Регистрация нового пользователя

— У нас в Хогвартсе есть традиция, — сказал Дамблдор семикурсникам в то утро. — После Прощального пира те ученики, что покидают нас, в последний раз выстраиваются в ряд и пожимают руки профессоров, называя их по имени. Это символ вашего перехода от учеников к равным, от детей к взрослым. Я надеюсь, что это будет для вас особенным впечатлением.

У Гермионы это объявление вызвало чувство протеста. Она не любила, когда ей напоминали, что скоро ей придётся покинуть единственное место, где она чувствовала себя комфортно и безопасно. Хогвартс был пристанищем — не только из-за войны между добром и злом, бушевавшей за его стенами, но и потому, что здесь она находила цель и ощущала себя частью целого.

Большинство её одноклассников горело желанием вырваться за пределы школы, но там, в реальном мире, нет библиотеки, полной книг, которые можно читать, не нужно писать и переписывать сочинения, пока не найдёшь безупречно правильный оборот, нет профессоров, готовых обсуждать с ней новейшие вопросы теории.

Перспектива обратиться к своим профессорам по имени лишь заставляла её признать, что она не будет больше ученицей. Она даже не знала, умеет ли она делать что-либо ещё. Бывает ли такая работа — писать сочинения о неясных моментах в нумерологии? Она в этом сомневалась, но если и бывает, то вряд ли за это хорошо платят.

Профессор МакГонагалл — или теперь Минерва? — говорила ей на консультациях по выбору профессии, что она «может делать всё». Гермионе казалось, что эти слова — просто бесполезная чушь. Она понимала, что это подразумевалось как комплимент и ободрение, но «всё» могло означать «что угодно», а как ей выбрать? Она по большей части даже не знала, что ей было доступно.

И кроме того, будет неловко вдруг перейти от вечного «профессор» и «сэр» просто к именам. Это предполагало некоторую степень интимности, которую им навязывали. Она мельком спросила себя, чувствуют ли учителя то же самое. Была ли это очередная безумная идея директора?

Но опять-таки большинство профессоров уже и так называли её «Гермиона», так что для них не будет такой уж большой перемены. Единственным воздержавшимся был профессор Снейп. «Мисс Грейнджер» — никак иначе он её не называл за все семь лет учёбы, если не считать тех случаев, когда он оскорблял её, говоря, что она всезнайка.

И теперь меньше чем через две недели ей придётся назвать его «Северус». Эта перспектива ей не нравилась. Разумеется, она слышала, как его называли так другие на Площади Гримо, 12, но для неё, думала она, он всегда будет профессором Снейпом. Его внушительная фигура и вечно хмурый вид требовали уважения. Как часто она напоминала Гарри, чтобы он называл его «профессор», а теперь им велят, точнее, даже подстрекают их забыть всё это и обратиться к нему по имени.

Она понимала, что зациклилась на этом, но деваться было некуда. Она устала думать только об экзаменах ЖАБА, а она думала о них целых два года, с момента сдачи экзаменов СОВ. А это, по крайней мере, давало ей иную пищу для размышлений, кроме экзаменов и Волдеморта.

А может быть….? Да нет, конечно, нет. У неё была склонность говорить, когда не следовало бы, или говорить больше, чем нужно, но даже ей хватало здравого смысла на то, чтобы не …. Будь прокляты Лаванда, Парвати и их дурацкие игры.

На последнем курсе они начали играть в эту глупую игру, когда выбирались имена мальчиков, а затем, после каких-то сложных магических формул (одну из них Гермиона до сих пор так и не смогла вывести, несмотря на свой интерес к нумерологии), тебе говорили, за кого ты выйдешь замуж, где вы будете жить и сколько у вас будет детей. Без сомнения, это шло от того насекомого, Трелони, но они втянули в это и Гермиону в момент слабости.

— Ну вот, теперь выбирай шесть парней, — сказали они ей.

— Шесть?!

— Ну, само собой, Рон и Гарри. Так что ещё четыре, — сказала Парвати.

— Может, сами за меня выберете? — Это, безусловно, была её роковая ошибка.

— О-оо, ладно, тогда пиши Невилла, — велела Лаванда Парвати.

— И Дина, — добавила Парвати, её перо бешено строчило, а Гермиона со скукой наблюдала за этим и жалела, что мадам Пинс больна.

— Вот так, но нам нужно ещё кого-нибудь не из Гриффиндора… как насчёт Малфоя?

Гермиона сильно нахмурилась, но, похоже, это только сильнее вдохновило Парвати, поскольку та с удовольствием вписала имя Драко. Ей вдруг стало ясно, почему большинство её лучших друзей были мальчиками.

— О! И ещё нужен какой-нибудь профессор! — сказала Лаванда, возбуждаясь всё больше и больше.

— Зачем? — в замешательстве спросила Гермиона.

— Думаю, это очевидно. Девушке с мозгами, такой как ты, нужен кто-то подходящий ей по интеллекту… так, сейчас посмотрим...

— Это не очень-то честно, — возразила она. — Профессора-мужчины в основном все старые, а Биннс и вовсе мёртвый!

— М-мм… ты права, — произнесла Парвати, и на один краткий, блистающий, прекрасный миг Гермионе показалось, что она избавлена от того смущения, которое бы вызвала у неё возможность соединения с Дамблдором или Флитвиком.

— А как насчёт Снейпа? — вставила Лаванда. Лицо Гермионы вытянулось, она поморщилась с выражением неприязни.

Дело обернулось ещё хуже, когда после десяти минут вычислений эта парочка сообщила ей, что её суженый действительно профессор Снейп, и, видимо, им предстоит жить в хижине и иметь четырёх детей.

Можно подумать, Мастер зелий снизошёл бы до того, чтобы жить в какой-то хижине — она бы скорее подумала, что его вкусы выше этого. И он терпеть не мог детей! Это уж точно было видно из повседневной жизни. А главное, она бы прежде всего нипочём за него не вышла, то есть это, пожалуй, должно быть первым утверждением.

— Тебе лучше привыкнуть называть его «Северус». Было бы странновато кричать «профессор Снейп», чтобы заставить его вынести мусор или уложить детей спать, точно? — сказала Лаванда с противным смешком.

— Нет, не Северус…Севи! — возразила Парвати. Они так хохотали, что свалились с Гермиониной кровати, что было к лучшему, поскольку она уже и так собиралась их прогнать.

— Глупая игра, — фыркнула она и выскочила из комнаты поискать более приятной компании.

Но это имя к ней прицепилось. Когда на уроках зелий он двигался мимо её парты, вынюхивая какую-нибудь ошибку своим чересчур длинным носом, она не могла не улыбнуться при мысли о том, как она — да кто угодно, если уж на то пошло — называет его Севи. Когда он оскорблял её до тех пор, пока слёзы не начинали жечь ей глаза, она удерживала их, представляя, как ответит ему столь же ядовитой репликой, в ходе которой назовёт его Севи. Это была её собственная, личная шутка, от которой он казался более человечным.

Но вот теперь ей придётся назвать его по имени прямо в лицо. А что, если она проговорится, и это короткое уменьшительное, которое она применяла к нему несколько месяцев, сорвётся у неё с языка?

Нельзя допустить, чтобы это случилось.

Как-то раз мама сказала Гермионе, что в один прекрасный день она заработает себе язву, если будет так обо всём переживать. Но это была её натура, то, чего она не могла изменить. Всё равно что сказать собаке, чтобы она перестала лаять и занялась в свободное время чем-нибудь другим.

— Спасибо, Северус, — бормотала она себе под нос через несколько дней после окончания экзаменов ЖАБА. До Прощального пира оставались считанные дни, и мысль о том, что она оговорится, пугала её до такой степени, что она тренировалась произносить имя профессора Снейпа.

По правде говоря, она повторяла имена всех профессоров и была вполне уверена в отношении имён Минервы и Альбуса. Потребовались довольно долгие поиски, чтобы наконец выяснить имена профессоров Вектор и Синистры, но тут она была готова — готова полностью, за исключением профессора Снейпа.

— Гермиона, опять сама с собой разговариваешь? — спросил Рон, встревоженно глядя на неё.

— Я знаю, мы всегда жалуемся, что ты слишком много говоришь, — сказал Гарри.

— И о скучных вещах, — вставил Рон.

— Но мы не против послушать, если тебе правда нужно с кем-то поговорить, — уверил её Гарри, положив ей руку на плечо.

Как мило с их стороны — напоминать, что обычно они не удосуживались слушать, как она распространяется о нумерологии или трансфигурации, но с другой стороны, она и сама себе порой надоедала.

— Да на самом деле ничего. Я только немного переживаю, что мы заканчиваем, вот и всё.

Они согласно покивали головами, но быстренько перескочили на другую тему. Она слегка вздохнула перед тем, как погрузиться в подробное обсуждение шансов на победу «Пушек Педдл» в финале отборочных матчей. Они мальчишки, они не говорят о своих чувствах, и, честно говоря, ей не хотелось объяснять причины, почему она нервничает перед Прощальным пиром. Она заключила, что чем больше на этом зацикливается, тем больше вероятность сделать ошибку.

Прощальный пир настал гораздо быстрее, чем бы ей этого хотелось. Она мало ела, слишком волнуясь из-за того, что последует дальше. После того, как младшие ученики покинули зал, учителя во главе с профессором Дамблдором встали в ряд с одной его стороны, а семикурсники сделали то же самое с другой. Две шеренги медленно соединились, и начался обмен поздравлениями и благодарностями.

— О, дорогой мой мальчик, — услышала она восклицание директора, обращённое к ученику рядом с ней. — Поздравляю, Невилл.

— Спасибо, Альбус, — смущённо ответил Невилл и двинулся дальше вдоль ряда. Она была следующей. Глубоко вдохнув, она шагнула вперёд, держа перед собой маленький подарок, купленный несколькими днями раньше в Хогсмиде.

— Это вам, проф- …

— Гермиона! — произнёс Дамблдор и посмотрел на неё строгим взглядом — строгим, но одновременно и озорным.

— То есть, Альбус. Простите, сэр, — она вручила ему пакет.

— Что это? — с любопытством спросил он, изучая пластиковую упаковку, наполненную ярко-оранжевыми комочками.

— «Сладкие орешки». Это маггловские конфеты. Лично мне они кажутся очень противными, так что, думаю, будут как раз по вашей части. — Он улыбнулся ей.

— Спасибо, дитя моё, — сказал он. Она вдруг, без предупреждения, бросилась ему на шею. Она не могла сдержаться; она не верила, что и в самом деле уходит.

— Ну, ну, — проговорил он, успокаивая её и похлопывая по спине. — Большинство людей дарят мне книги, но вот это… мне не терпится попробовать. — Высвободившись из её объятий, он открыл пакетик со сладостями, достал одну конфетку и сунул в рот. Она смотрела на него в ожидании.

— Совершенно отвратительные! Мне нравится! — воскликнул он с весёлым блеском в глазах.

Гермиона двинулась дальше вдоль шеренги, слёзы щипали ей глаза, когда она обнимала каждого из профессоров. Однако самым последним стоял тот, кого она больше всего боялась. Она вытерла глаза и приблизилась к нему с высоко поднятой головой.

— Надеюсь, вы не ждёте от меня таких же слезливых и сентиментальных проводов, — презрительно усмехнулся Снейп.

— Нет, конечно.

— Дело в том, что я с нетерпением ожидал этого дня в течение последних семи лет.

— Это вовсе не новость, если учесть, как гнусно вы со мной обращались, — парировала она.

— Лишь потому, что я с вами не нянчился…

— Несмотря на то, что последние семь лет я боялась уроков зельеварения, но всё-таки я за это время кое-чему научилась и просто хочу сказать вам спасибо, — прервала она его. Он недоверчиво уставился на неё и так глядел несколько секунд, прежде чем взять предложенную руку.

— Поздравляю, Гермиона, — сказал он. Она и представить не могла, что её имя может звучать так — словно расплавленный шоколад или смятый бархат. Он не прибавил к этому обычной насмешки, пусть даже скрытый сарказм ещё остался. Она знала, что он смотрит на неё свысока, снисходительно, но тем не менее звучало это всё-таки приятно.

— Спасибо, Севи, — бездумно произнесла она. Звук собственного имени из его уст вызвал странные образы той хижины, о которой толковали ей Парвати и Лаванда. Её мысли как раз перешли к четырём детям и процессу их создания, когда она поняла, что наделала.

— Как вы меня сейчас назвали? — прошипел он, стиснув её руку так крепко, что она подумала — он может сломать ей кости. Столько тренироваться, и сделать именно то, чего она боялась! И как она теперь это объяснит? И примет ли он вообще какое-либо объяснение? И существует ли оно?

— Спасибо, Северус. То есть, сэр. Спасибо, сэр, — говорила она, запинаясь. Он злобно смотрел на неё холодными чёрными глазами. Ему не понравилось её маленькое уменьшительное имя, как она и думала.

— Вам повезло, что я не могу больше отнимать баллы у факультета, мисс Грейнджер, —сказал он, нахмурившись, но продолжая держать её руку. Разумеется, если бы он был в том положении, когда мог снимать баллы, то они бы прежде всего не оказались в такой нелепой ситуации. Ей ужасно хотелось указать ему на это, но она уже и так навлекла на себя неприятности и не хотела ещё испортить дело своим нахальством.

— Простите меня, но давайте не будем поминать старое, ладно? В конце концов, мы оба взрослые люди, разве не так? — Она сказала это своим самым взрослым голосом (его она тоже репетировала).

— Ах, до чего вы разумны, — издевательски произнёс он, а потом подтащил её поближе, так что она одна могла слышать его следующие слова: — Но если я ещё раз услышу, что это имя сорвалось у вас с языка, вы очень пожалеете. С этим всё ясно?

Она побледнела и выдернула свою руку из его руки. Потирая её там, где он так сильно сжал, она набралась решимости и встретила его жёсткий взгляд.

— Вот уж что я усвоила за семь лет, так это то, что вы из тех, кто лает, но не кусает, Севи! — сказала она, а затем быстро ушла прочь.

Достигнув лестницы, она взбежала по ней вверх и устремилась к портрету Толстой Дамы так быстро, как только могли нести её ноги. Её гриффиндорская Отвага позволила ей высказать Снейпу своё прощальное замечание. Гордость удерживала её от того, чтобы оглянуться через плечо, пока она спешила прочь, хотя её уши были настороже и настроены на любое движение, напоминавшее по звуку рассерженного человека с волшебной палочкой, но Благоразумие подсказывало ей, что надо убраться как можно скорее.

Плюхнувшись на кровать, она дала себе время отдышаться и переварить то, что она только что наделала. Хотя бы то хорошо в окончании школы, что ей не придётся снова его видеть — никогда. Ну, разве что на собраниях Ордена, и ещё если она начнёт это обучение у Минервы, да и волшебное общество не так уж велико, так что она непременно будет иногда с ним сталкиваться. О Боже, что же ей теперь делать?!?

В то время как все остальные веселились, шумно направляясь к поезду, Гермиона дёргалась и волновалась. Что она скажет, когда увидит его в следующий раз? Заведёт ли он об этом разговор?

Может, ей повезёт, и он просто не будет обращать на неё внимания. За последние семь лет он, безусловно, доказал своё умение в этом деле; кончилось тем, что примерно в середине шестого курса она перестала поднимать руку в ответ на его вопросы. Она с горечью вспомнила, как он прокомментировал это, сказав: «А мы не так уж быстро соображаем, как утверждают некоторые из ваших других профессоров, да, мисс Грейнджер? Вам всего-то и потребовалось шесть с половиной лет, чтобы научиться держать свою руку опущенной, а рот закрытым».

По зрелом размышлении, он заслужил то маленькое прозвище, которое ему было так противно. Она была уверена, что если ей дать достаточно времени, то она могла бы придумать ещё, более подходящие. Но когда через неделю она встретила его на кухне дома номер 12 на площади Гримо, она позабыла свой гнев, и те чувства страха и уважения, которые он в ней вызывал, вернулись на прежнее место.

— Добрый вечер, профессор Снейп, — сказала она автоматически, после чего прокляла себя за то, что вообще заговорила. Она собиралась избегать этого человека как чумы, примерно так, как делали все, кроме Альбуса, но может, будет лучше покончить с этим здесь и сейчас.

— Так-так, значит, снова «профессор»? — язвительно спросил он.

— Я подумала, что вы, наверное, предпочтёте это, но если вам больше хочется, чтобы я называла вас Севи, то пожалуйста! — огрызнулась она в ответ.

— Вы можете звать меня как вам вздумается, если хотите подписать себе смертный приговор, Миона.

— Терпеть не могу это имя! — воскликнула она не задумываясь.

— Ах, я так на это надеялся, — промурлыкал он.

Разумеется, он пытался отомстить. Ей бы следовало поостеречься и не позволять ему так легко взять верх.

— Или, скажем, Герми? Лично мне это больше нравится, — продолжал он.

— Я убью Лаванду и Парвати, — пробормотала она себе под нос. В первую очередь это они навлекли на неё всё это недоразумение. Это из-за них она спорит сейчас с профессором зельеварения, можно ли называть её Герми.

— Что такое? — резко спросил он. — Не понимаю, каким образом мисс Браун и мисс Патил могут иметь к этому какое-то отношение.

— Всё началось с одной дурацкой игры, в которую Лаванда и Парвати заставили меня играть прошлой зимой.

И тут она вывалила ему всю историю. Наверно, про четырёх детей и хижину можно было пропустить, но раз уж начала, она не могла остановиться. Он стоял и смотрел на неё странным взглядом, но в первый раз на её памяти он не оборвал её. Похоже, он просто остолбенел от её рассказа.

— Это что, какая-то нездоровая шутка? — прошипел он, когда она наконец закончила. Его лицо перекосилось от злости. И затем до неё вдруг дошло, почему он был так обижен её кличкой. Он подумал, что она над ним насмехается. После того, как его много лет обзывали Сопливиусом, он не проникся симпатией к сокращённому варианту своего имени, и, честно говоря, она его не осуждала.

Но разве она насмехалась над ним? Она вряд ли могла бы так сказать. Обычно она была самой ярой его защитницей, когда Рон и Гарри обзывали его или даже когда они забывали прибавлять слово «профессор».

Нет, решила она, это подразумевало вовсе не насмешку, а скорее выражение привязанности, нежности. В какой-то момент времени она увлеклась своим ненавистным профессором. Тот самый человек, который открыто издевался над ней, высказывался о её зельях не иначе как критически и ни разу не сказал ей доброго слова — и он ей нравился? Это казалось невозможным.

Почему ей не мог понравиться кто-то нормальный, вроде Рона? Рона, который любил повеселиться, который удерживал её от излишней серьёзности и не только был одного с ней возраста, но и вообще неплохим человеком.

Она стала одной из девушек, любивших «опасных мужчин», или, может, это просто потому, что он по своему положению имел над ней власть? Она слышала раньше о девчонках, которым нравились их профессора, но не такие вредные, отвратительные и злобные. Это была «нездоровая шутка», по столь удачному выражению Снейпа, нездоровая шутка, которую сыграла над ними жестокая судьба.

— Нет, сэр. Боюсь, что это не шутка. Этого никогда бы не случилось, если бы мадам Пинс не заболела в ту неделю. Когда вы вынуждены оставаться в одном помещении с Лавандой и Парвати, это просто опасно.

— Похоже на то, — проворчал он, но при этом смотрел на неё серьёзно.

— Хижина и четверо детей? — спросил он через минуту. Похоже, его гнев слегка смягчился. Она кивнула.

— Я сильно сомневаюсь, что вы могли бы унизиться до того, чтобы жить в хижине, мисс Грейнджер. А что касается детей, я их не выношу. Я вижу их достаточно в течение дня и уж, кончено, не хотел бы возвращаться в дом, где ждут ещё четверо.

— Конечно, сэр.

— Да, и кстати, я бы никогда на вас не женился. Особенно если бы вы стали упорствовать и называли меня тем мерзким именем.

— А я бы стала, наверное, — произнесла она с озорной улыбкой.

Ну и оборот, однако, принял их разговор, подумала она.

— Значит, с этим всё ясно. Мисс Браун и мисс Патил — законченные идиотки, — заключил Снейп.

— Прекрасный пример потраченного впустую потенциала, — горестно вздохнула она.

— Вы приписываете им слишком много, предполагая, что у них изначально был хоть какой-то потенциал, — сказал он, нахмурившись.

Ну вот, это снова был тот жестокий, отвратительный человек, которого она знала и любила. Ей следовало бы знать, что игривое настроение не продержится долго. Затем, словно бы вдруг осознав и смутившись продолжительностью и, безусловно, содержанием их разговора, он посмотрел на свои часы.

— Я ищу Билла Уизли. Вы его не видели? — спросил он нетерпеливо.

— Нет, Северус, не видела, — спокойно ответила она. Она надеялась, что голос не выдал её волнения. Он резко поднял взгляд от часов и увидел, что она смотрит на него с лёгкой улыбкой.

— Тогда, если увидите его, Гермиона, скажите, чтобы он как можно скорее летел через камин ко мне, — сказал он, а затем развернулся, чтобы уйти. Единственный раз, когда она услышала — да и раз уж на то пошло, ожидала услышать — своё имя на его устах без насмешки или скрытого сарказма. Прекрасный миг, который теперь станет бережно хранимым воспоминанием. А может быть, и нет. Может быть, сегодняшний день станет поворотным, и он сможет воспринимать её всерьёз, как взрослую (в конце концов, она ведь использовала свой взрослый голос, и с большим эффектом), а может быть, она проникнет сквозь его колючую защиту и начнёт ценить внутреннюю силу его характера.

Она посмеялась над абсурдностью этой мысли. Даже увлечься им было с её стороны просто возмутительно, против всякой логики. А она, в конце концов, должна руководствоваться логикой.

— Что смешного? — спросил её Рон, входя в комнату.

— Да ничего, — быстро ответила она. — Я просто смеялась над тем, что сказал Северус.

— Северус? — недоверчиво спросил он.

— Ну, ты знаешь, Рон… профессор Снейп. — Он изумлённо уставился на неё. На какую-то секунду она было решила объяснить ему, что произошло между нею и профессором зельеварения, но потом передумала. Это была слишком личная история, чтобы рассказывать её сейчас.

И кстати, если Снейп узнает, он её убьёт. Он, скрепя сердце, простил её один раз за то, что она назвала его Севи, но если бы он узнал, что она рассказала об этом Рону и Гарри, она бы никогда больше не смогла ничего пить без страха быть отравленной. Это было бы хуже, чем жить вместе с близнецами.

Она похоронит правду вместе с другими, незначительными событиями, которые вряд ли когда-нибудь остаются в памяти. Много лет спустя кто-то может завести разговор о церемонии обращения по имени, и она лишь неопределённо скажет в ответ: «Да, здорово было, правда?» Или…Может быть, он никогда не узнает, но для неё он всегда будет Севи.

С момента Прощального пира прошло уже несколько месяцев, но лишь неделю назад директор попросил зельевара обучить мисс Грейнджер приготовлению Ликонтропного зелья. Узнав об этом, профессор Северус Снейп испытал целую гамму чувств. К тому времени образ гриффиндоки существовал только на периферии его сознания, лишь иногда занимая важное место в уме, и то потому, что Поттер втягивал ее в свои проблемы.
Но теперь гроза Хогвартса понял, что не мог прекратить думать о ней и том отвратительно приторном прозвище, которым девушка наградила его. Их разговор должен был убрать все недомолвки того случая. Грейнджер поступила как действительно взрослый человек, извинившись и объяснившись с ним; это можно было назвать их негласным перемирием.

Однако, каждый раз, когда она называла его Северусом, Снейп замирал с нетерпением и страхом.

Может в будущем она осознает свою ошибку? Мастер зелий мог относиться к ней с нескрываемым пренебрежением, но судя по сжатым губам и маленьким огонькам в глазах, девушка не восприняла его угрозы всерьез и спокойно думала о нем, почти произнося его имя вслух. Профессор был уверен, что мысленно Гермиона Грейнджер продолжала называть его Севи. И это сводило его с ума.

Ему было жаль, что тогда Альбус впервые провел церемонию обращения по имени. Ему было жаль, что она теперь не просто мисс Грэнджер, он не может стать снова профессором Снейпом, как было во время уроков. После нескольких дней совместного приготовления зелий, он предложил, чтобы они называли друг друга просто по фамилиям. Его осенило, что это прекрасное решение проблемы. Она была бы снова Грейнджер, а он – Снейп, и не было бы никакого «Севи». Но ведьма не согласилась с его решением.

- Раз уж вы так предпочитаете – сказала Гермиона, хмуро глядя в его лицо, от чего было ясно, что сама она этого не хочет.

- Неважно – произнес слизеринский декан. – Называйте меня уже, как вам нравится. Она озорно ему улыбнулась.

- Но в разумных пределах.

- Как насчет Севи?

- Определенно нет.

- Или Севик?

- Вы хотите, чтобы меня стошнило, мисс Грейнджер?

- Как насчет Мастера Зелий?

- Это уже не настолько плохо.

Снейп мог лишь предполагать, какое ещё ужасное прозвище придумает эта несносная девчонка. Казалось, Гермиона околдовала его. Если бы кто-нибудь ещё посмел назвать его «Севи», или не дай бог «Севик», то очень сильно пожалел бы об этом. И хотя его рука всё время тянулась к палочке, чтобы наложить на неё Обливиэйт из-за такого явного неуважения, зельевар всё же не делал этого. Отчасти это было потому, что в глубине души он знал, что эти гриффиндорские поддразнивания были не из-за злобы или неприязни, а из-за привязанности, хоть и неправильной.

- Я могла бы называть вас М. З. (Мастер Зелий) – хихикая поинтересовалась Гермиона.

- Низкосортный подростковый юмор, Грейнджер, - парировал он.

- Жаль, сэр – смущенно проговорила она, возвращаясь к работе. Наконец-то он добился уважения, которого хотел, но почему-то это его беспокоило. Время от времени она всё же называла его профессором и это даже пугало его. Это убеждало Северуса, что он все ещё способен наводить страх на подобных Гермионе Грейнджер, но противный приступ боли, который маг чувствовал, когда гриффиндорка обращалась к нему должным образом, было глупостью. Это была словно стена, которая выстраивалась между ними с простым произношение «Профессор», и исчезало то ощущение близости, созданное в то время, когда Снейп учил ведьму делать зелье для Люпина. В его жизни не было дружеских привязанностей, и зельевар ненавидел себя за то, что потерял то немногое, что связывало его с Грейнджер.

Сначала Северус думал, что кто-то (вероятно, её дружки Поттер и Уизли) надоумил девушку высмеять его во время церемонии обращения по имени. Ведь это был не первый раз, когда кто-то пользовался возможностью Прощального пира, чтобы, наконец, высказать мнение о его методах обучения или о нем, как о человеке. Большинство обвинений были банальны, и он ухмылялся, видя, как эти тупицы проходят через Большой зал и направляются к поезду, веря в то, что стали взрослыми. Он развлекался, наблюдая, как терпят фиаско их первые попытки действовать наравне с взрослыми. И это немного утешало.

Но Гермионе, мисс Грейнджер, или просто Грейнджер было безразлично, как он её теперь называл. Гриффиндорская умница приблизилась к нему с высоко поднятой головой. Она протянула свою руку, благодаря за то, что он учил её. Гермиона, в отличие от любого предыдущего студента, действовала как действительно взрослая, а не претворялась таковой. Но только пока не назвала его тем именем!

Снейп пытался увильнуть, когда Альбус попросил его преподавать ей более продвинутые зелья, но пересмотрел свое решение, когда директор указал на то, что после разоблачения его как шпиона он только и делал, что хандрил на площади Гриммо 12. Кто-то вроде Гермионы Грейнджер была бы лучшей компанией, чем гиппогриф Клювокрыл или Молли Уизли, у которой в голове была мысль если не ободрить его, то, по крайней мере, откормить. И ни какое количество насмешливых и ехидных комментариев не остановило её попытки, и в какой-то момент Мастер зелий был вынужден признать, что боится рыжеволосого матриархата.

Это было на третьей неделе их зельеварения, когда Северус признался себе, что чувствует нечто большее к этой молодой женщине, с которой работает. Её рука случайно соприкоснулась с его, когда девушка потянулась через стол за ингредиентами. Такие вещи случались, особенно когда два человека были вынуждены работать в ограниченном пространстве, которое было выделено в штаб-квартире Северусу и Гермионе.

- С вами всё в порядке? – спросила волшебница, очевидно взволнованная каменным выражением его лица.

- Все хорошо, – ответил мужчина. - Только будьте осторожны, когда я держу нож или добавляю ингредиенты, вы можете случайно пораниться.

- Извините, - Гермиона казалась огорченной, и зельевар задавался вопросом, не подчеркивает ли она этим именование «Севи» его в своих мыслях. Он слишком долго был шпионом; и становился параноиком.

Но после этого Снейп стал наблюдать за её реакцией на каждое его прикосновение. И чувствовал себя несчастным, когда гриффиндорки не было рядом. Когда он говорил что-то, что могло задеть её самолюбие, то волновался, что оттолкнет девушку от себя. И это его беспокоило, очень беспокоило.

Почему она из всех людей? Почему ему не понравился кто-то ещё? Но он не хотел думать о ком-то другом. Почему бы и нет. Гермиона была умной девушкой, и ее обучение в Хогвартсе доказало это. Она не боялась его, о чем свидетельствовали слова на Прощальном пире. Наблюдая, как она склонилась над котлом, Северус понял, что она обладает особой красотой. Все те штампы, что говорят каждому ребенку, пробегали в его голове: «красота зависит от глаз наблюдателя» и «не судите книгу по её обложке».

Её простую внешность нельзя было назвать привлекательной, но храбрость, решительность и интеллект преображали ее вьющиеся волосы, вздернутый носик и немного большиватые зубы во что-то, стоящее изучения. Что же касаемо его самого, то всё было наоборот. Его большой крючковатый нос, сгорбленный из-за многочисленных переломов, желтые зубы, болезненный вида кожа и сальные волосы, лишь дополняли раздражительную натуру.

- Идите за мной, - сказал Снейп, спустя несколько дней. У него было достаточно душевных мук. Ему нужен был отдых и как можно скорее, и был лишь один способ сделать это. Если бы он смог доказать ей, что это просто идиотская игра, в которую она играла, то возможно убедил в этом и себя и обрел наконец внутреннее спокойствие.

- Куда мы идем? – Гермиона задыхалась; мужчина сильно сжал её руку, таща за собой к камину. Места едва хватало на двоих и ведьме пришлось почти прижаться к нему, чтобы не удариться головой.

- Дом Брауна – произнес он на её вопрос, бросив горсть летучего порошка.

Они добрались до дома Лаванды Браун в вихре зеленого огня и сажи. Все еще сжимая руку Гермионы, Северус вывел ее из камина в серую гостиную с оливковым диваном, такими же стульями и старым журнальным столиком, заваленным номерами «Ведьмополитен». Это был абсолютно средний дом волшебников.

Профессор Снейп? – удивленно воскликнула Лаванда, увидев выходящего из камина зельевара. – Что вы здесь делаете?

Это не был самый вежливый способ поприветствовать гостя, но с другой стороны, она ведь не приглашала его. Она думала (и вероятнее всего надеялся), что никогда не увидит его снова.

- Я хочу, чтобы Вы просветили меня, что за идиотскую игру Вы показали мисс Грейнджер прошлой зимой, – резко произнес Снейп. Она замерла с широко открытым ртом. Зельевар проследил за её взглядом, который двигался от его лица вниз к руке, которая все еще держала руку Гермионы, а затем туда, где очевидно должна была стоять Грейнджер. Он подался вперед и освободил её руку одним резким движением; Северуса немного смутило то, что он держал её так долго.

- Ты сказала ему? – недоверчиво спросила Лаванда. Щеки Гермионы вспыхнули румянцем, она перевела взгляд с Лаванды на Снейпа, а затем уставилась в пол. Его не волновало, смутилась она или нет, он намеревался вернуть свое душевное спокойствие после этой нелепой ситуации.

- Я не хотела этого! – вскликнула она. – Просто так… получилось.

- Игра, мисс Браун – проворчал он. Она обернулась на него; его безразличие выглядело пугающе.

- Конечно, - запнулась Лаванда. – присядьте. Я поду, найду какое-нибудь перо и пергамент.

Он сел, вытянув ноги, в то время как Гермиона продолжала стоять.

- Северус, это действительно так необходимо? – она сделала акцент на его имени, как бы убеждая, что они оба взрослые люди, которые едва ли могли доверить какой-то игре свое будущее.

- Вы думаете, я притащил бы Вас сюда, если бы не считал это необходимым, Гермиона? Они ждали в неловкой тишине, пока спустя некоторое время появилась Лаванда с пером и свитком пергамента в руках. Сев на кушетку, она приняла серьезную позу и начала расспрашивать его.

- Для начала выберете шесть девочек… я имею в виду шесть женщин.

- Шесть!

- Женщин, на которых Вы могли бы жениться, – объяснила она.

- Откровенно говоря, я не могу назвать ни одной женщины, на которой мог бы жениться. Я вряд ли могу думать о ком-то больше трех минут, а разговаривать больше пяти, чтобы не захотеть проклясть их.

- Хмм, хорошо, – Лаванда нервно взглянула на Гермиону. – Гермиона, естественно. Так, ещё пять.

- А я не могу выбрать так, чтобы остаться один?

- тогда запиши меня и пять раз «одинокий ублюдок», Лаванда, – сказала Гермиона. Он осознал, что задел её самолюбие в безумном усилии, выбросить её из своих мыслей. Зельевар решил сразу по возвращению пойти к Альбусу и сказать, что не может больше варить зелья на заказ вместе с Грейнджер. Она бы стала просто невыносима.

- А теперь выберите шесть чисел наугад, - продолжила Лаванда. Он нехотя продиктовал числа, выбирая от 0 до 38. Он наблюдал, как девчонка начала что-то бормотать себе под нос, выбирая числа и имена, которые только что записала. Поперек она записала О.К.Х.Д.

- И что это такое? – проворчал он.

- Числа – это количество детей, которые возможно у вас будут, а названия – дом, в котором будете жить, - объяснила Лаванда, показывая ему пергамент.

- О – особняк, К – квартира, Х – хижина и Д – дом, - он кивнул в знак понимания. Это игра напоминала фарс. Это было смехотворно, но в то же время, на всё это он возлагал большие надежды. С одинаковы рвением он надеялся, что выйдет «одинокий ублюдок» и Гермиона.

- А если выпадет 0 – значит, жены не будет? – поинтересовалась Гермиона. Он ухмыльнулся её наивности.

- Я вполне успешно справляюсь со своим одиночеством время от времени, - промурлыкал он. Она впилась в него взглядом.

- Надо было преодолеть то, что с самого начала вы вели себя как ублюдок – парировала Гермиона.

- Возможно, - он был раздражен тем, что гриффиндорка считала невозможным его способность затащить женщину в постель и тем самым затронула глубокую рану.

- Тридцать восемь раз? – скептически спросила она. Он сжал кулаки и с яростью посмотрел на нее. С каждой минутой она мрачнела все сильнее и от этого стала выглядеть ещё более нахальной. Он мысленно пнул себя за то, что не послал ей в спину проклятье ещё в июне, когда она так опрометчиво назвала его тем прозвищем. Если бы тогда он заставил Грейнджер уважать себя, то возможно не было бы всего этого спора по поводу предсказания будущего.

- У меня готов результат, если кому-нибудь из вас это интересно, - сказала Лаванда. Снейп и Гермиона тут же повернулись и внимательно посмотрели на нее. Он затаил дыхание, в то время как Браун зачитывала результат.

- Согласно результату, Вы женитесь на Гермионе и будете жить в хижине с двумя детьми.

- Два ребенка, - негодовала Гермиона. – В прошлый раз их было четверо.

- Это не точная наука, - ответила Лаванда.

- Предсказания редко сбываются, - саркастично добавил Снейп. Он думал о пророчестве, которое так охранял Орден феникса несколько лет назад или те, которые сделала Трелани на третьем курсе Поттеру. Да, они сбылись, но были настолько туманны, что выяснить, что же они подразумевали, прежде чем они сбывались, было практически невозможно. Хотя это казалось довольно точным. Вред ли можно было неправильно истолковать результат. Лаванда же не обратила внимание на его комментарий.

- Если хотите знать, Предсказание – очень уважаемая волшебная наука, признанная Международным Советом волшебников и преподаваемая во всех основных школах, включая Хогвартс.

- Да-да, мисс Браун, приберегите свою резкую критику, - он выхватил пергамент из ее рук. Она посмотрела на него, желая что-то сказать, но передумала. Грейнджер уже не уважала его, но, по крайней мере, он был все ещё способен навести ужас на мисс Браун. Кроме того, он бы не позволил ей сохранить столь компрометирующий документ. Он уничтожит его, как только вернется на площадь Гриммо 12.

- Мы возвращаемся, - сказал маг, направляясь к камину.

- Спасибо Лаванда, - сказала Гермиона, многозначительно посмотрев на Снейпа. Она присоединилась к нему.

- Поторопитесь Грейнджер, я не намерен торчать здесь весь день.

- А разве Вам нечего сказать Лаванде, профессор Снейп?

Он не испытывал чувства благодарности к сумасшедшей девчонки, в дом которой вторгся. Разве могло быть что-то хуже этого предсказания его жениться на Гермионе Грейнджер? Но девчонка была явно раздражена; он не хотел стоять здесь весь день только из-за её подруги.

- Спасибо, мисс Браун. Я знал свое холодное будущее до настоящего времени, но Вы все уничтожили из-за своей мести бывшему Пожирателю смерти.

Он смотрел на Гермиону взглядом «теперь вы счастливы?». В его взгляде было смущение, страх и боль, но она все-таки вошла в камин и встала рядом. На обратной дороге он не держал ее за руку.

Гермиона поспешила покинуть камин как только они оказались на площади Гриммо. Она уже потянулась к ручке двери, когда Снейп остановил ее.

Куда это вы собрались? – спросил он, стряхивая сажу с мантии.

Подальше от вас! – она все еще стояла перед дверью. Зельевар мог наблюдать, как девушка расправила плечи, но в следующую секунду сникла, как если бы ей было трудно дышать. Снейп мог поставить сто галеонов, что ее щеки вспыхнули, глаза распахнулись, хотя и не мог видеть ее лица. Но действительно ли Гермиону так расстроила игра мисс Браун? Конечно, у нее было несколько месяцев, чтобы примириться с идеей, что они предназначены друг другу судьбой – она ведь взяла себе на заметку это ужасное прозвище. Или Грейнджер больше обеспокоило то, что второй раз выпало, что она выйдет за него замуж?

- Прекрасно – выкрикнул Снейп, наблюдая, как гриффиндорка уходит. Возможно, он не стал бы кричать, но визит к Лаванде вывел его из себя. Зельевар надеялся избавиться от мыслей о Грейнджер, убедившись, что все это лишь фарс. Но такого поворота событий он не ожидал. Северус посмотрел на пергамент в своей руке и вздохнул. Мисс Браун нарисовала вокруг имени Гермионы несколько ярко-алых сердечек. Каждая линия, зачеркивающая “одинокого ублюдка” словно выносила ему приговор. Таков был его выбор. Неужели он променяет холостятскую жизнь в подземелье на детей и брак со студенткой, которая еще несколько недель назад была словно заноза? Это было невыносимо. Снейпу необходимо было выпить.

Несколько часов спустя зельевар услышал тихий стук в дверь. Возможно, это была Грейнджер, которая пришла извиниться. Это было бы хорошо. Он не возражал бы, даже если она пришла, чтобы простить его за всю грубость во время их ссоры. До этого приходила только Молли, чтобы принести еду. В комнату, с абсолютно прямой спиной и суровым взглядом, вошла Гермиона. Было видно, что девушка не собирается приносить извинения или же принимать их.

- Я надеялся, что это вы, Гермиона – произнес мужчина несколько невнятно.

- Вы пьяны, - она подняла почти пустую бутылку, лежащую на столе рядом с ним.

- А что мне было делать?! Я сыграл в вашу забавную игру двадцать раз, и все время выпадало ваше имя. Хижина и три ребенка, дом и два, и не дай бог, квартира и восемь детей – прямо как Уизли! Вы можете себе представить квартиру с восемью детьми?! Где бы мы их держали – в туалете?

– Это всего лишь игра, Севи.

– Я так и знал!

– Что знал?

– Я знал, что Вы все еще мысленно называете меня этим именем. Все время, что Вы были здесь, я видел по вашей наглой улыбке и проклятому блеску в глазах, о чем Вы думаете. А теперь еще эта игра!

– Если Вас это так раздражает, то Вы не должны этому верить.

Мастер зелий знал, что ему легче быть несчастным, чем пытаться стать счастливым. Но кроме этой уверенности, все же, в глубине души он надеялся, что не будет всегда одиноким.

- Тогда, если я не буду проявлять к Вам симпатии, Вы тоже, конечно, можете не симпатизировать мне, - запинаясь, произнесла девушка.

Гермиона не упомянула, что ей не нравилось, когда его страх и отвращение стоят между ними и возможно между их вечной любовью.

- Зачем Вы пришли? – Снейп резко оборвал ее. Сперва он просто обрадовался ее приходу, но потом увидел в этом нечто большее. В Гермионе было все, что он хотел, но не мог получить, и это приносило слишком много боли.

- Я пришла проверить зелье. Его необходимо помешивать три раза по часовой стрелке…

- …каждые пять часов, я знаю. Воистину, он был мастером зелий.

- Вы перемешали?

- Нет, – ответил Снейп, слегка пошатнувшись.

- Значит, я все же правильно сделала, что пришла.

Северус наблюдал, как волшебница помешивает зелье и тихо подошел к ней. Зельевар решил убедится, что девушка все сделает правильно. У Снейпа начало складываться впечатление, будто для нее это сущий пустяк и Грейнджер знает лучше него, как варить это зелье. Но это было даже хорошо, ведь напившись, он потерял счет времени. Положив свои руки на стол по обе стороны от нее, Северус тем самым заманил девушку в ловушку. Его руки касались молодой ведьмы, а ее непослушные локоны щекотали ему нос.

- Я не намерен от чего-либо отказываться, - прошептал Снейп ей на ухо. Гермиона напряглась, а затем повернулась к нему лицом.

- Вы пьяны, - она поморщила нос, игнорируя его комментарий. Салазар, она выглядела очень соблазнительно, а его нетрезвое состояние лишь притупило обычную рассудительность. Она больше не была его студенткой, и их поцелуй не был бы неправильным; к тому же зельевару уже двадцать раз было предсказано, что он женится на этой девушке; Гермиона назвала его Севи!

Северус слегка наклонил ее подбородок и накрыл своими губами губы Грейнджер. Когда она не ответила, он углубил поцелуй, проводя рукой от спины до шеи. Другую руку Мастер зелий положил ей на талию, привлекаю Гермиону ближе к себе. По вкусу она напоминала землянику или конфету, но, все же с небольшой кислинкой.

- И на вкус тоже чувствуется алкоголь, - произнесла девушка, когда Снейп отстранился от нее.

В ее голосе не было восторга, да и собственно он надеялся на другой ответ, но с другой стороны понимал, что заслужил это.

- Ты думаешь, что я пьян, Герми?

- Прекрати меня так называть, - запротестовала она, но тут же рассмеялась его шутке. Северусу понравилось, как звучит ее смех. Теперь он убедился, что в его власти не только заставить ее разозлиться, но и засмеяться. Девушка быстро успокоилась (слишком быстро по его мнению).

- Ты будешь сожалеть об этом завтра? – Гермиона заметно нервничала.

- Частично, - сказал Снейп, думая о пустой бутылке на столе и головной боли, с которой он проснется утром. Она напряглась в его объятиях.

- О…

Он притянул ее ближе, сжимая в объятиях еще сильнее, чтобы Грейнджер уже не смогла отодвинуться.

- Конечно, я буду сожалеть обо всем том Огневиски, что выпил – но только об этом. Так или иначе, подумать о случившемся Мастер зелий мог после ее ухода. Когда же гриффиндорка обнаружила, что сарказм и неприязнь не были истинным выражением его мыслей, она по-настоящему поняла, каким он был на самом деле.

Но, с другой стороны, зельевар не сказал ей, что десять раз сыграл в эту игру, добавив при этом новые значения. При этом вместо О.К.Х.Д., стало О.К.Х.Д.В.Р.; «В» означало «выгнанный» (из дома), а «Р» - «развод». Но поскольку выпил он достаточно, то не мог решить, значит ли «выселенный», что Гермиона выгонит его из хижины или, же он выгонит ее с двумя - четырьмя детьми. Северус попробовал О.К.Х.Д.Р., но столкнулся с проблемой не попадания развода ни под одну категорию жилья. Таким образом, Снейп заменил несколько «одиноких ублюдков» на «Гермиона + развод», «Гермиона + другой мужчина» и «Гермиона + я, выгнанный из дома».

К удивлению зельевара, он ни разу не попал ни на одну из выдуманных категорий. Менялось только жилье и количество детей (от двух до восьми). После первой игры он стал выбирать маленькие числа, так как стать отцом тридцати восьми детей, учитывая, что Гермиона заставит его участвовать в их воспитании, он явно был не готов. Но, несмотря на все это, результат всегда возвращал его к ней, только к ней.

- Я всегда думала, что тебя скорее убьют Пожиратели смерти из мести – она хотела казаться жестче, чем есть на самом деле. И почему они не могли просто продолжать целоваться?

- Я бы сказал, что до этого почти дошло.

- О, да вы сожалеете об ошибках, - голос девушки был полон сарказма. Очевидно, она проводила слишком много времени со Снейпом и начала походить на него.

- Ты прощена, - проговорил зельевар, слегка улыбнувшись. – А я?

Девушка искренне посмотрела на Мастера Зелий, ища такую же искренность в его глазах. Независимо от того, что Гермиона в них увидела, ей это несомненно понравилась, потому что она улыбнулась.

- Я еще подумаю. А ты иди присядь, а то ты настолько пьян, что вот-вот упадешь на ровном месте. А у меня будет возможность спокойно закончить эти зелья.

Северус возвратился к своему стулу, наблюдая за каждым ее движением. Слушая как гриффиндорка позвякивает склянками, Северус незаметно для себя уснул.

Гермиона не помнила, когда в последний раз была настолько сердита, несчастна, разочарована или напугана. Они покинули дом Лаванды в клубах дыма, поэтому девушка пыталась уговорить себя, что слезы, жалящие ее глаза, вызваны каминным пеплом, а не язвительными комментариями Северуса, во время их визита.

- До сегодняшнего дня я представлял свое будущее достаточно мрачным, но ты меня просто растрогала предположением, что я умру от рук Пожирателей смерти.

Почему она позволила себе так привязаться к зельевару? Он был ненавистным, отвратительным, мерзким человеком, который, скорее всего, терпеть ее не мог. Она должна была быть более осторожной, чтобы работать с ним, когда Дамблдор предположил, что было бы неплохо, если бы кто-то ещё знал, как приготовить Ликонтропное зелье. Гриффиндорка волновалась, что даже при том, что ситуация Прощального пира разъяснилась, Снейп найдет способ сделать ее жизнь адом за то, что она назвала его Севи. Но этого не последовало. Вместо этого, девушка наслаждалась работой с ним. Иногда они спорили, но даже когда Гермионе было трудно, она не отставала от его едкого остроумия. Это помогало думать о нем не как о профессоре Снейпе или Северусе, а как о Севи. Гермиона могла одерживать победу в споре именно над Севи (ведь никто действительно не выигрывал у декана Слизерина, если, конечно, не считать угрюмый вид и раздражительную тишину как победу). И постепенно Грейнджер пришла к выводу, что Севи можно даже увлечься.

Но мужчина, что поволок ее к Лаванде, был, конечно, не Севи, и девушка лишний раз убедилась, что профессор Снейп мог легко довести ее до слез. И она сидела на кухне и бессвязно всхлипывала, в то время как Молли приготовила для нее булочки и чай. Когда Гермиона, наконец, успокоилась, она полностью убедила себя в том, что не нравится Северусу. Он никогда не захочет ее. И ей следовало бы перестать думать об этом.

Ее план работал вплоть до того момента, когда Снейп попросил, чтобы девушка простила его. Ведь она не уступила даже, когда зельевар поцеловал ее (хотя и сделала над собой значительное усилие, чтобы скрыть удивление и удовольствие). Проворочавшись всю ночь, гриффиндорка с тревогой ждала их встречу за завтраком. Конечно, мужчина сказал, что не будет сожалеть о случившемся утром, но ведь Северус был пьян. Разум проигрывал чувствам. Логика, сопровождавшая девушку на протяжении всей жизни, внезапно вся испарилась. И к своему позору Гермиона поняла, что стала подобно Парвати и Лаванде.

Сидя рядом с Роном, взгляд Грейнджер устремился к вошедшему в комнату Снейпу. Он был небрит, под глазами залегли темные круги. Гермиона даже задумалась, принял ли он антипохмельное зелье.

- Доброе утро, - прощебетала Молли, поставил перед ним чашку чая, когда он сел напротив Гермионы.

Девушка сделал вид, что очень заинтересована намазыванием масла на тост; ее щеки вспыхнули румянцем. Все утро она хотела увидеть зельевара, но теперь не могла заставить себя даже взглянуть в его сторону. А что если она увидит сожаление или отвращение? Неужели это профессор Снейп, ужасный и строгий учитель, который постоянно оскорблял ее и доводил до слез? Это тот Северус, с которым она работала в лаборатории? Или же это был Севи, человек, позволивший девушке называть его смущающим прозвищем и поцеловавший ее?

- Да уж, - пробормотал Снейп.

Гермиона уставилась на него. Профессор никогда не разговаривал по утрам, только ворчал и хмурился в ответ на попытки миссис Уизли заставить его сказать больше пары слов. Северус встретился со взглядом девушки, так что Гермиона смогла увидеть в глазах зельевара небольшую теплоту. Это не была любовь или даже привязанность, но она явно испытывала интерес и надеялась на счастливое окончание.

- Кто чем сегодня будет заниматься? – бодро поинтересовалась миссис Уизли.

- Я и так все утро тренировал устойчивость защиты, - ответил Гарри мрачно.

С недавних пор он стал просто невыносим. И хотя Гермиона старалась изо всех сил быть благосклонной, но она скорее вынесет рычание Снейпа, чем Гарри, стонущего о своей судьбе. Может ей отправить Поттера к Лаванде?! Возможно, он понял бы, что Судьба готовит ему нечто иное, чем Воландеморт или быть Мальчиком-Который-Выжил. И его реакция была бы лучше, чем у Северуса.

- Да ладно вам, ребята, взбодритесь, - пробормотал Рон с набитым ртом, отчего один кусочек тоста отлетел на стол, - мы же собираемся посмотреть на «Пушек Педдл».

- Но только не сегодня, - произнес Гарри, вставая из-за стола. – Ты с нами, Гермиона?

- Нет, я… нам нужно поработать еще над некоторыми зельями, - сказала девушка, все еще глядя на Северуса.
Мужчина едва заметно кивнул. В действительности никаких зелий, и до прошлой ночи Грейнджер планировала присоединиться к своим друзьям в тренировке по защите, но теперь им было, что обсудить.

Гриффиндорка оглянулась на Гарри и улыбнулась. – До свидания?

- Да, - ответил парень, смотря на нее странным взглядом, но воздержался от комментариев.

Рон отправился следом, болтая о предстоящем чемпионате по квиддичу. Взгляд Гермионы вернулся к Северусу, который уже закончил с завтраком.

- В таком случае идем.

- Да, - согласилась волшебница.

Северус проснулся с таким ощущением, словно голову разрубал топор, как если бы его пытались убить во сне, но не довели работу до конца. Простонав, зельевар попытался медленно разлепить глаза, но свет причинял боль даже в незначительном количестве. Мужчина медленно сел, надеясь, что сможет перебраться из кровати на стул, а затем в соседнюю комнату настолько безболезненно, насколько это вообще было возможно. И вдруг он заметил на столе маленькую бутылочку с синей жидкостью и записку.

«Мне не хотелось бы, чтобы ты жалел о чем-нибудь утром – Г.».

Снейп быстро проглотил зелье и почувствовал, как головная боль отступила. Поскольку боль отступила, то живот незамедлительно напомнил, что Северус не ел со вчерашнего дня. И Мастер зелий направился к кухне. Зельевар выбрал место напротив Гермионы, и в то время, пока Молли хлопотала вокруг него, он изучал девушку. Казалось, она очень заинтересована своим тостом, что означало, что волшебница обдумывает то, что случилось вчера вечером. Но если это и так, то почему она оставила ему записку? Возможно, она волновалась, что он передумает. Во взгляде Грейнджер Северус увидел надежду и осознал, что та единственная с кем он мог жить в хижине с двумя детьми или в квартире с восемью, сидела на кухне с Поттером и Уизли. Снейп хотел оказаться с ней наверху в лаборатории, поговорить, обнять и поцеловать.

Они вышли из кухни и направились по лестнице наверх, а в воображении Северуса проворачивались картины, начиная от поцелуя с Гермионой и заканчивая адским изображением Грейнджер, кричащей на него, чтобы он выкинул старый хлам или освободил детям ванну. Он так и видел восьмерых детей, с сальными и вьющимися непослушными волосами, орущими через всю крошечную хижину, в то время как он пытается удержаться от того, чтобы не проклясть их. Он даже воображал визиты «дяди Гарри».

Он не мог этого сделать, слишком многое давило на него. И почему люди хотят узнать свое будущее? Неужели знание о будущем может сделать его лучше? Может они верят, что могут что-то изменить? А что он хочет изменить?

Войдя в лабораторию, Снейп резко приказал девушке приготовить еще одну порцию Перечного зелья, а сам направился к своей комнате. Таким образом, зельевар мог дать себе еще некоторое время, чтобы обдумать следующее действие. Он медленно одевался и брился.

Эта игра была фарсом, независимо от того, играл он в нее один раз или сто. Но означало ли это, что мастеру зелий не нравилась сама идея, что Гермиона представила именно его? Возможно, это не их будущее, но оно может стать таковым, если бы он захотел. Девушка, конечно, имела на него воздействие, и прошлой ночью ему понравилось целовать ее. Учитывая свои шансы, Северус подумал, мог бы услышать и более лучший ответ, чем «Вы пьяны». Он был не готов к детям, он видел достаточное их количество во время уроков, да и не знал, будет ли вообще когда-нибудь готов к семье с восемью детьми. А она бы хотела этого? Ждала ли?

Снейп закончил одеваться и выжидающе уставился на дверь. Гермиона же, находясь с другой ее стороны, ждала своего рода обсуждения известного вопроса. Гриффиндорка была здесь точно не из-за Перечного зелья, в котором они точно не нуждались. Северу должен был сказать ей хоть что-то. Но имел ли он право говорить о своих сомнениях? Казалось, это делало волшебника уязвимым. Снейп уже не в первый раз пожелал никогда не слышать об идиотской игре мисс Браун, хотя «Севи» медленно рос в нем.

Глубоко вздыхая, мужчина вошел в комнату, где он нашел Гермиону, выполнявшую данное им задание. Девушка смотрела на него с такой надеждой, что все слова вылетели из головы.

- Для Перечного зелья ты должна была взять оловянный котел № 4, - бросил он. Гриффиндорка нахмурилась.

- Все котлы № 4 использованы для Ликонтропного зелья.

Северус приблизился и посмотрел через ее плече в котел. Зелье закипело и приняло нужный оттенок. Мастер зелий нерешительно переместил свою руку на тонкую талию девушки. Она напряглась на мгновение, но затем расслабилась от этого прикосновения.

- Теперь нужно перейти к следующей стадии приготовления, - прошептал мужчина.

Волшебница кивнула и Снейп отошел, проверяя другие котлы. Всю оставшуюся часть утра они проработали в тишине, но Северус чувствовал, что Гермиона поняла его маленький жест.

Следующие несколько недель прошли с небольшими изменениями в поведении Северуса в отношении Гермионы. Теперь, когда они находились в лаборатории, его рука часто лежала на плече или талии девушки. Зельевар больше не вздрагивал, если их руки случайно соприкасались. И если они сталкивались в библиотеке, то вместо того, чтобы уйти или попросить ее об этом, Снейп садился напротив и обсуждал то, что гриффиндорка читала.

Гермиона не возражала, что Северус не торопиться сближаться. Ей и в голову не могло прийти бежать по венец только из-за того, что Лаванда вывела на куске пергамента предположение об их со Снейпом совместной жизни. Но девушку беспокоило, что зельевар так быстро сделал своего рода заключение. Он перестал быть тем саркастичным ублюдком, который нервно вздрагивал лишь от ее присутствия в лаборатории, и стал саркастичным ублюдком, который наоборот стремился к их совместному нахождению в помещении. Это было хоть что-то, на чем девушка могла базировать их отношения и она была бы не против повторения той ночи, за исключение, конечно, изрядного количества алкоголя. Волшебница размышляла о моральной стороне данного вопроса, пока Северус не сказал ей кое-что во время работы.

- Ты слишком молода. Я сломаю тебе жизнь, - резко произнес зельевар, даже не пытаясь объяснить причину своей раздражительности. Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы определить, что именно Снейп подразумевает. Их потенциальные романтические отношения.

- Хорошо, ты – слишком старый, одной ногой в могиле.

- Рад, что мы сумели сдвинуть этот разговор с мертвой точки, - саркастично произнес слизеринский декан; его губы дернулись в едва заметной улыбке. Девушка знала, что Северусу нравится, когда она отвечает ему в той же язвительной манере, что и он сам.

- В таком случае, что следующее в списке обсуждения?

- Как насчет Поттера и Уизли? – угрюмо спросил мужчина. - Они воспримут это с ненавистью.

- Безусловно, - Гермиона нахмурилась и посмотрела на Снейпа. Тот лишь ухмыльнулся в ответ.

С тех пор, Северус больше не целовал ее. Был один момент, когда Гермиона была уверена, что он сделает это, но в дверь постучал Рон, и Снейп оказался так далеко от девушки, как если бы она бросила в него Взрывающееся проклятие. Но гриффиндорка не отчаивалась и решила пойти на некоторую хитрость. Теперь, перед тем как покинуть вечером лабораторию, она целовала Северуса в щеку. Она специально старалась поместить свои губы поближе, надеясь, что зельевар все же поймет намек, и поцелует ее. И в третий вечер это, наконец, случилось.

- Доброй ночи, - прошептала Гермиона, наклоняя голову и целуя его в щеку. Она начала отходить, но Мастер зелий схватил девушку за руку и потянул на себя. Колебание заняло не более минуты, только чтобы их носы не мешали друг другу. А затем его губы нашли губы Геримоны и Северус начал неспешно ее целовать.

- Доброй ночи, - Снейп ухмыльнулся и отпустил волшебницу.

- Они всегда такие, когда я с тобой, - прошептала Грейнджер ему на ухо как можно более обольстительным тоном. Зельевар мгновение был потрясен, и Гермиона знала, что достигла своей цели, хотя Северус и быстро вернулся в обычное состояние.

- Это совсем не то, что ты говорила на прошлой неделе, - саркастично произнес Мастер зелий. В ответ гриффиндорка лишь нахмурилась.

- Я в дальнейшем отказываюсь спорить с тобой об эффективности белладонны в укрепляющих зельях.

- Ты все равно знаете, что я прав, - сказал Снейп, целуя ее. Гермиона, конечно, хотела, чтобы Северус поцеловал ее, но ведь не с намерением выиграть спор. Она бы никогда не воспользовалась подобными приемами.

- Я никогда это не признаю, - девушка попыталась поспорить.

- Раз уж ты настаиваешь, что я был тогда не прав, то полагаю, тебе пора в постель.

- Твою или мою?

- Я должен закончить зелье. Он поцеловал девушку в кончик носа и подтолкнул к двери, которая вела к ее спальне. Подходя к своей комнате, Гермиона мечтательно улыбнулась.

Улыбка оставалась на лице девушки даже пока она надевала пижаму, чистила зубы и ложилась в кровать. Она была там даже когда гриффиндорка проснулась, и пока шла на кухню завтракать.

- Гермиона, мы должны с тобой поговорить, - сказал ей Гарри, как только она закончила есть. Рон, стоявший рядом с серьезным видом, покачал головой в знак согласия. Кивнув, девушка последовала за друзьями в гостиную.

- Мы знаем о Снейпе, - начал Рон без предисловий.

- Что именно знаете о Снейпе? – спросила Гермиона, отчаянно пытаясь скрыть удивление и внезапно возникшую улыбку. Она только привыкала к мысли, что могла целоваться и обниматься с прежним профессором зельеварения, поэтому была неуверенна, что готова поделиться своими впечатлениями с Гарри и Роном. А вдруг что-то пойдет не так? Ведь они сейчас говорили о прошлом Северусе Снейпе, который, по их предположению, запросто мог ее заколдовать, а потом наложить Обливэйт, который неоднократно высказывал язвительные замечания о ее волосах, друзьях и зельях, или даже оглушить, чтобы избавится от ее многочисленных вопросов. Все эти вещи никак не могли послужить основой для успешных и длительных отношениях.

- Лаванда сообщила нам о вашем визите, - объяснил Гарри.

- И мы себе напридумывали лишнего, - добавил рыжий парень.

- Что именно напридумывали? – поинтересовалась девушка.

- Ну, вы действительно странные в последнее время, - начал Поттер.

- Вы практически все время находитесь в лаборатории или любом другом помещении, обмениваетесь саркастическими комментариями, - подхватил Рон. – Мы думали, что вы были под Империо.

- Но Джинни подняла нас на смех, и сказала, что в действительности вы влюблены. И после того, что сказала нам Лаванда, логично было предположить, что это на самом деле должен быть Снейп.

- Ладно, вы правы, - она проигнорировала их потрясенные лица. Даже после все их «детективной работы» в глубине души они надеялись, что просто ошиблись.

- Но послушай, Гермиона, игра Лаванды – чистый обман. Ведь судя по ней, я должен быть женат на Беллатрикс Лестрандж и жить в особняке с 18 детьми, - умоляюще произнес Рон.

- А я, судя по всему должен жениться на профессоре МакГоннагал, - состроил гримасу Гарри.

- Тебе бы не помешал особняк для 18 детей, - пошутила Гермиона. Но Уизли было не смешно.

- Поэтому и вы не должны этого делать, - спросил рыжий парень. – Ты заслуживаешь гораздо лучшего, чем Снейп.

- Я не связана романтическими отношения с Северусом только из-за глупого «предсказания». Но я действительно наслаждаюсь его компанией.

- И как ты надеешься убедить нас в этом? – поинтересовался Поттер. Девушка пришла в такую ярость, что готова была задать им хорошую трепку. Но в этот момент Гермиону осенило. Была одна вещь, которая бы точно их убедила. Но гриффиндорка готова была им рассказать только при условии, что парни будут держать свои рты закрытыми.

- Потому что он позволяет мне называть его Севи, - заговорщицким тоном произнесла Грейнджер.

- Что?!

- Именно! Я в шутку назвала его так во время Прощального Пира. В тот вторник, когда мы начали вместе работать, он, конечно же, пригрозил проклясть меня, но постепенно он свыкся и теперь я могу иногда его так называть, не боясь неприятностей.

- Вот черт, Гермиона! – воскликнул Рон. – Это точно любовь. Девушка не стала говорить, что Северус назвал ее Герми. Она не хотела давать им повод замучить ее этим ужасным прозвищем.

- Ну, или что-то вроде того, - гриффиндорка пожала плечами. Ведь действительно, в ее животе начинали порхать бабочки, когда Северус смотрел на нее, и девушка искала повод, чтобы проводить с ним больше времени. Теперь для Грейнджер зельевар стал красив, несмотря даже на крючковатый нос и сальные волосы. Принимая во внимание тот факт, что у влюбленных отсутствует какая бы то ни было логика, волшебница пришла к выводу, что все больше схожа в своем поведении с Парвати и Лавандой.

Но все же в окружающем мире произошло немало изменений, которые успокоили население. Война закончилась, хотя борьба против Воландеморта и Пожирателей смерти тяжелым грузом давила на нее. Даже после окончания школы несколько месяцев ее мучили кошмары. Поэтому эти романтические отношения или скорее флирт с профессором Снейпом были долгожданной возможностью отвлечься. Гермиона не знала, как долго это продлиться, но в любом случае была намерена получить удовольствие, ведь данные отношения были сейчас единственным светлым пятном в той тьме, что заполняла ее существование. Хотя время от времени она задавалась вопросом, сможет ли и дальше общаться с Северусом, когда обо всем узнали ее друзья. Да и основная часть таинственности и опасности быть пойманной попросту пропала. Ответы могло дать только время.

- Ты не хочешь мне объяснить, почему Поттер и Уизли хихикают каждый раз, когда я прохожу мимо?

Гермиона как раз подготавливала компоненты для зелья и чуть не отрезала себе палец, когда Северус влетел словно ураган и начал задавать вопросы.

- Нет, - только и смогла произнести гриффиндорка, не отрывая взгляда от ножа. Если бы девушка подняла глаза, то точно была бы уже мертва. Снейп бы немедленно понял, что она врет, если уже не понял.

- Ты сказала им, не так ли?

- Возможно, я сказала кое-что, - Грейнджер сказала так тихо, что вряд ли мастер зелий услышал. Но за столько лет преподавания его уши могли уловить малейший намек на болтовню в классе, которая могла отвлечь студентов от приготовления опасных зелий.

- Кое-что?! – взвыл он.

- Мы не договаривались держать это в тайне, – Гермиона была возмущена.

- Нет, но я думал, что это логично для любого здравомыслящего человека.

- Но почему? В чем здесь здравый смысл? – казалась, что она напугана. Действительно ли слизеринский декан стыдился своего отношения к девушке? Неужели он только хотел использовать ее? Но это не имело смысла. Если это и так, тогда то, что он сделал, было лишь своего рода движением к настоящему времени. Он попытался бы затащить ее в постель, снова поцеловать ее, но он лишь позволял девушке проявлять некоторую дерзость по отношению к нему. Гермиона уже мечтала, чтобы зельевар перестал быть таким джентльменом. Если бы она была хоть немного более опытной в вопросах соблазнения, но она была еще очень молода и ее опыт включал лишь то, что она узнала на уроках, да несколько быстрых поцелуев в пустующих коридорах.

- Разве тебе не кажется, что эти отношения… - Снейп начал сокращать расстояние между ними, - …можно было бы считать неподобающими? Найдется немало людей, которые усмотрят в них «учителя, соблазнившего ту, что совсем недавно была его студенткой»? Вполне возможно, что некоторые из них будут уверены, что это началось еще до того, как ты окончила школу.

Девушка была удивлена. Она подумала, что всех расстроил бы только факт, что этим учителем был Снейп – саркастичный, часто жестокий, бывший Пожиратель смерти. Неуместность отношений учитель-студент вряд ли бы отразились на ней.

- Я об этом не думала…

- Ясно.

- Но ведь это не так.

- Нет, нет. Но в разгар войны, если ты не заметила, нельзя отвлекаться на что-то подобное.

- Отвлекаться на банальное получение удовольствия или отвлекаться на настоящие отношения? – спросила Гермиона более дрожащим голосом, чем ей бы хотелось.

Так что же? Действительно ли это – конец? Все просто… игра? Вспоминая об игре, Гермиона понимала, что достигла предела. Хотя нет, не предела, но она осознала суть. Девушка уже влюбилась в Мастера зелий; она знала, что ходила по краю этой пропасти еще когда позволила себе назвать его Севи. Это была ошибка. Гермиона напрямик прошла от формальности до близости. Она достигла цели и Снейп не мог ее остановить.

- Ты сама называла эти отношения фарсом, - шипел мужчина, отворачиваясь от Гермионы. Гриффиндорка задохнулась и положила нож на стол. Он вот так просто нанес ей удар.

- Ты не верил, но сыграл двадцать раз. Ты должен признать, что был не прав, и я тоже была не права, - волшебница знала, что попала в десятку, когда Снейп резко повернулся к ней.

- Прекрасно, посмотрим, что ты скажешь теперь. Возьми лист пергамента.

Гермиона недоверчиво уставилась на него. Конечно, Снейп шутил. Неужели ему хотелось использовать игру в качестве аргумента? Но ей хотелось, чтобы Северус поверил в их судьбу, даже если сама Гермиона не верила. Девушки хотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал, давая возможность почувствовать себя в безопасности. Но вместо этого ей пришлось идти за пергаментом.

Через несколько минут они сидели за столом и собирались начать.

- ты что-нибудь придумаешь в это раз или мне снова написать “одинокий ублюдок”? – ядовито поинтересовалась Грейнджер.

- Напиши себя, МакГонагалл, Помфри, Пинс, Трюк и Стебль.

Гермиона почувствовала укол ревности. Девушка полагала, что зельевар не способен думать ни о ком или чьем-то присутствие больше пяти минуть, не говоря уже о браке. Он слишком быстро подобрал имена.

- И ты заявляешь, что неприлично заводить отношения со студенткой, но уместно с коллегой?!

Снейп проигнорировал ее замечания, перейдя сразу к выбору чисел – 0, 1, 2, 3, 4, 5.

Гриффиндорка не стала комментировать банальность его действий и принялась вычислять «будущее». Здесь она столкнулась с непростой дилеммой. Согласно результату Снейп должен был женится на МакГонагалл и жить в доме с двумя детьми. Гермиона сделала паузу.

- Что выпало? – потребовал он объяснений. Девушка лишь посмотрела на него. Действительно ли это была случайность, означающая ее бесконечные одинокие ночи во время войны? Должна ли она переживать о нем, их возможном будущем и возможных детей?

- ты действительно хочешь, чтобы я это сказала?

- Да я хочу, чтобы ты сказала, что получилось, - проворчал мужчина, сверля девушку взглядом. Снейп не хотел отвечать на этот вопрос, точно так же, как и Гермиона не хотела говорить ему. Они оба пытались защитить свои чувства. Грейнждер зачеркнула имя МакГонагалл и подписала свое. Кроме того, Судьба пророчила МакГонагалл Гарри. Она не хотела лишать зельевара возможности на счастье, рассудила гриффиндорка. И, в конце концов, это была просто глупая игра. Вручая Мастеру зелий пергамент, волшебница ждала его реакции.

- Это не уменьшает потребность быть осторожным.

- Я обязательно поговорю с Гарри и Роном, - сказала Гермиона, беря Северуса за руку. Она улыбнулась, поскольку гроза подземелий позволил ей сделать это. – Я обещаю упомянуть, что ты грозился подсыпать яду в их послеобеденный чай, если хихиканья не прекратятся.

- Было бы неплохо, - уголки его губ слегка приподнялись.

- А скажи мне, как долго ты и профессор Спраут тайно сохли друг по другу? – игриво поинтересовалась Гермиона, переводя разговор на другую тему. Снейп лишь поморщился и отпустил ее руку.

- У меня еще остались зелья, над которыми необходимо продолжить работу, - проговорил Северус, уклоняясь от ответа. Ведьма последовала за ним к рабочему месту. Зельевар взял ее нож и продолжил подготовку ингредиентов.

- Все недоумевали, почему ты бродишь по коридорам ночью, но теперь я вижу, что ты просто направлялся на свидание, - продолжала дразнить Грейнджер. Мастер зелий продолжал хмуриться.

- Я полагаю, что ты достаточно умна, чтобы не рисковать дразнить человека, держащего нож.

- В таком случае я буду ревновать, когда в следующий раз увижу, что ты разговариваешь с профессором Спраут.

- Уйди, - Снейп указал ножом на дверь. Но гриффиндорская умница придвинулась поближе к нему и слегка поцеловала в губы.

- Я надеюсь увидеть тебя чуть позже за чашкой чая.

- В таком случае я проверю наличие своего самого быстродействующего яда. Любое иное средство, конечно, более болезненное, но зная Поттера, он и так найдет способ выжить и, естественно, сделает это как можно более драматично, - сказал Северус прежде, чем снова ее поцеловать.

- Ты неисправим, - девушка подошла к двери.

- Ты невыносима, - откликнулся он.

Северус постоянно думал о Гермионе; вероятно это было следствием второго их поцелуя. Внезапно все их разговоры о дальнейшем развитии отношений стали реальностью. Снейп был приверженцем теории, что «действия скажут лучше любых слов», и поцелуй Гермионы прошлой ночью был тем действием, которое подводило к отношениям, предусматривающим четырых детей и хижине.

Теперь Гермиона перестала быть для зельевара той раздражающей студенткой, но стала молодой женщиной, которую Судьба, очевидно, избрала для его женитьбы. Ведь он не мог поцеловать мисс Грейнджер или даже просто Грейнджер. И хотя ведьма сделала переход от профессора сразу к Севи, а не остановила выбор на имени «Северус», это вовсе не значило, что все проблемы решены. Но это, конечно, не означало, что он не хотел ее целовать. Просто он не хотел возвращаться к мысли, что она была его студенткой, хотя и бывшей.

Маг придумавал причины, чтобы Гермиона находилась с ним в лаборатории вместо того, чтобы тренировать защиту с ее друзьями (он знал, что это может поставить девушку в неудобное положение, но все же надеялся, что ее необученность в этой сфере заставит ее не лесть в самое пекло битвы). Северус специально становился напротив ведьмы в лаборатории, чтобы коснуться ее своими длинными пальцами, когда будет передавать ингредиенты. Зельевару нравилось смотреть на ее плечо, когда он якобы заглядывал в котел, заставляя тем самым девушку остаться возле своего рабочего места. С этой точки зрения, Снейп мог смаковать запах ее волос и чувствовать, как учащается дыхание Гермионы. Когда волшебница начала целовать его в щеку перед тем, как покинуть лабораторию, Мастер зелий уже точно знал, то, что он ее обязательно поцелует – лишь вопрос времени.

Он абсолютно не хотел этого допускать, но все же начал заботиться о девочке, которая некоторая время назад была для него чужим человеком. Сначала мужчину развлекали их словесные баталии. Северусу нравилось раздражать Грейнджер только затем, чтобы увидеть вспышку в глазах и услышать остроумное возражение. Снейу было комфортно работать с ней, но в тоже время между ними ощущалась некоторая напряженность. И после посещения мисс Браун он почувствовал первые признаки вожделения. Они даже пережили свой первый настоящий спор, который был действительно реален в те несколько секунд, когда они оба задавались вопросом, продолжать ли тот путь, который им уготовила Судьба.

Однако, та идиотская игра еще раз доказала, что маг связан с Гермионой, хотел он этого или нет. И это было для него проблемой. Северус не знал, была ли девушка именно такой, которую он хотел. Прошло много времени с тех пор, как он чувствовал что-нибудь к женщине; он находился в этом ужасном доме в течение долгих месяцев, поэтому игра лишь способствовала этим отношениям. Но захочет ли Грейнджер остаться с ним после окончания войны? Хочет ли он сам проводить с нею время и доказать, что не Пожиратель смерти, а герой? Конечно, Будут награды, признание, возможно немного денег, множество поклонниц, чтобы утешить его после длительной ссылки и долгих лет плохого отношения. Станут ли эти отношения такими же комфортными, что и в трудные времена. Он не намерен терять эти отношения сейчас, но что ждет в будущем…?

Северус громко фыркнул. Идея того, что женщины захотят оторвать кусок его одежды только потому, что он лгал Темному Лорду, была смехотворна. Ведь, в конце концов, он был пойман. И эта была одна из причин, почему он застрял в этом доме, делая зелья вместе с Гермионой. Но когда мужчина начинал думать об этом чуть дольше, то приходил к мысли, что это не так уж и плохо. Ведь в этом случае у него не будет толпы поклонников, приветствующих его как героя, но будет один, тот единственный человек, для которого он всегда будет особенным. По крайней мере, он мог выдержать ее присутствие больше десяти минут, вопреки тому, что сам ежедневно говорил.

Вот только ее слабоумные дружки, Поттер и Уизли, все время пытались выдернуть ее из штаб-квартиры в глупой попытке «весело провести время».

Они улизнули от сопровождающих их учителей, чтобы пойти в маггловкий Лондон. И буквально через минуту после прибытия столкнулись с Пожирателями смерти. Уизли был избит до потери сознания, у Поттера глубокие порезы на спине и плечах, а у Гермионы была сломана рука, сотрясение и огромное количество ушибов. Они едва смогли сохранить свои жизни и Снейп намерен был в полной мере показать свой гнев, особенно Грейнджер. Ведьма понимала опасность их вылазки, но не могла отговорить ребят, и в результате она лежала в кровати, в то время как Северус отчитывал ее.

- Все глупо, незрело, опрометчиво, смешно…, - взвыл он.

- Если ты не остановишься, то я начну думать, что уже не нравлюсь тебе, - игриво произнесла девушка.

- Ты мне не нравишься, - раздраженно перебил ее зельевар. Гермионе полагалось чувствовать себя виноватой, полной раскаяния, возможно даже немного сокрушенной для того, чтобы проверить, насколько он был обеспокоен их уходом. Она должна была долго извиняться, прося прощения за то, что задела его чувства и благодарить за заботу. Северус не возражал бы против нескольких слезинок, но сейчас она флиртовала!

Гермиона покусывала губу и отводила взгляд, ощущая боль от слов мага. Глава Слизерина сделал паузу и пристально посмотрел на девушку. Одним только взглядом, гриффиндорка могла заставить его чувствовать себя виноватым. Что она с ним делает?

- Нравишься, но не так, как раньше, - уступил Снейп. Она подняла голову и встретила его пристальный взгляд.

- Что я могу сделать, чтобы нравиться, как прежде?

- Сделать одну вещь, - сказал Северус, откидывая прядь волос с ее лица. – Предпочтительно ничего не говорить, хотя я уверен, что такое случается, только когда ты спишь.

- Хорошо, хотя, вероятно, это также единственный момент, когда ты не язвишь, - парировала волшебница.

- Тебе надо отдохнуть, - ухмыльнувшись добавил Снейп. – Твоей возможности логично вести спор препятствуют раны, а также проведение значительного количество времени в обществе таких идиотов, как Поттер и Уизли.
- Не называй их так, - слабо спорила девушка.

- Когда они прекратят себя так вести, я прекращу называть их идиотами. Их вчерашнее поведение – только начало. Я боюсь, что этому не будет конца.

- Я сожалею.

- Для чего все это? Неужели проводить столько времени с двумя болванами, только и способными втягивать тебя в неприятности нужно было только для того, чтобы назвать меня язвительным?

- Возможно, чтобы напугать тебя.

- Я не был напуган, - ответил Снейп, хотя и после небольшой паузы. Он колебался, позволяя девушке заметить, насколько он заботился о ней; она могла бы однажды использовать это против него.

- Конечно, нет, - согласила Гермиона, лаская руку мага. Он отдернул руку, гнев возвратился в прежнем объеме. Как она посмела издеваться над его чувствами?

- Прекрасно. Я был напуган. Это – то, что ты хотела услышать? – резко произнес зельевар. – Я был напуган, чуть ли не до дыр стер ковер, мечась от беспокойства, я не хотел делать без тебя зелья потому, что я люблю тебя, – он остановился.

- Ты любишь меня?

Слова тяжелым грузом повисли в воздухе.

- Конечно, я знала, что ты раздражительный дурак! – ясно улыбнулась ему Грейнджер. – Ты же знаешь, что я тоже тебя люблю.

Она пододвинулась и погладила Северуса по щеке. Его сердце затрепетало. Она любила его. Она ЛЮБИЛА его. Она любила ЕГО. Он взял руку девушки, и начал целовать каждый пальчик. Возможно, он пожалеет об этом позже, но сейчас это не имело значения.

Один год спустя...

Северус потянул Гермиону в уединенный уголок сада, где он часто по выходным обнаруживал целующихся студентов. Интересно, было бы они удивлены, если наткнулись на него теперь в этом месте, рискуя тем самым потерять сотню баллов? Конечно, его поведение не было подобающим, но им не управляли гормоны, как каким-то подростком. К тому же, зельевар отметил, что Гермиона не заботилась о его намерениях, подобающих или нет, пока он продолжал ее целовать. Но не это было главной причиной, по которой Мастер зелий привел ее сюда.

- Как насчет особняка и никаких детей? – спросил маг, отступая и изучая лицо гриффиндорки. Мужчина хотел запомнить понимающий взгляд, который пересек лицо девушки.

- Это – самое романтичное предложение, о котором я когда-либо слышала, - сказала Гермиона. Ее голос не утратил сарказма.

- Это лучшее, чего ты могла бы от меня добиться. Я не намерен повторять многочисленные признания твоих поклонников.

- Ты же знаешь, что единственный для меня, - промурлыкала ведьма ему в ухо, заставляя его кровь буквально кипеть. Он вдавил ее в стену, накрывая ее рот своим.

- Итак? – поинтересовался Северус, выпрямляясь.

- Дом и три ребенка, - озорно улыбнулась девушка.

- Особняк и один.

- У тебя есть особняк?

- Я впервые придумал вопрос, на который не способна ответить «мисс Всезнайка»?

Гермиона нахмурилась, заставляя тем самым нахмуриться и Снейпа. Он поежился, ожидая ответа.

- Да, - спустя некоторое время ответила волшебница. Мужчине показалось, что прошла целая вечность.

- Да, что? – Северус хотел получить разъяснения. Да, она выйдет за него замуж или да, он задал вопрос, на который она не могла ответить.

- Да, я выйду за тебя, Северус.

- Я припоминаю, что сказал как-то, что не женюсь на тебе, если будешь называть меня тем ужасным прозвищем.

- Ты забираешь свое предложение обратно? – спросила она с вызовом.

- Нет, я только хочу предупредить тебя, Герми, что не намерен терпеть подобную ерунду от своей будущей жены, - ответил зельевар, слегка покусывая ее шею.

- Считай, что предупредил.

- Хорошо, - слизеринский декан заглянул в глубокие карие глаза и откинул прядь волос с лица любимой.

- Я люблю тебя, - произнесла она мягко.

- Я тоже тебя люблю.

Взяв Гермиону за руку, маг повел ее из этого крошечного садика. Несколько минут они шли в тишине, пока мужчина не заметил, что гриффиндорка посматривает на него с любопытством.

- Что такое?

- У тебя действительно есть особняк?

- Это действительно важно для тебя? Ты выходишь замуж за мои деньги? – саркастично спросил Снейп.

- Нет, - ответила Гермиона, несколько огорченно.

- Хорошо, потому что у меня их не много.

- Но у тебя есть особняк?

- Да, на севере Англии. Там сильные сквозняки, высокая влажность, к тому же в него любят заглядывать призраки.

- Неудивительно, что тебе нравятся подземелья – точная копия твоего дома. В дальнейшем, я думаю это будет твоим самым ценным имуществом, - девушка улыбнулась, больше ничего не говоря.

Пара продолжала идти, но вместо того, чтобы спуститься в подземелья, к комнатам зельевара, они отправились наружу. Как хорошо было вернуться в Хогвартс. И казалось нелепостью мысль, что когда-то этот замок был для Снейпа подобно тюрьме. Хотя это было лучше, чем дом на площади Гриммо 12 и, безусловно, лучше Азкабана. Теперь, когда война была позади, мужчина был свободен от обоих мест. Он подал заявление об увольнении и арендовал маленький дом. Северус знал, что Гермиона заняла его место профессора Зелий и маг надеялся, что они будут счастливо жить в Хогсмите.

Гуляя по саду, мастер Зелий был удивлен молчаливостью девушки. Ведь Снейп предполагал, что после того, как он сделает ей предложение, Гермиона волноваться о деталях их свадьбы, деталях брака и всей будущей совместной жизни. И маг был откровенно встревожен отсутствием энтузиазма, особенно если учесть, что заранее был к этому готов.

- Не то, чтобы я жаловался, но почему ты такая тихая? – спросил мужчина. Гермиона удивленно на него посмотрела. Своим вопросом Снейп вывел ее из раздумий.

- Я тебя обманула.

- Что? – прошептал он, отшатнувшись от ее руки, как от ожога. Это был Поттер? Уизли? Когда это случилось? Во имя Мерлина, почему она говорит об этом теперь, сразу после согласия выйти за него?

- Когда мы спорили, в тот первый раз, и снова сыграли в ту глупую игру… ладно, тебе полагалось жениться на МакГонагалл, но я обманула и вписала свое имя. Я подумала, что мы не должны разрушать наши отношения только потому, что один раз из двадцати пяти выпал не на меня.

То, что она сказала не имело смысла… причем ту игра?

- Так значит, ты не спала с Поттером?

- Нет! Ох, нет! Это то, что ты подумал?

- Или с Уизли? Ты никогда не целовалась с ними, касалась их, или даже думала о них в том же ракурсе, что и я о тебе?

- Нет, нет, нет. Я обманула только в игре; я никогда не обманывала в том, что касается наших отношений. Просто я подумала, что ты должен знать. Мне показалось, что ты вкладываешь все свои надежды в эту игру и хотела, чтобы ты знал, что не всегда выпадала я, но ведь это не значит, что я не выбрала бы тебя. И теперь, когда ты все знаешь, я надеюсь, что и ты тоже выберешь меня.

Она смахнула маленькую слезинку и Северус почувствовал острый приступ вины. А что он собственно должен был думать на заявление «я тебя обманула»? Зельевар приблизился и поцеловал девушку в лоб.

- Я выбираю тебя. Без Темного Лорда, шпионства, изготовления зелий на заказ, и, слава Мерлину, больше без болванов, которым необходим преподаватель, моя жизнь будет без тебя действительно скучной, ведь никто не будет на меня сердиться и раздражать. – Гермиона хмуро посмотрела на него, и Снейп понял, что это не самое подходящее время для сарказма. – Я лишь пытаюсь сказать, что люблю тебя. Ты наполнила мою жизнь смыслом и я с нетерпением жду, когда мы сможем жить вместе.

- Независимо от того, что говорит наша глупая светская «предсказательница»?

- Нет, я не могу полностью сбрасывать ее со счетов. Это вносило некоторую интригу, - зарываясь в ее волосы, произнес зельевар.

- Я согласно, что так и было, - гриффиндорка легко его поцеловала, - но я все же считаю, что предсказания – полная чушь.

- Это все равно не зависит от твоих слов, Герми.

- Замолчи и поцелуй меня, Севи.

- Ты говорила им, что это была просто игра, в которую ты играла в маггловской школе? – шептала Парвати Лаванде.

- Конечно, нет. Ты думаешь они бы поженились, если бы знали, что все это обман? – шипела мисс Браун.

- Думаю нет, - уступила Парвати. – Интересно, почему об этом не знала Гермиона, ведь она магглорожденная?

- У нее всегда был больший интерес к книгам, поэтому ее вряд ли беспокоио, в какие глупые игры играли другие девочки – то самое было и в Хогвартсе. – Парвати кивнула.

Внезапно, она схватила Лаванду за руку.

- Ты не думала, что эта игра может быть действительно реальной? – почти испуганно произнесла она.

- Нет, - заверила ее Лаванда, - с чего ты взяла?

- Просто у меня тогда вышел загонщик из Ревенкло, - Лаванда попыталась скрыть смех, но все закончилось тем, что она все же фыркнула.

- Не смейся! Если это действительно предстказания, то ты выйдешь замуж за Крэбба.

- Нет, я выйду за Оливера Вуда. – коротко ответила Лаванда. Теперь была очередь Парвати смеяться.

- Только в твоих мечтах, - парировала она. Лаванда смерила ее взглядом и обратила все свое внимание на торжество. Это была красивая церемония, даже независимо от того, что это были Гермиона и профессор Снейп.