, но Гарри и Беллатрисе открывался лишь небольшой участок помещения и входная дверь. Но через секунду Гарри понял, что и хозяин кабинета также был в комнате, и обстановка перестала интересовать юношу. Он даже слегка отшатнулся от окна в противовес Белле, которая тут же к окну прильнула. Рон и Гермиона внизу перестали ссориться и встревоженно воззрились на Гарри. Побледневший Поттер испуганно шикнул на них и уставился в окно, стараясь не моргать.

Том Марволо Реддл, старше, чем в предыдущие разы, когда Гарри так или иначе видел его в нормальном человеческом облике, но явно до судьбоносного воскрешения на кладбище, прошёлся по комнате. Не просто прошёлся, а сделал несколько кругов по пушистому малфоевскому ковру, наговаривая какие-то слова на золотую чашу, которую держал в руках. Слов было не разобрать, но Гарри был уверен, что и услышь он их, ничего не понял бы. Впрочем, Реддл колдовал недолго. Закончив непонятное кружение по часовой стрелке, он поставил чашу на позолоченный чайный столик, достал волшебную палочку, ту самую, с пером-близнецом из хвоста феникса, при виде которой у Гарри даже сейчас зачесался шрам. Палочка выпустила в кубок какое-то заклятье, которое Реддл даже не счёл нужным озвучивать, и тем всё закончилось. Не очень-то зрелищно для Волдеморта. И не слишком понятно.

Гарри покосился на Беллатрису – может, разгадка крылась в ней? Но Белла, похоже, не очень вникала в смысл происходившего, смотрела сквозь частое переплетение рамы с сомнамбулически-блаженным выражением на лице, как смотрят на волшебство маггловские дети – без стремления понять или повторить. Потом склонила голову к собственной руке, к знакомой метке, проступавшей на нежной коже под чёрным кружевом, и молча поцеловала страхолюдную змею, выползавшую из черепа. Гарри передёрнуло. Очень может быть, что всё это было связано с личным отношением Беллатрисы к Тому Реддлу, но Гарри было не до любовных интриг в рядах Пожирателей. Он мучительно пытался понять, какой смысл вкладывал в свои действия сам Волдеморт. Если Дамблдор счёл нужным показать именно этот момент, может быть кубок – очередной крестраж, и он до сих пор хранится в доме Малфоев? Почему бы нет – Люциус Малфой долго был приближённым Лорда, в его распоряжении находилось огромное поместье, где нетрудно было спрятать такую маленькую вещь. Гарри ждал, что сам Лорд даст ему какую-нибудь подсказку, но нет – Том глянул на кубок, как гончар смотрит на очередной добротно слепленный горшок, спокойно взял вещицу, совершенно не изменившуюся внешне, и убрал её в ящик письменного стола. Гарри нахмурился и стал подробно запоминать стол – если крестраж и сейчас там… если это крестраж…

Реддл тем временем отворил двери, сказал кому-то снаружи:

- Пусть заходит.

Голос был точно тот, который Гарри слышал на кладбище в ночь возрождения Волдеморта, и в Министерстве, в ночь его битвы с Дамблдором, и в ночных кошмарах, в своей голове. Пожалуй, пока что в этом голосе содержалось чуть больше человеческого - человеческая ленца и высокомерие, но в целом это был именно тот плавный, магнетизирующий, холодный, как змеиный взгляд, голос.

Гарри вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть и запомнить входившего, но запоминать не потребовалось – шесть лет издевательств! Гарри узнал бы его с закрытыми глазами. Северус Снейп сейчас больше походил на того Северуса, которого Гарри и раньше видел в Омуте Памяти, чем на его облик в период возрождения Волдеморта. Хотя общие черты, конечно, сохранялись – и нездоровая бледность, и длинные непромытые волосы, и чёрная мантия самого простого покроя. В помпезной гостиной он явно не смотрелся, – не то что Реддл, органичный и во дворце, и на кладбище. Но, определённо, комната была знакома Снейпу – он вошёл сюда не в первый раз и не случайно.

- Судя по тому, что ты здесь, Северус, ты принял решение, - вместо приветствия произнёс хозяин кабинета. Фраза прозвучала не вопросом, а утверждением.

- Да, мой Лорд.

- Беллатриса ещё не пришла?

Белла за окном просияла и зарделась, как маков цвет. Снейп, бледнея на глазах, покачал головой. Кажется, он не сразу понял вопрос, явно не относившийся к причине его визита.

- Нет, мой Лорд. Я её не видел.

Быстро, кратко и вполне человеческим голосом. Везёт же Волдеморту! Гарри не помнил, чтоб Сальноволосый Ублюдок когда-то заговаривал без презрительного взгляда, шипения и идиотских острот. Надо же – может, когда хочет. Вернее, мог. Ненависть Гарри к обоим этим людям преодолевала любые пространственные и временные отрезки. А видеть сразу двоих было почти невыносимо. Но, может быть, Волдеморт, именно сейчас отдаст крестраж Снейпу? Почему нет? Раз Дамблдор всё-таки ошибся в своём агенте, ясно, что Снейп не рассказывал ему об этой встрече. Белла переступила посеребрёнными туфельками по плющу и чуть придвинулась к невидимому Гарри, чтоб лучше рассмотреть происходившее в комнате. Но тёмные маги в кабинете говорили о чём угодно, только не о крестражах. Может, чаша и не была крестражем?

- Ну что там? – нетерпеливо окликнул снизу Рон, но не получил ответа.

Профессор Дамблдор, висевший в воздухе позади Гарри, молча покачал головой, лицо у него было грустное, и, похоже, творившееся в комнате его не столько интересовало, сколько расстраивало. В комнате Волдеморт завёл нудную и мрачную речь про служение ему, завершившуюся тем, что он велел бледному как полотно и немому как рыба Северусу встать на колени. Юноша повиновался, запоздало сообразив, что для полноты обряда ему ещё понадобится закатать левый рукав, и стал торопливо расстегивать, вернее, отрывать пуговицы на грязном, как водится, манжете рубашки. Гарри уже знал, что должно случиться дальше, и не имел ни малейшего желания наблюдать за этим. Волдеморт, видимо, ещё не отработал классический ритуал клеймения рабов, но рутинность совершаемого им среди кресел и подушечек малфоевской гостиной, делала сцену ещё более отталкивающей. Гарри уже не чаял дождаться, когда Белла уберётся с плюща, но она, похоже, наслаждалась зрелищем. Уже приготовив волшебную палочку, Волдеморт неспешно прошёлся по комнате в сторону окна, так что Гарри очень хорошо разглядел его красивое, но абсолютно лишённое привлекательности лицо – тонкие правильные черты, бледные поджатые губы, холодные непроницаемые глаза, тёмные, как болотная вода – навсегда утраченный цвет. Что он будет делать с крестражем?

Белла и Северус также наблюдали за Лордом, не отводя глаз, но с совершенно разными чувствами. Северус, освободив предплечье, продолжал стоять на коленях и дожидался, пока лениво поигрывавший палочкой Реддл совершит привычный круг по гостиной, и возвратится к нему. На мгновение молодой человек бросил взгляд на дверь – как пить дать прикидывал, не сбежать ли, пока не поздно – но тут же возвратился взглядом к будущему хозяину. Гарри был уверен, что ему до чёртиков страшно, но не испытывал к нынешнему директору Хогвартса ни малейшего сочувствия. Белла так и вовсе была в восторге – приоткрыла от восхищения рот, словно мечтала заново пережить такой сладостный момент, как получение метки. Сборище психопатов!

Наконец-то! Реддл то ли почуял что-то, то ли захотел подчеркнуть значимость таинства и направился к портьерам, чтоб их задёрнуть. Белла, хоть и с запозданием в две секунды, сиганула со своего наблюдательного пункта в кусты (и откуда такая прыть у чинной потомственной аристократки?). Спустя мгновение она уже стояла как ни в чём не бывало посреди аллеи вне видимости из окна гостиной. Гарри с друзьями не сразу её догнали, Дамблдор присоединился к ним и того позже. Но Беллатриса больше не совершала резких движений – отряхнула плащ и скорым шагом направилась обратно к парадному крыльцу.

- Ну! – сгорая от нетерпения, пристал Рональд. – Что она там делала? Шпионила за сестрой? Воровала печенье из вазы?

- Нет, почему же, - отозвался сильно озадаченный Гарри, - я так понял, что она смотрела, как Тёмный Лорд делал очередной крестраж. И как Снейп записывался к нему на службу.

- Что?! – воскликнула Гермиона. – Там был профессор Снейп?

- Ещё не профессор.

- И Сам-Знаешь-Кто отдал ему крестраж?

- Я не сказал, что отдал, - неуверенно покачал головой Гарри. – Я сказал, что они были там втроём – Сами-Знаете-Кто, Снейп и то, что я посчитал крестражем. Но что из этого вышло, я не увидел.

- Как жалко! – воскликнула Гермиона. – Но ты хоть запомнил, как эта вещь выг…

Её слова перебил приглушённый вопль, донесшийся с той стороны, откуда они ушли, потом ещё один.

Гермиона от неожиданности схватилась за сердце, Рон нахмурился:

- Это ещё что? Надеюсь, не то, что нам нужно.

- Нет, - покачал головой Гарри. – Это, я думаю, мы получили нового Пожирателя Северуса Снейпа, с чем нас и поздравляю. Но профессор Дамблдор отправил нас в воспоминания Беллатрисы, так что пойдёмте за ней – может, всё ещё прояснится. Вернуться назад мы всё равно не сможем, - в поисках подсказки он заглянул в лицо не видевшего их Дамблдора, и тот, словно по наитию, пробормотал себе под нос:

- Этот магический ритуал наверняка имеет значение. Как жаль, что я пока не могу его разгадать…

- Про что он? – озадачился Рон, который тоже услышал рассуждения профессора. – Про крестраж или про метку?

- Я думаю, про крестраж, - волнуясь, ответил Гарри, - что такого загадочного в метке? Мы и так в курсе, что Снейп - Пожиратель, он этого давно не скрывает. Просто профессор Дамблдор сам узнал про тайну крестражей незадолго до смерти, а до этого, видимо, не понимал, как интерпретировать воспоминания Беллатрисы.

Пока они предавались рассуждениям, Белла уже взбежала по ступеням парадного крыльца, и вошла в светлый просторный холл, ещё более вычурный, чем гостиная. Сплошь серебро и зелёный цвет Слизерина. В холле собралось человек пятнадцать – большинство из этих людей Гарри уже знал как Пожирателей, остальные наверняка были из той же компании или стремились в неё вступить. Кто-то был в маске: Гарри, например, заметил щупленького низкорослого субъекта, который крутился то возле одной группки собравшихся, то возле другой – по голосу в нём не составило труда узнать Петтигрю. Другие стояли без масок, лишь символично набросив входившие в моду плащи с капюшонами – к примеру, сам Люциус Малфой – действительно, глупо закрывать лицо в собственном доме. Но Беллатриса не дала длинному хвосту незримых сопровождающих вдоволь налюбоваться на Пожирателей. Она явно торопилась к хозяину, который, как уже выяснилось, с нетерпением её ждал. Поэтому Белла поздоровалась с присутствовавшими лишь в виде минимальной дани этикету. Чуть дольше она задержалась только возле сестры, с которой перебросилась парой незначащих слов. Нарцисса Малфой стояла тут же, возле окна, с высокомерным выражением лица, приличествующим хозяйке дома, но в гордом одиночестве – её муж в компании приятелей обосновался в креслах у нетопленного камина. Рон невольно замедлил шаг, уставившись на неё во все глаза – юная Нарцисса и впрямь была прекрасна, как вейла. Гарри сердито ткнул приятеля в бок – белобрысая красота мамаши Драко Малфоя волновала его не больше, чем Люциуса. Надо было выяснить, что с крестражем.

Пока мальчишки разбирались с прерогативами, Гермиона тоже немного отклонилась от курса и приблизилась к собранию у камина. Там, как уже говорилось, обосновался хозяин дома, а с ним привычный список заметно помолодевших, но вполне узнаваемых дружков – Эйвери, Мальсибер… Снейп сидел тут же, на краешке просторного кресла, зажимал правой рукой кровоточащее предплечье левой. Видно, что недавно плакал, но уже успокоился.

- Ну как? – в вопросе Мальсибера ощущалась личная заинтересованность.

- Нормально, - Снейп был всё ещё смертельно бледен, но потихоньку приходил в себя.

- Заживёт скоро – и не заметишь, - со знанием дела успокоил Эйвери.

- Надо бы дать ему вина, - озабоченно сказал Люциус, щелчком пальцев вызвал домовика, отправил за укрепляющим напитком.

Мальсибер и Эйвери ненадолго отвлеклись, поспешили засвидетельствовать почтение кому-то из новоприбывших. Люциус лишь надменно кивнул вошедшему человеку, полностью скрытому от глаз чёрным плащом и маской Пожирателя.

- Не жалеешь?

Снейп поднял глаза. Старший Малфой смотрел на него очень пристально, можно сказать, испытующе. Взгляд у Люциуса был такой же неприятный, как у Драко – бледно-водянистые, слегка навыкате глаза цепко ухватывались за взгляд собеседника. Сейчас в старшем Малфое угадывалось особенно много черт, общих с сыном. Люциусу было от силы лет двадцать пять, но он, как и Драко, уже приобрёл манеру вести себя, как ожившая мраморная статуя. Разве что выглядел менее заморенным и озлобленным, чем теперешний наследник чистейшего древнего рода. Но и Снейп благополучно двигался к титулу Ужаса Подземелий. Очень знакомый ершистый взгляд, косая ухмылка, обращённая к любопытному приятелю:

- С чего бы это?

Малфой ощутимо колебался, но после короткой заминки, с быстрой оглядкой на окружающих, всё-таки произнёс:

- Мне кажется, Сев, что Он читает мысли. Клянусь – это не в первый раз! Он точно определит, если ты сделал это только из-за свадьбы…

Лицо Северуса молниеносно переменилось – сто баллов с Гриффиндора… нет, просто разрушить их факультетскую башню. Гермиона дорого дала бы, чтоб узнать, отчего такая реакция, но Рон уже тянул её за руку.

- Пошли, ты что, давно не видела этих уродов? Не крутись в плохой компании – по ним Азкабан плачет, - и кивком головы указал на дверь напротив входа. - Беллатриса уже пошла в гостиную!

Действительно, разрумянившаяся от волнения Белла, незримо сопровождаемая Дамблдором и Гарри, уже переступала порог той самой комнаты, в которую недавно заглядывала через окно. Очертания холла стали стремительно расплываться – ничего не поделаешь, всё, что происходило там дальше, не запечатлелось в воспоминаниях Беллатрисы.

Зато очертания просторной гостиной приобрели чёткость – видимо, Белла не только хорошо знала комнату, но и отлично запомнила этот момент.

- Мой Лорд! – Беллатриса присела в изящном почтительном реверансе.

Гермиона поморщилась – ни за что не стала бы кланяться кому бы то ни было, тем более такой мрази, как Реддл. Но Белла сияла искренним счастьем, да и Волдеморт, в общем-то, смотрел на неё благосклонно.

- Мне нужна твоя помощь, Беллатриса, - сказал он негромко.

Белла замерла, выражая готовность прыгнуть с обрыва. Реддл слегка улыбнулся, причём всех, кроме Беллатрисы, от этой улыбки передёрнуло.

- Вот, на эту штуку он наговаривал какие-то заклинания, - сказал Гарри друзьям, когда Тёмный Лорд вынул из ящика стола загадочный золой кубок.

- Очень может быть, что это крестраж, - быстро зашептала Гермиона, - небольшая вещь, наверное, драгоценная – в стиле Сами-Знаете-Кого… последний этап изготовления крестража не так уж сложен, он осуществляется непосредственно перед тем, как волшебник расстаётся с крестражем. Чисто территориально… по сути, крестраж уже создан, и осколок души давно заключён в кубок…

- Похож на наши кубки выпускников, - заметил Рон, - как тот, что ты нам недавно показывал, Гарри.

- Да, действительно, - согласилась Гермиона, отважно подойдя поближе к Тому Реддлу. – Если честно, то один в один.

Гарри не успел ответить – Лорд опять заговорил со своей подручной.

- Я хочу, Беллатриса, чтобы ты спрятала эту вещь в самом надёжном месте, никому, даже собственному мужу, не сообщая об этом. Я думаю, фамильный сейф Лестрейнджей в банке Гринготтс вполне подойдёт.

- О нет! - простонал Гарри. - Гринготтс! Мерлиновы кальсоны! Как мы туда проберёмся?!

Он опять с надеждой покосился на нахмуренного Дамблдора, стоявшего рядом с ними, но волшебник молчал, внимательно слушая Лорда.

- Ты сможешь это сделать, Беллатриса?

- Думаю, да, мой Лорд!

- А твой муж…

- Он ничего не узнает, мой Лорд! Я найду способ обойтись без его помощи. В конце концов, я теперь тоже Лестрейндж!

Тонкие губы Волдеморта растянулись в удовлетворённой улыбке.

- Очень хорошо. Надеюсь, ты понимаешь, что это знак моего высочайшего доверия. Постарайся оправдать его.
Беллатриса потупилась, трепеща от волнения.

- Да, мой Лорд.

Есть! Реддл передал кубок в дрожащие руки Беллы, которая с благоговением прижала к груди сомнительную тёмномагическую штуковину.

- Ясно, он у Беллатрисы! – сказал Рон.

- Не обязательно – это было двадцать лет назад, - сказала Гермиона.

- Мы хотя бы знаем, как выглядит новый крестраж! – сказал Гарри.

- Определённо, это должно означать что-то важное, - сказал Дамблдор.

- Будь очень осторожна, - сказал Реддл, целуя в лоб онемевшую Беллатрису.

Гермиона опять поморщилась – надо же, целоваться со Снейпом ещё не самое страшное! Всё-таки жаль, что не удалось дослушать разговор в холле…

- Я сделаю всё, как вы приказали, мой Лорд, - прошептала охрипшая Белла. – Я спрячу эту вещь там, где вы скажете, и ни одна душа не узнает об этом!

- Разумеется, - произнёс своим неподражаемым голосом Волдеморт, продолжая придерживать её за подбородок. – Ты же дашь мне Непреложный Обет.

Очертания гостиной резко расплылись. Сначала друзья не поняли, что произошло – то ли Беллатрисе стало плохо, то ли она стремительно бросилась бежать, и поэтому комната мгновенно начала таять. Оказалось – это профессор Дамблдор вынырнул из Омута Памяти в Министерстве Магии. Несколько лет назад. Вокруг снова была чёрная стеклянная беседка – ни Тома Реддла, ни Пожирателей, Дамблдор стоял один перед рукой, поддерживающей мраморную чашу, и лицо у него было очень озабоченное. Потом волшебник засучил рукава мантии, поправил на носу очки-половинки, и принялся раздвигать волшебной палочкой голубоватый туман в глубине Омута, будто ища в нём что-то.

- Что он делает? Хочет посмотреть ещё раз? – Рон вытянул шею, стараясь заглянуть через плечо волшебника.
Гермиона закатила глаза.

- Нет же, он сортирует воспоминания! – нетерпеливо пояснила она. – Опускает на дно ненужные и подтягивает более важные к поверхности.

- Что, эта штука и так может работать? – восхитился Рон.

- По-твоему, Омут это что-то вроде сливного бачка? – не удержалась Гермиона. – С Омутом можно убрать одни воспоминания, заменить их другими, растянуть их во времени, фактически создать себе новое прошлое. Если обладать определённой сноровкой, разумеется. А то сам потом не поймёшь, что с тобой было, а что нет.
Похоже, месяцы охоты за Омутом основательно натренировали Гермиону в этом вопросе.

- Нет уж, спасибо, ни за что не стану делать из своей головы винегрет, - пробурчал Рональд. – Из головы малфоевской тётки – пожалуйста!

Дамблдор, наконец, отыскал нужное воспоминание и, ловко подцепив его волшебной палочкой, подтянул к поверхности.

- Теперь, - отчётливо сказал он сам себе, - для нас чрезвычайно важно понять, выполнила Беллатриса Лестрейндж поручение Волдеморта или нет…

Беседка опять пропала, путешественники по чужим воспоминаниям угодили в банк Гринготтс, в тот самый момент, когда Беллатриса, одетая уже не в плащ Пожирателя, а в нарядную тёмно-зелёную мантию, прятала кубок в фамильном сейфе. Вокруг неё теснились полки со старинными сокровищами, в том числе десятки золотых кубков. Некоторые даже валялись на полу.

- Это, наверное, закрытое хранилище, - на этот раз просвещать взялся не Рон, а Гарри, - самая недоступная часть банка, святая святых. Нам нипочём туда не попасть, разве что мелкой пылью.

- А что? Это пара пустяков! – усмехнулся Рон.

Гермиона грустно огляделась по сторонам – хранилище закрывалось тяжёлой, наверняка многократно заговорённой дверью. За дверью, повернувшись спиной, стояли два неусыпных гоблина. За гоблинами виднелась голова печального, облезлого, но всё ещё плотоядного дракона, прикованного цепями к скале. Создавалось ощущение, что они находятся глубоко под землёй. Как и Рональд, Гермиона не имела собственного счёта в волшебном банке и никогда раньше здесь не была, но одного взгляда хватило, чтобы понять – легче убить Волдеморта лопатой, чем что-то украсть у гоблинов.

Белла снова привлекла их внимание. Остановившись перед удобной приставной лесенкой, поднимавшейся до самых верхних полок, она на прощание внимательно рассматривала кубок. Потом оглянулась на поджидавших её гоблинов, будто стесняясь того, что собиралась сделать, и стала что-то бормотать над кубком. Друзья удивились – неужели Беллатриса вздумала ещё что-то наколдовывать на крестраж? И удивились ещё больше, когда разобрали, что Белла произносит дурацкую считалочку про факультеты, которую недавно с гордостью цитировал Рон. Видимо, её не оставляла та же навязчивая мысль, что бесценная вещь, врученная Волдемортом, подозрительно походит на сувенирный кубок выпускника. Дальше удивляться было некуда, осталось лишь изумляться – под холёными пальчиками Беллатрисы проступило чёткое изображение барсука. Девушка открыла рот, и тут нельзя было её винить, потому что невидимые зрители сделали тоже самое. Даже Дамблдор казался озадаченным. К чести Беллатрисы надо сказать, что она не бросила чашу об пол, не пошла назад и даже не усмехнулась. Возможно, её сдерживал Непреложный Обет. Как бы то ни было, она резко побелела, будто сделала что-то недозволенное или увидела то, что не должна была видеть, потом поспешно вскарабкалась по лесенке и запихала кубок на самую высокую и тёмную полку.

- Всё ясно, - саркастически подытожил Рон, - Тёмный Лорд учился в Хаффлпафе и тщательно это скрывает.
Очертания банка распались, и друзей настойчиво потянуло вверх, сразу через два Омута Памяти. Головокружительный полёт закончился только в туалете, где не было уже никого, кроме них. То есть не было никого живого.

- Вот, - демонстративно заявила Плакса Миртл, - о нём я и говорила. О том типе, что целовал вредную чернявую девчонку. Она тоже тут училась – мерзкая пакостница, всё время дразнила меня. А тип и вовсе жуткий, это он был тогда, в туалете, когда я умерла. Говорят, что он меня и убил, - Миртл подумала и отчётливо, с явным удовольствием добавила, - Салазар его задери.

- Спасибо, Миртл, мы поняли, кто это был, - грустно сказал Гарри, глядя в хогвартский Омут с воспоминаниями Альбуса Дамблдора. Туман на дне Омута из голубоватого сделался абсолютно белым – не просмотренных воспоминаний не осталось.

- Кто что думает? – Гарри с надеждой посмотрел на друзей.

- Ох, Мерлиновы кальсоны! – ёмко подытожил Рон. – Ну… всё, что я понял – крестраж, который мы в прошлый раз еле-еле уничтожили, не последний, а их ещё неизвестно, сколько. Как минимум, один, который Сами-Знаете-Кто отдал малфоевской тётке, когда гостил у них лет двадцать назад. Дальше хуже – тётка оказалась ответственная и заперла эту штуку в банке, к которому никак не подкопаться. Если только идти и умолять гоблинов. Но тогда уж легче упросить самого Лорда, чтоб он отдал крестраж, потому что нам крестраж очень-очень нужен, а у него их много… а, ну и ещё, мы узнали, что Снейп-таки настоящий Пожиратель, без дураков. А кто бы сомневался? Но если без шуток, - Рон удручённо вздохнул, – вообще не представляю, как забирать кубок из банка, если он ещё там…

- Да, банк здорово озадачивает, - кивнул Гарри.

- А меня озадачивает то, что кубок у Сами-Знаете-Кого точь-в-точь как тот, что у тебя, Гарри, - напомнила Гермиона. – Конечно, их полно, таких кубков, но очень уж странное совпадение – твоя тётя по поручению профессора Дамблдора передаёт тебе средство для уничтожения крестражей и одновременно говорит про дом, в котором ты находишь кубок Хаффлпафа. У человека, к которому так просто никогда не пошёл бы.

Гарри болезненно передёрнуло.

- Хочешь сказать, что друг моей матери помогает Вол… Тёмному Лорду?

- Погодите-погодите, - замахал руками Рон. - Может, это вообще не крестраж. Вы уверены, что мы не зря потратим время и будем рисковать жизнью в поисках этой штуки?

Гарри и Гермиона озадаченно на него посмотрели.

- Нет, - вынужденно признал Поттер, - но что тогда Реддл делал с кубком? Зачем ходил кругами и бормотал?

- Если кому-то интересно мнение бедняжки Миртл, которую вообще никто никогда не слушает, - сказало привидение, продолжавшее усиленно всхлипывать, - то у того типа просто такая привычка. Он всё время ходит кругами и бормочет. И у меня в туалете так же ходил.

Ребята уставились на привидение так, будто заметили его только теперь.

- Ты же всегда говорила, что успела только мельком увидеть Тома и глаза василиска! – очнулся Гарри.

- Ну да, в день моей смерти, про который всё время спрашивают. А я говорю про другой день, когда я уже давно была мёртвая, - пояснила Миртл, довольная тем, что наконец-то завоевала внимание.

Гарри попытался сесть на унитаз, то есть в Омут Памяти, но, опомнился и снова вскочил на ноги.

- Стоп. Том Реддл ещё раз был в твоём туалете? – медленно проговорил он. - Сосредоточься, Миртл. Это важно.
Миртл надулась и сосредоточилась. Ребята затаили дыхание.

- Конечно, был, и не один раз, - выдало привидение. - С тех пор, как я тут поселилась, большинство школьников стеснялись меня беспокоить, но тому мальчишке было всё равно. Он даже рад был, что тут никого нет. Приходил довольно часто, колдовал, варил всякую гадость, прямо как вы… я пробовала его пугать, но он не обращал на меня внимания. Совсем – представляете? Он только изгонял меня… вон в ту трубу, аж до первого этажа – очень обидно. Салазар его…

- Миртл, не отвлекайся! – взмолилась Гермиона.

Миртл уютно устроилась на бачке и продолжила:

- А потом он закончил, наконец, школу. Странно, как это ему удалось, потому что он было полный дурак, хотя симпатичный… хотя и убил меня. И потом он долго не появлялся. А однажды пришёл опять, и точно так же, как в этой вашей чашке, бормотал и ходил кругами. Наверное, тогда уже начал сходить с ума…

Друзья ошалело переглянулись. Определённо, звёзды были благосклонны к ним в этот день, как сказала бы профессор Трелони.

- Миртл, а… - у Гарри сорвался голос, - а ты не помнишь, что у него было в руках, когда он ну… ходил и бормотал?

- Как же не помнить? – Миртл закатила глазки за толстыми стёклами очков. - Такая красивая корона, с разноцветными камушками. Я так жалела, что не могу её примерить, я же мёртвая. Но он всё равно не дал бы. Вцепился в неё, как будто мальчишке очень нужна корона!

- Действительно, - Рон повернулся к друзьям, - мальчишке корона не нужна, даже если он Лорд. Странноватый элемент гардероба.

- Крестраж! – хором выдохнули Гарри и Гермиона.

- А ты ничего не путаешь, Миртл? – очень ласково произнёс Гарри. - Куда он потом дел эту вещь? Спрятал здесь?

- Как бы не так! Я просила оставить корону в туалете, чтобы я могла хоть любоваться на неё, тут же ничего нет, кроме унитазов! Но он только противно рассмеялся и ушёл. Задери его Салазар и все Салазаровы предки.

Гарри взъерошил волосы, потом пригладил, потом снова взъерошил.

- Э-э… Миртл, огромное спасибо тебе. А теперь изыди, если тебе не трудно. Пожалуйста. Нам надо подумать.

Миртл обиженно хмыкнула, но подчинилась, кувыркнулась с перегородки и нырнула в унитаз по соседству. Стало совсем тихо.

- И как вам это? Обалдеть, да? – прошептал Рон.

- Ну… - Гарри перестал наконец терзать шевелюру Невилла, – вроде есть надежда, что ещё один крестраж спрятан в Хогвартсе, раз уж Реддл возвращался сюда после окончания школы и здесь проводил заключительную часть ритуала. Наверное, это было в тот день, когда он якобы нанимался преподавать ЗОТИ.

- Вот учитель у нас был бы - Снейп отдыхает, - содрогнулся Рон, - разок учебник забудешь - Avada Kedavra.

Друзья кисло улыбнулись – Лорд и впрямь был скор на Аваду.

- Ну что, за какой крестраж возьмёмся? – перешла к неизбежному Гермиона.

- Наверное, сначала за кубок – мы о нём больше знаем, - предложил Гарри. – Кубков, правда, больше, чем корон, но если мы в ходе поисков наткнёмся на корону, то точно не пропустим

- Зато корона в Хогвартсе… - заметил Рон.

- Может быть, - напомнила Гермиона.

- А кубок в банке…

- Может быть. А может, и нет. Гарри, нам обязательно надо проверить тот кубок с барсуком, который у нас уже есть. Вспомни, у тебя же в последний месяц сплошная бессонница и боли в шраме. Может, это связано с кубком?

- Слишком уж просто, - с сомнением протянул Рон, - посмотрели в память профессора Дамблдора и - бац! У нас как раз такая штука под кроватью пылится. Сомневаюсь, что удастся отвертеться от банка.

- Да, маловероятно, - с некоторым облегчением кивнул Гарри, - кто станет хранить крестраж на каминной полке?

- Тогда зачем тётя Петунья заговорила с тобой о том доме? – не отставала Гермиона. – Неужели, правда, хотела, чтоб у тебя было побольше друзей среди волшебников? Что ж она ни профессора Дамблдора, ни нас, ни Блэка с Люпином не зазывала на чай?

- Вовсе она не заговаривала о друзьях – что ты! – стал защищаться Гарри. – Я буквально вытряс из неё правду!

- А ты уверен, что это правда? - Гермиона опасливо покачала головой. – Теперь, когда всплыл новый крестраж, в этой истории всё больше подозрительного. Может, там действительно была ловушка Сами-Знаете-Кого? Только более изощрённая, чем мы думали. Он же имеет доступ к твоему сознанию, Гарри, а значит и к твоим слабостям! Он мог решить, что если ты окажешься у друга матери, то не подумаешь искать там крестраж. Тем более, на видном месте.

- Смахивает на шизу, - заключил Рон.

- А то Сам-Знаешь-Кто - нормальный человек! Как все! – не сдавалась Гермиона.

Гарри серьёзно задумался, потом отрицательно покачал головой.

- Да нет, не похоже, чтобы тот дом был подделкой. Вы там просто не были! Не знаю, как объяснить… ну, в самом деле, что он, на крестраж, что ли, ловил меня? Почему тогда не поймал?

Гермиона пожала плечами, но сочла нужным предупредить.

- Гарри, я знаю, тебя притягивает всё, связанное с твоими родителями. Но если в том доме был крестраж, то ничему нельзя верить. Вспомни, как действовал на сознание дневник Реддла! Если в самом деле у твоей матери был какой-то друг, почему никто и никогда не упоминал о нём? Мы знаем друзей твоего отца – Люпин и сейчас нам помогает, Блэк принял тебя, как сына. Прости, что напомнила…

- Может быть, тот человек давно умер…

- Или стал Пожирателем, - осторожно предположил Рон, - в то время все делились на два лагеря. Это объясняет, почему о нём не говорят. И почему у него хранился крестраж.

- Всё равно, - топнула ногой Гермиона, - мы ведь знаем даже о Петтигрю, хотя лучше не знать! Плохие друзья были у твоего отца или хорошие, но мы о них слышали, а это что за призрак? Нет никаких доказательств, что он вообще существовал, хотя ты говоришь, что дом не заброшен. Почему тогда он не интересовался твоей судьбой? Ни разу не объявился? Я вот что думаю - он мог вообще не рождаться – там же не было ни одной именной вещи, ни одной фотографии! Если он учился с твоей матерью, его должны помнить и другие одногодки! Но ты сам говорил, что спрашивал об этом Люпина…

- Да, - неохотно согласился Гарри, - как раз в тот вечер, когда он забирал Дина. Но я же не мог ему прямо сказать про задание профессора Дамблдора, тётю, клык василиска, а тем более про то, что я влез в чужой дом! Тем более не забывайте – я Невилл! Поэтому я только спросил, как бы между прочим, что где-то слышал, будто у мамы Гарри был какой-то приятель с Хаффлпафа и что Гарри, наверное, хотел бы узнать, кто это. Но Люпин не говорил прямо, что никого не было! Он сказал, что мама со многими дружила, просто с Хаффлпафа он никого конкретно не помнит, но скажет, если что-то услышит. Может, знай он, что я Гарри, сказал бы больше…

- Этого ещё не хватало! - возмутилась Гермиона. - Никто не должен знать – мы и то лишние!

- Ну да, но я теперь даже поговорить ни с кем не могу. Начистоту, - вздохнул Гарри. – Если б я знал, что возникнет такая ситуация, я получше поискал бы в том доме. Может, вернуться и осмотреть всё ещё раз?
Гермиона постучала себя по лбу костяшками пальцев, Рон крутанул палочкой у виска.

- Ты опять за своё, Гарри! – не выдержал прямолинейный Уизли. – Слушай, женись уже на моей сестре и завязывай искать близких людей из прошлого! А если этот тип и впрямь Пожиратель? Или Гермиона права, и это вообще подстава Сам-Знаешь-Кого? Ты уже нашёл Принца-Полукровку, тебе мало?!

- Это совершенно разные вещи, Рон! – огрызнулся Гарри. - Мне просто нравилось делать успехи по зельям, я всё ещё хочу стать мракоборцем!

- Ну конечно! Зелья ему хотелось подучить! – не выдержала Гермиона. - Тогда походи со мной к профессору Снейпу, он тебя заодно и Sectumsempra подучит! Да ты же носился с этим учебником, как с дневником Реддла, даже спать с ним ложился! Ты не боишься ещё раз наступить на те же грабли?

- Нет, не боюсь. Вряд ли на свете существуют два Снейпа!

- Да уж, - вынужденно согласился Рон, - твоя мать точно не стала бы дружить с такой личностью!

- Вот именно. Со Снейпом они друг друга ненавидели - я точно знаю! – уверенно сказал Гарри, припомнив сцену, которую подглядел в том же Омуте, когда и впрямь пытался научиться чему-то лично у Снейпа. Опуская однозначное по эмоциональной окраске выяснение отношений с Мародёрами, обмен любезностями между Северусом и Лили на дружбу точно не походил. И даже на приятное знакомство. Сомнительно, чтобы кому-то в принципе было приятно знакомство со Снейпом. Но речь, вроде, шла не о нём.

- Но разве плохо, что я нашёл Сириуса Блэка?! – сказал уязвлённый Гарри.

- Скорее он тебя.

-Какая разница! – определённо, Поттер далеко отошёл мыслями от темы крестражей. - Мне бы хоть малюсенькую зацепку! Пожалуйста, Гермиона, попробуй хоть руны добить, может они что-нибудь прояснят?

Гермиона раздражённо переглянулась с Роном – бороться с пунктиком Поттера было бесполезно, и девушка неохотно кивнула.

- Ладно, хотя я сомневаюсь в успехе - письмо совершенно абстрактное. И вообще, по-моему, важнее проверить кубок, - настойчиво напомнила она.

- Вот-вот, - радостно подхватил Рон, – есть простой способ - давайте шарахнем по нему чем-нибудь уничтожающим крестражи, эта штука сломается в любом случае!

- Но-но-но! – возмутился Гарри. – Я ещё не потерял надежду вернуть чашу Хаффлпафа законному владельцу. Да и шарахать нам особенно нечем – клык-то сломался!

- Может, проверить Адским Пламенем, Гермиона? – неуверенно предложил Рон. - Ты говорила, оно тоже подходит… не хочешь рискнуть?

- Рискнула бы. Но у меня пока не получается, - с сожалением ответила Гермиона, - первый раз встречаю такое упрямое заклинание. Я, наверное, слишком глубоко запрятываю демонов. Да и не годится это. Даже если найдём способ уничтожения, мы можем не понять, крестраж это был или просто выпускной кубок честного хаффлпафца. Надо хоть выяснить сперва, есть ли там тёмная магия, а потом… шарахать. Но проверить на магию как раз нетрудно - возьму в лаборатории реактивы, и узнаю.

- Ты что, хочешь вернуться к Снейпу? Без Омута? – изумился Рональд. – Исключено! Ты идёшь в Выручай-комнату, Гермиона, а ночью мы прикатываем туда Омут и завтра вас обоих переправляем в Орден Феникса. Надеюсь, что сова от Джинни не задержится.

- Перестань, Рон, понятно, что без Омута мне нечего делать у директора, но зачем сгущать краски? – успокоила приятеля Гермиона. – Я уже и зелье ему портила, и защиту считывала с дверей, и ничего – жива. Тем более что он сейчас в Министерстве и пока не заметил пропажу. Дело на пять минут – капну на кубок из склянки, и всё. А как мы иначе узнаем, крестраж это или нет?

Рон неуверенно переглянулся с Гарри.

- Ну, если только на пять минут, - вздохнул Поттер, - но потом ты сразу отправишься в Выручай-комнату, и всё. Нечего тебе больше делать в школе. Тут правда… магглорождённых всё меньше становится. Если кубок окажется крестражем, то считай, ты нам целых два помогла найти.

- Ладно-ладно, я знаю, что вам просто надоело моё занудство, - отмахнулась Гермиона, стараясь скрыть, как она расстроена необходимостью расставаться с друзьями и Хогвартсом. – Уйду в Орден, я ведь уже сказала. Давайте расходиться, а то опоздаете на отработку в совятник, а мне ещё надо успеть в подземелье до возвращения профессора. Увидимся в Выручай-комнате.

- А это штуку тут, что ли, бросим? – Рон с сомнением кивнул на Омут Памяти.

- До отбоя можно, наверное, - пожал плечами Гарри. – А вон раковина отломанная, это мы её с Драко снесли – как сейчас помню… давай его сверху взгромоздим, никто и не подумает, что Омут.

- Конечно, ни один нормальный человек не додумается установить Омут Памяти в туалете, - хмыкнула Гермиона, уже направлявшаяся к двери.

- Ну, это у них в Министерстве… охрана, специальное помещение, пропуска… а у нас всё по-простому. Ближе к народу, - прокряхтел Рон, примеряясь как получше ухватиться за мраморную чашу по другую сторону от Гарри. – Ну что? Взяли? Потащили!

Подобие сожаления, которое Гермиона испытала, в последний раз зайдя в лабораторию, стало для неё неожиданностью. Она отдавала себе отчёт в том, что ей будет не хватать Гарри, Рона, гриффиндорской башни. Даже уроков. Как ни странно, школьную всезнайку по-прежнему расстраивала мысль, что она не закончит образование. А ведь оставалось доучиться всего полгода из семи лет! Ну ладно, прочь каноны мирного времени. Всё-таки лучше не закончить школу, чем умереть. Хагрид, который тоже не доучился в Хогвартсе, обязательно согласился бы с этим, хотя Хагрида сейчас нельзя было спросить. Профессор Дамблдор всем перед смертью раздал задания, и великан, сославшись на это, отбыл в неизвестном направлении ещё месяц назад. Вот, и возвращения Хагрида она не дождётся! Это тоже жалко, это понятно. Но скучать по профессору Снейпу?

Просто она привыкла к ежевечернему сидению в холоде с книжками и котлами. За почти четыре месяца в душе укоренилась уверенность, что три часа от суток она точно проведёт вполне определённым образом – за своим столиком в углу полутёмной комнаты. Привычка - вторая натура. Гермиона поколебалась, не забрать ли с собой флажок и колдографию, но решила всё-таки оставить их профессору – не на память, а чтоб не сразу хватился беглянки. Жаль, что Адское Пламя так и не освоила – пригодилось бы в Ордене. Зато Рождество она встретит уже в компании друзей, с пирогом и ёлкой, а не в подземелье гнусного Снейпа. Хотя, она никогда не заставала сочельник в волшебном Хогвартсе. Говорили, что замок устраивает потрясающие чудеса…

Ностальгируя по тихим школьным будням, мисс Грэйнждер времени не теряла. Сверилась с журналом, слазала за нужной бутылочкой на стеллаж. Без Accio получилось дольше, но нужное зелье обитало в дальнем углу, у стенки – если выдёргивать волшебством, переколешь половину полки. Профессору не понравится… хотя, какая ей разница, в самом деле? Всё, отработки закончилась, никто её за битые склянки не поругает. Успеть бы убраться отсюда. Злясь на себя за ненужную щепетильность, Гермиона всё-таки отодвинула тяжёлую банку с Костеростом – как же, столько его варили, а теперь кокнуть? Бутылочка с идентификатором магии была совсем крохотная, Если капнуть совсем чуть-чуть, может, и не заметит… да какая разница?!

Гермиона оглянулась на двери, прислушалась – всё тихо. И на ужине директора тоже не было… вздохнула поглубже, вытащила из сумки не по размерам тяжёлый кубок. Очень может быть, что он и впрямь был из золота – только мальчишки могли не обратить внимания на вес. А она, разиня, даже не подумала сразу изучить подозрительный сувенир. Гермиона поставила кубок на полку стеллажа, аккуратно капнула внутрь сероватую жидкость из пузырька. Белой она сделается, или чёрной? Жидкость растеклась тонкой плёнкой по дну кубка и вспыхнула тёмным огнём. Вряд ли такой эффект давала простенькая магия, проявлявшая эмблему факультета в ответ на стишок. Гермиона едва успела отшатнуться – ещё хорошо, что немного капнула! Расширенными глазами секунд пять глядела на чашу. Честно говоря, не ожидала.

Жидкость прогорела, и кубок снова стал таким, как был – золотистым, прохладным, ничем не примечательным. Каких тьма. Настоящий кубок Хаффлпаф, один из четырёх кубков, изготовленных в честь самого первого выпуска из Хогвартса. По его примеру на протяжении веков создавались сувенирные кубки. Чистое золото. Крестраж. Непонятно, почему. У Беллатрисы, которая в Омуте Памяти точно так же стояла на лесенке, вглядываясь в кубок, лицо было и вполовину не столь изумлённое, как сейчас у Гермионы. Гарри нашёл крестраж… ещё один. Здорово! Надо сматываться.

Гермиона лихорадочно запихала чашу на дно сумки, задвинула ёмкостью с Костеростом выжженное на полке пятно и прыгнула на пол прямо с верхней ступени лесенки. Едва успела распрямиться, из кабинета вышёл директор. Жизнь: полоса белая – полоса беспросветно чёрная.

- Crucio, - бросил Снейп.

- Protego, - дежурно ответила Гермиона.

Профессор окинул её недоверчивым взглядом.

- Вы уже здесь, мисс Грэйнджер? Не терпится приступить к отработке?

Значит, вернулся. Но был ли он в спальне, успел ли увидеть, что нет Омута? Вообще-то, он всё ещё в пальто, значит только что вошёл. Окклюменция!

- Извините, сэр, я помню, что до отработки ещё почти час, я уже ухожу. Просто я забыла в столе тетрадь по трансфигурации, а мне надо готовиться к завтрашнему уроку, - выдала заранее придуманную отговорку. Соответствующая тетрадка была припасена в сумке. Чем проще, тем лучше. Хотя любой учитель знает – в девяноста девяти процентах случаев история про забытую тетрадь - враньё. На уроках Снейпа, так в ста процентах. Но он же не докажет!

Профессор и не думал ничего доказывать. Казалось, что причина её появления его вообще не заинтересовала.

- Очень удачно, что вы пришли пораньше, - сказал он, как бы продолжая свою предыдущую фразу. – Самое время собирать шишки сонливых елей, а это лучше делать при дневном свете.

- Я должна сходить в Запретный лес? – с надеждой спросила Гермиона.

- Вместе со мной, мисс Грэйнджер, - тут в его взгляде промелькнуло что-то, заставившее Гермиону поёжиться. – Заодно потренируетесь в вызывании Адского Пламени, вы, кажется, давно хотели попробовать. Не в помещении же это делать!

Адское Пламя – это хорошо. И шишки хорошо – далеко от спальни. А ещё лучше было бы ускользнуть с крестражем в Выручай-комнату…

- Хорошо, сэр. Я только сбегаю в башню, заберу куртку…

- Трансфигурируйте мантию, и не будем терять времени. Если быстро управимся, я освобожу вас на час раньше, успеете выучить трансфигурацию.

Он что, принципиально не хочет никуда её отпускать? Тогда борьба бесполезна. Гермиона послушно взмахнула палочкой, превратила школьную мантию в удобную куртку. Удобную в первую очередь на тот случай, если придётся убегать.

- Готовы? Тогда пойдёмте.

Гермиона уныло отбила невербальную Impedimenta и потащилась за профессором.

Точно что-то нечисто. Интересно, очень он дорожил Омутом? Или просто так у себя хранил, как антураж, присущий директору? Хотя, в любом случае, неприятно, когда у тебя что-то воруют. Но не может же он сердиться из-за Омута больше, чем из-за палочки! У профессора Дамблдора этот Омут месяцами пылился – не самая необходимая вещь в хозяйстве. И вообще, ещё доказать надо, что она причастна к похищению. Мало ли… Гермиона и сама не верила в эти слабые аргументы, поэтому очень злилась на себя за то, что прокопалась дольше нужного и попалась. Да ещё с крестражем в школьной сумке. Одна надежда, что директор всё-таки не успел заметить, что его в очередной раз обокрали.

До выхода из замка добрались в молчании. Приблизившись к дверям, Снейп бросил недавно установленной горгулье «Со мной!», и сомнительное украшение перестало плотоядно тянуться к гермиониной палочке. Ещё одно идиотское нововведение из министерских директив – грязнокровки не имели права выносить волшебные палочки за пределы замка. Непослушных горгулья обращала в камень. С перспективой внеплановых недельных каникул в больничном крыле. Гермиона обошла уродливую статую по широкой дуге и поспешила за директором. До леса тоже шли молча, и это тягостное молчание настораживало всё больше.

Не то чтобы профессор Снейп был приятным и словоохотливым собеседником, но, как правило, он не тратил времени попусту – что-нибудь объяснял или за что-нибудь отчитывал – на три часа хватало. Может, переутомился на работе? Лорд, директорство, зелья… а тут ещё пропал очередной декан Слизерина. Так же неожиданно и бесследно, как предыдущий. То ли отбыл по секретному заданию Волдеморта, то ли пал в бою с мракоборцами. Тайна, покрытая мраком. Снейп просто вышел преподавать Тёмные искусства с тем же невозмутимым видом, с каким возвратился к зельям. Правда, без особой радости – похоже, за прошлый год любимый предмет успел ему надоесть. Зато (и, видимо, впервые в его многолетней практике) появление профессора было встречено шквалом аплодисментов и подбрасыванием палочек, причём Слизерин и Гриффиндор проявили редкую солидарность. Даже Гарри Поттер кричал «Ура!», хотя потом клялся, что ни в одном кошмаре ему не снилось такое мрачное положение дел, чтобы приходить в восторг от преподавания ЗОТИ Снейпом. Впрочем, природная скромность не дала профессору зазнаться. Дождавшись, пока стихнут овации, он мерзко ухмыльнулся и вымолвил только: «Прóклятая должность – понимаю. Но я попытаюсь выжить, как бы вы ни старались». Домашние задания снова полезли за рамки разумного, баллы Гриффиндора держались на абсолютном нуле, но это больше никого не расстраивало. А уж как повеселели слизеринцы! Нового декана им пока не подобрали, и любимый профессор в перерывах между работой и работой разгребал совершенно запущенные Кэрроу дела факультета. Драки с Гриффиндором пошли на убыль, слизеринцы перестали мёрзнуть по ночам и, соответственно, беситься с недосыпу. Драко не появлялся, старостой назначили Забини, жизнь устаканилась в некотором шатком равновесии. У всех, кроме самого директора. Теперь он засыпал над котлами не хуже Гермионы, установившей себе за правило не уходить с отработки, на сдав с рук на руки приготовленный Костерост и какао. И как он теперь без неё? Гермиона одёрнула себя – уж как-нибудь справится, бедняжка. О себе бы, дура, подумала.

Вошли в лес. Снейп наколдовал для себя и для ученицы сумки с широкими матерчатыми ремнями, после чего начался поиск сонливых елей. Всё правильно – делать-то больше нечего. Подождут – и Лорд, и его крестраж. Гермиона покорно побрела по недавно выпавшему снегу в сторону хвойной рощицы, весело выделявшейся среди сбросившего листву леса.

- Красивое место, правда? – сказал профессор, остановившись под первой же ёлкой.

Гермиона растерялась – Снейп и чувство прекрасного? Точно переутомился.

- Д-да, профессор, - пробормотала она, ощущая себя, как перед приближением конца света, - ёлочки такие… пушистые. Прямо рождественские.

- Вам было бы приятно здесь умереть, мисс Грэйнджер? Приятней, чем в подземелье? – спросил он с живым интересом.

А нет, всё в порядке, директор был в своём уме, не стоило беспокоиться. Но у Гермионы ноги вросли в снег. И дыхание оборвалось, будто в рот засунули кляп. Это что, её вели вроде как на расстрел? Девушка пару раз судорожно вздохнула, на глазах закипели слёзы.

- Н-нет, сэр, - выговорила она чужим голосом. – Я вообще не планировала умирать сегодня.

Надо было хоть крестраж куда-нибудь перепрятать по дороге… мамочка…

- Тогда, конечно, вы скажете мне, где находится Омут Памяти?

Неожиданный вопрос. Окклюменция!

- Н-нет. К-какой Омут? – спокойно, он просто пугает, хочет добиться правды. Значит, заметил всё-таки! И когда успел?

- Омут Памяти, мисс Грэйнджер, - терпеливо пояснил профессор. - Такая большая чаша, которую вы с приятелями у меня украли. Подозреваю, что с приятелями – в одиночку не унесли бы.

- Э… это не я. Сэр.

Не надо было соваться в лабораторию за зельем, мальчишки правильно отговаривали. Безмозглая выскочка! Гермиона зажмурилась, стараясь не смотреть в глаза учителя. Только не Legillimens! Но оставалось ещё много всего – классический Crucio, злосчастная Sectumsempra, Avada Kedavra под занавес. В третий раз она Непростительного заклятья не избежит. Но вместо всего выше перечисленного окаменевшая Гермиона ощутила, как её ухватили за плечи, протащили пару метров по снегу и прижали к ёлке. Неужели решил побить без магии? Или привязать к дереву и оставить на растерзание диким зверям? Любопытство, как водится, пересилило в гриффиндорке страх. Ударившись спиной о дерево, она удивлённо распахнула глаза, и тут же пожалела об этом. Немедленно началась магия.

- Legillimens! – редкий случай, когда он произнёс заклинание вслух. Атаковал безжалостно, Гермиона завизжала и осела на снег. Если б не окклюменция, он увидел бы всё до момента зачатия, но защита спружинила, и голову едва не разнесло на куски.

Не скажу, не скажу! Может, стукнуться головой о ёлку, потерять сознание? Но нужной для размаха координации не было. Кроме этого, потеря сознания грозила потерей окклюменции. А такого нельзя было допустить. Тёмный маг продолжал держать её на невидимой леске, протянувшейся от его волшебной палочки прямо к голове ученицы. Запытает, сведёт с ума… она знала, что воздействие на сознание крайне опасно, можно наслать такие видения, что потом всю жизнь будешь завидовать О’Лири. Может, Стивен так и помешался? Гермиона и рада была не смотреть в равнодушное лицо Пожирателя, но заклятие не отпускало. Отстань от меня, урод! Девушка изо всех сил старалась отпихнуть его с границ своего сознания, в какой-то момент это почти удалось сделать – профессор оступился, произвёл лишний взмах палочкой, разбивая её защиту. И тут же боль усилилась вдвое. Чтоб ты сдох… Гермиона продолжала сидеть под ёлкой, глядя уже не на профессора, а на снег, который она перемешала с землёй, пока корчилась от боли. Всё ещё страшно было отнять руки от головы, хотя это ничем не помогало. Но огненное кольцо перестало разрывать изнутри мозг. Опало и отступило. Что, он узнал, что хотел? Нет, не должен был… не мог узнать… но поднять глаза Гермиона очень боялась.

- Ублюдок…

- Вы что-то сказали, мисс Грэйнджер?

Так, спокойно, не забывать, что она в ответственности не только за свою грязнокровную жизнь, но и за крестраж. Раз, два, три… Гермиона осторожно поднялась, держась за ёлку, хмуро взглянула на учителя – в конце концов, если он захочет, то всё равно заставит на себя смотреть. Неприятное, надо признаться, зрелище.
- Ваша защита чересчур предсказуема, - резко произнёс профессор. – И сугубо оборонительна. Если не научитесь нападать в ответ, то не сможете долго продержаться.

А! Так это был образовательный процесс. Тема урока – Омут Памяти. Ублюдок! Четыре, пять, шесть…

Гермиона уже немного пришла в себя, но продолжала держать волшебную палочку наготове. Мало ли…

Лицо директора исказила судорога.

- Вижу, что без Омута Памяти вам не жить, - не удержался он. – Имейте в виду, я нисколько не сомневаюсь, что мою дверь взломали именно вы. Вернёте Омут до завтра – не позже. Он мне нужен.

Семь, восемь, девять…

Да наплевать, что тебе нужно! Бесись, сколько влезет! Он просто не смог. Не смог пробить её барьер. Вот что значит – многодневные тренировки! Ничего не узнал и разозлился ещё больше. Защита у неё предсказуемая! Слишком оборонительная! Как же! Кроме тебя, разве что Лорд ещё попытается. Но Лорд это особый случай. Между прочим, и сыворотку свободной воли она теперь каждый день принимает. Десять…

- Сэр, если тренировка закончена, я могу идти собирать шишки? А то стемнеет… - сказала Гермиона, отряхнув джинсы от грязи.

Не отводя от неё жуткого взгляда, словно ещё продолжая сеанс легилименции, профессор процедил сквозь зубы:

- Идите.

- Спасибо.

Что хорошо в таких заклинаниях – перестало действовать, полегчало. Надо радоваться, что хоть не Avada Kedavra – после неё легче не становится. Только бы дожить до конца отработки, и всё – в Орден Феникса. Нет, ещё надо попробовать разобраться с крестражем… когда ещё они найдут новый способ его уничтожить? Сок дерева Смерти, зуб вампира… где это всё найдёшь в наши времена? Выждав полчаса, в течение которых она добросовестно набивала сумку сонными шишками, Гермиона осторожно обратилась к учителю.

- Простите, сэр… вы говорили, что мне ещё можно будет поучиться Адскому Пламени…

Профессор, сумка которого уже успела заполниться больше, чем наполовину, оглянулся на неё с нескрываемым раздражением.

- Вам мало окклюменции, мисс Грэйнджер?

- Нет! – быстро сказала Гемриона. – Но окклюменцию можно изучать и в зáмке. Пожалуйста, сэр. Вы же обещали.
Профессора её молящий взор не разжалобил.

- Ваше рвение к учёбе всегда тяготело к патологии, - огрызнулся он, смерив ученицу неприязненным взглядом. – Тренируйтесь – кто вам мешает!

- А вы не подстрахуете меня? Сэр, – с опаской сказала Гермиона.

- Если вызовете хоть тонкую струйку пламени, я успею подбежать, - отмахнулся Снейп, – упражняйтесь вон на тех ёлках.

Отлично. Он хочет, чтобы она сгорела. Якобы сама. Мстит за прошлые поджоги. Ладно, пошла упражняться на ёлках. Без особой надежды на успех Гермиона послушно перебралась через овраг поближе к указанным деревьям. Обе сумки – и школьную, и с шишками поволокла с собой, повесив вперекрёст. Пусть профессор думает, что хочет – хуже не будет. Надо же, как приложил за свой дурацкий Омут! Мерзавец!

Ёлки оказались даже не ёлками, а буреломом – вспыхнут сразу, если их поджечь. Но Гермионе ещё ни разу не удавалось вызвать Адское Пламя. Если только сегодня каким-то чудом выскочит хоть маленький демон. В конце концов, она здорово разозлилась на директора, и правда была готова его убить. Вот убила бы, и не пожалела бы. Ублюдок поганый, предатель! Дамблдора убил, а ещё учит… нет, опять ничего. Ведь последняя тренировка! Как обидно-то! Решение проблемы с крестражем было совсем рядом, но добыть его было нельзя. Наказание какое-то! И как они умудряются высекать этот огонь? Гермиона замерла. Так. Она добывать Адское Пламя не умеет – ну нет, так нет. Не дано, значит. Но кое-кто умеет точно. Правда, упорно не хочет это продемонстрировать. Что ж, отступать некуда. Всё равно уже Грэйнджер решила бросать школу, в сравнении с этим все остальные жертвы ничто. Девушка зашла за ёлку, мгновенно задрожавшими руками медленно расстегнула школьную сумку и трансфигурировала кубок в шишку чуть большего размера, чем остальные. Переложила шишку в другую сумку – к почти таким же. Была не была…

- Профессор! – девушка полезла обратно через овраг, отыскала хмурого Снейпа, собиравшегося уменьшить в размере свою добычу, чтобы убрать в карман. Помешала произнести заклинание – всё одно к одному! Но Гермиона вознамерилась идти до конца.

- Профессор, у меня не получается…

- Абсолютно. Мне отсюда видно.

- Профессор, пожалуйста… не могли бы вы всё-таки показать мне, как надо? Ну хоть разочек! Что может случиться в лесу?

Гермиона не была уверена, что ей удалась роль вечно канючащего и лебезящего Малфоя, да и директор глядел на неё недоверчиво.

- Мисс Грэйнджер, не доводите меня сегодня. Я в плохом настроении.

А бывает другое? Или это считается высшей степенью благодушия?

- Но сэр… я уже столько тренируюсь, и даже не представляю, что должно выйти. Ну почему вы не хотите показать? Вы же сильный волшебник – вам ничего не стóит!

Думала, что сквозь землю провалится от неловкости. Но главное, что подействовало. В каком-то смысле. Профессора передёрнуло.

- Что с вами сегодня, мисс Грэйнджер? – спросил он участливо. - Судя по всему, ваш мозг всё-таки пострадал от легилименции.

Но хотя бы пошёл за ней.

- Сэр, но вы же сами сказали, что оборонительная защита у меня получилась! – вообще-то, он не совсем так сказал, но не важно, главное не молчать, чтоб не успел передумать. – А тут… не понимаю, в чём дело. Может, я не вовремя произношу заклинание. Или фигуру не докручиваю… если бы вы помогли мне…

- Как-то ненатурально у вас получается, - поморщился Снейп, – больше страсти. И тембр повыше – будет то, что нужно. Я даже соглашусь принять вас в Слизерин. Хотелось бы знать, для чего вам вдруг так понадобилось Адское Пламя?

Легилименс? Нет? Просто так спросил?

- Терпеть не могу, когда что-то не получается, - высказала долю правды Гермиона.

- Я тоже.

- Простите, профессор?

- Ничего. Какая ёлка вам меньше нравится?

- Вон та, наверное! Ой! Нет-нет, погодите! Это же для борьбы с инферналами! Подождите минуточку…
Спокойно. Очень спокойно.

Гермиона вынула самую большую шишку из матерчатой сумки, положила её под ёлку, махнула палочкой. Если получался хомяк, почему бы инферналу не получиться? Правда, перепад по массе большой, но это дело техники. Да нет, вполне приличный инфернал вышел – точь-в-точь, как тот, что гонялся за ней на первом занятии по Тёмным искусствам. Ну в тот день, профессор, когда мы с вами… а инфернал и не должен быть красивым – он же просто полуразложившийся труп!

- Ну и фантазия у вас, - содрогнулся Пожиратель.

Поджигай уже!

Неужели получится?

Они отошли шагов на тридцать, профессор взмахнул палочкой. Недоброе предчувствие шелохнулось в душе Гермионы, но выбирать не приходилось. Раз крестраж, то надо уничтожить. Любым подручным способом.

Из директорской палочки (если совсем точно, то из палочки предыдущего директора), клубясь, хлынул огонь – плотный, как вода, и почти белый, мгновенно растопивший снег и оплавивший землю под ним. Огонь принял образ волны и стремительно покатился на инфернала. Гермиона замерла в восхищении. Это вам не Incendio. Как ни крути, он и правда сильный волшебник! К седьмому курсу магия перестаёт поражать, но тем ценнее редкие моменты, когда действительно понимаешь, что такое чудо. Проклятье! Ну почему, почему он на стороне Волдеморта! Убила бы… огонь неожиданно подумал о том же. Докатившись точно до инфернала и, разумеется, испепелив его в мгновение ока, Пламя вдруг завыло нечеловеческим голосом, почернело и взметнулось выше деревьев, формируя обратную волну. Оба – и учитель, и ученица - шарахнулись назад и завопили «Protego!». Вербально. Но лично у Гермионы не было уверенности, что это поможет. Поэтому следующим её магическим действием было вскрикнуть «Мама!», зажмуриться и вцепиться в руку профессора. «Тут мы и умрём…», - вспыхнула логичная мысль. Бежать не имело смысла – волна накатилась почти мгновенно. Причём сила удара была запредельная, защита прогнулась, и их отбросило назад собственными щитовыми чарами. Потом двойную преграду всё-таки прорвало, и последнее, что увидела скатившаяся в овраг Гермиона – проносящийся над ней стремительный чёрный пожар.

Потом она потеряла сознание. Потом очнулась и, ещё не открывая глаз, подумала – всё-таки они сгорели – и крестраж, и профессор. Чувства были смутные, но окончательно идентифицировать их она не успела. Появилось уже знакомое ощущение – её потащили с закрытыми глазами куда-то в сторону и прислонили к ёлке.

- Ну же, Грэйнджер, живы вы или нет? – сначала с лица стёрли снег, потом хлопнули по щекам. – Ennervate!
Профессор. Что ж вы, то пытаете, то спасаете? Вы уж определитесь…

Гермиона неловко кивнула – жива. И тут же начала тупо улыбаться. Открыла глаза и поняла, что радоваться особо нечему. Профессор стоял возле неё на коленях, злобный и насупленный. Земля вокруг выгорела так, что вовек ничего не вырастет – ни ёлок, ни шишек. Немного снега осталось только тут, на дне оврага.

- А где… - Гермиона прокашлялась (снег был и во рту), потом докончила охрипшим голосом: – Где Адское Пламя?

У неё ещё не прошёл страх, что коварная волна вот-вот выскочит откуда-нибудь из лесу.

- Я его поймал. Поднимайтесь, если ничего себе не сломали…

Вид у профессора был… неужели растерянный и испуганный? Ну да, его ведь тоже забросило в овраг… хоть бы руку дал. Дал всё-таки. Гермиона с трудом встала.

- Вы что, опять разбили голову? – разозлился учитель.

Она ничего не чувствовала. И уж точно не понимала, в чём с его точки зрения виновата. Профессор снова прислонил её к ёлке, нагнул к себе голову ученицы, вытряхнул из волос сухие иголки. Руки как клещи. Нет, чтоб поласковей.

- А… почему так ударило, сэр? Так и должно быть? – не удержалась Гермиона.

Интересно, он даже теперь будет издеваться? Хотя, что особенного – их едва не прикончило Адское Пламя. Подумаешь – дело!

- Нет, не должно быть. Я не знаю, что случилось. Стойте и не дёргайтесь, - Снейп вынул волшебную палочку, провёл ею над головой девушки, останавливая кровь. Мысли не прояснились, но предметы перестали расплываться перед глазами.

- У вас очень… сильные демоны, профессор, - прошептала она.

- Это не мои.

Ясно, дело в крестраже.

- А чьи? – на всякий случай уточнила Гермиона.

- Сказано вам – не знаю. Но буду думать, - очень серьёзно проговорил Снейп, - я вас предупреждал, что не люблю это заклятие!

Примем за извинение. Что-то вы сегодня в ударе, профессор. Хотя она, между прочим, сильнее ударилась. И поделом. По-хорошему, это ей надо извиняться, но ведь не объяснишь... опять чуть не подожгла профессора Снейпа. Подсунула крестраж, безответственная идиотка. Просто счастье, что всё обошлось! И двойное счастье, что она не попробовала проделать это сама. В туалете Хогвартса. Способ уничтожения крестражей Адским Пламенем оказался не самым безопасным – клык василиска ей понравился куда больше. Но как уж вышло. А вышло, вроде, неплохо – двухметровая воронка на месте, где стоял инфернал, говорила сама за себя. Хорошо, что уничтожение крестражей – очень редкое колдовство. Похоже, директор и впрямь не понял, что сделал.

- Простите, сэр! - всё-таки не выдержала Гермиона. - Мне не надо было настаивать. Вы действительно предупреждали, что Адское Пламя тяжело вам даётся.

Директор глянул на неё волком. Что опять не так?

- Не до такой степени, мисс Грэйнджер, - процедил он, - не остроумничайте. И помалкивайте о том, что видели.
Ладно, поняла.

- Вас левитировать или дойдёте сами? – осведомился Снейп как ни в чём не бывало, когда они выкарабкались из грязного оврага.

Вот ещё! Левитировать!

- Я дойду, - тихо сказала Гермиона, но пришлось всё равно опереться на руку директора. Нет, насчёт как ни в чём не бывало – это она зря. Профессор потащил её вполне уверенно, но его рука мелко дрожала. Правда, что ли, испугался? Ну да, он же ещё ловил эту штуку… Гермиона тоже вздрогнула и вдруг разревелась совершенно неожиданно для себя. Идти куда-либо сразу расхотелось, захотелось сесть под ёлку и плакать. А лучше уткнуться лицом в перемазанное чёрное пальто и завыть.

- Что опять? Выпейте.

Гермиона взяла непослушными пальцами пузырёк, подчинилась, не уточняя, что в нём. Наверное, сыворотка правды – самое подходящее время.

- Успокоительные капли. Из таких же шишек, - не дожидаясь вопроса, пояснил профессор.

- Ой, я кажется, сумку потеряла… с шишками.

- Очень жаль, завтра пойдём снова… в другую рощу.

Завтра вряд ли, завтра она уже будет в Ордене. Если доживёт…

- Я… испугалась… оно так вспыхнуло… я думала, мы сгорим!

Капли горячей волной скатились по пищеводу, жар прошёл до кончиков пальцев. Слёзы высохли.

- Всё?

- К-кажется, да.

Хорошие капли, он что их, всегда с собой носит? Неужели часто нервничает? И что он в них подмешивает, кроме молотых орешков?

Гермиона отёрла глаза, поморгала. Широкая выжженная просека тянулась от оврага почти до края леса. М-да…

- Пойдёмте, нечего тут стоять, - профессор потянул её в сторону, в обход удобно выплавленного в снегу плато. – Там сильный темномагический фон, я ограничил чарами. Потом разберусь, - пояснил он для полноты понимания.
Да ладно, не дрожите так – всё прошло. Может, вам тоже капельки принять? Гермиона глупо хихикнула. Профессор посмотрел на неё со вздохом, и они побрели в Хогвартс. Гермиона не очень запомнила этот путь – то ли из-за редкого лекарства, то ли из-за травмы головы. Но ей показалось, что дорога обратно получилась в два раза длиннее. Опять ни о чём не разговаривали. Снейп хмуро молчал, очевидно, обдумывал странное поведение Пламени. Ещё додумается, чего доброго! Гермиона, упрямо отказываясь левитироваться, мужественно цеплялась за Метку поверх жёсткого рукава. Мысль в голове теплилась только одна – крестраж уничтожен. Мальчишки будут в восторге. Опять хотелось по-глупому улыбаться.

Общим молчаливым решением постановили не посвящать мадам Помфри в подробности образовательной прогулки по лесу. Травму головы долечивали в подземелье бадьяном. Ничего – вылечили. К концу отработки Гермиона чувствовала себя почти здоровой. Правда, и действие успокоительных капель выветрилось, поэтому вернулся страх, что по свежим следам ей ещё раз припомнят Омут Памяти, но не припомнили. Профессор смотрел мрачно и странно, но про Омут молчал. Может, обойдётся? Только бы доползти до Выручай-комнаты! Но директор её пока что не отпускал, а отпрашиваться Гермиона боялась – как бы снова не разозлить. Он сел разбирать шишки, она занялась уроками. Какие уроки – с больной головой? И вообще, она же решила бросить школу! Припомнилось ещё одно дело… не то чтобы важное, но уж очень Гарри просил. Вряд ли ей с этим лучше помогут в Ордене.

- Сэр, извините, вы ведь разбираетесь в рунах?

- Я во всём разбираюсь. Но переводить для вас домашнюю работу не стану.

- Я не про домашнюю работу, сэр. Мне нужно узнать, что означают несколько символов. Не по программе… просто их можно понимать по-разному.

- На то они и руны, надо смотреть по контексту. Хорошо, пойдёмте.

Куда пойдёмте?

Снейп отправился в кабинет, Гермиона нерешительно остановилась на пороге – выдрессировал. Но дверь перед её носом не захлопнулась. Неужели впускают? За что вдруг такая честь?

- Что за руны? – профессор быстро пробежал пальцами по корешкам словарей в книжном шкафу, отыскивая нужный.

- Скифские, сэр.

Усмехнулся, отошёл от шкафа.

- Давайте.

Что, знаешь наизусть все скифские руны? Ну-ну…

Гермиона вынужденно сделала шаг в запретное пространство кабинета. Собственно, там ничего не изменилось со дня её первой разрушительной отработки, не считая обосновавшейся на шкафу Распределяющей шляпы. Всё тот же холодный полумрак, бульканье какой-то гадости за чёрной ширмой позади письменного стола. Мрачного вида книжки по шкафам. Иные не только выглядят мрачно, но ещё и пришибленно порыкивают. Неужели человеку может нравиться обитать здесь? Исконно директорский кабинет нравился Гермионе куда больше. При профессоре Дамблдоре там всё переливалось от цветных солнечных зайчиков из витражных стёкол, там было полно диковинных магических штук вроде маховика времени, там обитал настоящий феникс. А тут – один Омут Памяти, и тот украли. Унылое, неуютное помещение, даже окон нет. Совершенно не умеет человек быть директором.

- Вот, сэр, - Гермиона протянула профессору листок, на котором были выписаны непонятные руны. – Я могла не совсем точно изобразить их, но я старалась…

Сама уже пожалела, что попросила. Хотелось поскорее уйти из подземелья, из этой маленькой, затхлой комнаты.

Профессор забрал вырванный из блокнота листок, направился к столу, изучая выписанные Гермионой руны. Остановился, обернулся, переменившись в лице. Кровь от кожи, тьма к глазам. Гермиона вздрогнула – что опять не так? Что такого могло быть в этих рунах?

- Вы что, сумасшедшая? – тихо спросил профессор. – Я же убью вас.

Что, опять? Правда, на этот раз он даже не поднял палочку, и угрозы в голосе не было – просто констатировал, и даже с долей сожаления – за такое убивают. За семь несчастных рун? Но уточнять Гермиона не посмела, просто попятилась к двери. Уже было ясно, что легилименция в зимнем лесу и впрямь не более чем тренировка. Рабочий момент. Да и Адское Пламя, развёрнутое крестражем Тёмного Лорда… ничего особенного – просто зрелищное заклинание. Разумеется, девушка не успела выскочить из кабинета – дверь захлопнулась. Профессор подлетел к Гермионе одним стремительным прыжком. Снова Legillimens? Нет, снова она не выдержит… вот, точно такое лицо у него было в Омуте Памяти, когда Рон не дал ей дослушать разговор с Люциусом Малфоем. Конец. Она опять нажила себе большие проблемы. И почему она просто не ушла?

- Что это за руны?! Откуда они у вас?! – просто на грани истерики, даже за гранью.

Да с чего он опять взбеленился? Гермиона туго соображала после удара головой. Что отвечать? Если ничего, то он станет ещё подозрительней. Если сказать, что из книжки, спросит, из какой…

- Это из письма, сэр. Из личного, я не обязана отве…

- Вот что! – он как-то нехорошо обрадовался, отступил на шаг. – Какого письма? Кому?

- М-мне, сэр, - в отчаянье прошептала Гермиона.

Профессор вскрикнул. Сперва нечленораздельно, потом человеческим языком.

- Вам?! Маленькая вы… - он не докончил, переспросил на тон тише: - Значит, вам?

- Д-да…

Что там такого, в семи злосчастных рунах, да ещё и выдернутых из текста?!

- Вот как… - теперь Снейп заговорил очень-очень тихо, но видно было, что его просто трясёт от злости, – тогда пойдёмте.

- К-куда?

- К столу. Здесь темно читать.

- Сэр, может быть, я лучше…

- Сядьте. За стол.

Гермиона пододвинула стул и села, недоумевая всё больше. Манера общения у профессора Снейпа всегда была нестандартная, но чтобы до такой степени, и без всякой видимой причины… может, сказывается служба у Волдеморта – нервы сдают? Вот и успокоительное всё время носит с собой… профессор опустился в кресло напротив, положил перед собой листок с рунами. В лице ни кровинки, глаза, словно бездонные провалы – ни малейшего проблеска света. Голос совершенно спокойный, и тем хуже.

- Я попробую передать вам смысл, хотя это довольно сложно, учитывая то, что вы не даёте мне полный текст. Сделаем так, вы будете сами следить по письму и поправите меня в случае ошибки.

Ладно, ладно… только не кричи снова. Гермиона дёрнулась, уронила сумку, поспешно подняла, вынула блокнот с переводом.

- Я готова, профессор. Извините, что отнимаю у вас…

- Вот и не отнимайте. Начали, - он глянул на бумажку перед собой. – «Дорогая Лили…». Лили это, как я понимаю, ваше второе имя…

- Нет, сэр. Но иногда меня так называют, - проклиная всё и вся, отозвалась Гермиона. – После одного урока у мадам Спраут…

- Неважно. Главное, что тут вам всё понятно. Дальше… «Пожалуйста, давай поговорим ещё раз. Или пришли ответ с филином…». Зачёркиваем ещё одну непонятную руну, - он аккуратно сделал пометку пером на листке Гермионы. - Понимаю, почему у вас возникло затруднение, мисс Грэйнджер, но тут речь именно о филине – не о сове. Продолжаем: «…если не хочешь видеть меня…», - Снейп на секунду прикрыл глаза, сердце бедной Гермионы совершило за это время головокружительный кульбит.

Дальше профессор говорил, уже не останавливаясь, постепенно вычёркивая руну за руной, то и дело бросая на Гермиону убийственно тяжёлые взгляды.

- «Прошу тебя, прости меня и не гони больше, не уничтожай всё одним росчерком пера. Это меня убивает. Знаю, что и ты не можешь не переживать из-за нашей ссоры. Ну хорошо, из-за того, как я обидел тебя. Я правда сожалею. Прости. Обещаю, что больше никогда не скажу такое – ни тебе, ни кому-либо ещё. Ну прости, пожалуйста! Человек ведь имеет право на второй шанс!»

Гермиона выронила блокнот на колени. Ох, только не это! Что ты наделал, Гарри! Вернее, что она сама наделала!

Гермиона не смела даже пошевелиться, не то что поднять глаза на профессора. Но от этого было только хуже. Поскольку он говорил наизусть, создавалось полное ощущение обращения не к давно умершей Лили Эванс, а к ней, к Гермионе. Ужас! Девушка не могла себе простить, что выдумала такую наглую, нелепую ложь, будто письмо назначалось ей! Но кто бы догадался? По щекам покатились слёзы, но для того, чтоб их вытереть, надо было поднять руку, а Гермиона не могла пошевелиться.

- Профессор, не надо, перестаньте, прошу вас! – попросила она вполголоса.

Снейп посмотрел на неё с удивлением.

- Что вы! Осталось самое интересное! «Если ты простишь меня, клянусь, я разорву всякую связь с Лордом, чего бы мне это ни стоило», - матово-чёрные глаза без границ между зрачками и радужками окатили Гермиону волной Адского Пламени.

«Ресницы у него длинные, от этого такой эффект», - машинально подумала девушка.

Профессор вздрогнул, едва слышно, упрямо, но с видимым усилием договорил фразу:

- «Потому что только для тебя я могу сделать всё, что угодно, потому что я не умею жить без тебя, потому что я люблю тебя. Я сам только сейчас это понял», - он вычеркнул седьмую руну, пояснил с издевательской обстоятельностью: - Последний символ обозначает сильную привязанность… любовь – не совсем точное слово, у неё довольно много обозначений, а это не самое распространённое. Я бы сказал, что речь идёт о чувстве, близком к одержимости. О почти физиологической зависимости от другого человека. Не всегда приятной, но трудноискоренимой. Поглощающей все прочие жизненные краски и радости. Создающей ощущение неповторимого счастья, один миг которого стоит всего прочего. Такой странный род чувства, который может одновременно питать Адское Пламя и перерождать патронуса. У вас ещё остались вопросы, мисс Грэйнджер?

А какие ещё вопросы? Всё. Сейчас он вспомнит, что крестраж был в одном доме с письмом, а значит, тоже похищен. А потом поймёт, что случилось час назад в Запретном лесу. Катастрофа! Она выдала Гарри, теперь Волдеморт будет знать, что они ищут крестражи. Захотелось умереть. Как она могла настолько ослабить бдительность, какая муха её укусила, что после всех его мерзостей, после недавней легилименции она сунулась к Снейпу за помощью?! Великий Мерлин, но как можно было предугадать такое совпадение?! Ведь Хаффлпаф! Ох, идиотка – это же был крестраж! Полукровка. Пожиратель. Учился на одном курсе с родителями Гарри. Да, Гарри говорил, что на одном…

- Сэр, но почему вы… почему это письмо не было отправлено? - Гермиона не узнала своего голоса и не поверила, что заговорила на эту неожиданную тему. Она ведь знала, что это не её дело. Но только бы отдалить переход к крестражу.

Профессор Снейп оскалился самым коварным образом.

- Странный вопрос – ведь это ваше письмо! Я так понял, что раз вы его получили, то его вам каким-то образом передали. Впрочем, я догадываюсь, каким… - прибавил он, не скрывая злости, - если б вы только знали, до чего мне это надоело!

- Простите, сэр… клянусь, я не могла подумать… - пробормотала Гермиона.

- Что именно?! – он так резко вскочил с места, что девушка вздрогнула.

- Что… что это вы, - она заставила себя поднять голову.

- Единственное разумное объяснение, хотя и маловероятное, - скривился Снейп. - Но насчёт всех прочих обстоятельств вы, как я понимаю, были осведомлены? Так какая разница – я или кто-то другой? Лучше уж я. Я привык, что ваша компания вечно что-нибудь у меня ворует. Это фамильная черта Поттеров – рыться в моём грязном белье.

Гермиона вспыхнула.

- Сэр, Гарри тут ни при чём! Я сама…

Профессор поморщился, как от фальшивой ноты.

- - До чего всё это жалко, мисс Грэйнджер! Это, надо понимать, приступ неосознанной гриффиндорской самоотверженности? Избавьте меня от него, будьте любезны – у меня от этого скулы сводит. Как и от вашего бесконечного вранья. Я уже приглашал вас в Слизерин? Можем спросить для верности Распределяющую шляпу, - он кивнул в сторону шкафа, на котором бесславно пылился упомянутый артефакт.

Воздух вокруг артефакта аж искрился от мощных охранительных чар, но сама Шляпа выглядела уныло и в ответ лишь обиженно засопела – всё ещё дулась на нового директора за то, что её не пригласили на пир в честь первокурсников.

- Мне уже поздно менять факультет, сэр, - едва слышно отозвалась покрасневшая Гермиона.

- Тогда перестаньте изворачиваться – это бессмысленно! - Снейп начал прохаживаться позади её стула, ледяная ярость капала с каждого слова. - Вы определено солгали, сказав, что не знаете, где Поттер. Вы, разумеется, видитесь с ним, и достаточно часто для того, чтобы он просил вас о такой ерунде, как руны. Как ни странно, я потому и использовал их в письме, что Поттер никогда не разбирал рун.

Что? Чтобы Гарри через двадцать лет… а, он имеет в виду Джеймса Поттера, просто не разграничивает их! От шипения профессора и выливавшегося на неё гнева у Гермионы снова заломило виски. До чего же ужасная ситуация, правда. Даже трудно винить директора за несдержанность. Всё выглядит очень нелицеприятно, а ведь хотели как лучше.

- Разумеется, письмо Поттер тоже воровал сам. Он что, не говорил вам про заклятия, подвешенные на кровь? – профессор резко оперся на спинку стула, склонился к самому уху замершей Гермионы. - Поттер умер бы на пороге моего дома, не будь он сыном Лили Эванс… - Гермиона мысленно отметила, что ненавистная фамилия досталась только Гарри.

- И сейчас я очень жалею, что не снял это символичное исключение. Только то будущее, которое уготовано вашему приятелю, несколько примиряет меня с этой оплошностью…

Слова прозвучали зловеще, и Гермиона в ужасе обернулась, но профессор уже отошёл от неё вглубь кабинета и остановился там, прислонившись к книжному шкафу.

- Я одного не понимаю – что вы рассчитывали найти в моём доме? – спросил он из полумрака, задумчиво скрестив руки на груди. - Думаете, что маггловская халупа – подходящее место для хранения чего-то действительного ценного? До чего же вы все несносны! Как легко перенимаете законы военного времени и как глупо тратите силы на бессмыслицу! Не верю, что профессор Дамблдор мог поручить вам заниматься подобными глупостями. Я не понимаю, зачем… зачем вы это сделали, мисс Грэйнджер? – в тоне опять проскользнул оттенок сожаления. Вроде как ждал от неё лучшего.

Ну-ну. От тебя тоже ждали.

Профессор посмотрел на девушку с выражением разочарования и досады.

- И что мне теперь прикажете с вами делать?

Гермиона вздохнула. Он же сам сказал…

- Сэр, пожалуйста… пусть это будет Avada Kedavra.

Директор удивился, потом взбесился.

- Нашли что попросить! Готовы умереть за клочок письма двадцатилетней давности?

Он снова приблизился к ученице и стал пытливо вглядываться в её лицо. Гермиона закрылась ладонями. Окклюменция!

- Что вы там искали? – негромко повторил Снейп. - И почему решили, что это должно быть у меня?

Девушка, наконец, не выдержала.

- Сэр, либо убейте меня, либо оставьте в покое! Я вам ничего не скажу, я вас ненавижу! Вы… вы всех предали, из-за вас Сами-Знаете-Кто получил доступ в Хогвартс! Вы…

- И я убил профессора Дамблдора, - злорадно подсказал директор, - приятно вспомнить всё это, но я так и не услышал ничего нового. Всё-таки, мисс Грэйнджер, вам не терпится последовать за мистером Томасом.

- Это третье предупреждение? – с готовностью уточнила Гермиона.

- Второе, насколько я помню. Отдайте мне оригинал письма и ступайте отсюда.

Гермиона отняла руки от лица, посмотрела на него, не веря своим ушам. Профессор кусал губы, присев на край письменного стола, и напряжённо ждал, когда она уберётся. Второе предупреждение… девушка лихорадочно начала искать в сумке словарик по рунам, но он как назло лёг на дно. Снейп подождал секунд десять, потом нетерпеливо вырвал у неё сумку, вытряхнул содержимое на стол. Учитывая то, что они уже были в двух его кабинетах, в спальне, и даже дома, Гермиона не стала возмущаться. Профессор молча потряс словарь, забрал выпавший оттуда листок пергамента и немедленно сжёг его в воздухе. Гермиона, не глядя по сторонам, сгребла обратно перья и тетрадки, радуясь, что разговор о рунах зашёл уже после того, как она вынула из сумки крестраж. Нет, определённо профессор понятия не имел о крестражах. Но теперь начнёт копать. Вот проклятье!

- Я считаю, что ваше дальнейшее появление на отработках не имеет смысла, – Снейп с привычной чёткостью расставил точки над «i». - Вы научились не взрывать котлы, а это главное. Профессор Кэрроу, который настаивал на деятельной организации вашего досуга, вряд ли будет против. Потому что вряд ли ещё появится. И раз уж мне переданы его полномочия, в том числе и по контролю за магглорождёнными, я буду рад наконец-то от вас избавиться.

Ах, он будет рад! Гермиона не выдержала. Чувство самосохранения никогда не ценилось в Гриффиндоре.

- Сэр, вы могли освободить меня в любой момент. Если не видели от меня пользы, - напомнила она, направляясь к двери.

Он опять вызверился.

- Пользы?! От вас?! – что за манера постоянно переспрашивать самым издевательским образом? - От пустой траты времени в попытках научить вас чему-то? Или от того, что вы портите мои зелья, вскрываете мои двери, крадёте мои вещи? Мисс Грэйнджер, я сыт по горло – вами и вашими примитивными интригами. Чем больше вам даёшь свободы, тем скорее вы забываете своё место!

Прекрасно – опять начались запугивания. Только ей было уже всё равно. Совсем. В Орден Феникса профессора больше не пускали – на этот случай в штабе разработали специальные чары.

- К сожалению, с вами мне ни на минуту не удаётся забыть про моё место грязнокровки, – прошептала она, оправляя дрожащими руками серую мантию.

Он вздрогнул, как от удара, рявкнул:

- Поди прочь, Гермиона! – и девушку отбросило на два шага в лабораторию.

По-настоящему разревелась она уже перед хлопнувшей дверью.

Сначала плакала просто так, сидя на корточках под запертым кабинетом, потом, всхлипывая, пошла забирать флажок и колдографию со стола. В сущности, ничего особенного ей не сказали — просто назвали по имени, обозначили статус, который она сама же озвучила. Просто её имя превратилось в оскорбление, как и название её факультета. Гермиона едва могла дышать от обиды. Ну и что, что сама хотела уйти, ну и что? Надо ей было раньше сбежать, не дожидаться, пока вышвырнут, как собачонку. Хорошо хоть правда не убил из-за рун! Зато она теперь точно убьёт Гарри. Ну надо же было, чтоб пресловутое письмо совпало с Омутом! Может, профессор не так разозлился бы, если б не всё сразу… опять себя одёрнула – какая разница? Всё уже решено – она уходит из Хогвартса.

Всё равно обидно. Ну и подумаешь… ненормальный! Да что такого в этом письме? Ну влюбился в девушку, ну поссорились… с кем не бывает? Рон со своими ссорится через день. Да и Гарри тоже. Может, из-за того, что упоминался Лорд? Сейчас мы не стесняемся этой мрази ноги лизать, а того, что не всегда об этом мечтали, стесняемся! Загадочная душа! Ну да, не модно! Но он же сжёг письмо, так какая разница?

Гермиона уже догадывалась, какая. Определённо, вопреки представлениям Гарри, Северус Снейп не ненавидел Лили Эванс. И смерти ей не желал. И вспоминать о том времени не любил. Тем более, с подачи ненавидимого им мальчишки, который, оказывается, ещё и рылся у него дома. Как же она раньше не догадалась – так понятно всё стало теперь! Всё сошлось – и рассказ Гарри, и то, что они видели сегодня в Омуте Памяти, и письмо… но ей-то какая разница? Пропади он пропадом со своими письмами, со своей Лили, со своими тараканами в голове… оставил Гарри сиротой, и ещё возмущается. Ублюдок! Связался с Волдемортом – полный урод! Но, как ни странно, всё это не давало ей права подсовывать ему его же любовные письма, да ещё бессовестно врать при этом. Мерзко – кто спорит, самой противно. Но она же извинилась! Что ещё она может сделать? Давно пора было идти в Выручай-комнату, но Гермиона не шла – стояла посреди родной лаборатории и корила себя последними словами.

Нет, только такая дура, как она, могла расстраиваться из-за того, что обидела Пожирателя! Она даже Пожирателя потрясла своей беспринципностью - молодец! Так держать и вперёд в Слизерин! С сумкой через плечо она вернулась к запертой двери кабинета, постучала ладонью.

- Профессор Снейп, откройте, пожалуйста, это Грэйнджер… опять. Профессор, мне надо сказать вам…

Что сказать? Всё уже было сказано. Гермиона всхлипнула. Она же просто хотела помочь Гарри, а Гарри просто одиноко. И поэтому он лазает по чужим домам и ворует чужие письма… дети малые!

- Профессор! Ну откройте, прошу вас!

Ведь наверняка он там, почему не открывает? Ужасный человек! Гермиона глубоко вздохнула – всё равно это нельзя так оставлять. Но за дверью было тихо-претихо. Ушёл? Вряд ли. Аппарировал? Томимая недобрым предчувствием, Гермиона решилась. Всё равно он уже понял. Спятила она, что ли? Девушка подняла палочку, в который раз поражаясь своей наглости, и начала снимать защитные чары с двери. Вряд ли он успел что-то поменять с обеда. В прошлый раз она управилась за полминуты. Под конец Гермиона ещё раз осторожно постучала, потом толкнула дверь. В кабинете было пусто. Свечки слегка подрагивали на сквозняке, который всегда проникал в подземелье невесть откуда.

Ясно - аппарировал. Ещё бы! То самое время! На всякий случай девушка приблизилась к двери в спальню – нет, не аппарировал. Из-за двери, защищённой ещё одним рядом заклятий, доносились голоса. Если говорить точно, то пока только голос директора.

- … невыносимо. Они загонят меня в гроб, ваши гриффиндорцы! Будем висеть с вами в соседних рамочках. Нет, рамку мне вряд ли выделят. Хорошо, если просто прикопают в Запретном лесу, а Поттер ещё и спляшет на могиле!
Истерика продолжалась. А почему – ваши гриффиндорцы? С кем он там разговаривает – с профессором МакГонагалл? МакГонагалл – в спальне Снейпа? Да ещё и слушает этот ор? Другой голос, тоже очень знакомый, но явно не принадлежавший декану Гриффиндора, ответил раздосадовано:

- Вы сами виноваты, Северус.

Гермиона обмерла. Этот голос она узнала бы из тысячи, даже если б не слышала его только сегодня в Омуте Памяти

- Кто бы сомневался! – с готовностью взвился Снейп. – Ну так радуйтесь вместе с ними, за вас отомстили!

- Не преувеличивайте, вы судите обо всех по себе. Не думаю, что кто-то намеренно желал вам зла, - увещевающе проговорил голос профессора Дамблдора.

- Кто-то? Вы не хуже меня знаете, кто это сделал! Поттер…

- Я уже сказал вам, что не был в тот момент на портрете!

Гермиона прислонилась гудящей головой к прохладной поверхности двери. Точно. Когда они воровали Омут, над ним висел какой-то пустой портрет, но разбираться было недосуг. И уж конечно, они не думали, что у Снейпа может висеть изображение Дамблдора, изображения прежнего директора вообще запрещено было вешать. А нынешний директор, кажется, вконец обезумел. Убил человека и спал под его портретом! Гермиону передёрнуло.

- Признайтесь, вас и прежде не слишком любили, - подтвердил её мысли Дамблдор, - вы сами…

- Отношение мне безразлично. Мне нужен Омут, - резко ответил Снейп. - Не могу же я ради этого взять приступом Министерство!

- Вы могли бы не аппарировать сегодня к Волдеморту, если так боитесь. Отдохните – не каждую же ночь! Вам просто надо выспаться…

- Я не боюсь, - огрызнулся Снейп. – Но предполагаю, что моя жизнь ещё имеет некоторый смысл. Пока. Хотя вы правы – скажусь-ка я больным. И он поверит.

Под действием плавного голоса Дамблдора его собеседник тоже немного успокоился. К нему даже стала возвращаться обычная холодная язвительность взамен отчаянной ярости.

- Но вы можете вызвать недовольство Волдеморта и в том случае, если отправитесь к нему, - напомнил Дамблдор.

- Недовольство? Полагаю, он убьёт меня, - это уже без иронии и без вызова. Убить для Лорда – обычное дело. Сразу веришь.

- Не обязательно. Откровенно говоря, я не понимаю, что вас так тревожит, - заметил Дамблдор. – Насколько мне известно, в последнее время вы не совершали ничего значимого…

Гермиона принялась барабанить в дверь, но не сразу сообразила, что находится за границей заглушающих чар. Видимо, её предыдущие попытки пробиться мешали разговору директоров. Она поспешно замахала волшебной палочкой, но всё равно ей требовалось полминуты на то, чтоб снять запирающие заклятья.

- Остаётся уповать только на это, - профессор Снейп окончательно успокоился, - вы всегда умеете ободрить, директор. Но, если что, особенно не ждите.

Хлопок аппарации. Гермиона распахнула дверь и замерла, не веря глазам. Никого. Будто померещилось. Комната была пуста. И рама портрета тоже. А что она собиралась сделать? Удержать директора от перемещения к Лорду? Вернуть ему Омут?

Ноги отнялись, и девушка опустилось в стоявшее у стены кресло. Теперь, если Волдеморт почему-либо убьёт Северуса Снейпа, виноватой окажется она. Ужасно. Как так получилось, что на неё вдруг обрушилась ответственность за жизнь совершенно чужого ей человека?

Гермионе стало так страшно, что не радовало даже уничтожение крестража. Мало того, что она очень сильно задела директора, куда сильнее, чем все остальные — оскорбительными надписями, кражей палочки, прямым нападением - она ещё и помогала воровать Омут. Не просто так, конечно. Чтобы найти с его помощью крестраж, и передать мощный магический артефакт из рук Пожирателей в Орден Феникса. Ну откуда она могла знать, что это вопрос жизни и смерти?! Ей-то профессор объяснений не давал, она ведь не Дамблдор! Может, ему не так уж нужен был Омут? Гермиона подозревала, что в по-настоящему безвыходном положении Северус Снейп нашёл бы способ выбить из неё правду. Но если Тёмный Лорд убьёт его...

Девушка в ступоре глядела на опустевший холст над тем местом, где ещё утром стоял Омут Памяти. Может быть, профессор Дамблдор вернётся на свой портрет и хоть что-нибудь объяснит ей? Но видимо покойный директор старался не появляться лишний раз в школе. Странно, что он вообще общался со Снейпом после падения с самой высокой башни. Вообще всё было странно. Самое странное, что Гермиону не обрадовала возможность отомстить. Если и этот директор погибнет, то…

Ну почему обязательно погибнет? Наверняка двуличному слизеринцу и прежде приходилось выкручиваться. С испорченным зельем, например. Но вспомнив равнодушное предсказание Снейпа, Гермиона почувствовала озноб. Её саму профессор дважды за сегодня обещал убить, но такой уверенности в его голосе не было. Девушка поймала себя на том, что от отчаяния начала грызть волшебную палочку. Выплюнула палочку и принялась за ногти — их было не жалко.

Где Лорд мог устроить собрание? Легко спросить! Где угодно. Все знали, что он выбирает место сам, в последний момент, и путь аппарации к нему проследить нельзя. Да и что толку? С Лордом не справиться — у него крестражи. Гермиона сама себе поражалась — она что, правда прикидывает, не выручить ли их директора из лап Волдеморта? Она сомневалась, что кто-то ещё захотел бы этого. Дамблдор был прав — Снейпа все ненавидели. Никто не то что жизнью не стал бы за него рисковать, палец о палец бы не ударил. И уж точно, Снейп сам был виноват в этом. Несмотря на все разумные доводы в его пользу, все только обрадовались бы, пропади он так же бесследно, как Кэрроу. Вообще-то, пропаже Кэрроу она и сама радовалась — что скрывать. Но тут было совсем другое дело.

Продолжая плакать, Гермиона обвела взглядом опустевшую комнату — беспорядок, конечно. Постель не убрана, паутина по углам… а ещё волшебник! Но никто не просил её здесь сидеть. Даже напротив – если бы профессор вернулся, наверняка не поленился бы повторить, что гриффиндорцы обнаглели до неприличия. И правильно… пусть бы говорил, что угодно. Только б вернулся.

Гермиона, на ходу вытирая глаза, побрела через кабинет к выходу. Опять повскрывала все двери, залезла в личное пространство... никакого сладу! Она с мучительно тяжёлым предчувствием обвела глазами глухое, без окон помещение. Свечи, тёмные шкафы с книгами… за ширму даже не полезла.

Руки ему сожгла, ещё в самый первый день, устроила настоящий погром! А ведь он обмолвился сегодня, что она портила зелья! Значит, догадался? А теперь ещё эти руны, пропади они пропадом! Гермиона стояла перед пустым письменным столом, но всё ещё слышала разговор, который оборвался полчаса назад. Непонятно, зачем он взялся пересказывать ей письмо и растолковывать последнюю руну. С ума можно было сойти!

- Будешь, что ли, примерять или нет? - проворчала скучавшая на шкафу Распределяющая шляпа. - На последнем курсе вообще-то поздно. Но хоть будешь знать. Мне и самой интересно.

- Нет, большое спасибо... – Гермиона, больше не останавливаясь, пошла в лабораторию.

- Надо же — никому уже не интересно! Куда мир катится? - проворчала Шляпа. - Гриффиндор, Слизерин... ходите тут, пойми вас... - и мстительно прибавила: - Всех в Хаффлпаф буду отправлять — там недобор.

Упоминание о Хаффлпафе мимолётно вернуло Гермиону к мысли об уничтоженном крестраже, но так, словно это случилось сто лет назад. Ну… крестражем больше, крестражем меньше. Неизвестно, сколько их ещё.

Вдруг его сегодня убьют?

Гермиона устало села за свой пустой стол, положила голову на руки, скользнула незрячими глазами по полкам, уставленным аккуратно протёртыми, пронумерованными и надписанными склянками со всякой гадостью. Нет от неё пользы – ну конечно! Неблагодарный! Это он нарочно, чтобы отомстить. Опять отомстить - связался с девчонкой, и не стыдно! А ещё директор!

Мысли в больной голове проворачивались неохотно, надо было идти, но сил не было. Друзья правы – она чем-то передышала в подземелье. Радоваться надо! Крестража нет, сама цела и невредима, свободна отправляться хоть в Выручай-комнату, хоть в Орден Феникса, хоть к родителям в Австралию.

Прогнал.

Почему было так больно от того, что её выставили за дверь? Ведь это уже ничего не значило и не меняло… жаль было чего-то, незримо существовавшего все эти месяцы. Чего-то хоть и странного, но человеческого в абсурдном мире жутко мутировавшего Хогвартса. Если бы профессор был хоть чуть-чуть ближе к нормальным людям! Ну да, это был бы уже не Северус Снейп, не Ужас Подземелий.

Вообще-то, она не была в восторге от профессора Снейпа. Да и кто бы в такое поверил, включая его самого? Легилименция и зелье, от которого из рук лезут шипы, вызывали в душе острое отторжение. А если бы она стала выписывать все его колкости, перехлестнуло бы за толщину словаря со скифскими рунами. Тем более странно – зачем он упорно заставлял её приходить, готовить зелья, учить заклинания… Адское Пламя явно не удавалось – первое «Т» после сплошных «П» за все годы обучения мисс Грэйнджер. Но он продолжал педантично выжимать из неё это пламя. Каждый день, ровно в восемь – быть здесь, живой или мёртвой. Если хотел держать на глазах подружку Поттера, то почему удивлялся её поведению? Она что, говорила, что у них перемирие? Никогда! Но про «грязнокровку» всё-таки зря сказала – правда, он никогда не поминал её происхождение, даже подчёркнуто не поминал, при всём его природном отсутствии такта. Унижал просто… безотносительно. Но при этом мог посадить на первую парту и звал исключительно мисс Грэйнджер.

Не взял её палочку. Но взял палочку Дамблдора. Вылечил от своей же отравы. Дважды спасал и дважды обещал убить, не говоря о сеансах легилименции и других мелочах вроде тренировочных Crucio и выламывания рук. Против плюса всегда вставал минус – строгий баланс. Но если взять только положительные моменты, если представить, что это не Снейп, а Дамблдор с его умиротворяющей манерой общаться, с горстями конфет и фениксом в кабинете, можно было сказать, что профессор с нею возился. Если совсем честно, то и Дамблдор так упорно не занимался с Гарри, которому всегда уделял повышенное внимание. Каждый день, несмотря на вечно плохое настроение и занятость. И это было непонятней всего – непонятней загоревшегося зелья, неудавшейся поимки Поттера по карте Мародёров, портрета прежнего директора в спальне. Неразрешимо…

Девушка потёрла опухшие глаза. Как бы узнать, когда вернётся директор? Вернётся ли? Ей всё-таки хотелось поговорить с ним. Ещё раз. Ещё раз извиниться. Решить, стоит ли возвращать Омут. И просто убедиться, что всё в порядке. И спросить… она так и не сформулировала вопрос, но что-то терзало, какая-то ноющая раздвоенность.

Полукровка. Серединка на половинку - ничего не понять. Слишком плох, чтобы быть хорошим. И недостаточно плох для того, чтоб не искать в нём хорошего. Свой, очень узкий, очень специфичный мир. Свои непонятные мерила. Гермиона вздохнула. Она вообще не поняла, например, что он разумел под растущим доверием, но, видимо, сам он отмечал какие-то вехи. Пускать в кабинет – не пускать, выполнить просьбу – не выполнить… но он хотя бы не питал к ней ненависти, а это по шкале профессора Снейпа было почти верхом симпатии. Неизвестно, подпускал ли он кого-либо ближе. Она таких примеров не знала. Во всяком случае, за время их знакомства. Учитывая его отношение, скажем, к Гарри… или к отцу Гарри… или к друзьям отца Гарри, Гермиона была счастливым исключением. Хотя всегда дружила с этим самым Гарри. Или как раз поэтому, если взять во внимание историю с Лили. Лили, помнится, досталась Поттеру, но можно играть в одно и то же до бесконечности.

Сумасшедший, вечный ребёнок! Но, как ни странно, сопоставив все части истории, Гермиона стала питать больше симпатии к профессору. Если он и впрямь любил Лили, наверное, ему было непросто. Не то, чтобы это извиняло, но оттенок человечности неожиданно радовал. Заодно и некоторые странности получили объяснение. Если тот дом, в котором был Гарри, и впрямь редкая дыра, то перед профессором можно снять шляпу. Не поминая о Лорде, то, чего он добился, стоило колоссального труда. Всё с нуля. Из жуткой нищеты и беспризорности… Гермиона отчасти представляла, каково это. Хотя у неё были нормальные родители – просто магглы. И нормальный дом – без заколоченных комнат и чуланов под лестницей. Но такого трамплина, как у Малфоев, когда всё дано и всё прописано с рождения, такого не было. Должно быть, пробиваться из Слизерина было ещё трудней, чем из Гриффиндора. К тому, чтобы стало, как во времена их учёбы при Дамблдоре, само собой разумеющимся: - Северус, вы знаете? – Да. – Северус, принесите… - Сейчас. Тёмная магия, светлая магия – без разницы. Это тоже не извиняло, но вселяло уважение.

Гермиона всё-таки встала и заставила себя выбраться в коридор – друзья её уже обыскались, наверное! Хотя нет, они в первую очередь пришли бы сюда. Видно, возятся с Омутом. Так стоило или нет возвращать Омут? И согласятся ли ещё мальчишки… она так и не решила, надо ли рассказывать новости Гарри – навряд ли ему могла понравиться новая встреча с Принцем-Полукровкой. Хотя, Гарри всё равно не уймётся, пусть уж лучше узнает от неё, чем будет поджидать профессора Снейпа на крыльце его дома. Может выжить только один. Причём не Мальчик-Который-Выжил.

В коридоре было темно, наступило время отбоя, и дементоры выбрались на охоту. Это уже стало обыденностью. Гермиона махнула палочкой, выпуская патронуса, и серебристая выдра легко заскользила впереди неё, освещая путь и разгоняя чудищ. Вот вызов патронуса они с профессором не тренировали, хотя это сложная и полезная магия. Но профессор Снейп, он такой… чем ближе к тёмной магии, тем лучше, а в патронусе нет ничего тёмного. Гермиона в нерешительности оглянулась назад – может, подождать его, как всегда? Нет, мальчишки будут беспокоиться – надо дойти до них, убедиться, что всё прошло гладко, рассказать про крестраж – это важно. А потом уже решить, спускаться или нет в подземелье. Может, директор к тому времени уже возвратится. Обычно дольше, чем до двух часов ночи, Волдеморт не держал - и у него были другие дела.

До второго этажа Гермиона добрела спокойно, отметила только, что в окнах стало на редкость темно, не видно было даже света от Метки. Опять началась пронзительная чёрная метель, пришедшая на смену такому же чёрному дождю. Ледяной не падающий снег кружил и кружил вокруг Хогвартса. Мёл только по кругу, да так, что резал лицо. Он сыпался из Метки сам по себе и не имел никакого отношения к нормальному снегу, разве что перемешивался с ним, и тогда метель делалась чёрно-белой. Жуткая ночь!

На втором этаже Гермионе пришлось двигаться в обход. Целых три дементора преградили дорогу и жадно тянулись к её свежей тоске. Патронуса почти не боялись. Растерянная выдра хозяйку не бросала, но жалась к ногам. Гермиона обругала дементоров не хуже, чем Пивз или Плакса Миртл. Совсем обнаглели, твари! У второй лестницы было спокойнее, дементор встретился только один, и от патронуса отшатнулся, хоть и неохотно. Что это с ними сегодня? А если кто-нибудь из первоклашек им встретится? Надо будет сказать директору… почему-то казалось, что пакостный Снейп непременно примет соответствующие меры. Наверное, у неё за время отработок сформировалось шестое чувство на директора – как способ выживания.

Гермиона опять вернулась мыслями к прежней теме – определённо, под влиянием дементоров, которые заставляли любого переживать только печаль и страх… а какие ещё чувства мог вызывать Ужас Подземелий? Он и сам пугал не хуже дементора. Но Гермиона только сейчас удивлённо отметила про себя, что с профессором Снейпом оставалось бояться только его, во всяком случае, до прихода Тёмного Лорда. И если Снейп сам не пожелает над тобой поиздеваться, то…

Она села на ступеньку тёмной мраморной лестницы, патронус удивлённо оглянулся и соскользнул с верхней площадки назад к хозяйке.

- Я дура, - сказала ему Гермиона.

Выдра ткнулась в её руки, патронус у Гермионы был смышлёный и тонко чувствующий.

- Он защищал меня.

Очень нетипичная формулировка, если вспомнить, о ком речь. Но и защита была нетипичная, и всё-таки это было самое верное слово. При всей омерзительности Северуса Снейпа. Ключ подобрался. Учитывая сегодняшние выкрики на тему того, что от Гермионы больше вреда, чем пользы. Учитывая то, что нескончаемые отработки начались после истории с вылезающими из рук шипами. Учитывая спор с Амикусом Кэрроу на глазах у министерской комиссии. «Под мою личную ответственность…». Как же он тогда зол был на неё за выходку с медальоном! Но настоял, чтоб она отрабатывала у него, а не у Кэрроу. Дура.

Ну правильно, если Снейп, то обязательно какой-нибудь коварный подтекст. Который так и не проявился. Кэрроу исчез из школы, нужда в отработках отпала – профессор Снейп её просто отпустил. И всё. Никак не использовал. Не то что она его. Гермиона почувствовала, что опять краснеет так, что наворачиваются слёзы. Директор школы, без сомнения, был тёмной личностью, но её по непонятной причине опекал. Пожалел, что ли? Тоже не очень подходящее к нему слово. Пожиратель и жалость к грязнокровке? Предыдущий жизненный опыт подсказывал, что жалость профессору Снейпу вообще не свойственна. Но она же не первоклашка, чтоб не видеть разницы между отношением к несделанному уроку и к пытке тёмным зельем! Дура ещё раз.

Не было изначально никакой отработки. Он просто натаскивал её по защитным заклинаниям, чтоб у неё был шанс выжить, и прятал у себя, чтобы не вмешивались Амикус и Алекто. И, надо признаться, они не вмешивались. Кто бы посмел? Но, разумеется, признательности профессору она не выражала, это уже было бы слишком! Пускай его Лорд благодарит! Какими бы целями ни руководствовался директор, и что бы ни грозило без него Гермионе, она за все эти месяцы по три часа каждый день ни разу не вздохнула свободно. Всегда с оглядкой, всегда настороже, всегда окклюменция. Даже в самые спокойные моменты, когда они просто варили зелье, или отрабатывали очередное заклятье, или когда она дожидалась его с какао. При этом Гермиона справедливо считала себя не худшим из недругов – с её точки зрения достаточно было заточить директора в Азкабан, а не убить мучительной смертью. Впрочем, разница небольшая…

Трудно сказать, насколько это ему претило, но разве могло быть иначе? Наверное, профессор замечал её неприязнь, но его же всегда ненавидели, и это всегда было ему безразлично. Сам сказал сегодня. Да и с чего бы директору Хогвартса обращать внимание на то, понимает его ученица или нет, хорошо к нему относится или нет? Правильно - он и не обращал. Её устные выпады и диверсии местного масштаба ничего не меняли. До сегодняшнего дня на неё в худшем случае тратились два-три предложения – сплошь язвительность и презрение, кончавшиеся неизменным «завтра в восемь». И всё равно дура.

- Я – дура, - повторила вслух Гермиона, обращаясь к свернувшемуся у её ног патронусу.

Потому что сегодня вдруг выяснилось, что ему не было безразлично. Что внимательный к мелочам профессор подмечал всё и вышел из себя, потому что она воспользовалась крохотной привилегией, которую у него имела, чтобы проявить бестактность и изолгаться.

Девушка и сейчас вздрогнула, припомнив обращённый на неё взгляд Пожирателя, тёмного мага, легилимента. Ощущение было очень странное — письмо он пересказывал, как заученное заклинание и, судя по всему, сам не очень понимал, что говорит и кому. Она его выбила из колеи — это точно. А теперь он в таком состоянии отправился к Лорду…

Нет, наверное, ей показалось. Профессора Снейпа не так легко сбить с толку. Приступы ярости для него — обычное состояние, а не выход из себя. И всё-таки жаль, что она его так обидела. Не хотела, правда. Но почему он сразу её не выгнал, если всё равно собирался? Наверняка, если бы Гарри сам принёс письмо, пусть и в самые спокойные времена, разговор был бы короче. Но зрелищней. Даже проведя много часов наедине с профессором, Гермиона терялась в догадках. Зачем он держал её двадцать минут в кабинете? Он сам-то понял? Руны, Лили, наглый Гарри – это, конечно, плохо, но...

Если профессор хотел зацепиться за её встречи с Поттером, почему снова не применил легилименцию? Наверняка получилось бы! Но про Гарри он говорил лишь постольку поскольку. Это про Гарри Поттера! Когда открылось, что она продолжает с ним знаться! Когда Гарри повсюду ищет Лорд! И… ничего. Кроме дежурного – Поттер безнадёжен, как и его отец.

Руны… подлый поступок, но не сильно удививший Пожирателя. Правильно – они издавна его обворовывают. Вряд ли после всего, пережитого у Лорда, Северус Снейп был убит очередной возмутительной выходкой студентов. Тем более что профессор искренне недоумевал, что можно было искать у него дома, кроме пыльных скелетов.

Насчёт крестража не спросил.

Насчёт Avada Kedavra не понял.

Пока она кричала про предательство и убийство, только шипел, а за навязшую у всех на зубах «грязнокровку» выставил вон… непонятно, про что они вообще говорили. Кажется, про разное.

То, что она восприняла, как допрос, похоже, не было допросом. И, как ни странно, даже не было данью памяти Лили Эванс-Поттер. Про Лили он тоже упоминал мало - только раз, не считая письма - когда обмолвился о наложенных на дом заклинаниях. Гермиона уже поняла, что о Лили Поттер либо ничего, либо… совсем ничего. Табу. Незаживающая рана. Вечный укор. Но укор старый – разозлиться директор мог, но никогда и ни с кем не захотел бы об этом поговорить. Да и не стал. На её бестактный вопрос про письмо спокойно ответил абсолютным щитом – никакой потребности огрызаться или делиться воспоминаниями не было.

И правильно, потому что это не он сумасшедший, это она, Гермиона, полная идиотка.

Потому что речь шла не о Лили. Речь шла о Гермионе, и только, и обращался он не к Лили, а к Гермионе. И среагировал так резко потому, что именно Гермиона полезла к нему с пресловутым письмом. Протянул руку и тут же отдёрнул. Девушке стало страшно.

Если бы она чуть меньше тряслась из-за крестража, оказавшись наедине с Пожирателем! Но, к сожалению, в ушах так шумело, что она почти его не слушала. Запомнилась только интонация, резкая пауза в конце, тяжёлый и растерянный, совсем не радостный взгляд. Мгновение, другое… «У вас ещё есть вопросы?». Она спросила не то…

Чёрт! Теперь Гермионе стало по-настоящему плохо. То, что и до этого было паршиво, не в счёт. Девушка прислонилась горячим лбом к мраморным перилам. Дементоры собрались вокруг хороводом, но пока сторонились патронуса, держались на расстоянии. Наплевать на них. Вообще на всё наплевать. Лестница под ней маятникообразно смещалась то влево, то вправо, примыкая то к одному, то к другому крылу замка, но девушка позабыла, куда шла.

Могло ли ей померещиться? Всё-таки в мире есть вещи, не подвластные даже магии. То, чего не может быть в принципе. Но Гермиона уже ощущала - тем же шестым чувством, никогда не существовавшим у неё даром к предсказанию - что ей вовсе не показалось. Слишком мучительная тяжесть легла на сердце. В таком случае, это самое ненормальное признание в… а чего она хотела, безмозглая школьница?

А она хотела?.. У Гермионы затряслись руки, её внезапно осенило, она выдернула из сумки блокнот с копией письма, перечла при бледном свечении патронуса и застонала. Точно – не было. Последних слов про момент осознания. Если бы она следила по тексту, а не ревела и не мечтала об Avada Kedavra, то могла сразу заметить. Откуда он это взял? И зачем, Мерлина ради, прибавил? Ошибся? Бедный профессор путал всё подряд – количество упырьих глаз, местоположение Поттера на Карте Мародёров, руны из собственного письма, которые знал наизусть… как это Лорд, не прощавший ни одного промаха, терпел его до сих пор в первых помощниках? Если бы не Гарри со своими рунами, может всё не запуталось бы так сильно… но профессор впустил её в кабинет ещё до того, как увидел руны…

Помешаться можно! Она правда ему нравилась, и он правда дорожил ею, сожалел, что её нельзя подпустить ни на шаг ближе… никогда бы не подумала. Потому что с ним самим невозможно найти общий язык! Особенно думая только об Омуте, пропади он пропадом, этот Омут! Но когда же… ах, да! «Только сейчас это понял…». И сразу решил сказать? Или не решил, просто она его довела? Ох, дура… могла бы хоть как-то отреагировать, самая умная девочка в Хогвартсе! Как он её не убил, в самом деле? Ну да, понятно, почему не убил.

И до этого, в лесу… кажется, он правда испугался, что её задело огнём… несмотря на легилименцию и откровенное хамство. Она и тогда старалась на него не смотреть, она вообще старалась смотреть на него поменьше. Если часами общаешься с врагом, который к тому же легилимент, это входит в привычку. Но теперь она вспомнила, как резко он опустил руку с волшебной палочкой, как резко отхлынуло заклятие. Когда голова готова расколоться, трудно сконцентрироваться на мелочах, но выражение бессильной досады на лице директора и последовавшую за этим тираду о построении ментальной защиты она, как внимательная ученица, запомнила. Только злился он вовсе не на неё, злился всё-таки на себя, потому что мог получить необходимый ответ и не сделал этого. Хотя вообще-то, если человек не хочет тебя убивать, это ещё не значит, что ты представляешь для него ценность. Но главное, что он не хотел её убивать. Второй по силе тёмный маг в этой стране. Это… успокаивало. И давало время разобраться с более тонкими чувствами.

Итак, если ей померещилось, то… ничего. Следовало убедиться, что он вернулся от Лорда живым, извиниться ещё раз за руны… нет, нет, он точно не хотел её убивать, он просто шутил сегодня… нет, всё-таки не убьёт… извиниться и поскорее уходить в Орден, потому что поиск гуманности в профессоре Снейпе точно не довёдёт до добра. Скоро пойдут ночные слёзы и дневной сомнамбулизм, а кончится всё тем, что она из-за своей субъективности совершит ещё одну, фатальную ошибку, как сегодня с рунами. Ещё неизвестно, с чем он вернётся от Лорда! А вдруг его там просветят насчёт крестражей? Может, тогда не рисковать, не возвращаться в подземелье? Один раз ушла живой, и ладно.

Нет, надо было думать, и срочно. Надо было что-то решать, пока он правда не вернулся. Надо было хоть определиться, в какую сторону бежать.

Гермиона обхватила голову руками. Уму непостижимо! Вот вляпалась! Нет, всё-таки она это выдумала… из-за недавней легилименции и ударом головой о пенёк. Он же её… скажем так, отпустил. Куда угодно. Освободил от отработок и вряд ли собирался взять слова назад. Испугался, что ли? Только не это. Обиделся? Опять ёкнуло сердце.

Если Правая рука Тёмного Лорда действительно устал от одиночества и ненависти и по какой-то парадоксальной случайности привязался к грязнокровке, то это очень серьёзно. Вряд ли он стал бы лгать и пытаться… ну, скажем, переманить её на свою сторону. Вообще-то, ни разу не пытался – напротив, тщательно охранял лабораторию за ширмой, тщательно отсеивал тёмную магию. Moritas more – нет. Sectumsempra она ни разу даже не видела. Все запретные книги находились в запертом шкафу в кабинете. Тогда чего он хотел? Вроде бы, ничего… сказал, и сказал. И даже не сказал – понимай, как хочешь. То ли сказал, то ли нет. Привычка, что ли, такая у человека? Ни в ту сторону – ни в эту, чётко на грани. Зато Гермиону кидало из одной стороны в другую.
Любит – не любит.

Спросить напрямую язык не повернётся. Может, до рун ещё была надежда получить подсказку, но теперь точно нет. Он ни за что не сознается, даже если действительно привязался к ней и стал немного выделять на фоне стен. Хоть немного…

Непонятная ответственность навалилась тяжёлым бременем, и Гермиона опять на себя рассердилась. Ну какое ей было дело до этого старого злобного ублюдка? Почему она была обязана его понимать? Ну, допустим, не поняла она! Но девушка чувствовала, что это уже не имело значения. Поняла – не поняла. А кто не хотел расставаться с его подвалом? А кто ломился в дверь со слезами и умолял впустить? Не впустил. Дай второй шанс… не дал. Гордые мы! Умирать пойдём, да? К Лорду, да? Забирай ты свой Омут, отстань только! Но, конечно, он не собирался отставать - связал её по рукам и ногам и радовался. Нет, вряд ли радовался… потому что совершенно не представлял, что она чувствует. Окклюменция. Ни слова без оглядки – Гермиона хорошо это выучила. И не верить ни одному его слову. Гриффиндор – Слизерин. Глупая Шляпа! Дело было совсем не в склонностях и характерах. Их тянуло друг к другу – вот и всё.

И за что ей так не повезло? Вокруг было полно нормальных людей, которые встречались, целовались, хвастались друзьям и жили вполне радостно… а у неё всё вышло наоборот. Он был странный, сложный, жестокий, совершенно измученный и совершенно безрадостный. Прóклятый и изломанный, одни надломы - дотронуться страшно, что не скажешь – всё невпопад. Что она будет с ним делать? Осталось только сидеть и реветь на холодной лестнице в окружении дементоров, которые продолжали подкрадываться, потихоньку сужая круг. Ублюдок! Ещё и аппарировал! И куда она могла уйти теперь?! В какой Орден?!

Гермиона уткнулась лицом в колени и разревелась ещё отчаянней – решение было принято, и поэтому стало страшно. Страшнее всего было думать, что он не вернётся. Но страшно было и спускаться в подземелье, и идти к нему, и придумывать тот самый вопрос… и что дальше? Она плохо себе представляла. Ничего, скорее всего. Он наверняка не стремился возвратиться в Орден, да его и не приняли бы. Она, разумеется, ни шагу не собиралась делать к Пожирателям. Интересно, что он сам думал? Он же умный. Смелый. Надёжный – прижаться и закрыть глаза. Почему-то полюбил её… ненормальный!

Гермиона улыбнулась, вытирая слёзы, и дементоры разочарованно попятились. Вряд ли она смогла бы объяснить, почему вдруг уверилась в человеке, верить которому было противопоказано по определению. Шестое чувство. Общая волна, появившаяся между ними за четыре месяца. Плевать на легилименцию. И на круглосуточную язвительность. На замкнутость, сумрачность, неряшливость и больное самолюбие. Если честно, то даже на Метку. Последнее было сложнее всего, но у Гермионы незаметно не осталось выбора. Немного утешало то, что он оказался лучшим из худших. Совсем немного. Во всяком случае, она знала, что он способен делать над собой усилие – по три часа кряду выносить заучку Грэйнджер. Если подумать ещё пару часов, можно было найти в профессоре Снейпе и другие положительные черты. Впрочем, никто не назначал её эталоном к нему. Или индульгенцией. И он ещё наплачется с ней. Если, конечно, откроет когда-нибудь свою заколдованную дверь!

Гермиона подняла голову, с сомнением посмотрела на патронуса, молчаливо лежавшего ступенькой ниже.

- Нет, даже тебе не скажу.

Влюбиться. В Снейпа. Немыслимо. Любой в Хогвартсе, да и за его пределами содрогнулся бы. После её коронного Imperio в Большом зале школа неделю приходила в себя. Гермиона вспомнила поросшую мхом выходку Малфоя, провела пальцем по распухшим от слёз губам. Бедный Хогвартс! Новый директор оказался ещё чуднéй предыдущего. Только бы он вернулся! Он просто обязан был вернуться. Он назвал её Гермионой. Ей необходимо было спросить, почему.

Девушка задумчиво подпёрла щёку кулаком, глядя в ночное окно над лестницей, где в зелёном свечении Метки бушевала чёрная пурга. Одними губами, даже не для патронуса – лишь для себя самой, медленно привыкая к слову, прошептала: «Северус». Дементоры разочарованно отхлынули в темноту, а патронус засветился новым, идущим изнутри светом.

Одно из самых первых из изучаемых в Хогвартсе заклинаний – Wingardium leviosa – в этот день пользовалось особенным успехом, можно сказать, почетное звание заклинание дня. Гарри криво ухмыльнулся, вспоминая, как их невыносимая всезнайка (в прошлом – просто невыносимая всезнайка) Гермиона смешно складывала губы трубочкой, вытягивая «О» в «leviosa». Кажется, именно тогда дипломатичный Рон довел ее до слез, что стало причиной истории с хеллоуинским троллем, а потом, через много-много вех, причин и следствий, вывело их к той дружбе, которая имелась сегодня. Гарри восхищался Гермионой, а ведь после стольких лет борьбы с Волдемортом, его трудно было впечатлить. Девушка, находясь в это смутное время в наиболее шатком положении, умудрялась подходить к проблемам с рациональностью ученого и невозмутимостью дохлой лягушки, даже патовые ситуации раскладывая на кирпичики – сперва «как нам не затонуть», а потом «как нам выплыть». Сколько раз они бы пропали без нее – не сосчитать. Вот и теперь, только благодаря ей…

Черт!

- Wingardium leviosa! Рон, куда ты смотришь?

Омут памяти, который они с грехом пополам левитировали на восьмой этаж, не вписался в поворот, и Гарри пришлось торопливо повторить заклинание, чтобы избежать падения. Стоило только представить, с каким грохотом покатится тяжеленная чаша по коридору, сбивая доспехи, - становилось не по себе. Это еще если не разлетится на множество осколков вместе с надеждой принести пользу Ордену. Хотя чары неразбиваемости на Омут наверняка были наложены – все же слишком ценная вещь.

Слишком ценная вещь, меж тем, бултыхалась в воздухе между ними, и контролировать ее передвижение было очень затруднительно из-за невидимости. Сила заклинания, наложенного ребятами, менялась раз от раза, и порой, от чрезмерного старания, Рон, взмахнув палочкой особенно рьяно, получал незримой чашей по локтю. Особенно тяжко приходилось на поворотах и лестницах – все же предстояло взволочь Омут со второго этажа на восьмой, а это вам не мозгошмыг начхал!

И прежде сумасбродные лестницы после отбоя совсем посходили с ума и не стояли спокойно ни минуты, напоминая жирафьи шеи, движущиеся к очередному сочному листочку в высокой кроне. Ребята старались пересечь ступени с максимальной скоростью, но незримый механизм под их ногами вновь и вновь неожиданно оживал, и резкий поворот очередного лестничного пролета угрожал сбить с ног.

Гарри попытался было вернуться мыслями к Гермионе и, даже прервав, наконец, ее негласное восхваление, сформулировал, вопреки желанию, несколько совершенно неоспоримых причин необходимости ее эвакуации в Орден Феникса, однако закончить рассуждения ему не дал очередной поворот лестницы. Их бросило влево, концентрация заклятия ослабла, и Омут, мотнувшись за ними, как привязанный, спланировал вниз и приложился к правому колену Гарри.

- Wingardium leviosa! – зашипел Рон, в то время как его друг призывал на голову Салазара всяческих близких и дальних родственников. – Мы так доберемся до Выручай-комнаты по кускам!

Однако Гарри не разделял его оптимизма – он уже почувствовал в воздухе невидимые ледяные нити, и шрам полыхнул болью.

- Дементоры, - выдохнул он, наблюдая, как это слово тает в облачке пара.

Да, в прогулках после отбоя был один явный недостаток, и недостаток этот сейчас скользил к ним в вихре черных одежд.

Конечно, они не в первый раз гуляли по коридорам после отбоя, и потому встречи с новыми стражами школы не то что бы приелись, но острота ощущений как-то притупилась. Все же директор явно не давал дементорам команды применять к нарушителям «поцелуй», а потому угроза была крайне неприятной, но не смертельной, по крайней мере для тех, кто в совершенстве овладел заклятием Patronus.

Воспоминания хлынули, словно вода их трещины в дамбе.

Сириус, падающий в арку…

Гермиона, с рук которой капает кровь…

Изможденная Джинни на полу Тайной комнаты…

- Рон, чего ты тянешь?

Рональд повернул к другу побледневшее лицо, опуская палочку. Невидимая ноша гулко приземлилась на ступени.

- Я думал ты, у тебя лучше получается…

- Ну да! Мы на движущейся лестнице, нас не заметит только слепой – самая лучшая точка обзора для того, чтобы выпускать патронуса-оленя! Рон!

- А, ну да… Wingardium… Тьфу!

С этим крестовым тасканием Омута они скоро забудут другие заклятия!

- Expecto patronum!

Серебристый туман всколыхнулся над ними, заставляя дементора отшатнуться. Что-то с телесным патронусом у Рона были проблемы – должно быть от отсутствия в последнее время светлых воспоминаний. Самым счастливым, за минувшие месяцы, было уничтожение крестража, но создавать патронуса на основании предсмертных хрипов осколка души Волдеморта – это уже попахивает диагнозом.

- Wingardium leviosa!

Схватить чашу и бежать – лестница как раз причалила к твердому полу, словно лодка к берегу, покачнулась и замерла. Ребята нервно оглянулись на дементора, который нырнул под ступени, сделал круг почета и теперь следовал за ними на некотором расстоянии. Ничего хорошего это не значило. Если у них есть какие-то способы связи друг с другом или с директором школы, то скоро здесь будет или целый отряд черных тварей, или сам профессор Снейп… впрочем, его тоже можно было отнести к категории черных тварей…

- На дементора он похож, вот на кого! – Гарри даже не заметил, как озвучил свои мысли.

- Чего? – голос Рона был напряженным, все же даже такое простое заклинание как левитация отнимало много сил, если держать его непрерывно. Особенно если твой напарник отвлекается на какие-то бессмысленные бредни и ослабляет концентрацию внимания.

- Снейп, - поспешил объяснить Гарри, - не на летучую мышь, не на ворона, а на натурального дементора!

- Ну да, и положительные эмоции в его присутствии так же исчезают!

Еще одна лестница. На сей раз мирная.

Осталось три пролета и коридор. Больно-то как! Шрам ломило так, словно кто-то вознамерился выковырять его тупой вилкой. К дементору над их головами присоединился коллега, и теперь они сужали круги, вновь приближаясь к ребятам.

Черт, если они будут вынуждены снова и снова опускать Омут, до Выручай-комнаты смогут добраться только к утру.

- Expecto patronum!

На сей раз Рон сконцентрировался очень хорошо – патронус приобрел четкие очертания четверолапого существа. Гарри отлично знал, что это терьер, но сторонний наблюдатель не рискнул бы вычленить не только породу, но даже вид животного. Воспоминания, принесенные проклятыми тварями, оцарапали короткой болью и истаяли.

- Wingardium leviosa!

Твою мать… Это даже не заклинание дня, это просто веха в истории магии!

Понесли... Портреты косятся, морщат носы, возмущенно шепчут друг другу всяческие гадости, касающиеся шастающих ночами подростков.

Сириус падает через арку…

Профессор Дамблдор вздрагивает в миг, когда зеленый луч Авады касается его груди, откидывает голову, и замирает на мгновение – только на мгновение перед тем, как сорваться вниз с Астрономической башни.
Больно. Больно. Когда же это закончится? Остался один пролет и коридор – длинный, как неединожды помянутая Мерлинова борода.

- Expecto patronum! - Голос Рона предательски дрожит, лучше даже не знать какие ужасы царят сейчас в его воспоминаниях – хватит и своих. - - E-expecto p-patronum!

Серебристая вспышка – даже не туман, просто сноп искр, недостаточный даже для того, чтобы отпугнуть одного дементора, не говоря уже про троих! Троих?! Они сегодня что, решили перевыполнить план?

- Expecto… Черт, Гарри, я не могу!

Кровь Малфоя растворяется в воде, окрашивая пол в тошнотворно розовый…

В пустых глазах Седрика затухает зеленое пламя смертельного проклятья…

Когтистая рука Петтигрю, отсеченная быстрым ударом, падает в кипящий котел…

Нет, он не может выпустить патронуса здесь, на лестницах, не может, это слишком заметно, это очевидное самоубийство, самый быстрый способ разоблачить себя. Еще рано, у них еще полно дел – да хотя бы тот же меч Гриффиндора… Он не может выдать себя из-за идиотской чаши, весом с гиппогрифа и размером с унитаз!

Нужно бежать – скрыться за поворотом коридора, и тогда уже…

- Wingardium leviosa!

Это заклинание его жизни. Это страшный рок. Осталось только сына назвать в его честь - Wingardium Leviosa Potter. Эх, и надоедливый вырастет пацан!

Бежать с тяжеленной чашей, балансирующей на магической привязи – то еще удовольствие. Шрам пульсирует и ноет, черные вихри одежд их преследователей словно смерчи взвиваются совсем рядом.

Поворот. Наконец-то. А там…

Под картиной у левой стены, тараща круглые глазищи, невилловская жаба с клокочущими звуками надувала зоб.

Не уйдешь, зараза! Теперь точно не уйдешь! Опустить палочку, поставить чашу, не спуская взгляда с самодовольной жабьей улыбки.

- Petrificus…

Костлявая рука, словно вынырнувшая из ниоткуда, задела его лоб. Ладно, смертельно опасный Невилл далеко, а дементоры близко…

Нужно сконцентрироваться, Даже в этом аду, в котором они оказались, можно найти счастливые воспоминания. Ведь именно здесь понимаешь им цену, учишься находить их по крупице, и лелеять в памяти, словно сокровище.
Вести от Джинни – все целы, все живы…

Гермиона выходит из класса зельеварения – бледная, заплаканная, в крови, но при виде их встревоженных лиц, протягивает руки и шепчет, счастливо улыбаясь: «Всё прошло! Все совсем прошло!».

Взлохмаченная девчушка на обрывке старой фотографии тянет кого-то в кадр и смеется – так, как смеются только с родными людьми.

- Expecto patronum! – серебристый олень взмывает вверх, кажется, его копыта вот-вот станут осязаемыми и застучат по каменному полу с мелодичным звоном.

Сила патронуса буквально отбрасывает дементоров назад – их жадные рты, полускрытые за капюшонами, словно давятся сверкающим туманом…

Чашу пришлось поставить – ходить мимо предполагаемой двери три раза, волоча ее за собой – увольте.
Мне нужно спрятать Омут! Мне нужно спрятать Омут! Мне нужно спрятать Омут!

Комната не заставила себя долго ждать – зáмок по-прежнему был на их стороне. Гарри улыбнулся этой простой мысли.

Тем временем Рон шагнул вовнутрь, плечом приоткрывая дверь чуть шире. Он собирался уже было вновь взмахнуть палочкой и выдать сакраментальное Wingardium, но три черные тени, державшиеся прежде на некотором расстоянии после поттеровского оленя, внезапно сорвались с места и устремились к нему. Он успел лишь вскрикнуть и отшатнуться назад, а дементоры уже вторглись в Выручай-комнату, сопровождаемые извечным страхом и холодом. Гарри ринулся на помощь другу, чувствуя, как леденеют пальцы, сжимающие палочку.

- Я иду!

Идет он, как же! Чертов Омут, который за всю свою многовековую жизнь не слышал столько проклятий, сколько свалилось на него в этот вечер, оказался на пути Гарри – невидимый! тяжелый! С грохотом, которому позавидовал бы и Хогвартс-экспресс на мосту, Гарри рухнул на мраморный пол, увлекая за собой проклятую чашу – мантия-невидимка наконец слетела с нее. Варнава Вздрюченный на портрете напротив двери изумленно приподнял брови и попытался было пристыдить ночных хулиганов – кажется даже неуравновешенные тролли, заносившие над его головой дубинки, не возмущали его так сильно. Но Гарри было не до моралей полоумного любителя балета – крик Рона почти подкинул его в воздух. Шипя от боли в ушибленном колене и чертыхаясь так, что тролли за спиной Варнавы смущенно прикрыли уши, он ворвался в Выручай-комнату, уже поднимая палочку для патронуса, но тут же рухнул как подкошенный от пронзившей голову боли.

Что с ним сегодня? Дементоры и прежде были причиной боли, но чтобы такой молниеносной и сокрушительной!
- Гарри! Гарри! Что с тобой?

Что с ним? Он задавался вопросом – что с Роном, которого, судя по предшествующему крику уже должны были целовать. Но его друг подполз к нему на карачках, целый и невредимый, и зашептал, срываясь на хрипоту:

- Погляди на них! Ты только погляди!

Меньше всего Гарри сейчас хотелось смотреть на черных тварей – крики матери и всхлипывания Гермионы звенели в ушах, все же целых три дементора после стольких левитаций треклятой чаши – это явно за гранью его выносливости. Но Рон настойчиво тряс его за рукав мантии, грозясь вырвать его с мясом, и потому пришлось все же, сощурив от боли глаза, поднять голову от прохладного благодатного пола.

Первое, что увидел Гарри, были бесчисленные вещи, составленные, словно золотые монеты в сейфе, в высокие башни, грозящие вот-вот обрушиться. Комната, вопреки его ожиданию, вновь превратилась в подобие гигантского собора, захламленного спрятанными предметами до самого купола, - как тогда, на шестом курсе, когда ему необходимо было спрятать учебник Принца-полукровки. Ничего удивительного – надо было четче формулировать свой запрос. Стоило просить…

- Да не туда смотришь!

Повинуясь указанию, Гарри с трудом повернул голову, уже перекатывая на языке привычное защитное заклинание, но оказалось, что дементоров он совершенно не интересовал – черная троица парила наш старым шкафом, почти касаясь капюшонами уродливого гипсового бюста. Чем их так заинтересовал мрачного вида каменный старикашка, единственным украшением которого был кучерявый парик, делающий его похожим на заросшего пуделя… или…

- Диадема, - выдохнул Гарри, разом позабыв про шрам, боль и дементоров.

- Чего? – Рон непонимающе наморщил лоб. Видимо левитация истощила не только его магические резервы, но и умственные.

- Корона! Гляди! Они кружатся над короной!

- Той-Самой-Короной? – Рон присвистнул. – Но как она…

- Это место, где все спрятано! – торопливо объяснил Гарри, поднимаясь на ноги и не сводя взгляда с мрачного танца, исполняемого черными стражами Хогвартса вокруг золотого украшения. – Волдеморт мог не знать о сути Выручай-комнаты, решить, что она открылась ему одному и…

- Спрятать крестраж…

- Спрятать крестраж.

- Или это просто какая-то древняя медная загогулина, которая обладает для этих уродов глубоким сакральным смыслом, - Рон сумел, наконец, восстановить дыхание, и теперь, пыхтя, поднимал в вертикальное положение виновницу их сегодняшних злоключений. Его непритязательную натуру очень радовал факт, что дементоры потеряли к нему всякий интерес. – Я так понимаю, вариант запереть их здесь и дождаться, пока они передохнут с голоду, не подходит.

Вместо ответа, Гарри зажмурился, поднял палочку и закричал, чтоб было сил:

- Expecto patronum!

Дементоров отбросило в сторону, словно взрывной волной – то ли от громогласного вопля, то ли от силы заклятия – а оно и впрямь было впечатляющим. Один короткий рывок, и диадема падает прямо в руки, а несчастный гипсовый старикашка разлетается фонтаном осколков.

- Expecto patronum! – контрольный. – Бежим!

Рон, не успевший даже сообразить, что произошло, растерянно переводил взгляд с Гарри на Омут памяти, так и стоящий у дверей.

- Бежим! – на сей раз свое рациональное предложение Гарри подкрепил целенаправленным тычком в спину замешкавшегося друга. Незамысловатое действие привело Рона в движение, и он устремился к выходу.
Обогнув монументальную чашу, Гарри поддел носком ботинка валяющуюся на полу мантию, отбросил ее за порог и выскочил следом. Холодный вихрь отчаяния и страдания всколыхнулся за его спиной, и дверь надежно запечатала их. Еще мгновение – и на месте двери осталась лишь ровная стена.

- Растопырника мне в штаны! - выдохнул Рон восторженно. – Это было даже круче финта Вронского, Гарри!
Гарри тем временем ошалело разглядывал золотое украшение в своей руке. Шрам зудел и чесался, словно искусанный комарами. Это был, конечно, не показатель - после таких-то тесных посиделок с дементорами.

- Сунь в карман, - попросил он, пропуская мимо ушей дифирамбы собственной ловкости, - надо показать Гермионе.

- Хоть бы это оказался кре…

- Т-с-с-с!

- …сам-знаешь-что! Ведь логично получается – Сам-знаешь-кто спрятал сам-знаешь-что…

- Сам-знаю-где, - закончил Гарри устало. – Надо найти Гермиону – она у нас спец по выявлению черной магии. Я бы сказал, что на диадему наложены темные чары, но возможно Гермиона выяснила что-то про чашу, и мы сможем воспользоваться новой информацией и в случае с этой короной.

- А чем вообще диадема от короны отличается?

- Салазар их разберет, - Гарри нахмурился и зашагал по коридору. – Я волнуюсь за Гермиону. Что-то долго она не возвращается – если Снейп знает про кр… сам-знаешь-что, а она с этим сам-знаешь-чем к нему пришла…

- Погоди, так она же в Выручай-комнате, должно быть, сидит! Ну, только не в этой, чокнутой, а в нормальной, с диванами!

Но Гарри продолжал идти, не оглядываясь, и не сбавляя шаг:

- Рон, не говори ерунду. Комната не может трансформироваться, когда внутри кто-то есть. Если бы Гермиона сидела в нормальной комнате, мы бы никогда не смогли открыть ту, где все спрятано. Значит ее там нет. Значит, она еще не вернулась из подземелий.

Лестницы, кажется, засыпали вместе с остальным зáмком, и частота их перемещений резко сократилась в сравнении с дорогой наверх. Ребята бежали, перескакивая через несколько ступеней.

- А если… Надо сразу бежать в подземелья! – Рон едва поспевал за другом, даже не смотря на свои длинные ноги. – Или лучше разделиться – ты в подземелья, а я в гриффиндорскую башню, может, она в гостиной нас ждет…

- Не надо.

- Ну ладно, я - в подземелья, ты - в башню.

Рон едва не налетел на внезапно остановившегося друга, и, проследив за направлением его взгляда, радостно воскликнул:

- Гермиона!

Девушка не откликнулась на его возглас, пребывая, очевидно, мыслями где-то совсем далеко.

Ребята приблизились к ней, с сомнением оглядывая взлохмаченные волосы и подпаленную местами мантию.

- Эй, не сиди на ступеньках, простудишься, - вопреки своему благоразумному совету Гарри присел рядом с ней. Рон неуверенно замер у перил.

Девушка вздрогнула, словно они набросились на нее со спины, сфокусировала странный потусторонний взгляд и констатировала очевидное:

- Это вы.

А затем вскочила и ринулась по лестнице наверх так стремительно, что Рон едва успел перехватить ее запястье.

- В Выручай-комнату, живо! – скомандовала она.

- Отпадает, - мотнул головой Рон. – Там дементоры заперты. С ними комната не примет нормальный вид.
Вопреки привычному любопытству Гермиона даже не стала уточнять, что именно дементоры делают в Выручай-комнате. Это показалось Гарри странным, но им ли судить о странностях, пряча предположительный крестраж в кармане мантии?

- Тогда в Башню.

Все пять минут дороги, едва поспевая за летящей впереди Гермионой, Гарри с Роном обменивались вопросительными взглядами, уверенные лишь в одном – их явно ждали новости.

В Гриффиндорской башне все давно уже спали, но наложить заглушающие чары было так же естественно, как вдохнуть воздух перед прыжком в воду. Лицо Гермионы при колеблющемся свете камина казалось уставшей маской – пересказывая ей краткие результаты товарищеской встречи с дементорами в Выручай-комнате, Гарри внимательно ее разглядывал. Было в ней что-то отчаявшееся и жесткое, и именно так она задавала отрывочные вопросы:

- С чего вы решили, что это крестраж?

- Ты схватил неизвестную темномагическую вещь, не проверив ее первоначально на проклятия?

- А если бы это был портал?

- Куда? Тебе про Кубок напомнить?

Не надо ему напоминать про Кубок – слишком близкое общение с дементорами сегодня обеспечило его всеми необходимыми красочными подробностями того воспоминания. Но возразить Гермионе ему было нечего, да и не хотелось – слишком странно мерцали в отблесках пламени ее глаза, то ли на грани слез, то ли на грани ярости – не разберешь.

- Не представляю, как её теперь уничтожить! - вздохнула девушка. - Я видела Распределительную Шляпу, но она защищена не хуже самого Хогвартса… Жаль, что диадема не обнаружилась раньше, может мы бы смогли определить, крестраж ли это вместе с чашей или даже уничтожить их обеих…

Уничтожить?!

- Крестраж?!

- Ты уничтожила чашу?!

- Это оказался крестраж?!

Гермиона изумленно перевела взгляд с одного мальчика на другого и обратно:

- Я разве не сказала? – она принялась задумчиво жевать губу, отстраненно перебирая в уме что-то, неизвестное им.

Ребята подождали несколько томительных секунд, а затем напомнили о своем существовании:

- Гермиона?

- Чаша была крестражем. Он уничтожен, - она словно очнулась ото сна, резко вздернув голову и сфокусировавшись на друзьях.

- Как?!

- Адское пламя!

- Гермиона! – Рон восхищенно зацокал языком. – Ты…

- Не я, - оборвала его девушка, - Снейп.

И затараторила, видя перед собой ошарашенные лица:

- Я подстроила так, что он использовал Адское пламя на крестраже, сам того не зная. Он, кажется, понятия не имеет о крестражах вообще и о чаше в частности.

- Ты гений! – рука Гарри легла на ее.

Мальчик почувствовал, как ладонь под его рукой напрягалась, и внимательно посмотрел на подругу, стремясь угадать причину.

- У меня есть новости насчет рун, Гарри, - выговорила меж тем Гермиона, будто бы с трудом, не пытаясь освободить руку, но и не расслабляясь. – Хорошая и плохая. Начну с…

- Плохой! – хором.

- Нет, Гарри, начну с хорошей, - в голосе ее появились металлические нотки, почему-то заставившие вспомнить уроки зельеварения. «У меня есть хорошая и плохая новость по поводу вашего зелья, мистер Поттер. Начну с хорошей – зелье не взрывоопасно. Плохая - оно срослось с котлом, и видимо для проверки его эффективности нам придется его грызть». – Я знаю, о чем писал тот человек твоей матери. О любви.

Рон присвистнул. Гарри невольно отпустил сжимаемую ладонь. О любви? Неотправленный черновик, исписанный древними рунами? Отчего-то стало не по себе, словно и прежде нечужой ему автор тех писем теперь приобрел плоть и кровь – он так и не решился отправить признание в любви его матери… С ума сойти…

- Ты расшифровала такие сложные руны, - он попытался замаскировать свое изумление восторгом по поводу талантов Гермионы. – Это потрясающе!

- Это не я, Гарри.

Почему-то мальчик отчетливо понял, что ее слова и вспыхнувший решимостью взгляд имеют прямое отношение к плохой новости. И не ошибся.

- Плохая новость в том, что я знаю, кто написал то письмо. Знаю, в чьем доме ты тогда побывал и в чьем чулане копался…

- И кто тебя за это убьет, - продолжил, хихикая, Рон. Впрочем, при виде расширившихся глаз Гермионы желание шутить завяло на корню.

Гарри молчал, ожидая продолжения.

- Твой загадочный хаффлпафец, Гарри, это профессор Снейп.

В гостиной воцарилось такое напряжение, что окажись там колония флоббер-червей, их разорвало бы в клочья.

- Наш профессор Снейп? – почему-то Рону не пришло в голосу ничего умнее простого личного местоимения, да и обращение к Снейпу как к «профессору» можно было списать только на шок. А впрочем, он быстро исправился. – Сальноволосый ублюдок Снейп? Пожиратель смерти Снейп?! Предатель и убийца Снейп?!

- Спасибо, Рон, мы уяснили, - голос Гермионы был таким тихим, что ребята едва расслышали. Возможно, Гарри бы взволновали эти странные бесцветные интонации, но сейчас он был больше озабочен фактами.

- Но Снейп – слизеринец, при чем здесь Хаффлпаф? - спросил он первое, что пришло на ум, уже по мере произнесения слов понимая их идиотизм.

- Чаша была крестражем, Гарри, - устало отозвалась Гермиона, предпочитая глядеть в затухающее пламя камина. – Она не имела никакого отношения к распределению по факультетам, она имела отношение только к Темному Лорду.

- И Снейпу, - вставил Рон, чувствуя, что остается за бортом дискуссии.

- Постой, ты только что сказала, что Снейп ни сном, ни духом про крестражи! Если то был ЕГО дом, и ЕГО чаша, он бы ...

- Я НЕ ЗНАЮ, ГАРРИ! – короткий, острый взгляд, и она вновь повернулась к камину.

Рон опасливо покосился на друзей – каждый из них, видимо, был погружен в пучину собственных мыслей и домыслов, и его «Салазар задери», пляшущее на языке, кажется, было неуместным.

Гарри закусил костяшки пальцев, чувствуя, что теряет связь с реальностью. Даже если бы сам Волдеморт высунул бы сейчас голову из камина, это не смогло бы удивить его сильнее. Снейп шокировал его уже второй раз. Принц-Полукровка в прошлом году, человек, умом которого он восхищался, заключениям которого верил… А сейчас это было нечто большее – он подпустил этого незнакомца из маминого детства слишком близко, позволил себе узнать о нем слишком много… И что теперь прикажете делать с этими знаниями?

- Эй, ребята, - не выдержал Рон пытки молчанием, - о чем вы думаете?

- Что-то здесь не так, - Гарри говорил, судя по направлению взгляда, с каминной полкой, но Гермиона встрепенулась, словно он ненароком высказал сомнения, давно мучавшие ее саму, и она была ему за это очень благодарна. – Что-то у меня не складывается картинка…

- Какая картинка? – нахмурился Рон. Нет, он явно был за бортом этого праздника жизни.

- Мысленная, - устало откликнулась Гермиона, не поворачивая головы. – Гарри?

- Я готов был поручиться, что понимаю его… ну эти письма, этот чулан… дружба с моей мамой…

- Любовь, Гарри, - перебила его Гермиона тихо, - он любил ее, даже если не смог отправить это письмо.

- Пусть так. Все, что я о нем узнал в том доме, кажется таким… человеческим, и понимать, что это – Снейп…

- Это было 20 лет назад, Гарри! – Рону явно не нравилось направление, которое принимали мысли друзей, было в этом что-то противоестественное. – За 20 лет кто угодно изменится! Может Сам-знаешь-кто в глубоком детстве любил котят и кормил голубей остатками приютского хлеба – и что теперь? Сядем и будем восторженно умиляться? Это же СНЕЙП! Он семь лет превращал твою школьную жизнь в ад! Он поганый Пожиратель! Он убил Дамблдора!

- Спасибо! А я и забыл! – Гарри вскочил с дивана, гневно хмурясь, но спустя мгновение уже заходил взад-вперед по гостиной. – Я не могу этого объяснить! Что-то не ложится в схему! Снейп любил мою маму, но не терпел отца. Кажется, я начинаю видеть более серьезную причину для этого, чем просто детская вражда… Понятно, что сам факт моего существования вызывал в нем ненависть, направленную на меня, как сына своего отца… живого напоминания о том, что любовь к Лили не принесла ничего, кроме разочарования и…

- Гарри, ты хоть сам понял, что сказал? – на Роне не было лица. – Ты только что признал, что Снейп ненавидит тебя не из-за того, чей ты сын, а из-за того, чьим сыном ты не являешься?!

Гарри замер, осознавая. Нет, эти мысли лучше сразу отогнать в самый дальний угол, сконцентрировавшись на недостающей части головоломки.

- Что мы знаем о Снейпе?..

- Он поганый..., - разумеется политкорректный Рон.

Прервать коротко и безапелляционно:

- Факты.

- Он любил твою мать, он полукровка, он Пожиратель и ему доверял Дамблдор, - Гермиона говорила отрывочно, словно делала зарубки на дереве.

- Он служит Волдеморту! Варит ему пыточные зелья! Испытывает их на студентах! Издевается над грязнокровками! – от волнения Рон даже забыл извиниться за использованное слово. - Запер Гермиону на отработках на четыре месяца!

- На фоне Кэрроу отработки у Снейпа – это просто отдых… И зелье на мне испытывал не он…

- Вы не о том, вы все не о том..., - Гарри мерил пол широкими шагами, портреты на стенах следили за ним взглядами и шептали друг другу что-то неодобрительное. – Вы говорите про частности, но у нас не хватает переменной в самом уравнении. Тут нужно докопаться до сути вещей! Почему Снейп остался директором школы?

- Потому что наконец-то дорвался до власти! Потому что хочет угодить своему Лорду, воспитывая новых Пожирателей!

- Почему тогда при первой же возможности сбежал обратно в подземелья? Почему не сидел себе спокойно в кабинете Дамблдора, бахвалясь интерьером?

- Совесть замучила!

- Выходит, мы как минимум должны признать, что у него есть совесть. Это само по себе уже бомба! - Гарри чувствовал, что ход рассуждений несет его к каким-то неведомым пока берегам, и он не был уверен, что хочет там оказаться. – Теперь про воспитание Пожирателей. Если это так – зачем оставлять в школе грязнокровок, когда позиция Министерства вполне очевидна.

- Так он же сказал – чтоб работали вместо домовых эльфов! И мантии эти убогие приказал ввести!

- От мантий никого надвое не разорвало. Так, Гермиона?

Девушка пожала плечами:

- Это меньшая из бед, которую можно было бы ожидать от правой руки Лорда, если ты к этому ведешь.

- Не слишком ли Снейп мягок с ненавистными грязнокровками, - продолжал меж тем Гарри. – Представь себе реакцию Кэрроу на то, что вытворил на уроке Дин! Малфою не пришлось бы даже утруждать себя Авадой! А Снейп отправил Дина в больничное крыло, и с кем – с другим гриффиндорцем! Вот уж зверское наказание из уст того, кто протаранил задницей полкласса! Тот же О’Лири - не находите, что его очень вовремя отправили в Святой Мунго – аккурат перед комиссией. А ведь Амбридж хотела его забрать – спорим, не на лечение? А как Снейп орал на Малфоя за то, что тут чуть не прикончил Гермиону?

- И противоядие он разработал, - добавила Гермиона едва слышно. Ребята вопросительно обернулись к ней.

- Что?

- Противоядие. Я слышала, как Кэрроу с Сивым говорили, что Лорду оно не нужно. А Снейп разработал противоядие и дал его мне… И я, кажется, почти уверена, что он сам пытался испортить свое же зелье. Другого объяснения нет – для чего еще ему понадобилось бы сыпать глаза болотных упырей – ведь очевидно, что их взаимодействие с…

- Мы поняли, - экскурс в зелья никого не вдохновлял.

- И мои отработки.., - Гермиона комкала в ладонях подол мантии. – Это ведь были не пытки, не издевательства, это были просто…

- Отработки! – подхватил Рон с жаром. – Это были просто бесконечные отработки у Снейпа! Да он просто герой, что не порезал тебя в салат!

- Ты не понимаешь, Рон! – показалось, или в глазах Гермионы что-то блеснуло. Нет, должно быть показалось. – Это были просто занятия! Да, в стиле Снейпа! Но ты подумай только, что он МОГ бы сделать, учитывая его власть над нами! Он мог бы заставить меня выпить Veritaserum или пытать до тех пор, пока я не сознаюсь, где Гарри, он все это МОГ! Но он ведет себя, как обычно, в то время как мир вокруг встал с ног на голову! Представь, что было бы со школой, если бы директором стал кто-то другой! Тот же Кэрроу – сожри его акромантул!

- Вы с ума посходили! Он же ненавидит тебя, Гарри, ненавидит гриффиндорцев!

- Да что мне было б проку от его любви к гриффиндорцам! – Гарри почти кричал, благо звукоизолирующие чары были на месте. – Кому-то еще есть дело до кубка факультетов? Но если мы на миг отстранимся от того Снейпа, которого мы знали все эти годы, забудем, что он ублюдок, хам, слизеринский гад, снимающий с нас баллы…

- Он такой и есть!

- … Мы привыкли к этому! Это кажется нам нормой, точкой отсчета! Но если взять за точку отсчета что-то другое - забыть про шесть лет вражды, вычеркнуть все и оставить только этот год! Представьте, что мы только пришли в Хогвартс! Один учитель натравливает на нас инферналов, заставляет пить мучительные пыточные зелья, второй – пытается сжечь заживо ребенка! На фоне всего этого так ли ужасен директор, который снимает с факультета баллы и называет нас идиотами? Думаете он не знает про Отряд Дамблдора? Да после пятого курса только ленивый не знал нас всех поименно! Почему же мы все еще ходим на двух ногах и можем пользоваться палочкой, а не доставлены к Волдеморту со всеми потрохами – целиком или в виде ингредиентов для зелий?

- Он видел тебя на карте! – вдруг изумленно выдохнула Гермиона, прижимая ладонь к губам. Гарри даже немного испугался за нее – настолько резко отлила от ее щек вся краска.

- Ты о чем?

- На карте мародеров! Я не ожидала, что он подойдет так бесшумно… Он глянул на карту и убежал! Я была уверена, что он увидел надпись «Поттер» и бросился тебя ловить, но когда я прибежала следом – он шел с Кэрроу в противоположную сторону. Я тогда решила, что эти события не связаны – что он не видел твое имя, унесся по свои черным делам и с Кэрроу столкнулся случайно, но что если он заметил на карте Поттера, решил, что ты зачем-то явился в зáмок и уводил от тебя Кэрроу сознательно!

- Вы еще скажите, что и отработки он тебе, Гермиона, нарочно назначил! По доброте душевной! – Рону казалось, что он попал в альтернативную реальность – настолько чуждо звучали речи его друзей. Не могут же они и вправду верить во все это?

- Я думала об этом, - да что такое сегодня с Гермионой? Ее удрученный шепот почти невозможно расслышать. – Мне кажется, это так и есть…

- Вы чокнулись…

- Да нет же, Рон, послушай! - Гарри подумалось, что услышь сам объект их обсуждения все эти дифирамбы в свой адрес – удавился бы на собственном носу. – Каждое действие по отдельности можно объяснить, но вместе они образуют систему! Я не говорю, что Снейп - самый приятный человек из встреченных мной на своем веку, хотя и не скрываю, что тот факт, будто Снейп вообще способен кого-то любить, особенно мою мать-грязнокровку, что-то все же значит… Но если предположить, что Дамблдор не ошибался, доверяя ему, на нашей стороне есть настолько сильный маг, что…

- Он. Убил. Дамблдора. На. Твоих. Глазах. Этого мало? То, что у него было тяжелое детство – не повод забыть об этом! Он предал твоих родителей! У него на руке эта поганая метка! Он служит своему Лорду, как верный пес, бегает к нему на зов и исполняет его приказы! У него в доме был спрятан Волдемортовский крестраж, наконец!

Когда яростные отчаянные слова Рона истаяли в воздухе, воцарилась могильная тишина, нарушаемая лишь шелестом пламени в камине. Его аргументы выбили краеугольный камень из всей их спонтанной линии защиты. В этой оглушающей пустоте Гарри с изумлением услышал судорожный вздох, сменившийся всхлипыванием.
- Гермиона? – спросил он чуть опасливо, пытаясь заглянуть ей в глаза.

Мгновение – и она спрятала лицо в ладонях, объясняя хриплым и прерывающимся от слез голосом:

- Я просто устала, я просто очень устала от всего этого…

Гарри с Роном переглянулись, но не стали выпытывать. Она сделала так много, так много перетерпела за последние месяцы – как отрадно было бы ей знать, что на их стороне есть кто-то много сильнее, очевидно несбывшаяся мысль о возможной поддержке Снейпа окончательно выбила ее из колеи. Но они привыкли доверять только друг другу, и в этом была их сила. Гарри кивнул своим мыслям:

- Тебе нужно уходить из Хогвартса. Точка.

Стоит ли говорить о том, что в Орден Феникса той ночью Гермиона так и не отправилась?..

Ей было даже ничуть не стыдно, когда она, молчаливая и задумчивая, выслушивала последние наставления друзей, кивками обещала дать о себе знать и прятала в сумку мантию-невидимку. Гарри и Рон, кажется, ничуть не удивлялись её поведению, списав его на усталость после очередной отработки в подземельях, да ещё и отягощённую уничтожением крестража. Страшно подумать, сколько успокоительного зелья понадобилось бы, узнай они, что их подруга мысленно спускается в те самые жуткие подземелья – винтовая лестница, поворот, сорок ступеней, поворот, коридор, поворот, снова сорок ступеней… Может, он уже вернулся? Проверить кабинет, постучаться в спальню – совсем страх потеряла – а потом ждать. Аппарировать прямо в свои комнаты он не сможет, всё же аппарационный барьер никто, кроме их треклятого Лорда, не отменял. К нему, видите ли, нужно спешить, как на пожар, а от него будь любезен прогуляться, чтобы совсем уж не потерять форму. Значит, профессор в любом случае будет вынужден пройти по коридору – если занять стратегический пост у дверей в кабинет…

- … Обещаешь?

Гарри смотрел на неё выжидающе. Девушка наскоро перебрала в голове варианты того, о чём он мог бы просить. Быть осторожной? Передать привет Джинни? Дать знать, когда доберётся до Ордена? А впрочем – не всё ли равно…

- Обещаю.

Как это неописуемо хорошо, когда можно доверять друзьям. Приятно знать, что они не воспользуются твоим минутным замешательством и не возьмут с тебя Непреложный обет сотворить какую-нибудь мерзость. Едва ли Пожиратели, несмотря на длительное знакомство, могли похвастаться таким преимуществом. Интересно, мог ли профессор Снейп так безоговорочно верить хоть кому-нибудь? Хоть когда-нибудь…

Размышления пришлось прервать, когда её заключили в объятия. Гарри? Нет, на сей раз Рон. А впрочем, за ним и Гарри. Словно прощаются навсегда. Лица сосредоточенные, мрачные, будто отправляют её не в спасительный Орден, а… стоп. Может, они знают? Нет, о чём она? Чёртова привычка к чёртовой легилименции – вечное опасение, что твои мысли можно прочитать в глазах.

Им просто страшно – вот тебе и вся легилименция. Смелым гриффиндорским сорвиголовам совсем не хочется её отпускать, потому что они прежде никогда не сражались врозь, потому что они разыскивают по осколкам душу самого тёмного волшебника всех времён, потому что им, в конце концов, только семнадцать…

- Только кота своего с собой забирай, а то март скоро – я за Макгонагал опасаюсь!

Придурки!..

Что бы она без них делала?

Трудно было представить себе семь хогвартских лет без этих твердолобых, ленивых, безбашенных, но таких родных болванов… как профессор Снейп справлялся со всем в одиночку? Он вообще умеет иначе? Хочет ли?
Нет, пора заканчивать прощание – мыслями она давно уже была далеко – винтовая лестница, поворот, сорок ступеней – а предаваться ностальгии не имело смысла. Может быть, она вернётся уже через два часа – убедится только, что её профессор жив.

И здоров.

И не ненавидит её…

ЕЁ профессор? Однако…

Пароль для входа в лабораторию, он, конечно же, не поменял, не до того было.

Solanum nigrum. Паслён чёрный. Память заботливо приоткрыла соответствующую страницу травника - чёрный, ядовитый, распространён повсеместно – обочины дорог, свалки, пустыри…

Ну кто, кто сделает такую мерзость паролем? Ну что общего может быть у неё с человеком, который сам, как этот паслен… чёрный! Ядовитый!.. Где его носят черти в половине второго ночи???

- Quanticio, - на всякий случай проверила, хотя ясно и так – вернись профессор со своей дружеской встречи, не видать ей пароля как своих ушей.

Половина второго. Ничего, она откроет дверь в его кабинет только для того, чтобы не пропустить его возвращение. Что ей терять – одним вторжением больше, одним меньше, тут уже не до щепетильности. К тому же он все равно её выгнал. Из кабинета, из лаборатории… из сердца? Мерлин, о чём ты думаешь, полоумная? Северуса бы от твоих романтических соплей перекосило!

Северус? Так вот сразу – и Северус? Но имя легло на язык легко и привычно, как ложится в руку нагретый солнцем гладкий камень на морском берегу. Ей понадобится вся её хвалёная гриффиндорская смелость, чтобы назвать его так вслух. После того, как они расстались, ждать можно чего угодно - с него станется рассмеяться ей в лицо, упёртый слизеринский змей!..

А если и вправду рассмеётся? Что она скажет, если вот сейчас, через минуту-другую он переступит порог своего кабинета и посмотрит на неё как смотрел тогда, два часа назад, когда прогонял… и повторит с тем же плохо скрываемым разочарованием: «Поди прочь»…

Нет, только не думать. Тяга к знанию однажды её погубит. Нужно чем-то занять голову, если она не хочет окончательно тронуться умом к его приходу.

Гермиона уменьшила сумку и положила её в карман – в том смятении, в котором она находилась, ей ничего не стоило потерять все пожитки во главе с драгоценной мантией-невидимкой. Достала из шкафа банку с сушёными термитами, тяжёлую мраморную ступку с потускневшим за долгие годы использования пестиком, и принялась отмерять на весах нужные дозы. Завтра утром у профессора ЗОТИ у младших курсов, а потом уже продвинутые зелья – это вам не книзл чихнул.

По программе должно быть зелье Левитации – одно из самых сложных, сорок три компонента, четыре режима нагревания. Одних только термитов натолочь придется фунта четыре, а то и пять, с учетом того, сколько бестолковые студенты наверняка перепортят. А что уж говорить про бересклет, крылья грюмошмеля, корни мускусной адоксы, слизь бандимана и жабий помёт?

О чем он вообще думал, когда отпускал её с отработки?! Всю ночь, что ли, хочет готовить ингредиенты для урока? А спать когда?! Вот поэтому и злой вечно как мантикора – невозможный, злопамятный упрямец! Как пить дать скривится при её виде, словно от зубной боли, зашипит: «Кажется, я ясно выразился, мисс Грэйнджер…»
Стоп, термитов нужно измельчить, а не превращать в пыль…

- Профессор, я пришла извиниться…

Нет, не то… думать надо перед тем, как действовать, а не извиняться. Чем практиковать Reparo – лучше просто не разбивать, дурья твоя гриффиндорская башка…

Может, сделать вид, что ничего не произошло?

- Профессор, ничего, что улиточные панцири натёрты чуть мельче обычного? Зато они будут лучше взаимодействовать с оленьей кровью.

«Поди прочь».

Именно так ведь и скажет… слова вибрировали в воздухе, отдаваясь в ней странным полуобморочным гулом… кажется, если она снова услышит их из его уст – рухнет прямо здесь, на холодный пол подземелий, как от Авады. А вы мастер убийственных заклятий, профессор…

«Поди прочь».

Воспоминание было таким острым, что она вздрогнула, опрокинула пузатую банку, просыпав содержимое на пол. Вислоухий Мерлин! Это же пыльца зверобоя! Целая банка!

Представить страшно, сколько требуется времени, чтобы собрать такое количество пыльцы! Снейп её убьёт – за это точно! За такое она бы и сама убила. Гермиона торопливо вернула банке первоначальный вид, заклинанием собрала с пола рассыпанные жёлтые крупицы! Но сколько мелких частиц осело на мебели, сколько она – апчхи! – вдохнула!

Что же сказать ему по возвращении?

- Профессор, мне жаль…

- Профессор, я испортила пыльцу зверобоя, позвольте я соберу вам новую? Или назначьте мне за это отработку…

- Профессор, простите меня и не гоните больше, не уничтожайте всё одним росчерком пера - это меня убивает…

- Профессор, кажется, я люблю вас…

Минутная стрелка настенных часов негромко клацнула, миновав шестёрку. Руки Гермионы разжались, злосчастная банка снова ухнула вниз, к каменному полу…

Половина третьего...

Ещё ни разу он не возвращался так поздно…

Но ведь ни разу не уходил в таком смятении и без Омута? – услужливо напомнил противный дрожащий голос внутри. Девушка бессильно опустилась на холодный мрамор в полушаге от эпицентра расколотой банки. С приготовлением ингредиентов придётся повременить – руки тряслись так, что самое ювелирное, что ей можно поручить, была порубка леса. И то оставался шанс промахнуться топором мимо дерева.

А что, если он не вернётся?

Вообще…

В раздавшемся сдавленном полувсхлипе Гермиона с трудом узнала собственный голос. Нет! Не думать об этом – разве Северус Снейп не один из самых сильных магов Британии? Если уж поганые трусливые крысоподобные ублюдки типа Петтигрю всё ещё живы, то он и подавно выберется – вот прямо сейчас шагнет через порог - мрачный, измотанный, голодный…

Чуть не забыла! – вечерняя нервотрёпка и удар головою совсем выбил её из колеи. Девушка поспешно вызвала домового эльфа с кексами и какао. Угрюмое существо смерило беспорядок на полу, центром которого являлась Гермиона, настороженным взглядом и примостило поднос на захламленный стол, стараясь не потревожить разномастные ингредиенты. Запах свежей выпечки немного привел девушку в чувство, она автоматически взмахнула палочкой, склеивая вновь невезучую банку, и поднялась на ноги.

Она скажет ему «Прости». За испорченное зелье.

За украденную палочку.
За руны.
За вскрытые двери.
За бездумную выходку с медальоном на глазах министерской комиссии.
За Омут.
За Гарри и его беспардонную манеру потрошить чужие чуланы.
За поцелуй под Imperio – нет, за это не будет!..
За идиотские кексы, которые он наверняка не любит.
За флоббер-червей.
За просыпанную пыльцу.
За то, что тогда, в классе, действительно думала, что он станет поить её пыточным зельем.
За то, что заставила выпустить Адское пламя, в котором он едва не погиб.
За то, что рвала там, где тонко.
За то, что сделала его уязвимым.
За то, что позволила предубеждению заслонить истину.
За то, что видела в нём то же, что и все, хотя он и подпустил её много ближе.
За то, что слишком долго желала ему зла – не её ли молитвами теперь…

Только б он дал ей договорить – да что там! Хотя бы начать говорить. Ведь одно короткое Silencio – и признаваться в главном она уже будет запертой двери.

Неожиданно решение проблемы пришло само собой – нужно поймать его у аппарационного барьера, тогда ему не удастся избавиться от неё достаточно быстро, и это даст – в зависимости от ширины его шагов – от пяти до десяти минут разговора. Никто, правда, не помешает ему наложить на неё те же пресловутые Silencio и Petrificus totalus, но скорее всего, близость дементоров не позволит ему это сделать – раздражённый, обиженный, злой – он совершенно точно не бросит её в опасности. От осознания этого было тепло и горько одновременно. Отчего теперь казалось совершенно очевидным то, что ещё три часа назад вызвало бы лишь истерический смешок – он не желает ей зла, он убережёт её.

Решено - Гермиона поспешно трансфигурировала школьную мантию в тёплую куртку, чтобы удобней было догонять своего потенциально сопротивляющегося собеседника, замешкалась на мгновение, окидывая взглядом лабораторию. Брошенные ингредиенты, налёт от пыльцы, наполовину заполненная термитами ступка, перепачканная слизью мерная ложка – пожалуй, не самая оптимальная обстановка для улучшения настроения профессора… впрочем, если разговор не удастся – бардак будет самой меньшей из её бед, а если всё сложится успешно – она хоть до грядущего завтрака готова отмывать его драгоценный стол от липкого сока молочая и налипших на него термитных трупов.

Гермиона с тревогой покосилась на часы – без десяти минут три, схватила с тарелки невыносимо ароматный кекс – устоять перед корицей было совершенно невозможно - и выбежала из лаборатории.

Пока она бежала по коридорам, опережая, кажется, даже беззвучно скользящих вдоль стен дементоров, в голове шла такая логическая работа мысли, которой позавидовал бы даже сам предмет её треволнений, снизойди он до такого признания. Всё же аппарационный барьер опоясывал замок подобно сфере, и вернуться её профессор мог любой из имеющихся дорог – от озера, от Дракучей ивы или от Запретного леса. Самым вероятным вариантом она признала последний – связываться с бешеным деревом в три часа утра едва ли входило в планы директора, дорога от озера была слишком крутой и извилистой – каким бы сильным магом он ни был, а свёрнутая шея еще никому не приносила пользы. Значит, оставалось направление Запретного леса. В его пользу говорило и то, что когда-то Хагрид обмолвился, будто бы Кэрроу аппарируют со своих поганых сходок прямо под окна его хижины. Оставалось надеяться, что и профессор Снейп не станет оригинальничать.

Каменная горгулья у выхода – отвратительное чешуйчатое создание – требовательно протянуло когтистую лапу к её палочке. Пришлось отдать – на сей раз рядом не было никого, способного сказать, что она с ним… ничего, судя по времени, появления директора стоило ожидать с минуты на минуту, может быть, они даже встретятся на полпути, а в его присутствии ей ничего не угрожало – ну кроме, разве что, его самого. Но этого, пожалуй, она опасалась скорее по привычке…

Чёрный снег мгновенно вцепился в лицо, словно мелкими коготками, царапая и обжигая. Особенно больно было изрядно опухшим от предшествующих слёз губам – их девушка поспешно спрятала под шарфом. Метка в небе окрашивала покрывавший землю снег в какой-то мертвенный зеленовато-грязный цвет – отсвет смертельного проклятия, не иначе. Как в этом вихре вообще можно что-то или кого-то различить?

К лесу она бежала – рассуждения о сломанной шее как-то ненавязчиво потеряли свою актуальность, как только стало понятно, что в пределах видимости директора нет. Что-то ледяное пробралось под кожу, вцепилось в горло – и Гермиона готова была поклясться, что это не просто декабрьский холод...

Никогда прежде он не возвращался позже двух, даже на Хэллоуин, когда Волдеморт был особенно активен… чем этот раз отличался от прочих?.. Ничем, идиотка, абсолютно ничем. Кроме того, что сегодня Северус уничтожил крестраж. Самолично, своим собственным Адским Пламенем… кроме того, что из-за твоего вездесущего всезнайства он отправился к Лорду без Омута...

Нет, он выдающийся легилимент, он умеет прятать воспоминания в такие глубины памяти, о которых не подозревает сам, только если… только если знает, что их надо прятать! Холод пополз вниз – от горла, сковал плечи, стиснул лёгкие, заставляя делать судорожные отрывистые вдохи. Что она натворила!..

Запретный лес вырос перед ней сплошной чёрной стеной – без просвета и изъяна – молчаливый, недвижимый. Гермиона всматривалась в очертания деревьев на его границе, надеясь заметить хоть малейшее движение, расслышать тишайший звук. Но в ночном напряжённом молчании только ныли под ударами чёрной метели сухие ветки, и скрипел под её ногами снег. Может быть, она просто его проворонила? Отвлеклась на попытку натянуть на замерзающие ладони рукава куртки – и не заметила в чёрной метели на фоне чёрного леса своего чёрного профессора? Но в глубоком ломком снегу не было даже следов, а ведь они неминуемо должны были остаться, аппарируй он сюда. Гермиона сделала еще несколько шагов, утопая в снегу почти по колено, - никого. Постояла, вгрызаясь взглядом в темноту, затем развернулась и бросилась назад – карабкаться по заснеженной дороге было тяжело, она хватала ртом ледяной воздух вместе с крупицами чёрного и белого снега, и не могла отдышаться. Вверх, снова к дверям замка, оттуда по другой дороге – к озеру, ей хватит пяти минут, если бегом, если до половины пути, только чтобы увидеть его очертания при свете проклятой Метки. А если нет – назад, ему не удастся проскользнуть мимо неё, едва ли он будет так спешить.

От быстрого бега легкие пылали огнём, будто бы она выпила какого-то отвратительного обжигающего зелья – стало так жарко, что захотелось сбросить куртку вместе со свитером, но девушка лишь рванула вниз шарф и воротник, освобождая взмокшую шею.

Озеро внизу, замёрзшее в середине, с подталинами по краям, там, где его питали мелкие родники, в свете Метки было похоже на тарелку щавелевого супа. Девушка застыла на середине склона, щурясь и вглядываясь, уже ощущая в глазах предательское мерцание подступающих слёз. Никого.

Снова вверх к замку, и опять вниз, к лесу – на сей раз она почти не видела дороги из-за застилающих глаза слёз. Холод подхватывал их на щеках, стремясь обратить в колючие, ледяные корки, но лицо Гермионы пылало, и потому любая коснувшаяся её снежинка обращалась в воду, смешивалась с солью, разъедала губы.

Он не вернулся.

Он не вернётся!

- Северус! – выкрикнула она в сторону леса, закашлялась, разрыдалась в голос.

Тишина.

Уже почти у избушки Хагрида, под покосившейся изгородью, она оступилась на каком-то скрытом снегом камне и рухнула на колени. Попыталась подняться, но сил хватило только на то, чтобы тихонько заскулить и упасть лицом в обжигающий колкий снег. Он не вернулся… Гермиона даже не подозревала, что может быть так больно – сердце, пульсирующее в горле, посылало волны отчаяния и нечеловеческого ужаса. Она не переживёт эту ночь! Потому что если от страха можно умереть, то она умрёт уже сегодня – в этой проклятой метели, у этого чёртового леса!

Что он сделал с ней – без зелья, без заклятия – одним фактом своего существования?! Imperio, не иначе! Как еще объяснить то, что больше всего на свете, больше света самого она желает теперь увидеть его лицо?
Не простит её? Прогонит? Пусть! Неожиданно прежде самые пугающие слова обратились в предмет мечтаний – «Поди прочь, Гермиона»… это будет значить, что он жив! Она уйдет – прочь, вон, к чёрту, к Салазару, к Волдеморту самому – только пусть он вернётся живым! Что он с ней сделал? Как за несколько часов перевернул с ног на голову всё, во что она верила и знала? Белое, чёрное – все коту под хвост, словно не было этих семи лет борьбы, когда мир казался таким понятным! Дамблдор, Волдеморт, Метка, пророчество – она все ему простит, нет, не так, все простила, нет, снова не так, нечего прощать, если всё это не имеет значения! Ублюдок! Знает же, что ей теперь не жить спокойно, только ждать его, бояться за него, вспоминать его голос!.. Или не знает?.. Откуда ему знать, если для неё самой это открытие последних часов – а он к своему треклятому Лорду так и отправился, уверенный, что она его презирает! Дурак! Дурак! Только бы вернулся! Только бы живой! Горе её, счастье её, любимый – Мерлин, неужели все-таки… да! – любимый!

Кажется, на её вой вот-вот слетятся дементоры или сбегутся ученики, или выйдут из леса самые пугающие тёмные твари, приняв за свою – всё равно. Рыдания сотрясали тело Гермионы, словно электричесий ток, она уже едва успевала хватать воздух опухшими губами, давилась снегом, кашлем, слезами, Его именем.

Сколько времени она провела, лёжа в снегу, и как услышала хлопок аппарации – знает только Мерлин и все его бесчисленные подштанники. Девушка прижала ладонь к губам, сдерживая неконтролируемые всхлипы, и попыталась рассмотреть появившегося волшебника. Впрочем, что там рассматривать – чёрный плащ на фоне чёрного леса, и это при том, что в глазах её немилосердно двоилось после долгого плача. Или нет?

Она проморгалась, пытаясь вернуть картине чёткость. Однако фигур по-прежнему было две – Кэрроу? Но спустя мгновение одна из теней как-то подозрительно поспешно осела на землю, а вторая сдернула капюшон с серебристых сияющих волос. Малфой? Гермиона вжала голову в плечи – она находилась менее чем в ста футах от двух Пожирателей, без палочки, и самое ужасное – друзья даже не будут её искать, уверенные, что она благополучно попивает чай в Ордене Феникса! Что же делать? Послать патронуса с просьбой о помощи она не может, потому что а) не умеет, б) нет палочки. Трансфигурировать свою тёмно-серую куртку в белую, дабы слиться со снегом, не может опять же из-за палочки. Вырубить Малфоя прицельным заклятием – та же история. Только теперь она окончательно прониклась глубиной той мерзости, которую сотворили с Северусом её гриффиндорские союзники. Мстители хреновы…

Однако ещё до того, как Гермиона успела расписаться в собственном бессилии, отец Драко аппарировал с привычным хлопком, и воцарилась прежняя тишина. В этой тишине её собственное хриплое дыхание показалось девушке почти громогласным.

Человек продолжал лежать на снегу, неподвижный и безмолвный, разметавшиеся полы плаща делали его похожим на подбитую птицу.

- Северус?

Очнулась Гермиона уже на полпути к тому месту, откуда только что исчез Малфой – кажется, здравый смысл смыло предшествующим потоком слёз, иначе чем объяснить, что даже плащ Пожирателя и отвратительная белая маска, скрывающая лицо человека, распростёртого на земле, её не остановили. Она так стремительно опустилась на колени возле тела, что взметнула в воздух целый фонтан острых снежинок, которые спустя мгновение осели на чёрную одежду мужчины, сделав её мерцающей, словно ночное небо.

А если и вправду Кэрроу? Или любой другой из сотен верных Волдеморту слуг? Что тогда? Она не успеет даже помянуть Мерлина, как уже будет пялиться невидящими глазами в Тёмную метку. И не поможет ни Орден Феникса, ни Гарри, ни даже профессор Снейп при всем своём желании и тёмных талантах в области зелий, потому что от Авады не бывает противоядия. Может быть, стóит вернуться в замок и позвать на помощь – неприятности, которые грозят ей за прогулки после отбоя, не идут ни в какое сравнение со смертельным проклятием.

Но если это Северус…

Её руки дрожали вовсе не от холода, когда она оттянула вверх белую, похожую на череп маску. Острые скулы, хищный нос, смоляные ресницы, кажущиеся в неверном свете длиной едва ли не в полдюйма – ещё пять минут назад она готова была предать все силы Света за возможность увидеть вновь это лицо.

- П-профессор, - выговорила она хрипло, с трудом справляясь с собственным голосом. – Профессор, вы живы?
Молчание. Она легонько потрясла мужчину за плечи, пытаясь различить хоть малейшую перемену в бледном, похожем на мрамор лице.

- Профессор Снейп? Сэр?

Ничего. Дрожащими пальцами потянула завязки плаща, отодвинула ворот мантии, нащупывая пульс, – бесполезно, на фоне её дрожи различить слабое биение было невозможно. Гермиона распахнула чёрный плащ, приложила ухо к мужской груди, попутно замечая, как щека касается чего-то влажного, но все вопросы потонули в потоке незамутнённого счастья – жив!

Засмеялась почти истерически – нет, еще пара таких дней – и в Мунго, в Мунго – ткнулась пылающим лбом в его шею… и отшатнулась от острого запаха железа. Сердце, вернувшееся было на свое законное место, в мгновение снова взметнулось вверх – этот запах нельзя было спутать и с тысячей других, так могла пахнуть только кровь…
Она отстранилась почти рывком, проклиная отсутствие хоть какого-нибудь источника света, отличного от тусклой зелёной Метки над головой. Впрочем, и этого хватило… всё тело директора было словно истерзано когтями неведомого свирепого зверя – глубокие раны перекрещивались на груди, плечах, животе, образуя немыслимый геометрический узор, ткань мантии, изрезанная в лоскуты, насквозь пропиталась кровью.

Sectumsempra. Никогда прежде Гермиона не видела страшного действия этого придуманного Принцем-полукровкой проклятия, только слышала, как подрагивал голос Гарри от одного воспоминания. Но сомнений не оставалось – это оно.

Нужно было действовать быстро – от испуга даже высохли слезы. Левитировать директора в больничное крыло его же палочкой, а там молиться, чтобы лечить последствия тёмного проклятия умел не только его создатель, но и мадам Помфри. Гермиона снова склонилась над своим луковым горем, изо всех небольших сил пытаясь забыть, над кем именно склоняется, и попыталась нащупать в карманах его одежд волшебную палочку. Руки, как нарочно, натыкались только на очередные раскрытые раны, скользили по напитанной кровью ткани, поднимая в воздух все новые и новые волны тошнотворного металлического запаха. Где же она, где?!

- Двадцать баллов с Гриффиндора, - проскрипел над ухом голос, больше похожий на треск сломанной ветром ветки, - за то, что шатаетесь после отбоя, Грэйнджер.

Никогда прежде, за всю многовековую историю Хогвартса, снятие баллов с Гриффиндора не порождало к жизни такую неуёмную искреннюю радость самих гриффиндорцев. К молчаливому изумлению профессора Гермиона засмеялась совершенно счастливо, аккомпанируя себе хлюпающим носом, нервное напряжение выдавали только прорвавшиеся вновь слёзы. Слышать его голос, пророчащий сколь угодно мрачные перспективы её факультету, было сродни чуду – словно весь этот безумный вечер отступал, оставляя её прежнюю – собранную, уверенную, а его – язвительного и невредимого.

- Мне только истерики вашей не хватало, - зашипел меж тем её драгоценный профессор, шипение, правда, получилось довольно убогое – не чета обычному, но последние события научили Гермиону довольствоваться малым, – где мы и сколько времени?

- Около четырех утра. Возле избушки Хагрида, - поспешно ответила девушка.

Профессор попытался подняться на локтях, не преуспел, смерил её долгим, немигающим взглядом. Оно и понятно – выглядела Гермиона в ту минуту как раздавленная в ступке лягушачья печёнка. Не лицо, а покрасневшее, мокрое, опухшее месиво. Да уж, не самый лучший способ предстать перед возлюбленным. Девушка смущённо отвела взгляд и зачем-то добавила:

- Вас Малфой перенес.

- Неужели? И как это вам хватило мозгов не броситься ему наперерез в приступе гриффиндорского идиотизма?

- Я палочку оставила в замке… вы же помните… по новому распоряжению…

Снейп чертыхнулся особенно изощрённо, и, кажется, потратил на подбор эпитетов последние силы, потому как прикрыл глаза и умолк на несколько бесконечных мгновений.

- Надо доставить вас в больничное крыло, - выговорила Гермиона, спохватившись. Его язвительная манера создавала иллюзию защищённости, но нельзя было забывать, что сейчас, для разнообразия, она должна была позаботиться о нём, а не наоборот. – Позвольте, я возьму вашу палочку…

- Какого Салазара вас вообще понесло к Запретному лесу без палочки? – директору удалось, наконец, с её помощью сесть, опершись спиной о корявый ствол. Остаток своей речи он уже цедил сквозь зубы, кажется вовсе не от злости, а от боли. – Стоило ли спасать вас от Кэрроу весь семестр, чтобы вы сами бросались под ноги первому же встречному Пожирателю? Это мог быть не я, а вы и с палочкой-то весьма посредственно отражаете атаки…

Какого Салазара? Тебя ждала, злобная ты летучая мышь! Язык не повернется сказать – да, мне больно, Лорд выпотрошил меня моим же собственным заклинанием, сам не дойду, вот тебе палочка – левитируй. Нет, нам позарез нужна патетичная прелюдия с уничижительным содержанием! Упрямый, желчный слизеринец – сказать ему, что ли, прямо сейчас, что она любит его до чёртиков, чтобы стереть эту презрительную усмешку?

Стон, невольно сорвавшийся с его тонких губ, заставил девушку вздрогнуть, как от удара. Господи, да ему просто больно! И страшно… и холодно… а он тратит силы на то, что создает у неё, идиотки, видимость его всесильности, то ли чтобы не нанести урон репутации, то ли, что вероятнее, чтобы позлить её – злость, как известно, лучший способ справиться со страхом и истерикой. После пощёчины, разумеется, но пощёчину ему сейчас попросту не осилить.

- Вам нужно в больничное крыло, - повторила она, игнорируя его обвинительную речь, - позвольте вашу палочку, я вас левитирую.

- Если бы у меня была палочка, мисс Грэйнджер, я давно дал бы вам её, - его чёрные глаза смотрели на неё, не мигая, делая его еще больше похожим на помятую птицу. - Или полагаете, мне доставляет большое удовольствие вновь вас лицезреть, когда я было понадеялся навек с вами распрощаться? Давно не смотрели на себя в зеркало, мисс Грэйнджер? Вы могли бы напугать своим видом даже бешеную мантикору.

Если директор надеялся задеть Гермиону упоминанием её жуткого облика, то его план с треском провалился – с того мгновения, как она услышала про отсутствие у него палочки, едкие комментарии потеряли над ней и прежде малую власть. Перед её внутренним взором развернулся, словно на карте, весь путь до дверей замка – если ей самой потребовалось десять минут, чтобы добраться сюда бегом, то шансы доставить тяжело раненного мужчину, который даже сесть не может без посторонней помощи, казались и вовсе призрачными. Только сейчас девушка осознала весь ужас положения, в котором они оказались. Слёзы вновь заструились по её лицу, она стиснула зубы, чтобы не завыть от отчаяния и беспомощности, и процедила на выдохе:

- Кого позвать на помощь?

Снейп, правда, воспринял её слезы как реакцию на свою резкость, поэтому слабо, но вполне удовлетворенно усмехнулся:

- Не стóит так расстраиваться – уверен, найдутся менее впечатлительные мужчины, которых не напугает ваш внешний вид. Почти наверняка такие смельчаки будут с Гриффиндора.

- Кого позвать? Мадам Помфри? Профессора МакГонагалл? Сэр, кого мне позвать! – в её голосе зазвучали панические нотки.

- Не смешите меня, Грэйнджер, - он произнес это на грани слышимости, едва осязаемо, - вы можете позвать хоть весь Хогвартс, чтобы насладились зрелищем, только от этого не будет никакого толка. Наша медиковедьма, знаете ли, не специализируется на тёмных проклятиях, а ваш досточтимый декан сгодится разве, чтобы добить меня из гриффиндорского благородства.

Она спросила таким же шёпотом, словно не желая разбить неуютную тишину, а на деле просто боясь услышать ответ:

- Что мне делать?

- Я уже сказал вам недавно – подите прочь.

Последние слова Гермиона уже прочла по губам – её профессор прикрыл глаза и стал заваливаться в бок, вновь теряя сознание.

Гермиона закусила губу, стараясь унять рвущиеся рыдания, подхватила его за плечи, удерживая от падения. Она не дотащит его до замка живым, с такой кровопотерей его сердце остановится ещё до того, как покажутся хогвартские двери! Зелье! Ему нужно крововосстанавливающее зелье! Sectumsempra нельзя вылечить простым заживлением ран, но зелье могло бы восстановить часть крови, и это помогло бы Северусу продержаться до… до чего, идиотка?!

Зелье, треклятое зелье - она же взяла его с собой, когда собирала вещи! Только вот сумка, уменьшенная до размеров спичечного коробка, лежала теперь в кармане, и вернуть её содержимому прежние размеры без палочки было совершенно невозможно! Этой ночью все было против них… что остается? Бежать в замок? Горгулья не даст ей вынести палочку, метлы на ночь запирают… разбудить Рона? Малфоя? Любого чистокровного волшебника – да хоть профессора Макгонагалл! Вопреки мнению директора, декан Гриффиндора просто не сможет бросить в беде кого бы то ни было… но с такой кровопотерей… если раны не убьют Северуса – это сделает холод.

Зелье! Чёрт! Она же имеет дело с зельеваром – у него просто обязан быть запас в карманах мантии. Девушка принялась торопливо ощупывать карманы директора – так и есть, целая груда неразбиваемых пузырьков. Отличить бы их ещё по цвету в этом зелёном полумраке… чёрное? Нет, вроде бы, голубое. Открыть пузырек, принюхаться – так и есть, запах полыни. Универсальное кроветворное, судя по силе аромата – концентрированное. Это даст им время… пожалуйста! Она больше никогда ни о чём не попросит – только о времени!

- Профессор!

Никакой реакции.

Гермиона ухватила неподвижного мага подмышки и рывком сдвинула на фут. Ну конечно, конечно, мы теперь будем демонстративно умирать, да? Чтобы она потом извелась с горя и последовала за ним, да? Слёзы хлынули из глаз сплошным потоком, сопровождаемые рвущимся изнутри почти щенячьим воем. Рывок. Тело профессора утопало в снегу, оставляя за собой глубокую борозду, окрашенную тёмно-красным. Рывок. Невыносимый! Невыносимый человек! Подите прочь? Не дождётся! Нашёл идиотку – как же! Гриффиндорка! Влюбил в себя! И умирать? Нет уж! Чёрта с два! Привязал её! К себе! Крепче Непреложного обета! И сбежал к своему проклятому Лорду! Ублюдок! Только не умирай! Что угодно, только не умирай!

- Се-е-еверус, - она скулила уже в голос, задыхаясь от слёз и усилий.

До избушки Хагрида ещё футов десять – осилит, но как поднять его по ступеням?

Опустила свою ношу на снег, стрелой бросилась к припорошенным тыквам, извлекла из-под самой внушительной тяжёлый резной ключ – была бы палочка, можно было бы обойтись и Alohomora. Дверь поддалась на удивление быстро, открыв перед девушкой знакомое захламленное помещение, которое не отличалось чистотой и в лучшие свои годы, а сейчас изрядно подёрнулось налётом пыли.

Это всё не важно, главное – затащить директора внутрь. Если бы Хагрид был здесь!

- Северус! Профессор! Пожалуйста! – ещё никого и никогда Гермиона так отчаянно не просила.

Чёрные глаза директора приоткрылись, затуманенные от боли и кровопотери – очевидно, он даже не вполне осознавал, кто перед ним (точнее, над ним).

- Выпейте это, п-профессор! – кажется, стóит обшарить его карманы на предмет наличия успокоительного, с такими трясущимися руками, как у неё, можно не только выбить профессору зубы пузырьком, но и промахнуться мимо избушки.

Проглотил зелье, не поморщившись, а ведь основной компонент – перегнивший мышиный помет, даром что пахнет полынью.

- Помогите мне, сэр! Нам нужно подняться по ступеням!

Поднырнула под его руку, так, чтобы она легла на её шею, потянула вверх из последних сил. Директор молчал, цеплялся тонкими пальцами за выступающие камни хагридовской избушки, с трудом передвигал ноги. Ничего, ничего, еще немного… ввалились в дом они уже абсолютно обессиленные. Гермиона прислонила Снейпа к стене, он остервенело вцепился в дверной косяк обеими руками, стараясь удержать вертикальное положение.

- Сейчас! Сейчас! – в комнате было темно, лишь грязно-зелёный квадрат света из окна стекал по спинке высокого стула на запылённый пол. Спички на каминной полке – это она знает. Отсыревшие от постоянной влажной погоды последних месяцев, они ломались в её дрожащих руках одна за одной.

- Сейчас…

Свечи вспыхнули лишь с четвёртой попытки, огонь затрепетал от ветра, жадно потянулся вверх. Камин? Нет, разжигать без магии отсыревшие дрова нет времени…

Гермиона метнулась к высокой, застеленной кровати, прикидывая, удастся ли уложить профессора на неё. Исключено – слишком высоко, кровать доходила ей почти до груди. Рванула с постели тяжеленное одеяло, влажное от вездесущей сырости – будь проклят Волдеморт со своими нескончаемыми дождями! – оно всё же было способно защитить от холода, исходящего от пола. Гигантская подушка Хагрида годилась на почти полноценный матрас.

Девушка бросилась назад, к Снейпу, когда он уже начал сползать по косяку, - в неверно подрагивающем свете свечей кровь казалась особенно яркой, почти ненатуральной. Ухватила его под руки, поволокла к импровизированной кровати, организованной на полу. Его сил хватило только на то, чтобы сделать еще один – последний – глоток голубоватого зелья, и снова оставить её наедине с щемящим потусторонним ужасом.

- Северус!

Покрасневшими негнущимися пальцами она принялась стаскивать с него плащ, срывать застежки изорванной заклятием мантии. Кровавые раны оплетали его тело, словно тонкие красные ленты, Гермиона завыла в голос:

- Пожалуйста, Северус, прошу!

О чем конкретно она просила, неизвестно было даже ей самой – в этот миг не существовало больше ничего, кроме боли – одной на двоих.

Сдёрнула шарф с шеи, неловко принялась перетягивать рану на ноге – нет, выше раны, как учили в маггловской школе на уроках по оказанию первой помощи. Могла ли она подумать тогда, что будет стоять на коленях, утопая в чужой крови и мечтая, чтобы это была её собственная?

- Северус! – плача.

Отсыревшие простыни пришлось рвать сперва зубами, от середины, а потом уже трясущимися от усталости руками – на широкие полосы. Раны от Sectumsempra нельзя залечить обычными способами – она не питала иллюзий, но можно перетянуть их покрепче, соединив края, чтобы уменьшить кровопотерю – это поможет её профессору дождаться реальной помощи. Знать бы ещё, откуда эту помощь взять…

Перевязывать бессознательного человека было даже сложнее, чем тащить этого человека по глубокому снегу. Его лоб упирался в её плечо, волосы, мокрые от снега и крови, безжизненно свисали по обеим сторонам лица, делая его похожим на сломанную куклу. Гермиона чувствовала, как руки перестают её слушаться от напряжения, но продолжала неумело бинтовать кровоточащие разрезы, чуть слышно поскуливая от страха и рыданий. Он не умрет! Он не может умереть! Это было бы слишком просто, слышите, профессор, слишком просто для вас!

Она опустила его на подушку, придерживая голову. Простыни, наволочка, одеяло – все было пропитано густым кровавым цветом, и её руки, держащие сейчас его бледное лицо, словно чашу Грааля, и вся её одежда. Она ненавидела цвета Гриффиндора отныне, ненавидела! Тяжёлый тошнотворный запах опутывал её, словно паутина.

- Северус!

Даже если она добудет палочку, лечить последствия тёмного проклятия умеет только сам директор…

- Северус, пожалуйста!

Его лицо оставалось прежним – недвижимым, больше похожим на гипсовый слепок. Она потеряла его… нет, она его убила. Своим неверием, своим крысиным любопытством, своим доморощенным чувством справедливости!

- Северус… - она никогда не плакала так горько, не звала так безысходно, как этой бесконечной ночью, когда отчаянно целовала тонкие вертикальные морщинки на лбу, узкие скулы, сжатые бескровные губы, пахнущие полынью.

А потом чёрные глаза открылись, и очередное восклицание замерло на её губах полувсхлипом…

Что ж, о таком пробуждении почти труп вроде него мог только мечтать, даже несмотря на адскую боль и одуряющую слабость, – Северус оторопело рассматривал зарёванное лицо своей спасительницы, перепачканное кровавыми разводами, и почти не жалел о минувшем вечере с Тёмным Лордом. Слизеринцы довольно рано понимали, что всё в жизни имеет цену, и Sectumsempra казалась ему в нынешних обстоятельствах вполне приемлемой платой.

Девушка словно окаменела, впиваясь в директора почти бессознательным взглядом, ожидая хотя бы слова, способного подтвердить её счастливое видение или развеять морок.

- Ты съела мои кексы, - вдруг обвиняюще выговорил её профессор совершенно серьёзным голосом, - отрицать бесполезно – от тебя за милю пахнет корицей.

Секунду-другую Гермиона смотрела на него изумлённо, забывая даже утирать катящиеся слёзы, а потом счастливо рассмеялась, и новая волна мокрых, пахнущих корицей поцелуев обрушилась на Снейпа.

- Да! Да! Да! – восторженно призналась она. – Я съела твои кексы! И разбила банку с пыльцой зверобоя! И оставила хвосты тритонов без замораживающего заклятья, и они наверняка стухли! Вы просто обязаны назначить мне новую отработку, сэр!

- Гриффиндорка, - фыркнул Снейп беззлобно и почти сочувствующе, - разве можно так легко сознаваться в своих проступках?

Его пальцы скользнули по её перепачканной щеке, он нахмурился и спросил встревоженно:

- Надеюсь, это моя кровь? Не твоя?

- Твоя, - Гермиона снова перестала контролировать свои трясущиеся губы, - я пойду приведу Рона, он сможет принести сюда палочку, вы только скажите, каким заклинанием лечат последствия Sectumsempra? Я справлюсь, только скажи, где…

- Уизли? - перебил её Снейп, драматично приподнимая бровь. – Какого Сал… зачем?!

- У меня отбирают палочку при выходе, а Рон … он не… - Гермиона отвела глаза, не желая произносить слово «грязнокровки», памятуя о прошлом разе, - он чистокровный…

- Мерлин, ну почему из всего волшебного мира ты послал мне гриффиндорку? - устало проворчал профессор, но его рука, продолжающая почти невесомо поглаживать её щёку, сводила на нет весь яд фразы. – В распоряжении было сказано «палочки магглорожденных студентов», что значит только это и ничего более. Ты не можешь вынести за переделы замка свою палочку, Гермиона, но ты можешь выйти с любой другой, принадлежащей чистокровному волшебнику или полукровке. Вовсе не обязательно тащить с собой Уизли… достаточно позаимствовать его палочку.

Столь длинная речь, кажется, утомила его.

- А заклинание? – Гермиона предпочла не терять время, вдаваясь в подробности своего идиотизма.

- В кабинете, в нижнем ящике стола, - Снейп умолк, собираясь с силами, - чёрная тетрадь… последняя страница…

- Я сейчас! – Гермиона вскочила.

- Погоди. Тетрадь ты не вынесешь… на ней охранное заклятие… просто вырви страницу.

Вырвать страницу? Из снейповских записей? Сам предложил? Кому расскажешь – не поверят. Хотя, скорее они не поверят в то, что секунду спустя она вновь опустилась на колени рядом со злобным Ужасом подземелий, подтянула повыше хагридовское одеяло и поцеловала своего профессора в уголок рта, краснея при этом как гриффиндорский стяг. Всё происходящее слишком сильно напоминало горячечный бред. Возможно, о её безрассудстве и наглости сложат легенды гриффиндорские потомки, но отчаянные времена требуют отчаянных решений… не оттолкнет?

- Обещай, что дождёшься меня, пожалуйста! Обещай, что с тобой ничего не случится! – горячий шёпот обжёг его губы.

- Глупая гриффиндорка, - ответил Снейп, не сводя с неё испытующего взгляда. – Иди скорее и будь осторожна.

- Обещай! – с надрывом. – Дай мне Непреложный обет!

- Непреложный обет, что не умру? А если нарушу – смерть? Глупая, глупая гриффиндорка… - его ладонь перебирала спутанные пряди её волос, и девушке на миг показалось, что он запоминает её. – Со мной все будет в порядке, мисс Грэйнджер, если вы поторопитесь.

В ту же секунду девушка была уже у двери.

- Гермиона, - пискнула она, боясь оборачиваться. Нет, всё же стоило сперва спросить, что же он имел в виду тогда, в подземелье, называя её по имени.

Но он уже не ответил ей, вновь потеряв сознание.

***

Так быстро Гермиона не бегала никогда – даже в позапрошлом году, преследуемая Пожирателями в министерском отделе тайн. Тогда от её бега зависела только её жизнь, теперь же… выхватив из костлявых лап горгульи свою палочку, девушка едва удержалась от того, чтобы не поцеловать отполированное дерево.
Палочка и тетрадь. Два пункта её назначения находились почти в противоположных (с вертикальной точки зрения) частях замка – палочка на восьмом этаже, а тетрадь – в подземельях. Да, мысль о том, чтобы будить друзей, даже не пришла ей в голову – самый разумный вариант был спрятан Отрядом Дамблдора в Выручай-комнате, палочку директора проклятая горгулья отобрать не посмеет, к тому же Гермиона подозревала, что если уж придётся лечить последствия Sectumsempra не своей палочкой, то пусть хотя бы той, которая прежде уже справлялась с этим заданием. Это придаст ей уверенности… хотя о какой уверенности могла идти речь после всего пережитого за минувший вечер…

Гермиона избрала Выручай-комнату своей первой целью. Она бежала по коридорам, периодически переходя на шаг от усталости и сбившегося дыхания. Главное – не позволять себе думать о Северусе. Стоило воспоминаниям возникнуть перед глазами, как рука, сжимающая палочку в готовности отражать нападение ночных стражей коридора, начинала неумолимо дрожать. Если в ближайшие двадцать минут у неё высосут душу, то её профессор даже не успеет её оплакать, потому что умрет от кровопотери! Не думать о нём, не думать! Гермиона бросила мимолётный взгляд влево, где в глубоких нишах стояли рядком начищенные до блеска доспехи, и только тогда заметила, насколько перепачкана её одежда, лицо, руки. Господи, сколько крови… сколько он потерял крови…

- Scourgify, - произнесённое на ходу короткое заклинание не сделало её стерильно чистой, но избавило от большего количество влажных багряных пятен.

Удивительно, всего каких-то четыре часа назад она сидела на этих самых лестницах, осознавая свалившееся на неё откровение… если бы она могла предположить, что от скорости её бега будет зависеть чья-то жизнь (чья-то? Гермиона, тебе самой не смешно? ЕГО жизнь!), она бы, пожалуй, больше тренировала мышцы и меньше – мозги. Потому что, как оказалось, последние нынче явно были не в фаворе.

Лестницы в этот раз казались какими-то особенно шальными, а коридоры - особенно длинными, мысли девушки невольно вновь и вновь обращались к оставленному в хагридовской сторожке мужчине – было ли что-то ещё, что она могла сделать для него до ухода, что-то, что позволило бы жизни в нём продержаться лишние несколько минут?.. Если и было – Гермиона не могла предположить, что. От осознания правильности своих действий, однако, не делалось легче, факт оставался фактом – пока она спотыкается на поворотах, ловя пересохшим ртом воздух в надежде остудить огонь, разрывающий на части лёгкие, Северус умирает. Один.

Вот она – заветная стена на восьмом этаже... ей нужна комната с палочкой. Их штаб. Место сбора Отряда Дамблдора… воображение чётко рисовало привычные образы… или недостаточно чётко?

Гермиона недоумённо уставилась на неизменную стену. Что, чёрт побери, происходит с зáмком? Или с ней? Шипя про себя что-то недостойное бывшей старосты, промаршировала по коридору туда-обратно ещё три положенных раза, мысленно рисуя требуемую комнату… палочка в ящике комода у самой двери – она знает наверняка. …

Ничего.

Девушка поспешно оглянулась по сторонам – может, ошиблась этажом? Нет, Варнава Вздрюченный – ровно настолько же вздрюченный, как обычно, с прищуром взирал на её тщетные попытки выжать из чёртовой стены чёртову дверь. Впрочем, его прищур легко объяснялся тем фактом, что левый глаз у него заплыл от фингала, и, судя по занесённой над ним дубиной тролля, правый глаз вот-вот ждала та же участь.

Полосатые носки Годрика, ГДЕ ЭТА ПРОКЛЯТАЯ ДВЕРЬ? Гермиона пребывала бы в неописуемом бешенстве, если бы не была уже порядком напугана – настолько, что места для ярости не хватало. Неужели замок решил сжить их со свету, отомстить Северусу за прежнего убитого директора?..

Нет, это уже паранойя! Хогвартс, конечно, был средоточием древнейшей магии, но ещё никто не замечал в нём собственного мстительного и зловредного разума. Но почему не открывается комната? Ведь, насколько ей известно, она открывалась нуждающимся всегда, когда в ней возникала потребность… если только…
Ну разумеется, за исключением случаев, когда в комнате кто-то был! Тогда она не могла трансформироваться по желанию! Выходит сейчас, когда она рвётся в штаб Отряда Дамблдора, кто-то преспокойно роется, к примеру, в куче спрятанного хлама, в котором не так давно Гарри и Рон спрятали Омут памяти! Может, это даже они сами – решили, к примеру, пересмотреть воспоминания, касающиеся Беллатрисы, или отыскать учебник Принца-Полукровки для завтрашних зелий.

Мне нужна комната, где все спрятано…

Девушка рывком распахнула явившуюся её глазам дверь, готовая броситься на шеи друзьям-полуночникам и умолять их о помощи – они бегают быстрее, да и не выдохлись, в отличие от неё, может, это позволит сэкономить хотя бы несколько минут…но вместо неразлучных гриффиндорцев, на неё нахлынули яркие образы, настолько живые и реальные, что она почувствовала тошнотворный запах крови…

… Раны на его теле – как можно с ними выжить?..

- Подите прочь…

Она убила его, она послала его на смерть…

- Поди прочь, Гермиона…

Его кровь повсюду – на полу, где он лежит, на стене, за которую он держался, на её одежде, лице - засыхает тонкой ломкой коркой, стягивая кожу…

Сжатые от боли губы… короткий мучительный стон…

- Exp-pecto patronum!

Какой уж тут патронус, когда губы дрожат, словно от разряда тока! Она никогда прежде не сталкивалась с такими агрессивно настроенными дементорами – всё же в их обязанности входило скорее пугать, нежели убивать! Но откуда, мантикору им под капюшон, они вообще взялись в Выручай-комнате? В памяти зашевелились какие-то обрывки разговора с Гарри и Роном на лестнице, как раз где-то между осознанием того, что она любит Северуса, и осознанием того, что он может не дожить до её в этом признания… неудивительно, что рассказ друзей она помнит очень смутно, точно в тумане, этими самыми дементорами создаваемом. За ними гнались… они схватили диадему… выбежали и захлопнули дверь… так и есть! Если дементоры были заперты внутри – это объясняло, почему комната отказывалась трансформироваться в нужную ей!

Однако почему они ведут себя так странно? Едва ли четыре часа голодания довели их до крайности. Встречи с ночными стражами Хогвартса и прежде не были приятными, но чтобы они нападали на учеников, откровенно стремясь дотянуться до них своим жутким ртом… директор стёр бы их в порошок, узнай он об этом – почему-то воспоминание о Снейпе придало девушке сил, хотя помощи от него сейчас ждать было бессмысленно. Однако одного крошечного воспоминания – его ладони, прикасающейся к её мокрой от слёз щеке – хватило для того, чтобы после повторного Expecto patronum серебристая выдра метнулась в направлении дементоров с яростью, достойной куда более крупного зверя.

Твари отхлынули, точно их отнесло взрывной волной. Хорошо. Закрыть дверь, дождаться, пока она сольется со стеной, скрывая за собой гору спрятанных вещей. Пройтись опять трижды, вспоминая обстановку их штаба… скорее, чёрт тебя подери!

Дверь она рванула на себя так нетерпеливо, что едва не оторвала ручку – спасли разве что многочисленные замковые чары. Комод стоял на прежнем месте, палочка – слава Мерлину, никому не пришло в голову погеройствовать – в первой же полке. Гермиона сжала знакомую, покрытую тонкой вязью палочку, и та отозвалась едва уловимым теплом – словно признала. Хотя, скорее всего, девушка просто выдумала это, вспомнив о хозяине артефакта.

Я скоро… потерпи еще чуть-чуть…

Вторая цель – подземелья…

Внезапно взгляд Гермионы упал на прислоненную к дивану метлу – должно быть, кто-то принес её на собрание Отряда и забыл. Мозг принялся лихорадочно просчитывать варианты… она ненавидела мётлы, не-на-ви-де-ла. То есть смотреть на то, как сумасшедшие гриффиндорцы, во главе с Гарри, мечутся по квиддичному полю, уворачиваясь от мячей, было ещё ничего, но вот летать самой – спасибо, увольте. Сидеть на жёсткой метле, оббивая копчик и выворачивая коленки, как у кузнечика – это было удовольствие не для неё. Однако теперь, представляя себе обратный путь по проклятым лестницам…

Гермиона решительно схватила метлу, сунула обе палочки в рукав куртки и выбежала из Выручай-комнаты…

Полет был отчаянным и стремительным – картины в ужасе шарахались, честя её на чём свет стоит, доспехи позвякивали, грозя вот-вот рассыпаться. В лестничный пролёт она нырнула вниз головой, пища от страха. Гарри бы гордился ею, однозначно, а вот Северус, как пить дать, был бы в ярости от такого сумасбродства – тут уж даже не гриффиндорская смелость, тут безбашенный идиотизм. Хорошо, что он не узнает!

Но факт остается фактом – когда удалось усмирить непокорную метлу, оказалось, что восемь пролетов вниз, подныривая под лестницы – это всего три минуты лета. Губы Гермиона, правда, обкусала в кровь, да и заставить себя держать глаза открытыми было совсем нелегко, и в итоге она, разумеется, не вписалась в поворот неподалеку от директорского кабинета, и приложилась о кирпичную кладку всем левым боком. Волна острой боли, что-то предательски хрустнуло в рукаве – только бы не снейповская палочка! – нет, слава Мерлину, рука…

Это было уже не важно, пожалуй, Гермиона не сбавила бы скорость, даже сломай она шею…

- Solanum nigrum!

В лаборатории всё, разумеется, было по-прежнему, хотя брошенные хвосты тритонов и вправду начинали пованивать. Дверь в кабинет так и осталась распахнутой с её прошлого визита – это сэкономило еще полминуты.

- Accio Костерост!

Салазар и его бабушка! Кто ж знал, что Костерост профессор упрятал вглубь шкафа, забаррикадировав многочисленными склянками и бутылочками! Всё это счастье зазвенело, разлетелось, пропуская устремившийся к Гермионе флакон – некоторые экземпляры попадали на пол, некоторые просто завалились на бок, угрожающе громыхнув. Убьёт, - отстраненно подумала девушка, – теперь уж наверняка!.. Ничего, это не самое страшное... отхлебнула мерзкого пойла, скривилась, тихонечко взвыла от боли, баюкая сломанную руку… Ничего, сама виновата, - злорадно пробурчал внутренний голос, и Гермиона даже не стала с ним спорить.

Тетрадь нашлась без труда, кожаный переплёт был местами истёрт и поцарапан. Теперь оставалось только схватить с полок кроветворное зелье (на сей раз по-маггловски, без Accio), и бежать, но стоило переступить порог кабинета и все внутренности словно скрутило в рог взрывопотама – девушка сложилась пополам, всё ещё прижимая многострадальную руку к груди. Что за чёрт?

Ну разумеется – должно быть, удар при падении с метлы пришёлся не только на руку, но и на голову! Профессор же предупреждал, что она не сможет вынести тетрадь, потому как на ней заклятие! Дура! Гермиона покорячилась и так и эдак, но зажать тетрадку в сломанной руке не удавалось – боль от перелома, совмещённого с Костеростом, выбивала из глаз слёзы, как искру из камня. Наконец она бросила ненавистную тетрадь на стол, придавила локтём и здоровой рукой вырвала страницу. Но время было потеряно – искать по полкам кроветворное было некогда. Он её убьёт…

- Accio крововосстанавливающее зелье!

Новый грохот возвестил о том, что вожделенный пузырек тоже находился отнюдь не в первом ряду. Да уж, даже не Тонкс в посудной лавке – хуже.

У самого порога Гермиона окинула лабораторию обречённым взглядом – та больше напоминала поле боя…

- Accio успокоительные капли, - эти, она точно помнила, стояли на самом виду.

Так и есть – тёмный пузырек нырнул ей в руки совсем без жертв. Она осушила его одним глотком и бросилась прочь. За порогом её, впрочем, уже поджидали дементоры и миссис Норрис – но остановить Гермиону Грэйнджер, укомплектованную палочкой, вырванным листом и зельем, не смог бы даже едущий навстречу Хогвартс-экспресс. Дементоры получили Expecto patronum такой невиданной силы, что их практически припечатало к холодным стенам подземелья, а тощая кошка удостоилась прицельного, хотя и не в полную силу, пинка.

Метла! Ну почему она, дурында, не сберегла метлу! Почти не надеясь на положительный результат, Гермиона произнесла над несчастными обломками Reparo, но всё же «Всполох» был под завязку нашпигован магией, и простым сращиванием прутьев тут было не обойтись. Она бросилась бежать по коридору, сжимая палочку в целой руке и даже скрипучий вопль Филча «Кто посмел тронуть миссис Норрис?! Я позову директора! Он посадит тебя на цепь!» не остановил её. Давай, позови директора, старый сквиб!

Она, впрочем, и сама позвала, спустя десять минут, тихо и испуганно:

- Северус?

Её не было чуть более получаса – снег успел едва-едва припорошить кровь.

Сердце девушки металось в горле, словно пленённая птица… коротким Incendio она разожгла камин и повторила, глядя на неподвижную фигуру, распростёртую на полу:

- Северус?

Ответа, разумеется, не последовало, она и ждать-то его боялась. Что стало с легендарной гриффиндорской смелостью, если она целую секунду не могла себя заставить сделать шаг к неподвижному мужчине. Дышит?
От быстрого бега ей казалось, что в комнате стоит удушающая жара, но лёгкий парок, сорвавшийся с её губ вместе с именем, указывал на обратное. Внезапно что-то закопошилось возле левой руки Снейпа, и из-под окровавленного одеяла высунулась рыжая приплюснутая морда Живоглота.

- Живоглотик, - выговорила Гермиона, опускаясь на колени, - скажи мне, он жив?

Кот округлил глаза, словно ужасаясь возможному предположению о том, что он будет согревать мертвеца. По крайней мере, девушке очень хотелось думать, что выражение презрительного изумления появилось на его морде именно потому, хотя сторонний наблюдатель, вероятно, даже не заметил бы разницы с его нормальным состоянием – кошачьи глазищи и так напоминали чайные блюдца. Возможно, здравомыслящего человека заинтересовал бы вопрос, как Живоглот оказался возле раненого профессора, но Гермиону это не волновало, в конце концов, её питомец был полукнизлом, и кому, как не ему, защищать хозяйку и её подопечных. А в том, что чёрный, пахнущий снегом и опасностью человек находился под её опекой, можно было не сомневаться, хотя бы по тому, как дрожали её руки, когда она прикасалась к бледной шее в попытке нащупать пульс. Второй раз за вечер ей это не удалось из-за бьющей дрожи. Тогда она взмахнула палочкой, убирая с тела мужчины пропитанные кровью обрывки простыней, играющие роль бинтов.

- Scourgify.

Очищающее заклятье стерло местами загустевшую, местами подсохшую кровь с его груди, обнажая раны, которые казались совсем свежими, словно острое лезвие сотворило их не более минуты назад. Гермиона прикусила губу, наблюдая, как кровь продолжает вытекать из разрезов, тонкими струйками сбегая по бокам. Никогда бы не подумала, что подобное зрелище может вызвать в ней безудержную радость, но сейчас она счастливо заулыбалась, что в сочетании с наполненными слезами глазами и прокушенной губой создавало довольно пугающий образ. Кровь течёт – значит сердце гонит её по сосудам, а значит она не опоздала!

Вынув из кармана смятый листок, Гермиона принялась внимательно изучать острый почерк, так знакомый ей по язвительным записям на свитках с сочинениями. Конечно, можно было бы привести профессора в сознание с помощью Ennervate, чтобы просить его толкования непонятным рисункам и жутким сокращениям, но девушка опасалась, что это отнимет у него слишком много сил. Не руны, и слава Мерлину… разберёмся. И всё же надо было такое придумать: начертить палочкой восьмёрку, пронзённую насквозь сверху вниз! Эдак можно запястья повыворачивать… И что это за «в теч.вс.зак.без пер-ва»? Северус! А уж текст заклинания и вовсе… девушка проговорила слова несколько раз про себя, стремясь прочувствовать ритм, взмахнула палочкой, кривясь от боли в руке, изобразила восьмерку. Хорошо, что костерост у профессора был свежий, быстродействующий…

- Viscera viscera versus, sanguis sanguis versus, spiritus spiritus versus, sanguinem supprimere ad imperatum meus!
Ничего не произошло. Или латынь у неё хромает, или…

Ну конечно! Профессор, если и после таких блестящих догадок вы не начислите баллы Гриффиндору – это уже будет верх несправедливости. Загадочный набор букв «в теч.вс.зак.без пер-ва» скорее всего означал «в течение всего заклинания без перерыва». Значит нужно чертить треклятую пронзённую восьмёрку неотрывно, пока губы шепчут, точнее практически свистят требуемые слова – нарочно он, что ли, напихал в них столько «S»? Нечто вроде авторской подписи? Или это с-с-случайно получилос-с-сь, с-с-скромный с-с-слизеринский профес-с-сор С-с-северус-с-с С-с-снейп?

- Viscera viscera versus, sanguis sanguis versus, spiritus spiritus versus, sanguinem supprimere ad imperatum meus!

Теперь понятно, почему никто, кроме директора последствия Sectumsempra лечить не умел – запястье действительно сворачивалось в узлы. Гермиона, морщась от боли, повторила заклинание ещё дважды, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. Края жутких ран, на которые она не могла смотреть без приступов одуряющего ужаса, потянулись друг к другу, словно влекомые магнитом, и соединились, оставляя на теле чёткие красные рубцы. Из раны на ноге ещё сочилась кровь, и Гермиона произнесла слова заклятия уже наизусть. Живоглот смотрел на неё с интересом, достойным равенкловца, и тёрся довольной мордой о хозяйское колено с таким видом, словно действенность магической формулы было лично его заслугой. Впрочем, к его кошачьей чести надо отметить, что он не проявлял признаков недовольства и ревности, когда хозяйка, не обращая на него внимания, склонялась над неподвижным человеком.

- Scourgify. Evanesco.

Исчезли следы крови и пропитанные ею клоки простыней. Девушка умолкла, разглядывая своего профессора так, словно видела впервые. Её всё ещё не отпускал страх того, что жизни под этой бледной кожей уже нет – слишком недвижимы были его черты. Она взяла в ладони его руку и поднесла к губам, чуть касаясь костяшек. Она уже приготовилась шепнуть Ennervate, но этого не потребовалось. Гермиона вспыхнула от смущения, так, словно и не целовала его всего час назад, опустила руку и выхватила из кармана гремящие пузырьки.
Кроветворное.

Обезболивающее.

Восстанавливающее.

Последние два были добыты из увеличенной, наконец, сумки.

Несмотря на то, что к лицу Северуса понемногу возвращался цвет, о степени его слабости сполна говорило то, что он даже не поинтересовался, чем именно его поят. Непростительное поведение для зельевара и шпиона. Хотя, может быть, это говорило о другом… Гермиона почувствовала, как внутри разливается тепло, точно от горячего чая с мятой.

- Я очень испугалась, - сказала она совсем не то, что хотела, даже не рискуя смотреть ему в глаза. Было очень боязно, что сейчас, уже не балансирующий на грани жизни и смерти, он снова вспомнит про руны. И про Омут. И про палочку, кстати, которая как раз лежала в футе от него.

Но тихий, чуть хриплый голос не оправдал её страхов, заставляя девушку поднять на собеседника изумлённый взгляд.

- О, укоряй меня, прекрасный камень,
Чтоб мог тебя назвать я Гермионой!
Нет, ты с ней сходен тем, что не коришь, -
Она всегда была нежна, как детство,
Как милосердье…

И тогда Гермиона заплакала – бессчётный раз за прошедшую ночь, но теперь не от отчаяния и ужаса, а от усталости. Минувшие часы сходили с неё пластами, словно старая кожа со змеи, оставляя её беззащитной и слабой, едва способной всхлипывать в прижатые к губам ладони.

- Перестань, - её профессор взял её за плечо и притянул вниз, к себе, девушка послушно пристроилась рядом, уткнулась лицом в его шею, продолжая всхлипывать, - тебе не нравится «Зимняя сказка»? Давай иначе: – Её глаза на звезды не похожи, нельзя уста кораллами назвать… - ну что ты ревешь, дурочка, подумаешь, уста нельзя назвать скелетом колонии коралловых полипов – вот горе-то! Гермиона!

Его пальцы осторожно касались мокрой щеки, отслеживали влажные дорожки слёз. Девушка хрюкнула что-то нечленораздельное – это был тот лексический максимум, на который она была способна. Если когда-нибудь она будет клянчить что-то у богов, пусть напомнят ей про этот момент… он жив – это всё, что имело значение. И ещё он, кажется, не гонит её и не припоминает прошлые прегрешения – это тоже в списке поводов для счастья.

Однако Снейп не был бы Снейпом, не задай он спустя минуту вопрос, который, несмотря на безобидный фасад, содержал в себе заряд для нового приступа её безудержного плача.

- Гермиона, ты не захватила, случайно, настойку ясенца? Шрамы красят только гриффиндорских мужчин…

Идиотка! Дура! Разумеется, про ясенец, заживляющий даже серьёзные рубцы при скором применении, она даже не вспомнила! Ей ничего нельзя доверить – ничего она не может сделать по-человечески! Пальцы Гермионы скользнули по одной из красных полос, оставленным заклятием на его груди, и она разрыдалась еще горше, что было вполне понятным ответом.

- Гермиона…

- П-п-прости!

- Умная, как равенкло, смелая, как гриффиндорка, ревёт, как хаффлпафка, заливая слезами слизеринца… как Распределительную шляпу не разорвало в клочья на твоей голове? – и жёстче: – Прекратите, мисс Грэйнджер! Уверяю вас, если я приму ясенец в ближайший час, вы можете быть спокойны. Мисс Грэйнджер! Я с кем разговариваю?!

Но Гермиона только глубже зарылась носом во впадинку над ключицей, стиснула мокрой от слёз рукой его руку, переплела пальцы. Ворчи – не ворчи, дай послушать, как колотится под щекой твоё сердце…